Целься сразу в сердце

Андреа Лоренс, 2016

Одна-единственная ошибка в клинике репродуктивной медицины – и Лука Моретти стал отцом! Причем дочь ему родила Клэр Дуглас, женщина, которую он даже не видел. Клэр все еще не оправилась от потери мужа, когда обнаружила, что какой-то незнакомец стал отцом ее ребенка. И богатый холостяк не остановится ни перед чем, чтобы получить совместную опеку над маленькой Эвой…

Глава 2

— Месяц? — Клэр была потрясена. — Мистер Моретти…

— Пожалуйста, зовите меня Лука, — предложил он с улыбкой, от которой у нее сильнее забилось сердце.

Опасная улыбка. Очаровательная. Обезоруживающая. В сочетании с его внешностью кинозвезды этого достаточно, чтобы заставить ее забыть, что он враг, а не потенциальный любовник. Ей даже захотелось, чтобы он вернулся к своей прежней холодности.

— Лука, у меня работа. Я куратор музея европейского искусства и не могу бросить ее на целый месяц.

— Как вы думаете, будет ли мне легко передать бразды семейной компании кому-то другому на целый месяц? Это проблема для нас обоих, но и мне, и вам совершенно ясно, что нам необходимо побыть втроем, вдали от всех. Только так мы привыкнем друг к другу. Благополучие Эвы стоит такой жертвы, согласны?

Как мило. Теперь Лука хороший парень, а Клэр глупая женщина, потому что отказывается действовать в интересах дочки.

— Моя дочь — вся моя жизнь.

— Тогда в чем проблема? Суд через шесть недель. Проведя четыре недели вместе, мы, возможно, сможем придумать решение, которое удовлетворит нас обоих. О нем мы и объявим судье.

Стюарт под столом легонько нажал на ее бедро коленом. Ей не потребовалось смотреть на своего адвоката, чтобы знать — эта идея ему по душе. Идти против Эдмунда Хардинга в суде никому не улыбалось. Если предстать перед судьей с уже готовым соглашением, ситуация будет полностью урегулирована.

Именно эта мысль стала решающей. Ее начальнику это не понравится, но он поймет, поскольку знает, как трудно ей дались последние два года. Не зря он поговаривал, что ей нужен отдых. Отпуск после родов слишком короткий, всего шесть недель, да еще сложное введение в нелегкую жизнь матери-одиночки.

— Хорошо. Если вы не будете требовать досрочных визитов, я согласна с вашим предложением.

Лука медленно кивнул и указал на адвоката.

— Хорошо. Осталось решить, куда мы поедем.

— Я бы предпочла не уезжать слишком далеко. Продолжительные поездки с ребенком никому не на пользу, и я не уверена, что малышка выдержит перелет.

— У моего старого друга по колледжу в Мартас-Виньярд простаивает дом. Вас это устраивает?

Клэр старалась не реагировать. Мартас-Виньярд — любимый курорт богачей. До недавнего времени она принадлежала к среднему классу и не могла себе позволить подобную роскошь. Резкое увеличение средств на счетах не изменило ее мышление.

— Это подходящий вариант, — заметила она холодно.

— Очень хорошо. Я обо всем договорюсь с Гэвином. Сколько времени вам потребуется на подготовку к поездке?

— Точно не знаю, дайте мне несколько дней.

— Запишите мой телефон. Дайте мне знать, когда будете готовы, и я пошлю за вами машину.

— В этом нет необходимости. Я могу организовать собственный транспорт. — Клэр никогда не сидела сложа руки, позволяя другим заботиться о себе. Даже Джеффу, а уж тем более Луке.

— Это смешно. Поедем вместе. Так мы сможем скорее начать знакомиться.

Клэр стиснула челюсти. Он говорил так, словно каждое его слово — закон. Это выводило ее из себя. И все же в этом случае стоит уступить. Если ему так хочется послать за ней машину в Бруклин, зачем мешать? Пусть.

— Очень хорошо. Мы закончили?

Губы Луки изогнулись в веселой улыбке.

— Закончили.

Клэр уже не терпелось уйти. Эти темные глаза, казалось, заглядывали в самую душу, видя все тайны, которые она отчаянно пыталась скрыть.

Взяв сумку, она встала и повернулась спиной к Луке Моретти. Ей нужно было оказаться от него как можно дальше, вдохнуть воздуха, который не отдает пряным ароматом его одеколона. Клэр вышла из конференц-зала, сопровождаемая Стюартом, и не остановилась, пока не оказалась у перекрестка перед оживленной Лексингтон-авеню.

Она сделала глубокий вдох и почувствовала, как постепенно ее покидает напряжение. Дело не только в том, что он в ней видит, а в том, какие чувства в ней порождает. Он зажег внутри ее огонь, опаливший щеки и заставивший думать о потребностях, которые Клэр слишком долго считала неважными.

Желанный ребенок у них с Джеффом долго не получался, и вскоре секс превратился в рутину. Когда и это не сработало, они обратились в клинику, после чего их отношения вконец испортились. Желание и возбуждение испарились после стерильных помещений и медицинских процедур. Они больше не были близки.

Неудивительно, что Джефф пошел налево.

Клэр была так поглощена желанием забеременеть, а потом и ожиданием ребенка, что ничего не замечала. Муж стал задерживаться на работе, чаще ездил по делам, но ведь то же самое можно сказать о многих людях. Даже она время от времени работала сверхурочно, когда готовила к выставке очередной экспонат. Но она игнорировала тот факт, что он сразу же по возвращении домой принимал душ, часто о чем-то задумывался и не проявлял никакого интереса к супружескому ложу. Клэр так упорно оправдывала любой подозрительный признак в поведении Джеффа, что, если бы его любовница не погибла вместе с ним в машине, никогда не призналась бы себе, что стала жертвой измены.

Потребовалось время, чтобы смириться с истиной, но понимание того, что отношения с Джеффом все равно были закончены, независимо от случившегося, помогло справиться с его смертью. Она потеряла мужа задолго до той ночи. Если бы Джефф дожил до того, когда на поверхность всплыла правда о его неверности, они бы развелись. И даже если каким-то чудом помирились бы, его самомнение не выдержало бы новости об отцовстве Эвы. Конец был неизбежен.

Понимание этого стало серьезным ударом по ее уверенности в способности делать правильный выбор. Она думала, что Джефф идеальный муж, и ошибалась. Она думала, что ребенок даст то, чего ей не хватало, и тоже заблуждалась. Она любит Эву больше жизни и ни о чем не сожалеет, но ребенок — не решение проблем. В конце концов, все только ухудшилось.

Влечение к Луке Моретти ни к чему хорошему не приведет. И тем не менее подобных чувств она не испытывала уже много лет. Он даже не прикоснулся к ней. Ее отклик был таким сильным.

— Клэр, вы в порядке? — Стюарт успокаивающе положил руку ей на плечо.

— Да, просто не терпится оттуда уйти.

Он кивнул, глядя на проезжающие машины.

— Позвольте мне пригласить вас на обед. — Развернувшись, оба пошли по тротуару. — Учитывая обстоятельства, я думаю, все сложилось неплохо. Эдмунд не подаст иск, мы выиграем время. Он готов работать с нами над соглашением. Лучшего исхода и не придумаешь!

— Да, но это стоило мне четырех недель жизни.

— Клэр, все могло оказаться хуже. Вы проведете месяц в пляжном домике на Мартас-Виньярд.

— С Лукой Моретти, — подчеркнула она. Каким-то образом предстоящий отпуск представлялся ей полосой препятствий, которую предстоит преодолеть.

— И что с того? Если говорить откровенно, дорогая, вам необходим перерыв. Посидите на берегу, подышите морским воздухом. В это время года там так красиво. Сезон только начинается, а значит, жарко не будет, да и туристы еще не съехались. Дайте Луке возможность позаботиться об Эве под вашим пристальным взглядом, и будьте рады месяцу отдыха. Может, перекусим суши?

В теории идея звучит привлекательно, но Клэр была уверена, что реальность окажется иной. Она едва вытерпела полчаса с Лукой и обоими их адвокатами. А что делать, когда она останется с ним наедине?

Лука не спеша шел по Парк-авеню к своей квартире. Он мог бы вызвать машину, но прогулка явно помогала сосредоточиться. Лишь пройдя десять кварталов, он смог изгнать лицо Клэр из своих мыслей. Ее серые, словно сталь, глаза преследовали его.

Он не ожидал, что так отреагирует на ее присутствие. Эта женщина грозила неприятностями, несмотря на то что он всеми силами пытался уладить ситуацию достойно. И тем не менее он не смог избежать искушения подразнить ее, чтобы увидеть огонь, таившийся за деловой одеждой и гладко зачесанными назад волосами. Он в этом уверен.

Конечно, какое это имеет значение? Эдмунд наверняка посоветовал бы ему не связываться с Клэр. Завернув за угол, Лука наконец добрался до дома. Под темно-зеленым навесом стоял Уэйн, швейцар второй смены.

— Добрый день, мистер Моретти. Вы рано сегодня. Надеюсь, все в порядке.

Лука улыбнулся ему, тот работал здесь еще до того, как он купил квартиру.

— Не беспокойтесь, Уэйн. Все хорошо. Я вернулся немного раньше, пора начинать планировать отпуск.

— Вы, сэр, по-моему, уже много лет без отпуска!

Неужели так очевидно, что он трудоголик?

— Последнее время я слишком много работал. Хочу теперь взять отпуск на месяц и уехать на Мартас-Виньярд, если все пойдет по плану. Уведомите управляющего, пожалуйста, что меня не будет. Пусть забирает мою почту, пока я не вернусь.

— Обязательно ему скажу, сэр. Могу ли я спросить, планируете ли вы какие-нибудь развлечения во время поездки?

Мысль о розоватом румянце, залившем каждый дюйм фарфоровой кожи Клэр, мгновенно пришла ему на ум. Да, может быть, удастся немного развлечься. Или ему предстоят четыре недели препирательств на пляже.

— Может быть. Посмотрим, как все пойдет. Я, конечно, надеюсь, что так и будет.

Уэйн распахнул дверь из блестящей латуни и сделал шаг назад.

— Ну, я надеюсь, отпуск вам понравится. Вы, безусловно, заслужили это, сэр.

— Спасибо, Уэйн.

Лука прошел через мраморный вестибюль к отдельному лифту. Нажав на кнопку, улыбнулся. Клэр думает, что все о нем знает, но она не права сразу по нескольким пунктам. Во-первых, он живет не в пентхаусе, а на десятом этаже своего дома. Пентхаус слишком велик для его нужд. У него в квартире целых три спальни и комната для прислуги. Этого более чем достаточно.

Несколько лет назад он купил эту квартиру и был почти уверен, что будет жить в одиночестве всю оставшуюся жизнь. Лука поддался настоянию врачей и матери насчет сохранения спермы в клинике, однако не намеревался пускать ее в ход.

Жене и семье в его планах места не нашлось. Однажды он понял, что люди, пережившие то же, что и он, либо отчаянно нуждались в семье, либо приходили в ужас от одной только мысли о ней. Лука попал в последнюю категорию.

Двери лифта открылись в мраморном фойе. Он отпер дверь и очутился в гостиной. Сняв пальто, прошел в кабинет, налил себе немного виски и устроился в любимом кожаном кресле.

Самый старший из шести детей, он всегда думал, что заведет собственную семью. У него было веселое, счастливое детство в кругу братьев и сестер. В возрасте шестнадцати лет все его стремления пошли прахом перед лицом неожиданной болезни — рака яичка. Ему пришлось пройти несколько курсов химиотерапии и облучения. Большинство пациентов, которые прошли подобное лечение, к его окончанию были стерильны. По настоянию матери и врача он заморозил сперму. Мать заплатила клинике большие деньги, чтобы образец хранили как можно дольше.

Лука знал, что никогда не воспользуется ею, и, несмотря на уверения в обратном, понимал, что это — подпорченный товар. В любое время болезнь может вернуться. Физически он неполноценен. Пластическая хирургия исправила его внешний вид, но он не мог сознательно связать себя отношениями с женщиной, зная, что не даст ей ребенка.

Одна женщина утверждала, что родила от него, и он поспешил обрадоваться, только чудо-ребенок оказался не от него, что разочаровало и его семью, и желавшую обогатиться любовницу Джессику. Он всегда был непреклонен в вопросах использовании защиты, хотя бы из соображений безопасности, а после этого стал еще щепетильнее. Не хотел, чтобы еще одна женщина вообразила, что может родить от него.

Потягивая напиток, Лука оглядел кабинет. Это было частью его холостяцкой берлоги, обставленной мебелью из искусственной кожи и темного дерева. Полки заставлены книгами, которые он никогда не читал. На одной стене висел атлас мира, напоминая о тех местах, где он никогда не бывал. Пост генерального директора не оставлял времени на путешествия.

Хорошо, что Джессика забеременела от кого-то другого. Даже если бы он хотел семью, откуда взять на нее время? Он рос с мыслью, что когда-нибудь возглавит сеть ресторанов Моретти. Его прадед основал компанию восемьдесят лет назад. Сначала крохотный ресторанчик в итальянском квартале, а к тому времени, как главой компании стал дед, они владели уже двумя заведениями — в Бруклине и в Квинсе. Дальше понеслось, как снежный ком. Желание его отца владеть хотя бы одним рестораном в каждом штате исполнилось задолго до рождения Луки.

Когда он заболел, мать перевела его на домашнее обучение. Окончив среднюю школу в стадии ремиссии, Лука отправился в Гарвард, попутно начав работать у отца. Степень магистра принесла ему звание вице-президента, а после ухода отца на пенсию два года назад он полностью взял на себя управление компанией.

Лука поставил собственную печать на ресторанной империи для разнообразия. Не у всех клиентов было время высиживать полноценный итальянский обед. Он основал сеть итальянского фастфуда под названием «Антония», в честь матери, одну из наиболее успешных на рынке. Управление ею занимало все время.

Ему это нравилось. Когда жизнь настолько насыщена событиями, скучать по семье не приходится.

И теперь вдруг выяснилось, что у него есть семья. К счастью, в квартире найдется местечко для Эвы. Придется, конечно, сделать ее безопасной для детей и провести косметический ремонт, но это наименьшая из забот. Первое, что нужно сделать, — позвонить давнему другу Гэвину Бруксу. Они познакомились в Гарварде и тут же подружились. Как и Лука, Гэвин был наследником семейной империи «Экспресс-доставка Брукса». Оба понимали, каково это — нести такой груз на плечах. Разница в том, что Гэвину удавалось совмещать бизнес и семью. У них с женой Сабиной было двое маленьких детей, в том числе девочка по имени Бет, всего на несколько месяцев старше Эвы.

Возможно, Гэвин сможет дать пару дельных советов.

Лука набрал номер друга.

— Да неужто это Лука Моретти? — резко ответил Гэвин. — То есть на экране, конечно, высветилось это имя, но мой друг Лука никогда мне не звонит.

— Это потому, что твой друг Лука слишком много работает и боится разбудить твоих детей.

Гэвин рассмеялся:

— Ерунда. Джаред — жаворонок, а Бет — сова. Мы почти круглые сутки бодрствуем.

— Честно говоря, я поражен.

Приятно пообщаться с кем-то, кто по-настоящему понимает его. Они с Гэвином были членами элитного клуба молодых успешных бизнесменов с Манхэттена.

— Ресторанный бизнес доставляет неприятности?

— Нет. Работа в порядке. Мне нужна ваша помощь в более, скажем так, личном деле.

— Я думал, у тебя личных дел не бывает.

— Я тоже так думал, но меня огорошили одной новостью. — Гэвин вполне мог проникнуться его ситуацией. О существовании своего сына Джареда он узнал, когда мальчику исполнилось два года. — Мне нужна твоя помощь, Гэвин.

— Конечно, но в чем?

— Если я тебе кое-что расскажу, ты обещаешь никому не говорить? — Лука не мог пока открыто говорить о существовании Эвы.

— Звучит серьезно. Я сохраню твой секрет.

— Спасибо. Я пытаюсь сделать кое-что втайне от семьи. Ты же знаешь, какая у меня мама. Мне нужно, чтобы она пока не вмешивалась.

— У тебя рецидив болезни? — мрачно предположил Гэвин.

— Нет. Оказалось, я стал отцом.

— Отцом? На этот раз по-настоящему?

Оглядываясь назад, Лука желал бы сохранить ситуацию с Джессикой в тайне, но откуда ему было тогда знать, что она солгала. Какое же лицо у нее было, когда Эдмунд потребовал тест на отцовство!

— Да, на этот раз я все проверил, и оказалось, у меня дочь по имени Эва.

— Погоди. Я думал, что ты не можешь.

— Да, не могу, — подтвердил Лука. — Но еще до лечения я заморозил сперму в клинике. Произошла путаница, в результате которой одна женщина забеременела от меня, а не от своего мужа.

— Ну и ну! И какие у тебя теперь планы?

— Во-первых, я уже отсудил у клиники круглую сумму, а сейчас пытаюсь договориться с ее матерью об условиях опеки. Скажу тебе, это нелегко. Она от всего этого не в восторге.

— Да уж, и муж точно не особо рад.

— Не уверен, осложняет это дело или упрощает. Ее муж умер. По-видимому, попал в автомобильную аварию, когда она была беременна.

— Я думал, моя ситуация с Сабиной была сложной, но приз достается тебе, Лука.

— Ха, благодарю. К чему и веду, я предложил нам троим провести отпуск вместе, узнать друг друга лучше. Она не очень уверена в моей способности заботиться о ребенке, и я должен убедить ее в том, что могу быть хорошим отцом.

— Почему бы тебе просто не сказать ей, что ты помогал растить младших братьев и сестер и все время нянчишься с десятком племянниц и племянников? Последний раз, когда гостил у меня, ты управлялся с Джаредом не хуже Мэри Поппинс.

— Сомневаюсь, что мне поверят. Она отважная женщина, и, если честно, мне нравится ее дразнить.

— И куда вы собираетесь?

— Я надеялся, что ты позволишь нам остановиться в твоем пляжном домике. На месяц.

Гэвин поколебался секунду.

— Конечно. Мы туда все равно не собирались. А почему бы вам не пожить у твоих родителей в Хэмптоне?

Ему это тоже приходило в голову. Огромный дом в Саг-Харбор был любимым местом для семейных сборищ. Но Луке пока не хотелось пересекаться с родственниками.

— Тогда мама узнает. Чтобы никто ничего не пронюхал, мне пришлось сказать брату, что я уеду по делам. Совсем скоро я им расскажу, но сейчас необходимо побыть с Клэр и Эвой подальше от мамы, которая обязательно будет нарезать круги вокруг внучки, точно акула.

Гэвин рассмеялся:

— Справедливо. Когда вы собираетесь отчалить? К вашему приезду я распоряжусь навести порядок в доме и забить кладовую продуктами.

— Еще не знаю. Мы оба должны договориться с начальством, но, надеюсь, на следующей неделе.

— Значит, тебя ждут четыре недели в домике на пляже со случайно зачатым ребенком и почти незнакомой женщиной.

Лука вздохнул:

— Да, как-то так.

— Ну, удачи тебе, чувак. Завтра я пришлю тебе с курьером ключи. И на всякий случай прикажу клининговой компании спрятать все, что способно разбиться.