Отдел 15-К. Тени Былого

Андрей Васильев, 2020

Прошлое не всегда представляет собой покрывшиеся пылью экспонаты в музее, растрепанные книги или навеки застывшие лица на картинах. Прошлое – оно рядом, и если на секунду остановиться и замереть, то даже можно услышать голоса тех, кто вроде бы уже покинул эту Землю. Вот только не всегда эти голоса принадлежат тем, кого стоит слушать, и даже просто вспоминать. И совсем уж плохо будет, если их обладатели заявятся сюда, в наше настоящее…

Глава третья

Артефактор

— Держите. — Парень протянул украшение женщине, одновременно с этим цепко ухватив конверт.

— Вот и славно! — радостно сообщила парочке Мезенцева, разворачиваясь и наставляя на них моментально вынутый из наплечной кобуры пистолет. — Московская полиция! Стоять на месте, не двигаться!

Коля только поморщился, с некоторого времени он перестал любить подобные театральные эффекты. Мало того — он свой табельный «макаров» теперь редко доставал из сейфа, больше доверяя ножу с серебряным лезвием. Только сейчас он в полной мере оценил, насколько забавно раньше выглядел в глазах своих старших коллег, всюду таскаясь с пистолетом.

— Чего? — совершенно не испугалась и не смутилась дама в песцах. Скорее, она крайне удивилась происходящему. — Что значит — стоять и не двигаться? Вы вообще знаете, кто я такая? И кто мой муж?

Но при этом кулон она не взяла, а конверт из рук выпустила.

— Нет, — равнодушно ответил ей Нифонтов, придерживая ногой дверь, которую неуверенно попытался дернуть на себя неудачливый продавец. — Но нам, признаться, все равно.

— Фамилию свою назови, — потребовала дама напористо. — И ты тоже! Я вам устрою!

— А мне кажется, все выйдет в точности наоборот, — усмехнулся оперативник. — Вы застряли в прошлом, мадам. Лет двадцать назад устроили бы, не сомневаюсь, но в наше время социальных сетей непосредственно у вас проблем будет куда больше.

— Ты дурак? — хлопнула накладными ресницами женщина. — Ты что мелешь? Да мой муж тебя в порошок сотрет. Он с вашим министром…

— Жень, вызывай группу, — бросил Коля. — Составим протокол, заодно и фамилию этой гражданки узнаем. И мужа ее, соответственно, тоже. А вот дальше…

— Ну-ну, — подбодрила его подбоченившаяся дама. — Мне прямо интересно стало.

— А дальше все будет просто. — Нифонтов ласково ей улыбнулся. — Часика через три в соцсетях, причем не в одной, а в разных, появится пост о том, как жена высокопоставленного чиновника была задержана полицией при покупке чего-то там. Чего именно — указано не будет, но все ведь взрослые люди, смекнут, что речь идет о наркоте. А еще там будет написано, что при задержании она сопротивлялась, кричала и угрожала сотрудникам полиции, причем из сказанного следовало, что в руках ее супруга сосредоточена вся власть в стране, и ни один полицейский не смеет задерживать жену будущего президента. Дескать — есть люди и есть она, что запрещено нищебродам в виде всего населения России, то разрешено ей, элите из элит.

— Бред! — фыркнула женщина, но при этом как-то посмурнела.

— Бред, — согласился оперативник. — Но он сработает, поверьте. Вы же знаете, как сейчас относятся к подобным вещам? Чиновник чуть что не то сказал на камеру — и все, он уже в отставке, разумеется, по собственному желанию. Потом, конечно, им местечко находят, но уже куда невзрачнее, непригляднее. А про дальнейший карьерный рост вообще упоминать не стоит. Все, они отработанный материал. Вопрос — что с вами сделает супруг после этого? Потерять местечко у кормушки — это, знаете ли… Простите, оговорился, — в органах государственной власти, разумеется.

— Думаю, он тебя на улицу в одних труселях вышвырнет, потому что все его многолетние труды твоими стараниями пошли псу под хвост, — бойко подсказала ему Женька, которая тоже приметила «говорящие» номера на машине, привезшей сюда эту даму, и сделала нужные выводы. — А после заведет себе бабенку помоложе. Точнее — узаконит с ней отношения, завел-то он ее небось давно.

— Заткнись! — рявкнула женщина, сузив глаза. — Не тебе об этом судить.

— У нас нет к вам вопросов, — мягко произнес Нифонтов, костеря про себя в душе Мезенцеву и ее длинный язык. — Забирайте деньги и уходите. Мы вас не видели. Вас тут просто не было.

— Эй, приятель, отдай денежку тетеньке, — мотнула стволом пистолета Женя. — Давай, давай, чего вцепился!

Окончательно сомлевший паренек подчинился приказу, женщина выхватила у него из рук конверт и шустро сунула его в свою сумочку.

— Вы свободны, — прощально помахал ей ладонью Коля. — Всего доброго!

Дама окинула его недобрым взглядом с головы до ног, но ничего говорить не стала, просто развернулась и пошла к лифту.

— Одну секунду, мадам, — остановил ее оперативник. — Буквально секунду, обещаю.

Чиновная особа остановилась, но даже не подумала повернуться.

— Прощальный добрый совет — никогда больше не пытайтесь купить предметы, подобные тому, что сейчас держит вот этот очень глупый юноша. Не следует лезть в те сферы, которые лежат вне вашего понимания просто потому, что вы даже не представляете, сколько после за это придется заплатить. Причем я сейчас не о деньгах речь веду, а о кое-чем другом.

— Вернее — бред несешь, — отозвалась дама. — Какие-то сферы, какая-то плата…

— Для справки — не далее как сегодня я общался с одной из предыдущих клиенток вот этого доморощенного Мерлина. Она очень хотела насолить кое-кому из своих заклятых подруг, и ей удалось задуманное. Вот только структура подобных вещей такова, что сделанное зло всегда возвращается к тому, кто его наслал на ближнего своего. Нет, есть сущности, которые этого могут избежать, но вы точно в их число не входите. Так вот, к чему я — если моя нынешняя собеседница дотянет до конца года, то я буду очень, очень удивлен. А ей при том всего тридцать два года. Было. Сейчас на вид лет семьдесят. При этом каждый новый день забирает у нее еще год жизни, и приносит новые болячки. Надеюсь, вы меня услышали.

Ответа не последовало, дама поддернула свое манто и снова зашагала к лифту.

— Еще один вопрос, — внезапно произнесла Мезенцева. — Кто такой Пуэбло Костарида?

— Художник из Чили, — вжав кнопку вызова, ответила ей супруга государственного деятеля. — Прогрессивный и гениальный.

Створки лифта со скрежетом растворились, дама шагнула в его чрево и покинула маленькую, но дружную компанию, собравшуюся на тринадцатом этаже.

— Спорим, она хотела любовницу своего мужа угробить? — азартно предложила Коле Мезенцева. — Видел, как она взвилась, когда я ту упомянула?

— Отрезать бы тебе язык, — вздохнул Нифонтов и обратился к так и стоящему соляным столпом юноше: — Ну что, болезный, пошли в закрома?

— А вы правду сказали? — вдруг спросил тот.

— В смысле? — не понял оперативник. — Ты про то, что моей напарнице неплохо бы оральное обрезание сделать? Нет, ни словом не соврал.

— Про женщину, — пояснил Виктор. — Ту, что постарела и скоро умрет.

— Тоже правда, — сурово подтвердил Коля. — Чистейшая. И ее скорая смерть твоих рук дело, приятель. Придется отвечать.

— И не только за нее, имей в виду, — добавила Мезенцева, наконец-то опуская пистолет. — Остальных своих клиенток тоже ты угробил.

Молодой человек пару раз громко икнул, побледнел, потом булькнул горлом и поднес ладонь ко рту.

— Да он, по ходу, блевать собрался! — удивлено вытаращила глаза Женька. — Во дает!

— Беги в туалет, — разрешил Виктору Коля. — Мы тебя в комнате подождем. Только цепку прежде давай сюда.

Сутулый спешно выполнил приказ, опустив кулон в подставленный ему оперативником холщовый мешочек, на котором были нарисованы непонятные символы, и, хлопая по полу домашними шлепками, помчался в отхожее место.

— Ну чего, пакуем его — и к Ровнину? — уточнила Мезенцева, входя в квартиру. — Тем более что клиент, похоже, особо сопротивляться не собирается.

— Нет, — поразмыслив пару секунд, покачал головой Коля. — Это он сейчас плюшевый, потому что не ожидал такого поворота событий. А в машине он в себя придет и начнет соображать, что говорить можно, а что не стоит. Так что здесь и сейчас первый допрос снимем, в общих чертах все узнаем. Ну а потом пусть его Ровнин крутит на предмет деталей. Можно, конечно, его еще на «чистуху» раскрутить, но она нам не сильно и… Жень, вот ты чего сейчас делаешь?

— Ну классная же штука! — выдохнула Мезенцева, уже успевшая вцепиться в самокат. — Коль, он получил это имущество преступным путем, верно? Значит, никаких прав на него не имеет.

— Как и ты, — устало сообщил ей Нифонтов. — Вы оба в пролете.

— Я бы на нем на работу ездила, — вкрадчиво произнесла Евгения. — Опаздывать перестала.

— Ты бы с ним до работы вообще не доезжала, — возразил ей Коля. — И вообще — вы в своем уме оба? Зима на дворе!

— Уже весна, — поправила его девушка. — И поверь, на таких шинах можно по вечной мерзлоте рассекать. Говорю же — это самокат мечты!

Из туалета донесся мучительный стон, колдуну-неудачнику, похоже, было очень плохо.

— Эк его крутит, — даже пожалел его оперативник и вошел в комнату. — Ну вот, теперь, похоже, ясно, куда остальные деньги ушли. Н-да, иные люди до седых волос из подросткового возраста не выходят.

В единственной комнате съемной квартиры обнаружилась новенькая электрогитара «Gibson», ноутбук из тех, что в магазинах проходят под лейблом «премиум-класс», здоровенный телевизор, коробка от которого была прислонена к стене, и даже не распакованный «xbox», с целой стопкой дисков и кучей каких-то приспособлений для увеличения комфорта от игрового процесса. То есть — реализовал человек свои детские мечты, что хотел — то получил.

— Спорим, он еще и проституток к себе успел несколько раз вызвать? — Женька хихикнула. — Причем недешевых, уж поверь. Дорвался пожизненный задрот до халявы.

— Вот у него тормоза и сорвало, — согласился с ней Нифонтов. — Правильно я все прикинул — запросы росли, а денег не хватало.

— Деньги? — в комнату вошел Виктор, бледный до невозможности, похоже, он услышал самый конец фразы. — Их почти не осталось.

— Оно понятно. — Мезенцева с уважением глянула на телевизор. — На моей малой родине всего три кинотеатра есть, так в любом из них экраны меньше, чем у этой бандуры. Представляю себе ее цену.

— Не так и дорого. — Юноша сел на краешек дивана. — Гитара, например, намного дороже.

— Да какая разница? — Нифонтов смахнул со стула диски с играми для приставки и уселся на него верхом. — За это все ты заплатил не деньгами, а чужой кровью, уж прости за пафосность.

— Я не думал, что все так получится, — забормотал Виктор. — Там же ни слова про это не сказано было. Ни единого словечка.

— «Там» — где? — мигом подобрался оперативник. — Поподробней, пожалуйста.

— Здесь. — Виктор встал, подошел к столу, приподнял ноутбук и достал из-под него несколько больших листов, исписанных мелким почерком. — Вот, смотрите. Тут описан технологический процесс, но про последствия ни слова. Я и предположить не мог, что те предметы, которые я сделал, могут привести к чьей-то смерти. Тут сказано — «малый вред». Малый!

— Да все ты понимал, — жестко произнесла Мезенцева. — Предположить он не мог… «Бабок» тебе хотелось неимоверно, вот ты себя и убедил в том, что это просто забава. Тоже мне…

Коля забрал у бормочущего что-то в свое оправдание парня бумаги, велел спорщикам заткнуться, и углубился в чтение.

И после первых же прочитанных, вернее, с трудом разобранных слов понял, что дело, похоже, приобретает совсем скверный оборот. Почему? Потому что это явно были фрагменты колдовской книги, причем некогда принадлежавшей большому специалисту своего дела. Правда, уже покинувшему этот мир, поскольку содержимое записей явно датировалось не сегодняшним днем, и дело было не только в «ятях» и «ижицах». Заголовки записей Коля кое-как сумел разобрать, а все остальное даже изучать не стал.

«Как наложить на предмет чары, помогающие сотворить малый вред недоброжелателю своему».

«Как заставить человека поверить в то, что тебе потребно, на краткий срок».

«Как заставить дитя дом родной покинуть и навеки дорогу к нему забыть».

«О том, как лишить человека рассудка на малое время при помощи видений и снов».

Елки-палки, такие вещи надо за семью замками хранить. И неважно, что большинство из описываемых вещей обычному человеку сотворить будет не под силу, поскольку они требуют как крайне редких компонентов, так еще и довольно специфических знаний, это ничего не меняет. Тем более что вот этот красавец как-то смог своего добиться?

Вот, кстати, тоже вопрос. Как?

— Начнем с самого начала. — Коля тряхнул листами. — Ты где это взял?

— У Вероники на даче, — пробубнил Виктор. — Мы к ней осенью ездили, день рождения там отмечали.

— Мы? — фыркнула Женька — Не льсти себе. Уверен, что ездили не «мы», а «они», а тебя прихватили за компанию, да и то потому, что ты сам напросился.

— Заткнись, пожалуйста! — рявкнул, не выдержав, Нифонтов. — Иди вон на самокате по коридору покатайся.

— Молчу, — поняв, что напарник, похоже, дошел до точки кипения, пообещала Мезенцева.

— Итак. — Коля тяжело глянул на Виктора. — Дача, это я понял. Но что там делали подобные документы?

— На чердаке лежали, — пояснил юноша. — С давних времен. Этой даче лет, наверное, восемьдесят, или около того. Ее еще при Сталине строили. Вероникин прадед каким-то важным чином в старые времена был, и дед ее тоже.

— Что никак не проясняет сути момента.

— Да я и сам не знаю, что тут к чему, — вздохнул Виктор. — Мы просто залезли на чердак, Вероника сказала, что там есть настоящий самовар, тот, который с трубой, как в кино. Мы за ним забрались, но там же темно, вот мы шкаф с Серегой и кувыркнули, а в нем книги старые. С нами еще Митя Розов приехал, он на этом деле повернутый. Библиофил, понимаете? Он как узнал, что там букинистики полно, сразу на все плюнул и на чердак полез с фонарем, изучать, что там есть. В том числе и эту книгу откопал.

— Книгу? — обреченно повторил Нифонтов. — Целую книгу?

— Ну да, — подтвердил юноша. — Вот такой толщины. Олег сказал, что ей лет двести, если не больше. Но тут вот какая штука…

— Какая? — предвидя еще одну неприятность, поторопил его Коля. Плохие новости лучше узнавать сразу.

— Она тогда пустая была, — зачем-то вжал голову в плечи Виктор. — Совсем. Просто чистые листы в кожаном переплете, — и все. Красивые, желтые, старые… Ну вы сами видите. Но текста на них не было вообще никакого.

— Забавно, — проникся оперативник. — Ну и? Как так вышло, что теперь от книги остались одни обрывки, зато с текстом?

— Мы ее поделили, — как о чем-то обыденном, сообщил собеседнику юноша. — Разодрали на части. Оригинально же — старая бумага, мало ли как ее можно использовать, верно? Например, как в средние века, написать послание прекрасной даме.

Мезенцева хихикнула, глядя на прыщавое лицо Виктора, но говорить ничего не стала.

— Зашибись, — прикрыл глаза ладонью Коля. — Они разодрали на сувениры магическую книгу. Что дальше?

— А потом на листах появились надписи, — пояснил юноша. — Уже зимой, в декабре. Я случайно на них наткнулся, смотрю — а они не пустые уже. Почитал, что написано, — бред полный, даже не смешно.

— Но ведь поверил в результате в него?

— Поверил, — кивнул Виктор. — Не сразу, но поверил. Вернее, мне помогли поверить.

— Слушай, нам из тебя каждое слово клещами тянуть? — не выдержала Женька. — Что за ерунда? Ты на кого учишься?

— На учителя географии и английского языка, — испуганно пробормотал юноша. — А что?

— То, — зло отозвалась Мезенцева. — Паузы выдаешь мхатовские, будто тебя хорошие педагоги в театральном этому учили.

— Я заболел просто, делать было нечего, вот и начал эти бумажки изучать, — затараторил Виктор. — А там столько незнакомых слов, ужас просто! Потом я нашел один сайт, связанный с колдовством и магией. А там форум обнаружил, очень полезный в плане информации. Только все равно не все нашел, что хотел, и тогда написал пост, мол, помогите нубу, объясните, что к чему. В основном меня троллили, но не все. Например, Алла Витальевна очень помогла, она в этом всем хорошо разбирается.

Оперативники переглянулись, прекрасно поняв друг друга. Нет, никакой Аллы Витальевны они знать не знали, но сразу сообразили, что этот дурачок, похоже, еще и с ведьмой связался. Это племя отлично освоилось в сегодняшних реалиях и охотно ловило вот таких простаков в сетях всемирной паутины.

— Мы с ней даже встречались несколько раз, она бабулька совсем, но такая прямо «зажигалка»! В хорошем смысле, разумеется. Она мне многое растолковала, объяснила, как что делать, кое-какие ингредиенты подарила, такое ведь в магазине не купишь.

— Ай, добрая какая! — прижала ладошки к щекам Женька. — Прямо не человек, а большое пульсирующее сердце. Жаль, жаль, что мне такие самаритяне на жизненном пути не встречались.

— Не повезло вам, — без тени иронии отозвался Виктор. — Сочувствую. Я ей, кстати, предлагал деньги, когда со мной за первый амулет рассчитались, но она отказалась, хотя имела полное право на свою долю. Первых клиенток мне тоже она присылала, где бы я сам их нашел? Потом, правда, «сарафанное радио» включилось.

— Ох, и дурак ты, приятель, — не выдержал Коля. — Ну и дурак…

А ведьма, что его на крючок поддела, — молодец. Она с тех клиенток такой навар сняла, что этому идиоту и не снилось, причем наверняка не только деньгами, причем ничего своими руками не делая и потому ничем не рискуя. Ей же даже предъявить нечего, она просто помогала мальчику продавать ценности, исключительно по доброте душевной. А какие уж, с какой начинкой — ей неведомо. И все, с нее взятки гладки.

— Хотя она несколько листов у меня забрала, — даже не обратив внимания на реплику Нифонтова, продолжил бубнить Виктор, кивком указав на бумаги, что так и держал в руках оперативник. — Сказала, что в такие дебри не то, что мне, но и ей самой лезть не имеет смысла, но для ее коллекции это самое то. Просто она собирает старинные манускрипты подобного толка. Там и в самом деле что-то невнятное было написано, вроде «Перековка небесного металла» или «О том, как Индрик-зверя изловить и на службу к себе поставить». Ну ведь чушь же несусветная, согласитесь? Индрик-зверь! Я погуглил, кто это такой, долго смеялся. Даже в свете происходящего все равно ерунда полная выходит.

— Отдал, стало быть? — уточнил Коля.

— Отдал, — подтвердил юноша. — Правда, не все, как она хотела, а только часть, сказал ей, что остальное водой залил случайно и выбросил. Просто жалко стало как-то, все-таки это немалая ценность, наверное, дорого стоит. А что теперь со мной будет?

— Могу сказать, чего не будет, — отозвалась Женя. — Вкусной еды, игр на приставке, прогулок на самокате и ласк женщин с пониженной социальной ответственностью. Это все переходит в раздел воспоминаний.

Прозвучало красиво, но на деле, конечно, ничего такого парнишке не светило. Доказать то, что он на самом деле причастен к бедам пострадавших женщин, возможным не представлялось просто в силу того, что законодательно вред, причиняемый людям посредством порчи или сглаза, не предусмотрен. Нет такой статьи ни в одном кодексе. И если бы сутулый вредитель был духом покрепче и соображал пошустрее, то быстро бы до этого додумался.

— Пиши список, — велел Виктору Нифонтов. — Всех, кто тогда книгу дербанил, с именами, фамилиями, телефонами и адресами.

— Адресами? — озадачился юноша.

— Если знаешь, — поправился оперативник. — Но имена и телефоны — обязательно. И Аллы Витальевны данные укажи.

— У нее телефон уже неделю как отключен, — садясь за стол, сообщил Виктор. — Абонент не абонит. У меня кое-какие ингредиенты заканчиваются, хотел их у нее попросить или купить. И в сети она не появляется. Я даже волноваться начал — человек-то немолодой, не случилось ли чего? Можно было бы съездить, но куда — я не знаю.

— И не появится, — заверил его Коля. — Даже не сомневайся.

— Почему? — удивился юноша.

— Потому что она сильно умная, — пояснил оперативник. — Что хотела — то получила, а на тебя ей плевать, потому что твои проблемы не ее головная боль. Пиши давай!

Он видел, что стресс у задержанного идет на спад, и скоро он задаст себе вопрос: «А не дурак ли я?», сам же даст на него положительный ответ, после чего непременно пойдет в отказ. Неумело, напролом, но пойдет. Разумеется, у него ничего путного из этого не получится, но информацию получить станет куда труднее, а она ох как нужна.

— А обложку от книги кто забрал? — спросила Женька, проводя пальчиком по струнам гитары.

— Ее себе Вероника оставила, — чиркая ручкой по бумаге, отозвался Виктор. — Девушка, можно вас попросить — не трогайте инструмент, не надо.

Все вышло так, как Коля и предполагал — в тот момент, когда молодой человек отдавал ему список, в его глазах уже ясно просматривалось сомнение в том, что он поступает правильно.

— Что ж вас столько было-то? — недовольно вздохнул Коля, глянув на листок. — Замучаешься теперь концы искать.

— Да половина, небось, повыкидывала эти обрывки, — предположила Мезенцева. — Как домой приехала, так сразу в ведро мусорное и отправила. Там это вроде как по приколу было, а по трезвяку поняли, что хлам он и есть хлам.

— Хорошо, если так. — Коля сложил листок и убрал его в карман. — А может, и наоборот — плохо. Шеф точно скажет, какое из этих двух мнение верное. Ну что, мастер-артефактор, одевайся и поехали. Кстати — заготовки какие еще остались? Если да — надо сдать.

— Одна была — вы ее забрали, — глухо произнес Виктор. — А куда едем? Мне там адвоката предоставят?

— Конечно же, — похлопала его по плечу Мезенцева. — Как без него? Мы же в правовом поле работаем.

Коля глянул на уверенную в себе девушку и как-то даже ей позавидовал. Непосредственно он в этот момент ничего подобного не испытывал, напротив, снова ощутил, насколько зыбки их позиции. Вот упрись сейчас этот паршивец рогом — и что тогда делать? Надевать на него наручники и волоком в машину тащить? Не лучший вариант, потому что шумный, может привлечь внимание нежелательных свидетелей. А свидетели первым делом все на смартфон заснимут и в сеть выложат, с хештегом «полиционерызвери». И тогда не жена государственного деятеля под удар попадет, а отдел. Первую не жалко ни разу, потому что от нее толку никакого людям нет, а вот отдел является той границей, которая людей от Ночи защищает. Да — не всех, возможно — не всегда, но что может — то делает.

Опыт — вот чего ему так не хватало. Кабы еще бы годик около Пал Палыча и Германа потереться, посмотреть на то, как они работают… Вот только не судьба. Законы отдела просты — раз нож выдали, то все, крутись сам.

Но — обошлось. Виктор и до машины дошел безропотно, и в ней вел себя прилично, единственная накладка вышла из-за неугомонной Женьки, которая все же попыталась присвоить себе так глянувшийся ей самокат, попробовав прихватить его как вещественное доказательство. Причем совершенно непонятно, чего именно.

— Жди, — усадил Коля неудачливого чародея на громоздкий стул с вычурной резной спинкой, с незапамятных времен стоявший на первом этаже здания, а сам направился наверх.

— Долго? — донесся до него унылый голос Виктора.

— Сколько надо, — взяла на себя роль его собеседницы Мезенцева. — Тебе теперь спешить один хрен некуда.

Ровнин, слава богу, оказался на месте, он изучал свежую прессу, попивая ароматный чай, который Аникушка ему всегда собственноручно заваривал. Или собственнолапно?

— Ну, как съездил? — благодушно спросил руководитель отдела у сотрудника. — Сцапал злодея?

— Да какой он злодей? — отмахнулся оперативник. — Балбес, да и только. Как вы и говорили, так и вышло. Этот дятел умудрился добыть колдовскую книгу, вернее, ее фрагменты, а после еще и с ведьмой на этой почве сошелся. Та, само собой, свою выгоду соблюла, а этого дурачка подставила по полной.

— Ведьмы — они такие, мимо рта ложку не пронесут, — покивал Олег Георгиевич. — Фрагменты, о которых речь шла, изъял?

— Само собой, — с достоинством ответил Нифонтов, а после протянул ему листы. — Вот они. Правда…

— Погоди, — остановил его Ровнин, внимательно рассматривая добычу своего сотрудника. — Не части.

На лбу начальника отдела появилась четко очерченная морщинка, говорящая о том, что он немного озадачен. Эту примету знали все сотрудники, потому Коля начал испытывать некое волнение, схожее с тем, что испытывает ученик, пытаясь распознать по лицу учителя то, насколько верно он сейчас у доски отвечал. Может, он чего не так сделал? Или неверно оценил ситуацию.

— Это не колдовская книга, — наконец продолжил разговор Олег Георгиевич. — Вот такие пироги, друг мой Колька.

— А какая же? — озадачился тот.

— Ведьмачья. — Ровнин хлопнул в ладоши. — Аникушка, будь любезен, попроси Павлу Никитичну ко мне заглянуть.

В дальнем углу кабинета что-то зашуршало, а после послышался топот маленьких ножек. Отдельский домовой по традиции обитал именно здесь, в том месте, которое являлось сердцем этого здания.

— Интересное все же у тети Паши имя. — Коля плюхнулся на стул. — «Павла». Сейчас так детей не называют.

— Не скажи, — возразил ему Ровнин. — У меня друзья недавно сына Герасимом назвали.

— Намучается парень, — со знанием дела констатировал Нифонтов. — Но могло быть и хуже. Например, его Эрастом могли назвать.

Тетя Паша вошла в кабинет, как обычно, без стука, недовольно глянула на покрытые белыми разводами ботинки Коли и уселась напротив него.

— Глянь, Павла Никитична, какую красоту Николай приволок. — Ровнин протянул ей листки. — Я такое в первый раз вижу.

— Ведьмачьи записи, — только глянув на текст, заявила уборщица. — Старые, века шестнадцатого-семнадцатого. Только почему в таком виде? И остальное все где?

— То-то и оно, — развел руки в стороны Олег Георгиевич. — Чем богаты. И, чтобы два раза Коле одно и то же не рассказывать, я сразу попросил тебя позвать.

— Излагай, — требовательно глянула на оперативника старушка. — Четко, ясно и подробно.

— Ну если что, первоисточник внизу сидит, — потыкал пальцем в пол Нифонтов. — Я его с собой привез.

— Молодец, — похвалил его Ровнин. — Как и было велено. Но сначала мы все же тебя хотим послушать.

Коля между тем успокоился, поскольку в ситуации появилась ясность. Ну да, книга, как оказалось, принадлежала не колдуну, а ведьмаку, но разницы особой он в этом не видел. В его понимании одни от других не так далеко и ушли, разве что ведьмаков на белом свете водилось куда меньше. Непосредственно он, например, ни одного еще не встречал. Ну и гадостей они, конечно, творили куда меньше, поскольку жили по принципу: «ты меня не трожь, и я тебя не трону».

— Галиматья получается, — подытожила тетя Паша, дослушав рассказ Нифонтова. — Не сходятся концы с концами.

— Почему? — живо поинтересовался Коля.

— Потому, — и не подумала что-то объяснять уборщица, снова поднеся к глазам добытые оперативником документы.

— Видишь ли, ведьмачьи книги обладают одним любопытным свойством, — взял на себя обязанности просветителя Ровнин. — Их почти невозможно уничтожить. Они не горят, не тонут, не гниют, и уж точно не получится раздербанить их по листочку.

— В самом деле? — Коля глянул на тетю Пашу, та, не отрывая взгляда от текста, кивнула.

— Само собой, что в мире не существует ничего вечного, — продолжил Олег Георгиевич. — Все раньше или позже станет тленом, но применительно к ведьмачьим книгам это правило работает с определенными исключениями, причем либо временными, либо чародейскими. Проще говоря — чтобы ее уничтожить, нужны либо четко определенные условия, либо надлежащий ритуал с употреблением очень и очень сложных заклятий. Но у меня вызывает серьезнейшие сомнения тот факт, что компания нетрезвых молодых людей способна на что-то подобное.

— И вот тут начинается та самая галиматья, о которой я уже сказала, — подала голос тетя Паша. — Олег, тут вопросов больше, чем ответов. Пятью пять лет — это раз.

— Слуга и нож — это два, — согласился Ровнин. — Хотя нож, конечно, не главное, но слуга? Он почему этой компании не помешал?

— Я ничего не понимаю, — жалобно проныл Нифонтов.

— Потому что надо не в грязных ботинках по чистым полам бегать, а архивные записи изучать, — сурово заявила тетя Паша.

— Согласен, — поддержал ее Ровнин. — Но — ладно, на этот раз объясню. Видишь ли, любой ведьмак имеет три предмета, которые сопутствуют ему на протяжении всей жизни. Первый — это книга, в которой он черпает мудрость, накопленную его предшественниками, а после ее же приумножает, второй — нож, в котором заключена часть его силы, а третий — слуга, который, разумеется, не совсем и предмет, но тем не менее. Причем все это после смерти ведьмака переходит к тому, кто унаследует его силу. Про нее-то ты, надеюсь, в курсе?

— Пал Палыч рассказывал, — подтвердил Коля. — А если никто не унаследует?

— Тогда по истечении срока, составляющего пятью пять лет, книга превратится в пыль, нож в ржавую труху, а слуга просто исчезнет, будто его и не было вовсе. Но вообще подобное нонсенс, сила не может исчезнуть в никуда, если только ее не выжечь насильственным путем. Я, по крайней мере, о подобном не слышал. И потому раньше или позже слуга отыщет своего нового хозяина, а после приведет того туда, где его ждут нож и книга. Хитростью ли, обманом, или еще как — но он это сделает.

— А тут все поставлено с ног на голову. — Тетя Паша досадливо поморщилась. — Вырываются листы, которые вырвать невозможно, слуги, который должен книгу охранять как зеницу ока, вовсе нет. Ахинея, да и только!

— Так может ведьмак погиб, и слуга его погиб, — предположил Коля. — Вот и все. Передать книгу и силу было некому, а двадцать пять лет не прошло еще.

— Записи, — потрясла листками уборщица. — Записи видны, это возможно только в том случае, если владелец данной книги жив. Старый, новый — без разницы. А если он жив, то эта книга у него должна быть, а не валяться где попало, и слуга обязан находиться где-то рядом.

— В отношении слуги — возможны исключения, — тихо заметил Ровнин.

— Возможны, — согласилась тетя Паша. — Но и это не главное. Вопрос в другом — как удалось ее на части раскроить? Вот что я не могу понять.

— Забыл, — смутился Колька. — Ну насчет записей. Они не сразу появились, не в тот день, когда книгу разодрали, а позже.

Тетя Паша и Ровнин переглянулись.

— Очень все это странно, Олег, — наконец сказала старушка. — Странно, если не сказать хуже.

— Этот Виктор мне список участников вечеринки составил, — сообщил коллегам Коля. — Может, я завтра попробую их обзвонить насчет других фрагментов книги?

— Завтра? — нахмурился Ровнин. — Почему завтра? Сегодня. Сейчас. И скажи, чтобы ко мне привели этого… Как его… Виктора. Пора с ним пообщаться.