И грянул гром…

Андрей Вдовин, 2008

Иногда беззаветная преданность своему делу открывает поистине пугающие горизонты. С этим суждено столкнуться и Сергею Щербачеву – музыканту, в чьи руки попадает древняя археологическая находка, напрямую связанная с родом его занятий…

Это было обычное воскресное утро, не предвещавшее ничего сверхвыдающегося…

Едва продрав глаза, Серега Щербачев проигнорировал слабый внутренний позыв пойти умыться, а вместо этого сейчас же засел за ударную установку — дорабатывать вчерашнюю тему. И вновь зацокали тарелки, гулко заговорила под педалью массивная"бочка", хлестко вторил ей новенький малый барабан… Вот он, ежедневный ритм жизни, — Серега и оглянуться не успел, как влился в его бодрящий, стремительный поток, голова сделалась на удивление свежей, от сонливости не осталось и следа. Что и говорить: пошпарить с полчасика на ударных — это лучше любой утренней зарядки. Благо, соседей нет ни сверху, ни снизу. Здорово все-таки, что пришла ему в голову эта идея — поменять однокомнатную квартиру на этот хоть и неказистый, зато во многих отношениях очень удобный домик в частном секторе. Да еще и с приличной доплатой — хватило и телефон провести, и главное — кое-чего для инструмента прикупить. Вон как"ремовские"пластики звучат — заслушаешься!..

А это что еще за посторонний призвук?.. Тьфу ты, блин, накаркал про телефон! Это кому же понадобилось в воскресенье звонить-то с самого утра?

Серега с досадой наподдал палочкой по подвесной тарелке и оборвал игру. На фоне недовольно затухающего медного звона надрывался посверкивающий голубым табло аппарат.

— Алло! — буркнул в трубку столь бесцеремонно выбитый из ритма музыкант.

— Здорово, Серега! — хрюкнула трубка голосом Максима Касьянова, бывшего Серегиного одноклассника и самого его закадычного приятеля.

— А, Макс! — недовольство как рукой сняло. — Что, уже вернулся из экспедиции?

— Да, вчера вечером, — в голосе друга слышалась какая-то радостная взвинченность. — Новостей — куча. Надо бы встретиться. У тебя сейчас как со временем?

— До трех часов свободен. А потом у нас репетиция. В среду выступаем в"Колизее".

— Вот я как раз по этому поводу хотел с тобой поговорить, — продолжал Макс, и Сереге показалось, что голос в трубке перешел на возбужденный полушепот. — Ты ведь, старик, в музыке шаришь?

— Да не жалуюсь, — усмехнулся Щербачев. — А что?

— Я тебе одну вещь покажу. Мне твой профессиональный совет нужен.

Такого поворота Щербачев никак не ожидал. Насколько он помнил, Макс никогда особо музыкой не интересовался, а если и слушал что, то только зарубежную попсу вроде Мадонны. Да еще разве что Серегину группу — видимо, из уважения к лучшему другу. Мало того, что Максу, по молчаливому убеждению Щербачева, в детстве медведь на ухо наступил, так тот еще был основательно помешан на своей археологии — а у этой научной области, как известно, с музыкой мало чего общего. И вдруг — совета просит, да еще и профессионального! К чему бы это?

— Ну, братан, заинтриговал ты меня, — ответил Серега. — Где встречаемся?

* * *

Через полчаса друзья сидели в уютном летнем кафе и потягивали пиво с солеными орешками — в отличие от совершенно разнородных профессиональных интересов, тут их пристрастия полностью совпадали.

Серега с любопытством рассматривал находку, которую Макс только вчера привез из Горного Алтая. В центре прямоугольной каменной плитки — изображение человека, сжимающего в воздетых руках подобие дубинок; перед человеческой фигуркой — куча продолговатых штуковин, весьма отдаленно напоминающих барабаны, от которых в стороны тянутся зигзагообразные линии. По бокам — непонятные знаки и символы.

— Ну, что скажешь? — нетерпеливо проговорил Макс, переводя горящие под стеклами очков глаза то на плитку, то на товарища.

— Вообще-то похоже, — согласился Щербачев. — А линии вот эти, судя по всему, изображают проекцию звука…

— Да нет, — замотал головой Макс, — это молнии.

Серега приподнял бровь:

— Молнии? С чего ты взял?

— Видишь ли, — Макс весь так и подался вперед, — это метафорическое изображение грома. Вот и символы на это указывают…

Щербачев счел за лучшее не перебивать друга и приготовился выслушать от него очередную лекцию, каких за свою жизнь наслушался немало.

— Тут явно прослеживается связь с Ульгенем, алтайским божеством-громовержцем, но еще больше — с Когудеем, Небесным Стрелком, который мечет на землю громовые стрелы… — Макс, похоже, входил во вкус: даже руки принялся потирать от удовольствия. — Но в том-то и штука, что здесь, в отличие от традиционных громовых стрел, мы имеем нечто вроде связки барабанов, в которые колотит данный персонаж, производя тем самым раскаты грома. Это — новый, неизвестный ранее аспект древнетюркской мифологии. Думается, тут не обошлось без влияния китайской традиции: у древних китайцев примерно так же изображался бог грома Лэй-Гун; да и само представление о громе у них связано именно с огнедышащими барабанами. И это лишний раз доказывает, что древние тюрки, жившие на Алтае пару тысяч лет назад, имели тесные культурные связи с Китаем… У них, например, даже традиционный шаманизм прочно сросся с буддизмом…

Конец ознакомительного фрагмента.