Два выстрела во втором антракте

Андрей Гончаров, 2016

Группе опытных оперативников поручают расследовать убийство… премьера Петра Столыпина, совершенное более ста лет назад! Ученые, создавшие проект «Хронос», переправили сыщиков в прошлое, чтобы те проникли в Киевский театр оперы в тот самый момент, когда и был совершен террористический акт. Это было беспрецедентно сложное и опасное задание, потому как пули террористов не менее смертельны и для путешественников во времени. Но самым трудным оказалось выяснить, кто на самом деле был заказчиком убийства. Для этого нашим современникам пришлось внедриться в агрессивные и безжалостные революционные кружки…

Глава 7

Господин Леон Давидес сидел за столиком в кафе «Бильбокэ» на Крещатике и пил кофе. Утренние дела были сделаны, и можно было наслаждаться жизнью: видом нарядной улицы за стеклом, теплом сентябрьского солнца, превосходным кофе — честное слово, не хуже, чем в Вене! Господин Давидес умел ценить маленькие радости жизни. Еще большую остроту этим радостям доставляло ощущение некоторой опасности, с которой было сопряжено его пребывание в центре Киева и вообще в России. Впрочем, опасность была совсем небольшая. В кармане у господина Давидеса лежали документы — очень хорошие документы, почти совсем как настоящие — из которых значилось, что господин Давидес является подданным Австро-Венгерской империи и имеет постоянное проживание в городе Вене. А если бы нашелся кто-то, кто проявил излишнее любопытство и спросил, зачем австрийский подданный прибыл в город Киев, господин Давидес мог бы ответить, что прибыл он в Киев как журналист, по приглашению газеты «Киевская мысль», и что он уже полгода состоит военным корреспондентом данной газеты на фронтах Балканской войны. Далее он мог бы сообщить, что только что прибыл из Сербии, привез очередную порцию репортажей и что назавтра собирается вернуться в Сербию. Ну, какие еще вопросы?

И что самое интересное, все сказанное было бы правдой. Леон Давидес действительно прибыл из Сербии и на самом деле сотрудничал с солидной газетой «Киевская мысль». Ну, а если имелись в биографии Леона Давидеса кое-какие обстоятельства, не согласующиеся с образом благополучного австрийского журналиста, то кто здесь о них знает? Кто задаст вопрос? Некому.

Поэтому журналист Давидес не слишком обеспокоился, когда за соседний столик уселся господин лет тридцати, одетый в поношенный серый костюм. Ну, сел человек и сел. Вон, тоже кофе заказал, с булочкой. Австрийский журналист продолжал наслаждаться жизнью, когда вдруг над самым его ухом твердый голос с металлическим оттенком произнес:

— Ну что, товарищ Бронштейн, долго вы тут собираетесь сидеть?

От неожиданности журналист чуть не поперхнулся кофе. Справившись с приступом кашля, обернулся. Давешний господин в серой паре чуть придвинул свой стул, так что теперь сидел с Леоном Давидесом спина к спине. Достаточно было чуть повернуться, чтобы разговаривать.

— Я вижу, мой невинный вопрос на вас сильно подействовал, — продолжал между тем господин в сером. — А у меня и другие вопросы есть. Может, побеседуем?

— Я не понимаю, о чем вы говорите, — отвечал журналист Давидес, стараясь держаться непринужденно. — Я австрийский подданный, моя фамилия Давидес…

— Ну, конечно, ваша фамилия Давидес, и вы сотрудничаете с газетой «Киевская мысль» и живете в лучшей городской гостинице «Континенталь», причем в хорошем номере, — кивнул незнакомец. — И вы, конечно, ничего не знаете о человеке по имени Лейба Бронштейн, который в декабре 1905 года был арестован, а в следующем году осужден за преступную деятельность в так называемом Петербургском совете рабочих депутатов. И осужден не на ссылку, как в первый раз, в 1902 году, а на вечное поселение в Сибири. Да вдобавок еще и лишен всех гражданских прав. Правда, эту деятельность вы вели уже под другой фамилией, которую сами себе придумали, — вы назвались Львом Троцким. Так что, знаете вы о таком человеке?

— Кто вы такой? — спросил сотрудник газеты «Киевская мысль» неожиданно глухо — от волнения у него сел голос. — Вы из полиции?

— Ну, наконец догадался! — усмехнулся человек в серой паре. — Недаром в революционных кругах вас считают человеком исключительно догадливым. Позвольте представиться — майор Углов.

— В русской полиции нет майоров… — зачем-то сказал Давидес, он же Бронштейн.

— А вы откуда знаете? — парировал человек в сером. — Вы ведь австрийский подданный, откуда вам знать, какие чины есть в русской полиции, а каких нет? Ладно, я пошутил: не майор, а штабс-капитан. Это вас устроит?

— Вы собираетесь меня арестовать? — спросил разоблаченный лже-Давидес. — Но за что? Я не совершил здесь ничего противозаконного…

— Как это «ничего»? — удивился Углов. — А бегство с назначенного вам поселения? А антиправительственная деятельность, которой вы много лет занимаетесь в Вене? А незаконное проникновение на территорию Российской империи? Нам есть за что вас судить, господин Троцкий, будем уж называть вас вашим революционным именем, вы под ним больше известны. Однако…

— Что? Что вы хотите сказать? — горячо спросил Троцкий. Отправляться в тюрьму ему совсем не хотелось. Причем вот так глупо, на пустом месте! А в словах жандармского офицера скрывалась какая-то неясная возможность избежать посадки. Впрочем, чего тут неясного? Известно, что предлагают революционерам в обмен на свободу: так называемое сотрудничество, выдачу товарищей. Нет, на это он не пойдет…

— Я хочу сказать, что у меня нет особого желания вести вас в полицейский участок и сажать в тюрьму, — сказал штабс-капитан. — И вербовать вас в осведомители я тоже не собираюсь. Мне нужно от вас нечто другое. А именно — информация о подготовке покушения на Петра Аркадьевича Столыпина.

— Покушение на Столыпина? — приезжий из Вены так удивился, что произнес эти слова чуть громче, чем следовало; две дамы за соседним столиком удивленно повернулись в их сторону.

— А вы разве не слышали? — в тон ему, и даже еще громче, произнес человек в сером костюме. — Весь город об этом говорит!

Убедившись, что налицо обычное обсуждение волнующего события, дамы за соседним столиком вернулись к прерванной беседе. А Углов тихо прошептал на ухо Троцкому:

— Вы что орете, как больной слон? Да, на Столыпина. Только не говорите, что вы впервые об этом слышите. В вашей газете «Правда» премьера регулярно поливают помоями. Вы, социал-демократы, спите и видите, чтобы он отправился на тот свет. А теперь вы решили взять дело в свои руки. Для того и приехали в Киев. А статьи для «Киевской мысли» — просто предлог, разве не так? Давайте, рассказывайте, как вы организовали эту акцию.

— Я вижу, что вы, штабс-капитан, при всей вашей информированности, ничего не смыслите в революционных делах, — тихо и отчетливо ответил ему Троцкий. — Иначе бы вы знали, что социал-демократы никогда не занимались индивидуальным террором. Все эти засады со стрельбой нас не интересуют. Наша задача — поднять массы!

— Ага, вы еще скажите, что вы и экспроприациями не занимаетесь! — усмехнулся собеседник. — Хотя ваши боевики не раз устраивали нападения на кареты Государственного казначейства. И в Москве, и в Питере, и в Тифлисе. И во время таких нападений погибло два десятка мирных чиновников. А в 1905-м ваши люди убивали в Москве городовых. Так что кровь проливать социал-демократы отлично умеют. И вы бы не остановились перед тем, чтобы пролить кровь премьера, который вам мешал. А ведь Петр Аркадьевич вам сильно мешал, признайтесь!

— Да, Петр Столыпин пытался исправить некоторые огрехи режима, — согласился Троцкий. — Но особого успеха не имел. Это было все равно что лечить холеру примочками. И потом, по нашей информации, он не пользовался поддержкой даже среди своих. А в последнее время его просто травили — не только кадеты, но даже октябристы. Его дни были сочтены. Зачем же нам его убивать? А что касается меня — можете провести проверку. Пройдите в редакцию «Киевской мысли», в гостиницу, проследите мои перемещения по Киеву — и вы увидите, что я не имел времени, чтобы подготовить такую крупную акцию, как покушение на премьера. Да я просто не знаю, кто такой этот Богров, который в него стрелял!

— Проверить, говорите? — задумчиво произнес штабс-капитан. — Что ж, может, и проверю. А скажите, с такими господами вы не знакомы: одного фамилия Кулябко, другого — Спиридович, а третьего — Курлов?

— Но позвольте, вы говорите о жандармах! — воскликнул Троцкий, вновь неосмотрительно повысив голос; к счастью, дамы из-за соседнего столика уже ушли. — Один из них — начальник Киевского охранного отделения, другой руководит непосредственно охраной царя, третий — всем корпусом жандармов. Вы что же — подозреваете в причастности к покушению собственное руководство?

— Это мое дело, кого я представляю и кого подозреваю, — отвечал Углов. — Мы не меня собрались обсуждать, а вас. Повторяю вопрос: вы знакомы с этими господами?

— К счастью, не имел времени познакомиться, — усмехнулся Троцкий. — И надеюсь избежать такой чести в дальнейшем.

— Бросьте, Троцкий, — скривился штабс-капитан. — Вы что, хотите сказать, что в вашей партии нет двойных агентов? Что у вас никто не сотрудничает с охранкой?

— А, вот вы к чему клоните! — догадался венский журналист. — Что покушение мог устроить двойной агент, внедрившийся в наши ряды… Что ж, такое, в принципе, не исключено. И у нас действительно тоже имеются свои Иуды — хотя и не в таком количестве, как у товарищей эсеров. Но я могу вас заверить: ни одна фракция РСДРП, ни сторонники Ленина, ни люди Мартова или тем более Плеханова подобные планы не строили. А раз руководство не давало такого задания, то двойной агент не мог действовать, выдавая себя за социал-демократа.

— Ладно, примем такой довод, — согласился Углов. — Теперь давайте пройдем в вашу гостиницу, и я побеседую с портье. И в редакцию тоже загляну, порасспрашиваю. Если ваша версия подтвердится и к покушению вы непричастны, можете быть свободны. Пока свободны. Из Киева я вам уезжать пока что не разрешаю — можете еще потребоваться.

— Ладно, поживу здесь еще немного, — ответил революционер.