Сладкий привкус яда

Андрей Дышев, 1999

Высотный альпинизм – единственный вид спорта, у которого по определению не может быть зрителей. Соперники из последних сил взбираются по крутому подъему, покрытому натечным льдом. На десятки километров вокруг нет никого и ничего, лишь только голубой снег, а разреженный, вымерзший до льдистого звона воздух. Случись что, сюда никогда не поднимутся ни врачи, ни сыщики. Здесь – оборотная грань жизни, преисподняя, космос. Чем не идеальное место свести личные счеты!

Глава пятая

Честь фирмы

Столовая уютно располагалась на краю лагеря, среди каменных завалов горного"мусора", который ледник, сползающий с Плахи, аккуратно сгребал в одну кучу. Шерпы питались из общего котла, но в своих палатках, используя в качестве посуды армейские котелки. А привередливые американцы постарались превратить процесс потребления пищи в приятную и комфортную процедуру. В большой палатке, освещенной светильниками, был установлен длинный стол, собранный из кусков легкого пластика, на краю которого возвышались стопки одноразовых картонных тарелок, пластиковых ложек и чашек. А дальше, по всей длине стола, стояли блюда с яствами. Тихо играл джаз. На тканевых стенах висели фотографии голливудских звезд, президентов, кто-то продолжил галерею портретами жен, собак и младенцев. Исхудавшие, с черными лицами восходители в свитерах грубой вязки и тяжелых высотных ботинках изо всех сил старались вести себя так, как в"Макдоналдсе"и, неторопливо продвигаясь вдоль стола, загружали тарелки отварным рисом, сухой овсянкой, сушеными фруктами, кружочками копченой колбасы, наливали в чашки густой порошковый суп или бульон из кубиков.

Даже глубоко уважая ностальгию клаймберов^[5] по своей родине, я не смог сдержать улыбку, войдя в палатку. Стоящий у входа шерпа в замусоленном белом халате предложил мне влажную салфетку для мытья рук, которой я тотчас прикрыл рот. Народу было немного. Большинство членов экспедиции, разбившись на штурмовые двойки, ютились сейчас в тесных высотных палатках промежуточных лагерей, в сравнении с которыми базовый был курортным раем.

Я взял тарелку и в раздумиях остановился перед медным чаном с отварным рисом, сдобренным гуляшем из сублимированной говядины. Креспи вместе с малорослым представителем фирмы"Треккинг"стоял у противоположного торца стола. Руководитель экспедиции заметил, как я зашел в палатку, но сделал вид, что до самозабвения увлечен беседой с итальянцем. Креспи имел право так поступать, потому что я не был членом команды.

— Добрый вечер! — поздоровался я, бесцеремонно прервав беседу Креспи и итальянца. Ложка с тушеной фасолью, которую Креспи намеревался отправить в рот, повисла между мной и фирмачом, словно шайба в момент вбрасывания.

Руководитель сдержанно поклонился, зато итальянец, лицо которого было обрамлено курчавой бородкой, плавно переходящей в бакенбарды, а затем в лысину, жизнерадостно протянул мне руку. Осуществляя рукопожатие, я рассматривал лицо фирмача и думал о том, что если его голову оторвать, перевернуть и поставить лысиной вниз, то получится новый тип лица — гладко выбритое, с торчащей дыбом короткой прической.

— Это господин Ворохтин, — выразительно представил меня Креспи. — Тот самый альпинист из России.

Услышав, что я"тот самый", итальянец торопливо отдернул руку. Его универсальное лицо вмиг помрачнело. Он сделал шаг назад и покосился на мои французские ботинки. Щедро смазанные ветрозащитной помадой, его губы дрогнули и презрительно скривились. Во всем лагере только я и Татьяна не были обуты в итальянские"Треккинги", и фирмач смотрел на меня как на негра в толпе ку-клукс-клановцев.

— Вы вызвали полицию? — спросил я у Креспи.

— А вы по-прежнему настаиваете? — выдержав паузу, вопросом на вопрос ответил американец, кидая картонную тарелку в пластиковый пакет для мусора.

— Не просто настаиваю, а требую, — уточнил я. — Мы упускаем время. С каждым часом преступник уходит все дальше, и доказать его вину будет сложнее.

Креспи передернуло от слова"преступник". Он повернулся к столу и в растерянности посмотрел на блюда.

— Я очень сожалею о трагической гибели ваших друзей, — пробормотал он. — И понимаю, что эта утрата невосполнима. — Он повернулся ко мне лицом. В белой пластмассовой ложке лежала иссиня-черная маслина. — И все же… Все же нельзя терять голову и сгоряча принимать решения. Вы понимаете меня? Преступления не было! Не было!.. Если, конечно, не считать преступницей гору.

— Креспи, — произнес я усталым голосом. — Вы талантливый организатор и альпинист от бога. — Но, поверьте, криминальные дела не в вашей компетенции.

Руководитель сник, выпадая из строя защитников чести фирмы. И тогда его подменил итальянец.

— А в чем, собственно, проблема? — свежим голосом возвестил он. — Давайте начистоту, господин… простите, как ваша фамилия? Какие у вас к нам претензии? Что конкретно вас не устраивает?.. Но не торопитесь с ответом. У меня для вас большой сюрприз!

Начались рекламные штучки, понял я. Креспи о чем-то задумался, гоняя косточку маслины во рту. На входе палатки появился рыжеголовый врач, который приветственно вскинул руку и принялся расстегивать многочисленные замки и липучки на куртке.

— Наша фирма решила презентовать вам последнюю модель супер ботинок! — объявил итальянец. — Комбинация нижней пластиковой части и кожаного верха делает обувь чрезвычайно прочной и комфортной для технического лазания…

— Креспи, вы делаете себе только хуже, — произнес я. — Вольно или невольно, но вы потворствуете действиям преступника. А это чревато последствиями.

–… двойной ударопоглотитель и система"мангуст", обволакивающая ногу по бокам, особая вентиляционная способность дают ощущение…

Руководитель, сплевывая косточку на ложку, вскинул на меня взгляд.

— А вы не задумывались, какими последствиями обернется для вас вызов полиции?

–… самоочищающийся профиль дополняет образ истинно агрессивного дизайна для тех, кто нацелен на победу… — не видя ничего вокруг, кроме своих ботинок, продолжал рекламное выступление итальянец.

Я выжидающе смотрел на Креспи. Ему уже стало ясно, что убеждением и ботинками с агрессивным дизайном меня не взять. Но если он нашел, чем зацепить меня, то обязательно выложит свой козырь. Креспи хотелось увидеть в моих глазах если не испуг, то хотя бы любопытство. Не знаю, что он там увидел, но его лицо выражало разочарование.

— Не задумывались, — понял он. — Тогда я вам объясню. Портер, с которым вы поднимались в третий лагерь, утверждает, что намного ниже третьего лагеря вы услышали крики о помощи, которые доносились с гребня контрфорса.

— Крики? — переспросил я. — Портер сказал, что слышал крики?

— Он сказал, что вы оба слышали крики, — уточнил Креспи.

— Так. Дальше!

— Портер предложил вам пойти на голоса и помочь людям, но вы ответили, что намерены продолжить восхождение к третьему лагерю. И тогда он сказал, что пойдет на помощь русским один.

— И неужели пошел? — спросил я, пожимая руку итальянцу в знак благодарности за впечатляющую рекламу.

— Пошел, — кивнул Креспи.

— Может быть, он спас Родиона и Столешко, а я до сих пор ничего об этом не знаю?

— Не исключено, что спас бы, — ответил Креспи, подставляя под краник бачка чашку. — Если бы вы не отобрали у него рюкзак с кислородом и провиантом.

— Креспи, — сказал я. — Вы действительно верите в это?

— У меня нет оснований не верить Бадуру. Он не первый раз работает в моей экспедиции и хорошо зарекомендовал себя.

На его лбу выступили капли пота. Казалось, что короткий седой ежик на голове американца — иней, который от тепла столовой начал таять, и капли воды покатились по лбу. Спортивные успехи Креспи остались в прошлом, а материальные всецело зависели от"Треккинга". И надо было всего ничего — немного солгать, немного пойти против совести, что стоило всего нескольких капель пота.

— Я думаю, что мы обойдемся без полиции, — сказал итальянец и примирительно похлопал меня по плечу. — Я вам еще не рассказал о нашей куртке"Полярное солнце". Это нечто необыкновенное!

Врач с тарелкой на ладони подошел к нам.

— Как самочувствие? — поинтересовался он у меня. — Будьте добры, хлеба подайте, вы рядом стоите… А я принес вам то, что обещал. Держите!

Я уже забыл, что он обещал скормить мне какие-то успокоительные таблетки, и машинально протянул руку. Из пластиковой упаковки мне на ладонь выкатились две желтые пилюли. Я смотрел на них и думал, чем для меня может обернуться слишком узнаваемое повторение эпизода с таблетками.

— Выпейте, — сказал врач, теребя клиновидную рыжую бородку.

— Рекомендации врачей надо выполнять, — нравоучительным тоном добавил итальянец.

— Мы не желаем вам зла, — заверил Креспи. — А о вашем неблаговидном поступке я постараюсь забыть.

Они обступили меня со всех сторон. Я продолжал стоять с развернутой ладонью. Пилюли таяли, клеясь к мозолям.

— Вы уверены, что эти таблетки мне помогут? — спросил я врача.

— Вне всякого сомнения, — ответил он.

— А память они улучшают?

— И память тоже.

Креспи протянул мне свою чашку, предлагая запить лекарство. Я опустил руку с таблетками в карман, где уже лежала пара очень похожих таблеток, вежливо посторонил итальянца и быстро пошел к выходу, затылком чувствуя недобрые взгляды. Президенты с фотографий смотрели на меня так же отчужденно, словно были в сговоре с Креспи, врачом и итальянцем.

Я вышел в ночь, под колючий свет звезд, хоровод которых острым углом закрывала Плаха, тускло отливающая холодным серебром. Палатку шерпов я нашел скорее по звуку электрогенератора, чем зрительно, откинул полог из старого верблюжьего одеяла и зашел внутрь. Большинство носильщиков уже спали, кое-кто еще подогревал на горелке ракшу или играл в карты. Бадур, сидя перед керосинкой, точил напильником зубья кошек. Увидев меня, он отложил работу и стал торопливо менять сосредоточенное выражение лица на счастливое.

— Привет! — громко поздоровался он со мной, чтобы привлечь внимание своих земляков. — Почему не спишь так поздно?

— Привет, — ответил я и похлопал его по плечу. — Я тебе кое-чего принес. Выйдем на воздух.

Наверное, Бадур рассчитывал на деньги, потому не стал одевать ботинки и пуховик, и вышел в чем был — босиком и в свитере. Мы стояли по колени в снегу рядом с кемпинговой палаткой руководителя экспедиции, за тонкой стенкой которого тихо шипела включенная на прием радиостанция. Этот звук, не меняющийся на протяжении прошедшего дня, напоминал процесс приготовления яичницы.

Без вступлений, ударом в челюсть я свалил Бадура на снег, сел на него верхом и вставил ему между зубов дюралевый крюк.

— Глотай! Может быть, вспомнишь, как все было на самом деле, — сказал я, заталкивая Бадуру под язык таблетки. — Да не рычи ты, я же не драться с тобой пришел, а помочь… Ну? Проглотил? В голове стало светлее?

Примечания

5

Climber — альпинист (англ.).