Партизаны

Андрей Неклюдов, 2013

Группа активистов экологического движения «Чистый лес» отправляется на опасную акцию – ломать металлический забор, незаконно огородивший большую часть леса и два озера, к которым у местных жителей не стало доступа. Молодым людям предстоит не только бороться за свои убеждения, но и узнать, кто из них чего стоит.

Дорога

Шоссе давно осталось позади, и автомобили трясло и подбрасывало на бугристой, разъезженной лесовозами грунтовке.

Впереди двигался синий Ниссан с четырьмя человеками, метрах в ста позади него — белый микроавтобус Фольксваген еще с восемью пассажирами.

Антон, худощавый, но круглолицый паренек, студент второго курса биофака, ехал в первой машине. При каждой встряске он терпеливо поправлял съезжающий с коленей рюкзак.

Летучие весенние запахи проникали в приопущенное окошко. Справа чередовались нежно-зеленые, с оранжевым крапом одуванчиков луга, купы кустарников и, в понижениях, широкие, голубые, отороченные тростником озера. Слева монотонно тянулся смешанный лес, отделенный от дороги порослью черемухи и ольховника.

Антон перевел взгляд на своих спутников. Как ни странно, те выглядели абсолютно спокойными. Можно было подумать, что едут они на пикник, а не на рискованное, подлинно опасное дело.

Между порослью и лесом тем временем появилась высокая металлическая сетка, укрепленная на черных, шеренгой стоящих столбах.

— Это и есть наши враги? — кивнул в ту сторону спортивного сложения смуглый черноволосый парень, которого остальные звали Родиком.

— Да, это и есть незаконно огороженная территория, — не поворачивая головы, лишь глянув в зеркальце над передним стеклом, промолвил полный, аккуратно остриженный мужчина, сидящий за рулем; звали его Эдуард.

— И сколько они захапали леса? — деловито осведомился Родик.

— Полторы тысячи гектаров. Это пятнадцать квадратных километров, — всё так же не оборачиваясь, проинформировал Эдуард. — А на территории лесного фонда, согласно статье одиннадцатой Лесного кодекса, что-либо огораживать запрещено. Внутри вольера — два озера, к которым теперь нет доступа, а это уже нарушение Водного кодекса. И всё это без какой-либо экспертизы проекта, на основании лишь договора аренды под охотугодье.

Помолчали.

— Они не знают, что мы приедем? — осторожно спросил Антон.

— Кто? Охрана? Не думаю.

— Да хоть бы и знали, — с пренебрежением бросил Родик. — Нас десять человек. Это же сила!

— Весь смысл операции в ее неожидаемости, — возразил Эдуард. — Очень надеюсь, что они нас не ждут. Хотя это уже второе наше нападение на их вольер.

Антон снова уставился в окно. Там проплывали сваленные вдоль обочины штабеля леса.

— Если это всё незаконно, то почему этим не займутся органы? — возмутился вдруг Родик.

— Мы обращались в местную администрацию, — терпеливо отвечал Эдуард, — направляли запрос природоохранному прокурору. От первых получили отписки. Прокурор ответил, что нарушений не видит. Суд тоже на их стороне.

— Да этот ваш прокурор сам тут будет охотиться! Разве не ясно? Вместе с судьями! — обернувшись, воскликнул долговязый и длиннолицый Лёшка, который даже на переднем сиденье не находил пространства для своих ног и сидел, неуклюже сложившись.

— Не обязательно, — ровным тоном возразил Эдуард. — Просто это единый клан. Круговая порука.

И снова Антон в который раз подивился крепким нервам своих соратников. Сам он неспособен был думать, сколько гектаров территории огорожено и какова реакция властей, а думал лишь о том, как всё пройдет, как он себя проявит и не кончится ли эта их затея чем-нибудь ужасным.

Но не поехать он не мог. Когда он наткнулся в Интернете на сайт экологического движения «Чистый лес», он сразу понял, что эти люди не болтают попусту, а пытаются делать что-то конкретное для сохранения природы. И хотя их методы не были ему близки, он ясно почувствовал, что ему — с ними. Со временем он надеялся доказать им, что лучше воздействовать на губителей природы убеждением, собственным примером (очищая леса от мусора, сажая деревья), чем грубой силой.

— Мы будем ломать только забор или что-то еще? — Антон взглянул через зеркальце на бесстрастное лицо водителя.

— Только забор.

Небольшое утешение…

— А по мне дак — сжечь их сторожки нафиг! — потряс кулаком Родик. — Получите по полной, господа!

— Сторожки и бытовки — это уже другая статья, уголовная, — компетентно разъяснил Эдуард. — А так мы лишь сносим незаконный забор. Осуществляем свое право доступа в лес.

— Мы их домики жечь не будем, мы их просто спалим! — с веселым лицом опять повернулся к сидящим сзади Лёшка.

— Что-то кабанчиков не видно, — проговорил он через минуту. — Они же недавно их запустили — кабанчиков и коз.

— И что, много запустили? — поинтересовался Родик, обращаясь не к Лёшке, а, скорее, к Эдуарду.

— Точно не скажу, — отвечал тот, следя за дорогой. — Вместе с пятнистыми оленями — несколько сот голов.

— Половину, наверное, уже перебили, — предположил Лёшка, и снова, как показалось Антону, это прозвучало с неуместным задором.

Последовало долгое молчание. Вторая машина, похоже, сильно отстала.

Антон тоскливо глядел на беспрерывно тянущийся забор.

— И когда всё начнется? — вырвался у него тревожащий его вопрос. — Я имею в виду нашу партизанскую акцию, — прибавил он.

— Как стемнеет.

У перекрестка дорог Эдуард остановил машину. Ограда образовывала здесь прямой угол и уходила вдоль левого отвилка. Вправо дорога поднималась в горку, поросшую березняком и ольховником. Водитель достал из бардачка мобильник.

— Игнат, ну что? Куда нам сворачивать? — спросил он в трубку. — Здесь угол вольера. Ладно. Ждем. Сказано подождать, — передал он пассажирам.

Выбрались наружу. Грузный Эдуард, морщась, прижимал к пояснице ладонь. Родик энергично двигал руками, разминая затекшие плечи, затем бросил на землю куртку и улегся среди пестрящей цветами травы. Потянулся и устремил взгляд в небо с видом совершенно праздного, довольного жизнью человека.

Стрекотали кузнечики, и облака плыли совсем уже летние, пухлые. Был первый по-настоящему теплый день, выходной. День, в который так хорошо поехать куда-нибудь отдохнуть — в парк, на залив, а то и просто погулять по городу…

Подошла вторая машина. Из нее сначала стали вываливаться рюкзаки, спальные мешки, туго сжатые «компрессорами», а уж потом показались люди.

— Вы что, разгружаетесь? — подошел к ним несколько озадаченный Эдуард.

— Да нам не вылезти из-за вещей. На коленях держим. Это вы как короли, — отозвалась сухопарая остроносенькая девушка, загорелая, с короткой, но дерзко взбитой прической.

— Женя, где будем вставать? — спросил у нее вылезший следом парень. — Там же, где и в прошлый раз, у озера?

Женя извлекла из сумочки сложенную карту и, опустившись на колени, развернула ее на траве:

— Думаю, нам лучше заехать за этот холм. Мы там были с Игнатом. Дальше, за холмами, речка и мостки через нее. Перед мостиками крутой спуск, по которому не съехать — там обычно оставляют транспорт. А нам как раз и надо затеряться среди отдыхающих.

— Но оттуда нам топать до забора, наверное, с час, — возразил кто-то.

— И хорошо. Меньше вероятности, что нас найдут. В прошлый раз они вызвали полицию, и нас быстро обнаружили, — напомнила Женя. — А сейчас они наверняка подготовились к нашей атаке, так что надо быть осторожными вдвойне. Игнат, а ты как думаешь? — окликнула она невысокого, плотного парня, который в это время энергично вышагивал туда-сюда по дороге, разговаривая с кем-то по телефону. Женя подошла к нему с картой:

— Едем туда, куда задумывали? Это еще километра четыре.

— Да, — коротко и твердо ответил тот.

Игнат, с которым Антон познакомился еще в городе, был лидером движения и руководителем данной операции.

— Я бы встал поближе, — высказался Родик. — Что они нам сделают? Инструменты спрячем. Даже если найдут — не наше это и всё. Докажите!

Но командирское слово было сказано, и все снова полезли в машины, заталкиваясь сами и заталкивая рюкзаки.