Шоколадка на всю жизнь. Легенды и сказания семьи Никитиных

Андрей Никитин

Семья – это целый мир, о котором можно слагать мифы, легенды и предания. И вот в одной семье стали появляться на свет невиданные дети. Один за одним. И все – мальчики. Автор на протяжении 15 лет вел дневник наблюдений за этой ячейкой общества. Результатом стал самодлящийся эпос, в котором быль органично переплетается с выдумкой.

2005 год

7 января.

Сегодня мы поняли, что кое у кого НЕИССИКАЕМЫЕ запасы сики.

8 января.

Сразу после наступления Нового года папа с Ромой поехали к бабушке и дедушке в Простоквашино, т.е., простите, в Подозёрск — кататься на лыжах (мама отговорилась Егоркой). Конечно, можно было и в Иванове прекрасно покататься, но тут отсутствовали лыжи. А в Подозёрске папа нашёл себе модные пластиковые лыжи, а Роме достались лыжи из богатой лыжной коллекции деда Толи. Эта коллекция, происходящая из старинного города Шуя, знаменита обилием различных экземпляров: тут и толстые солдатские, и полусредние офицерские, и совсем тоненькие… не то детские, не то фашистские. Да, и ещё эта коллекция известна тем, что все лыжи в ней разные и к ним нет палок. Папе при продаже шуйской квартиры удалось спасти два уникальных экспоната: парные, что само по себе удивительно, лыжи двух видов. Впрочем, палок к ним всё равно не было. А на одной из лыжин не работало крепление.

Впрочем, дед Витя выстругал из кольев отличные палки, так что Рома всё же сумел выйти на лыжню. В отличие от папы, который из-за того, что его модные пластиковые лыжи были шибко скользкие, всё не мог стартовать, куда-то поскальзывался то одной нагой, то другой. Но вот, наконец, и он обрёл зыбкое равновесие. Папа с Ромой весело заелозили в окрестностях деревни Лесниково. Лыжню, естественно, приходилось прокладывать самим, причём довольно бессистемно. Так они елозили примерно около часа, после чего на финишной прямой Рома упал и закричал бабе с дедом:

— Снимите с меня эти лыжи! — и даже пустил слезу.

Но поскольку была пройдена довольно существенная дистанция, папа вручил Роме медаль — монету 1992 года достоинством в 20 рублей. Однако Роман не оценил высокого спортивного смысла этой награды и поспешил с нею в магазин за лимонадом. Продавцы долго разглядывали диковинную денежку, но продавать лимонад отказались.

27 ноября.

Сегодня мы ехали на маршрутке из Иванова в Москву. Ровно половину пути, которая, как известно, равняется Лакинску, наш богатырь земли русской безмятежно продрых у мамы на руках, лишь изредка подрыгивая ногами во впередисидящего соседа.

В Лакинске наш богатырь (далее — БЗР) воспрял с маминой тёплой печи и решил показать всей маршрутке удаль молодецкую. Чего он только не делал! Во-первых, громко распивал титю, отрываясь от неё лишь при виде какой-нибудь «БИ-БИ!». Но потом неизменно возвращался к своему предмету, властно восклицая: «Мама, титя!».

Потом он надумал играть в прятки с мирно спавшими на сиденье позади пассажирами. Они не смогли его найти, ввиду того, что так и не просыпались, но их неловкость породила у БЗР приступы громкого хохота, примерно в течение получаса, от которого они всё же проснулись. Ну, а напоследок БЗР ещё спел несколько песен, вяло напоминающих «Спокойной ночи, малыши» — единственный мотив, который он на данный момент освоил. В общем благодаря БЗР водитель долетел до Москвы, как ошпаренный в спину, — за 4 часа.

28 ноября.

Сегодня Рома, дожёвывая курицу-гриль, неожиданно вспомнил, что по стране ходит птичий грипп. Поэтому оставшийся крохотный кусочек — в целях профилактики — есть не стал.

4 декабря.

С понедельника начали новую жизнь. На английском языке. Мама нарезала кучу карточек из журналов, чтобы учить английские слова, так сказать, воочию. Апофеозом англомании стал неожиданный переход мамы с русского на английский в тот момент, когда папа спросил будет ли она чай.

— Ту ти ту ту, — на чистом английском произнесла мама и далее ещё минут 15 пыталась что-то втолковать папе, не прибегая к русским словам, а заменяя их мычанием и жестами. Апофеоз апофеоза агломании наступил, когда мама с пеной у рта стала доказывать папе:

— Вумен из… бьютифул… пауэр! Бьютифул, — мамин кулак оказался перед папиным носом, — Понял?!

10 декабря.

Папа с утра проснулся со словами:

— Что-то у меня в горле перхоть…

Решили, что это можно вылечить лишь одним способом — пойти кататься с горки в Измайловском парке. Мама по этому случаю даже купила ледянку пластмассовую. Производитель этого изделия несмотря на нерусское название «Нордпласт» от всей русской души написал: «Срок годности — 10 лет». Не год, не пять, а 10, и всё тут!

Но ООО «Нордпласт» даже не предполагало, какие испытания выпадут в этот день его изделию. Для начала на нем робко поездил Рома, но момент истины для ледянки настал тогда, когда на неё взгромоздилась мама Ира. Оповещая о своём приближении изумленных детей громким криком, она методично стала кататься туда-сюда, лишь изредко и нехотя отдавая ледянку Роме. Постепенно у дотоле безлюдной горки образовалась изрядная толпа, причём не ясно было, собралась ли она кататься или смотреть, как папа громким шёпотом напоминает Ире, что она мать двоих (на тот момент!!!) детей. В конце концов наплыв народа привлёк внимание конных милиционеров, прискакавших с другого конца Измайловского парка, занимающего, как известно площадь в 1600 га. Только это остудило пыл мамы Иры, и мы пошли домой.

11 декабря.

Сегодня мама, руками показывая, какую большую шоколадку она хотела бы купить, случайно уронила Рому. Шоколадку такую всё равно не нашли. Купили конфет. А Рома восстановился после падения.

13 декабря.

Повадился у нас Егор ночью не спать. Ему уж и книжки почитаешь, и покажешь на часах сколько время, и расскажешь, что давно «уснул бычок» и что он «лёг в коробку на бочок» и что «только слон не хочет спать…», а ему хоть бы хны: смеётся заразительным детским смехом, пока папа не спросит мрачно:

— Ты что — слон?

Тогда Егор как бы обиженно заползёт под одеяло, как бы положит голову на подушку и даже как бы захрапит… Но когда усталая мама повернется к стенке, раздаётся вой трубы. Это трубит Егор. Головой кивает он. Маме он шлёт поклон… И так может продолжаться час, два, пока мама вконец не осоловеет. Как правило, к этому моменту осоловевшим уже является и Егор, но он упорно сопротивляется сну, и даже ходит в темноте, как сомнамбула.

И тогда мы придумали вот что. Не секрет, что главным снотворным для Егора является мамина «титя». Но ошибку нашли в том, что она была слишком доступна для него. Он получал ее, едва улегшись, так сказать, без боя. А надо было его, так сказать, потомить, помариновать без тити… Что и сделали. Едва пробило девять часов вечера, как наша мама превратилась… нет, не в тыкву, а в «сонное существо». То есть безо всяких, там, сказок и стишков про бычка она заснула. А Егор в это время ещё только нагружал своё «биби» всякими штучками, чтобы сделать очередной 378-й рейс за день, а впереди у него по путевому листу значилось ещё не менее двадцати. Но вот удалось отвлечь его от баранки и привлечь к разбиранию дивана. Он это дело обожает. Поднатужившись, как Иван Поддубный, и издавая приличествующие звуки, типа «Опа!», «Ух!», он приподымает тяжеленную половину дивана и достаёт оттуда постельное бельё. После этого примерно полчаса радостно прыгает, путаясь в белье. Но вот, наконец, и его чуть сморило — Егор укладывается и милостиво дозволяет Роме почитать ему книжки. Когда все они прочитаны, Рома спит, а Егор ещё ни в одном глазу. Он уже начинает догадываться, что что-то тут не так, кидается к папе, но у папы тити нет! Это странное открытие пронзает Егора насквозь, и в ночной темноте раздаётся одинокий, но громкий крик. Это значит, что близится момент «Х». Осталось лишь чуть-чуть — ещё минут 10 — потомить Егора, и он будет полностью готов. Через десять минут папа в темноте отводит притихшего Егора в комнату к маме. Едва открывается дверь, как он выскакивает из рук папы… Минут через 15 после этого наступает тишина.