Мистер Сэдман

Андрей Нифёдов

В какой-то момент мистер Сэдман стал подозревать, что находится не совсем в своем мире. Кажется, раньше он жил обычной жизнью: ел, пил, любил, слушал музыку… а что же теперь? Почему вокруг лишь серые руины и бессмысленная пустота? Что случилось? Как он выпал из обоймы жизни и оказался на этом мертвецки белом острове? И, самое главное, как с него выбраться. Это вообще, возможно?

Событие 0

«Запись номер 1000. Привет, мой дорогой дневник. Давно я с тобой не здоровался», — написал Сайран, перелистнув несколько страниц назад.

Все они были наполнены порядковыми номерами «глав», каждая из которых содержала текст вроде «Сегодня ничего не произошло». Ближайшая более содержательная заметка была действительно довольно давно. Убедившись в том, что он и так прекрасно помнил, парень вернулся на пустую страницу с только что оставленным на ней приветствием.

Собственно, именно сегодня, окромя круглого числа номера записи, тоже ничего необычного не случилось. Однако, даже сам факт «юбилейной записи» немало порадовал писателя, так как являлся хоть каким-то событием в этом скучном и тихом мире.

Юноша со светлыми волосами, облаченный в обычную голубую футболку и вельветовые шорты сидел на каменном парапете, некогда бывшем оградой давно разрушенного моста. Ничто в Сайране не привлекло бы внимания, если бы здесь кроме него был хоть кто-то. Ну, разве что, металлическая спица, торчащая из его головы в области темени, немного согнутую вправо. Парень, сидя на берегу, записывал свои мысли в толстую общую тетрадь с надписью «Сайран Сэдман» на обложке, склеенную, на самом деле, из нескольких обычных школьных тетрадей скотчем. Его волосы колыхались на легком ветру под звуки волн, которые ударялись об опоры бывшего моста и гранитную внешнюю окантовку набережной.

Сайран с дневником в руках время от времени посматривал на силуэт города, находившегося на достаточном отдалении там, куда раньше вел этот автомобильный мост. Теперь же между юношей и мегаполисом торчали из воды лишь обломки бетонных прямоугольников, которые когда-то держали дорожное полотно. Вокруг стояла почти абсолютная тишина. Почти, потому что в этот ясный день, как и во все другие такие-же точно однотипные дни, слышался лишь тихий белый шум волн.

«Если учесть, что я взялся записывать сюда хоть что-то каждый день утром и вечером, то прошло уже как минимум три года моего здесь пребывания. Хотя, в последнее время меня терзают смутные сомнения: а действительно ли я сюда откуда-то „попал“? Может быть, я тут был изначально? Стараюсь гнать эти мысли, логически рассуждая. Я умею писать, а следовательно, я этому где-то научился. Вот только-что подметил, что я сижу на бетоне марки М-400. Откуда-то же я знаю о том, что это такое? Я даже примерно представляю, как он изготавливается».

Записав, юноша обернулся от залива в сторону острова, на котором он и находился. Отсюда он увидел несколько почти полностью разрушенных двухэтажных кирпичных домов в ярком свете небесного купола. Никакого солнца или чего-то подобного тут не было. Небо представляло собой просто белый фон, равномерно распределяющий довольно яркий свет всюду: на эти руины, потрескавшуюся дорогу и пыльные обломки кирпичной кладки вдоль нее. Пейзаж перед глазами Сайрана представал весьма удручающий, хотя и пересвеченный, как снимок неумелого фотографа. Весь этот маленький квадратный кусок суши, опоясанный прямоугольной формы улицей с ветхими домами по бокам, был виден как на ладони с остатков моста.

Светло и по-мертвецки тихо. Лишь иногда легкий ветерок поднимал пыль с колоннады развалин, напоминавших то ли древнегреческий храм, то ли советский дом культуры, стоявший по центу немногочисленной застройки острова.

«Я жалею о том, что избавился от Бобби. Клянусь, если бы мне сейчас попался предмет-желание, я бы вернул его не задумываясь. Я думал, что нет ничего хуже тупого и скучного компаньона, но теперь же я желаю иметь хотя бы такого больше всего на свете. Вообще хоть какого-то».

Парень почесал макушку и провел пальцами по спице, торчащей из его головы.

«Одиночество — странная штука. Его трудно принять, даже если ты вроде как тут и не совсем один и при том, что ты не помнишь, каково было бы не быть одиноким. Самое странное, что какая-то часть внутри меня все еще хочет что-то изменить, но что именно — она не понимает. Надеюсь, что когда-нибудь произойдет что-нибудь, и станет как-нибудь по-другому».

Поморщившись, Сайран зачеркнул последнюю строчку, которая показалась ему глупой.

— Ладно, что там у нас? Работа? — спросил он вслух охрипшим от долгого молчания голосом и посмотрел в небо, закрыв дневник и убрав его за пояс, — Пора?

Он поглядел на вершину огромной черной башни, которая располагалась в дальней части острова (ну как в дальней? Она была всего метрах в ста). Высоченная конструкция из металла, ржавая на столько, что, казалось, была готова упасть в любой момент. Она нависала контрастным шрамом на фоне мини-городка-призрака в ярком молочном свете однородных небес. Тени вышка, как и другие объекты, не отбрасывала ввиду специфики освещения, но из-за того, что являлась стометровой черной железякой, представлялась наблюдателю мрачным надгробием этого некогда населенного пункта.

«Пэм, Пэм!» — прозвучала сирена непонятно откуда.

«О, вот теперь точно пора на работу», — поднял вверх палец Сайран и встал с бетонного парапета.

Ему пришлось пройти не более двух домов. Завернув за угол единственной круговой (прямоугольной) улицы, он подошел к полуразрушенному двухэтажному зданию с выгоревшей вывеской «Офис». Войдя в проем, двери в котором не было уже очень давно, и спустившись по ступеням вниз, он очутился в слабоосвещенном цокольном этаже. Разумеется, бывал наш герой здесь уже много раз.

На входе в тускло освещенный кабинет его поприветствовала одетая в бесформенное темное платье полная пожилая женщина со строгим лицом. Сайран называл ее «Мадам Мак Тучка». Он понятия не имел, почему именно так (ведь имени ее он ни разу не слышал), просто чисто интуитивно ему захотелось дать ей именно такое прозвище.

— Вы сегодня не опоздали, мистер Сэдман, — кивнула она и ладонью указала на ближайшую из парт, являвшуюся его рабочим местом.

Юноша покорно сел за стол. На его поверхности лежали альбом, ручка и линейка. Они были аккуратно разложены, будто столовые приборы на званом обеде. Он посмотрел вперед и увидел все ту же привычную школьную доску с огромным количеством сложных по написанию математических и химических формул.

Машинальными движениями он раскрыл свой альбом, приложил линейку и начал чертить все, что видел на доске, старательно соблюдая расстояния между буквами эсперанто и графиками функций. Эта работа раньше давалась ему с трудом, но сейчас он уже набил руку и довольно ловко выводил даже идеальной формы фигурные скобки.

Место блондина находилось в ближнем левом углу, прямо около входа в темное помещение, в первом ряду. Это было очень удобно, ведь все письмена на доске были идеально видны. Да, для работы было супер, но это не позволяло ему рассмотреть всех остальных, кто сидел в офисе и занимался тем же, чем и он сам. Сайран, когда-то давно пытался во всем разобраться: он старался разглядеть лица своих коллег, но это никак ему не удавалось. Эти люди никогда не разговаривали, а только молча переписывали формулы в свои альбомы. Поскольку так получалось, что на работу юношу всегда звали последним, а отпускали первым, он ни разу не видел, чтобы помещение покидал хоть кто-то кроме него. Если же он пытался заговорить с соседями, мадам Мак Тучка звонко стучала своей длинной указкой по его столу и заставляла заткнуться.

Да, казалось бы, Сэдман был весьма молодым и не самым слабым парнем, но его как будто сковывало что-то, когда пожилая женщина сердилась. Это был не психологический стопор, а самый настоящий физический. У юноши буквально сжимало в области живота, и он покорно садился на свое место, замолкая. Одним словом — ему ни разу не удалось перекинуться хоть парой слов с этими безликими работниками.

В этот день все прошло именно так, как и в сотни таких же дней доселе. Списав все с доски и закрыв альбом, Сайран встал из-за стола и безмолвно вышел из офиса.

Он снова очутился на тихой улице, в лучах бессолнечного белого неба, среди столь же белых поломанных домов.

Он знал каждый из них наизусть. Буквально каждый кирпич, каждую пустую оконную раму, каждый камень у дверей. За все это время он излазил остров вдоль и поперек. Он некогда заглянул в каждую квартиру, в попытках найти… хоть что-нибудь. Возможно, не наблюдай он это каждый день, ему бы показалось странным, что на дороге тут и там валялись сапфиры. Самые настоящие сиреневые драгоценные камешки размером от песчинки до куриного яйца. Встречались они на улице не реже, чем в иных местах сигаретные окурки. Такое ощущение, что те, кто жили тут когда-то выкидывали их прямо на улицу за ненадобностью. Впрочем, для самого Сайрана они тоже ценности не представляли. Бобби, который был его компаньоном полгода назад, любил собирать самоцветы и приносить домой с пригоршнями пыли. Сэдмана это бесило и он выбрасывал их в окно.

Сайран стал посреди пыльной улицы и уставился в небо. Оно не слепило глаза, хотя и освещало все вокруг, практически не оставляя на земле теней. В этом месте не бывало изменений погоды или температуры. Тут не менялось вообще ничего. Даже самого времени, по сути, не было. Единственное, что давало хоть какое-то представление о нем, была смена циклов. В какой-то момент свет становился чуть слабее и Сайран трактовал это как ночь. Тогда он отправлялся поспать в свою квартиру (в доме напротив работы). На «утро» его вновь звали в офис, потом в комнату развлечений, а затем предоставляли самому себе.

Кто звал его, спросите вы? Та самая странная женщина — Мадам Мак Тучка. Своих коллег он считал не настоящими, ровно как и всех трех Мак Тучек. Да, их было трое. Одна в офисе, вторая в комнате развлечений, а третья — в зоне свиданий. Почему он так думал, почему не отождествлял их с себе подобными? Наверное потому, что они никогда не отвечали на важные для него вопросы и вообще вели себя так, будто все что происходит вокруг — логично и нормально. Точно так же он раньше думал и о Бобби, но его не стало, так что одним «голосом в голове» было меньше. Впрочем, Сайран действительно скучал по этому парню.

Немного бесцельно послонявшись вдоль уцелевшей половины дома, в которой находилась развлекательная комната, блондин, наконец, дождался оповещения прямо с небес:

— Пэм, пэм! Время развлечений.

Юноша вошел в деревянную дверь, которая еще каким-то чудом болталась на одной петле. За стойкой, такой, какие обычно бывают в отелях, он привычно встретил вторую мадам Мак Тучку, которая протянула ему листок бумаги:

— Распишитесь о прибытии, мистер Сэдман.

— Сейчас, вот, готово, — поставил автограф он, в который раз заметив, что там стоят лишь его подписи, — Скажите, руководство не согласилось со мной встретиться?

— Нет, мистер Сэдман. Они отписались, что никакого Сайрана Сэдмана тут нет. Как и в прошлый раз, как и в позапрошлый…

— Понятно, — спокойно ответил юноша, опершись на стойку, — Ну что ж, отправьте еще один запрос. Есть я или нет, а вызывать их сюда у меня право есть. Я очень хочу поговорить с начальством этого городка. Или страны? В общем с тем, кто тут главный. Напишите им, что я очень настаиваю.

— Мистер Сэдман, ох уж эта ваша настойчивость. Ну да ладно, это моя обязанность. Каждая душа имеет право связаться с руководством для решения спорных вопросов.

— Вот-вот! Потеря памяти, мартышкин труд в офисе… это все очень даже спорные вопросы! Я требую, как минимум, разъяснений. А лучше — смены места жительства! Пишите им еще. Тем более, у меня сегодня праздник — юбилей моего дневника! А мне почему-то кажется, что по праздникам должно везти. Похоже, я когда-то в нечто подобное верил. Но это не точно.

— Я сделаю это, сэр. А теперь вам нужно развлечься. Это полезно для вашего психического здоровья. Чем изволите развлекаться сегодня? — учтиво спросила пожилая женщина.

— Очередной бесполезной фигней. А знаете? Удивите меня. Что у вас тут было в моде, пока город был жив?

— О, вот возьмите, вам очень понравится.

Мак Тучка протянула Сайрану деревянную коробочку с ручкой на боку.

— Что это?

— Сюрприз. Сами увидите. Пройдите в зал для развлечений и развлекайтесь. Прошу. Я отправлю ваш запрос, не переживайте.

Парень, держа в руках врученный ему предмет, вошел в так называемый «Зал развлечений». Что ж, возможно, он когда-то таковым и был, но явно не теперь. Просторное помещение с засыпанным песком мраморным полом, огражденное стройными рядами колонн (половина которых представляла собой лишь крошившиеся основания) и провалившейся крышей явно не поднимало настроения. Сайран сел за единственную чистую парту, которую он сам же и протирал каждый день, и мельком оглядел остальные, почти истлевшие от времени.

«И что тут у нас?» — подумал он, вернувшись взглядом к коробочке.

Она была небольшой, примерно в один кубический дециметр. На одной из граней виднелся узор, а на другой металлическая ручка-крутилка.

«Хм» — пожал плечами юноша, поставил устройство на стол и провернул ручку по часовой стрелке.

Раздался щелчок и из коробки выскочил черт на пружинке. Сайран немного испугался и столкнул предмет с парты. Игрушка упала на пол и издала три мелодичных звонка один за другим. Колокольный звук разнесся по разрушенному «дому культуры» и некоторое время провисел звоном между колоннами.

Изумлению блондина не было предела. Он опасливо перегнулся через стол и посмотрел на поеденного черным грибком чертика из папье-маше, свесив язык торчащего на своей пружине. Лежавшая на полу игрушка внезапно напомнила ему о том, что он запамятовал уже очень давно:

— Соль… ми… до… — шепнул он.

Схватив коробку, водрузив ее на стол, он принялся усердно крутить ручку в обоих направлениях поочередно, стараясь выжать еще хоть какой-то звук из игрушки. Но она предательски молчала.

«Музыка, точно! — думал он, тряся чертика, — Раньше была музыка! Я вспомнил! Ну давай-же, покажи мне, что это такое!».

Однако, сколь бы он не бился, выжать еще хоть ноту не удалось. Потеряв надежду, он смиренно поставил игрушку на лоток с надписью «Окно сдачи развлечений».

«Развлекся…»

Вздохнув и нервно топнув по песку на полу, парень сложил руки на груди и задумчиво посмотрел в белое небо сквозь дырку в крыше.

Освещение стало чуть более тусклым. Сэдман заметил это по отражениям на черной водной глади, так как отвлекся на нее в перерыве между записями.

«Дорогой дневник, твой юбилей не прошел даром. Сегодня я вспомнил о последовательностях звуков, которые называются — музыка. Откуда я это помню? Я не помню. Но это принесло свои плоды. Если шум ветра становится чуть тише, то я слышу еле уловимые отзвуки от того города вдали. Вот послушай сам, мистер дневник, — юноша напряг слух и довольно вздохнул, — Да, определенно там что-то происходит. Все эти месяцы я наблюдал за ним, и он казался таким же безжизненным, как и этот остров, но, похоже я ошибался. Хотя, может быть я просто не улавливал этого, потому что что-то забыл? Но город жив. Завтра я попрошу в качестве развлечения поставить мне музыку. Того гляди еще что-нибудь вспомню».

Закрыв тетрадку, парень устремил свой взор, который впервые за неопределенное количество времени наполнился если не уж надеждой, то хотя бы любопытством. Становилось все темнее (хотя ночи тут не было. Максимальная темнота «ночи» походила на пасмурный день в обычном мире), а Сайран все смотрел на силуэт далекого мегаполиса по ту сторону разрушенного моста и вслушивался в общий фон. Ему действительно казалось, что иногда оттуда долетали отдельные звуки, природу которых он пока не мог осознать.

Внезапно относительно спокойную обстановку прервал пронзительный звук сирены, после которого мадам Мак Тучка произнесла, будто бы с небес:

— Пэм, Пэм! Мистер Сэдман, у вас свидание.

Тот раздраженно закатил глаза:

— Что, опять? Месяц не было и вот снова! Можно отменить?

— Нет, — безапелляционно ответил голос из ниоткуда, после чего юноша поморщился, убрал дневник за пояс и встал с бетонной плиты.

Войдя в точно в такой же степени разрушенное помещение, как и другие в этом мире, Сайран подошел к черте на полу. Он остановился около пожилой женщины с длинной указкой в руках и сложил руки на груди:

— Ну что? Кто на этот раз? — скептически процедил он, — Странно, что вообще кто-то вспомнил. Уже месяц не было встреч, слава Богу. Это снова та девчонка?

— Успокойтесь, мистер Сэдман, — погрозила пальцем дама, — мне эти свидания нравятся не больше, чем вам. Но такова моя работа. Стойте и слушайте.

— Мадам, можно я пойду? Там город начал шуметь, мне это гораздо интереснее, чем все эти неизвестные мне люди. Кто они вообще такие? Вы и сами не знаете.

— Не знаю, но они хотят говорить именно с вами.

Припомнив, что сопротивление бесполезно и что в случае неповиновения Мак Тучка заставит его сделать то, что требуется, Сайран поднял вверх ладони и мотнул головой:

— Ладно, ладно. Давайте ее сюда.

Помещение было размером метров десять на десять. По середине была начерчена желтая линия, делившая комнату пополам. В одну и в другую сторону от нее, на расстоянии двух метров виднелись еще две полосы. Именно они и разграничивали область, в которой находился юноша и область, в которой появилась темноволосая девушка, разделив их почтительным четырехметровым расстоянием.

Материализовавшаяся из ниоткуда брюнетка в зеленом защитном халате, красивые волосы которой поблескивали в мягком свете небесного софтбокса, молча смотрела на Сайрана.

— Привет, — наконец тихо сказала она.

Юноша ничего не ответил, продолжая стоять руки в боки напротив, лишь раздраженно закатывая глаза. Дама, организовавшая встречу, слегка ударила его указкой по торчавшему из головы металлическому прутку.

— Ай, больно же! — взвизгнул Сайран, невольно кивнув.

— Зато ты поздоровался.

— Да почему я вообще должен с ней здороваться? Кто это вообще такая? Зачем она приходит?

— Я понятия не имею, — спокойно ответила женщина, — но порядок — есть порядок. Если душа к тебе обращается, будь добр — прими ее.

— Но она даже не слышит меня! Вот смотрите: ЭЙ ТАМ! КАК ДЕЛА? ДАВАЙ К НАМ? У НАС ТУТ ВЕСЕЛО! Иногда… никогда…

Ответа, разумеется, не последовало. Брюнетка на той стороне комнаты лишь грустно смотрела на парня, совсем не двигаясь. Только ее грудь немного поднималась и опускалась в процессе дыхания.

— Что я и говорил. Бестолковые свидания какие-то. Хорошо хоть они пореже стали, — принялся ходить вдоль черты блондин, сердито выговариваясь, — Почему она сама молчит? Она что, просто поглазеть на меня приходит раз в пару недель? Кстати, я сегодня перечитывал свой дневник, и там записано, что она раньше разговаривала. Я все это забыл всего за год. Мадам Мак Тучка, тут есть какие-нибудь методы лечения? Кажется, у меня проблемы с памятью. Мне бы лекарство для мозга выписать!

Женщина неприветливо взглянула на парня и снова устремила взор на девушку.

Бессильно всплеснув руками, Сайран сел на заваленный мелкими камешками и щепками пол заброшки в позе лотоса. Он подпер ладонью подбородок и скептически изрек:

— Если мне когда-нибудь снова подвернется предмет-желание, я загадаю отменить эти бестолковые игры в гляделки. Вот серьезно.

Грустно шмыгнув носом и утерев слезу, миловидная брюнетка по ту сторону разграничения развернулась и вышла из здания, скрывшись в пустом дверном проеме. В помещении снова стало пустынно, как будто бы никаких гостей тут и не было.

— Наконец-то! — возрадовался юноша, встав на ноги, — Теперь я могу идти?

— Разумеется, — ответила Мак Тучка.

Перед сном Сайран решил прогуляться по острову. Не сказать, что тут было для этого много места, но пару кругов по зацикленной прямоугольником асфальтированной дороге можно было навернуть. Все эти виды поломанных домов, силуэт черной башни, которая выглядела вблизи как гнилой жигуль, остов от первого пролета моста… все эти картинки надоели ему до тошноты. Все было таким ментально холодным и отталкивающим, что представься ему возможность обменять их хоть на что-нибудь, парень, не раздумывая, согласился бы.

Делая очередной круг по поселку, пройдя мимо пустого офиса и закрытого развлекательного зала (которые останутся таковыми до утра), Сэдман остановился на повороте к башне. В том углу, где дорога под 90 градусов уходила вправо, был промежуток между домами. В нем виднелась черная (особенно вечером) водная гладь.

Конечно, это был не открытый океан. Скорее всего, какая-то бухта, так как на горизонте отчетливо виднелась береговая линия. Там были горы, среди которых различались темные объекты. Сайран полагал, что это могли быть населенные пункты, но проверить так ли это, он никак не мог.

«Эх, как бы узнать, что там, на другом берегу? Если бы я мог преодолеть эту воду, я бы посмотрел. И конечно, я бы выяснил, что там в этом городе, где появились звуки, — он прислушался, удовлетворенно улыбнувшись, — Да, они там определенно есть. Какой-то шум. Но вода… она такая… холодная… и опасная…»

Посмотрев на выкатывающиеся на гальку небольшие волны, он отшагнул чуть назад.

«Интересно, а откуда я вообще знаю, что вода холодная? Блин, море всего в пяти метрах от меня, но я никогда к нему и не подходил! — юноша попытался сделать пару шагов в сторону берега, но тут же замер, — Нет. Это слишком страшно. Я не пойду».

Резко повернув в сторону башни, он быстро зашагал:

«Что это за рефлекс такой: опасаться воды? Я мало что помню в своей жизни, но, мне кажется, что это как-то неправильно».

Преодолев буквально несколько десятков метров, успев едва-ли закончить свои размышления, Сайран очутился у подножия черной высотки. Он задрал голову и уже в который раз вгляделся в ее вершину. Она была очень высоко и ему никогда не удавалось рассмотреть, что же там наверху. Вроде как огражденная площадка, но точно сказать было трудно. Сами же стены не представляли собой ничего интересного: проржавевшие стальные листы (около метра в ширину), сваренные меж собой и прикрепленные к каркасу из ферроконструкции ровными рядами сантиметровых заклепок. Никаких входов, лестниц или иных деталей, которые могли бы привлечь внимание, на них не было.

Конец ознакомительного фрагмента.