Дитя смерти

Андрей Рин, 2021

Чёрная магия, некроманты, дьявол, вампиры и слабый всего лишь человек со своими чувствами и желаниями. Зло не дремлет и не спит, подстерегая каждого из нас. В сборнике три рассказа: "Дитя смерти" " Не пей с незнакомцем" "Романтик" Содержит нецензурную брань.

Дитя смерти.

Дорогой читатель, я тебе расскажу историю своего друга Ганса Такера, философа и

естествоиспытателя, английское хладнокровие и немецкая точность сослужили ему не плохую службу. Он с отличием окончил Гамбургский университет, началась блистательная карьера, но внезапно Ганс исчез. Месяц назад он объявился, после трёхлетнего отсутствия. Я честно признаться не узнал своего друга. Потухший взгляд, сутулость, лицо изъедено морщинами и полностью седой волос. За три года он постарел лет на тридцать. Что с ним, произошло, и куда он исчез, до сегодняшнего дня было для меня загадкой. На все мои расспросы он отвечал неопределённо, путешествовал то ли по Африке, то ли по Индии. После возвращения из «неоткуда» Ганс вёл жизнь затворника, но у нас за этот месяц сложилась своеобразная традиция, каждую среду в шесть вечера мы встречались в кабачке «Фон Браун», коротали время за пинтой доброго «баварского» и «гамбургской колбаской».

Сегодня среда и, не изменяя традиции, мы встретились в излюбленном кабачке. Я ещё не знал, что этот вечер будет вечер странного и страшного откровения.

— Ганс, с начала этой недели весь город точно сошёл с ума. Ты наверно слышал, что в понедельник утром к нам прибыл некромант. Правда его никто не видел, все заказы на оживление принимает его секретарь.

Ганс встрепенулся от моих слов, глаза на миг вспыхнули искрой, но снова потухли. Мой друг угрюмо гукнул в ответ.

— Кстати, его клиенты в основном богатые вдовушки. Хотят воскрешения мужей или любовников. Ха, всё это бред. Представляю, что вытворяет эта «тёмная личность» с этими дамами за их же счёт. Странно, что полиция ещё не занялась этим делом.

— Марк, осторожней отзывайся о некромантах, — шёпотом произнёс Ганс.

— Дружище, ты веришь в воскрешение. Запомни. Мёртвые не едят. Мёртвые не говорят. Мёртвые не ходят, и, что бы ни говорили наши проповедники, они не встанут из своих могил, когда придёт Судный день. Мёртвые тела состоят лишь из ядовитых отходов жизнедеятельности, костей и разлагающейся плоти. Когда Господь наш Иисус Христос вернётся на землю в последние наши часы, он будет судить бессмертные души. Тела же останутся в моей юрисдикции. Поверь мне, университетскому преподавателю анатомии и практикующему хирургу, — разглагольствовал я, видя, что затронутая тема растормошила моего приятеля.

— В мире много непонятного и тайного. Поверь уж мне, доктору философии, — ответил Ганс, подобием шутки.

— Ты прав. Но меня волнует одна тайна, почему и куда ты пропал, — произнёс я.

— Слушай, — мрачно сказал Ганс.

Уже стемнело. Хозяин кабачка зажигал светильники. Странные тени играли на стенах и потолках.

Рассказ Ганса Такера.

Марк, ты помнишь, в тот год умер мой отец, а спустя три месяца, я неожиданно получил письмо, что моя матушка при смерти. Я срочно покинул город, не успев предупредить знакомых и друзей. Ты уж извини меня, я так боялся не успеть попрощаться с матушкой. Ведь с отцом я так и не попрощался, он скоропостижно покинул этот мир.

Рано утром я прыгнул в первую почтовую карету и отправился в путь до Виттенберга. Пять дней пути, я молил Бога, чтоб матушка не умерла раньше. На четвёртый день пути разразился страшный ливень, дорога расхлябла, и, как назло, у кареты сломалась ось. В надежде раздобыть лошадь, я отправился дальше пешком, до цели осталось пять миль.

Мокрый и грязный, преодолев половину пути, я решил передохнуть, тем более уже стемнело. Найдя почти сухое место, я устроился возле каменного, кладбищенского забора. Не подходящие место для ночлега, соседство кладбища и дороги. Но выбирать было не из чего, тем более я сильно устал. Сейчас немного отдохну и пойду дальше, подумал я, если есть кладбище, где-то недалеко находится поселение, там я, наверное, найду лошадь. Укутавшись в дорожный плащ, спасаясь от ветра, я не заметил, как уснул.

Чье-то прикосновение вырвало меня из царства Морфея. Я попытался вскочить, но запутавшись в плаще, чуть не упал.

— Учтите, я вооружён, — пытаясь придать голосу уверенности, произнёс я.

На меня смотрел старик, а я гадал кто он, бродяга или разбойник, и где-то рядом его шайка.

— Сударь, у меня и в мыслях не было ничего дурного. Меня зовут Этьен. Как истинный католик, я не могу бросить вас здесь. Тем более не подходящие место для ночлега, вы выбрали на сегодняшнюю ночь. Пойдёмте ко мне, погреетесь возле камина, а моя жена накормит вас супом, — произнёс старик.

— У вас случайно нет лошади? — успокоившись, спросил я.

— Нет. Но в Мёрхае вы обязательно найдёте лошадь. Я утром вас туда провожу, — ответил Этьен.

Что ж, ничего больше не оставалось, как согласиться на приглашение старика. Тем более я и, правда продрог и был голоден.

Этьен был смотрителем кладбища. Он провёл меня в своё жилище и познакомил с женой. Её звали Эмили. Мой друг, ты знаешь, что я никогда не был обделён вниманием женщин. Но жена старика, превосходила всех их по своей красоте.

Молодая женщина, лет двадцати трёх, налила мне супа, а я пытался понять причину, по которой она живёт со стариком. Эмили расспрашивала меня о жизни в большом городе. Я отвечал на её вопросы с удовольствием и украдкой бросал взгляд на разрез декольте платья, не скрывавший её прелестей. Её муж старик нервничал и очень часто прикладывался к кувшину с вином. Он наверно ревновал и был не рад, что пригласил чужака в дом.

Не знаю, сколько прошло времени. Но меня снова одолел сон, усталость и тепло сделали своё дело. Мне снилась Эмили, только не спрашивай, что мы с ней делали в моём сне. Вскоре меня разбудил шум, похожий то ли на звериный вой, то ли на детский плач. Я не подал виду, что проснулся. Полу открыв веки, я наблюдал такую картину. Эмили плакала, а муж явно был не в себе.

— Иди, корми ребёнка! — орал он.

— Нет, нет, я не буду кормить это чудовище, — всхлипывая, отвечала Эмили.

— Нет, будешь. Ты сама его хотела, тем более, сегодня, придёт он. Или отправить его назад, — настаивал Этьен.

Эмили ушла в соседнюю комнату, крик прекратился. А Этьен, приложился к кувшину с вином, причитая:

— Горе, мне, горе.

Настенные часы показывали полночь. Меня терзало любопытство, я не подавал вида, что проснулся. Старик косился то на меня, то на дверь, не забывая прикладываться к кувшину с вином.

Раздался стук в дверь. Этьен вздрогнул. Отставив кувшин, он пошёл открывать.

На пороге стоял человек в чёрном балахоне. Лица мне не удалось рассмотреть, так как его скрывал капюшон.

— Доброй ночи, доктор Хант, — произнёс Этьен, в его голосе звучали нотки страха.

— Не надо имён, — прокаркал незнакомец.

— Извините, сударь, — промямлил Этьен, вложив в руку визитёра увесистый кошель, который вмиг исчез в складках его одежды, — Дорогая, он пришёл, поторопись! — прокричал взволнованный муж.

Эмили вышла из комнаты и поспешила к ночному гостю, на щеках у красотки заиграл румянец. Дверь закрылась, а странную пару поглотила ночь. Этьен присел и хотел глотнуть вина. Но, увы, заветный кувшин опустел.

Часы медленно отмеряли ход времени. Я не подавал вида, что давно проснулся. Что-то во всей этой истории было нечисто.

Вдруг со стороны кладбища раздался вопль. Я вскочил из-за стола. Во мне вскипела ярость и чувство рыцарского долга. Женщина в беде.

— Негодяй!

С воплем негодования я кинулся к двери. За спиной раздался щелчок.

— Сударь, остановитесь. Иначе, клянусь всеми святыми, я вас застрелю, — послышался голос старика.

Я остановился и медленно повернулся к хозяину. Этьен сжимал в руках мушкет и смотрел с какой-то болью в глазах.

— Что тут происходит? Что этот негодяй делает с вашей женой? Отвечайте немедленно, ибо вы к этому причастны, — с яростью выкрикивал я, наступая на старика.

Этьен выронил из трясущихся рук мушкет и о сев на стул, зарыдал.

— Вы ничего не знаете. Горе мне, горе, — прошептал он.

Я не ожидал такого поворота событий. Присев рядом со стариком, я положил ему руку на плечо и примиряющим голосом произнёс:

— Так просвети меня, Этьен, может, я тебе помогу.

— Благодарю, сударь. Я всё вам расскажу. Но вряд ли вы чем-то поможете, — произнёс старик, — Вы, наверное, уже заметили, что Эмили мне в дочери годится. А для любой молодой женщины велика потребность в мужской любви. У Эмили был муж, молодой и сильный кузнец, но наш славный король Фридрих, да даст Ему Боже многие лета, забрал его в рекруты. Кузнец пал «смертью храбрых» в бою, а Эмили стала вдовой. Нелегко, бедной, красивой и молодой женщине жить одной, каждый норовит обидеть. Вот я и предложил Эмили стать моей женой. Но, увы, года берут своё, я не могу дать ей полноты счастья. Да и любой другой живой мужчина не может ей его дать, удовлетворить её страсть. Вот я и обратился к доктору, — закончил свою историю Этьен.

Со стороны кладбища снова раздался вопль Эмили.

— Нет! Это не доктор, а шарлатан. Он издевается там над вашей женой, а вы сидите здесь. Я пойду и проучу этого мерзавца. И не пытайтесь меня вновь остановить, — в негодовании выпалил я.

— Подождите, я пойду с вами. Но лучше бы вы туда не ходили, — простонал Этьен и, подняв мушкет, поплёлся вслед за мной.

Мы вышли из дома и направились к кладбищу. Дождь давно закончился, а на небе полная луна, освещала наш путь. Крики Эмили, то затихали, то возобновлялись с новой силой.

Когда мы оказались на кладбище, я остолбенел от ужаса. Нагая Эмили лежала на могильной плите. Земля кругом дрожала, трава шевелилась. Полусгнившие мертвецы, а порой части тела, всё это облепило прекрасное, молодое тело. Жена старика, совокуплялась с нежитью. Дьявольская оргия. Подкатилась чья-то голова и уткнулась между ног женщины. Опухший, полусгнивший язык ласкал лоно Эмили, а она, то стонала, то завывала или начинала кричать. Свежий труп бесцеремонно отшвырнул голову ногой и овладел женщиной. Он мял округлую, молодую грудь. Из посиневших сосков брызгало молоко, под струями которого резво подпрыгивали чьи-то обрубки пальцев. Мёртвое хотело жизни, а живое мёртвого. Жена старика потеряла сознание. Мгновение и снова ночь пронзил её крик.

Я осмотрелся по сторонам, в поисках доктора. Чёрный незнакомец восседал на ступеньках старого склепа. Он смотрел в одну точку, словно медитировал.

Из глаз Этьена покатились слёзы, он обернулся ко мне и, протягивая мушкет, произнёс:

— Вот вы всё и узнали, сударь. Мне не в силах кто-либо помочь. Горе, мне, горе.

Я молчал, безумие, происходящее вокруг, казалось затянувшимся кошмарным сном. Вот я, сейчас открою глаза и увижу: огонь в камине и храпящего старика с опустевшим «заветным» кувшинчиком. Но нет. Несчастный старик, протянув вперёд руку, направился к жене. Он плакал и шептал:

— Эмили, хватит, пошли домой.

Земля под Этьеном зашевелилась. Костлявая рука схватила старика за щиколотку, дёрнула, несчастный упал на землю. Один миг и тело облепила нежить, разрывая плоть на части. Последний крик жертвы вывел меня из состояния ступора. Вооружившись мушкетом, словно дубиной, я направился к постановщику этого дьявольского спектакля. Отбиваясь от кладбищенской мерзости, я наконец-то добрался до цели.

— Хант, остановите это всё, иначе клянусь, я вас убью, — прохрипел я, направив на некроманта мушкет.

— Успокойтесь, сударь. И мой вам совет, зайдите в круг, иначе они вас порвут, — безликим голосом произнёс чёрный незнакомец.

Только сейчас я обратил внимание, что Хант сидит в центре круга с пентаграммой. Нежить обступила меня полукругом, издавая звуки не предвещавшие ничего хорошего.

— Это сильное заклятие. Разрушить его я не могу. В порядке всё будет утром, — произнеся эти слова, Хант повернулся ко мне спиной, давая этим понять, что разговор окончен.

— Вы виновны в происходящем! Ах, вы не можете! А я могу! — прокричал я и нажал на курок.

Грохот выстрела оглушил меня. Тело некроманта упало на гранитные плитки возле склепа. Нежить кругом завыла в унисон. Не теряя времени, я прыгнул в заветный круг. Безумная ночь. Кошмарный сон. Что я натворил? Усевшись на корточки, возле трупа Ханта я заткнул уши руками, чтобы не слышать вопли нежити и крики Эмили, ждал утра. Когда кошмар рассеется?

С первыми лучами солнца вся мертвечина исчезла. О ночном адском представлении напоминало только возлежавшие на могильной плите бесчувственное и нагое тело Эмили, да два трупа, растерзанный старик и убитый мной некромант. Что я натворил? Фактически я стал убийцей. Полиция не поверит мне. В лучшем случае меня примут за сумасшедшего, в худшем, меня ждёт гильотина. Выбора не было. Перспектива провести остаток жизни за стенами психиатрической больнице меня тоже не устраивала. Единственное решение, чтобы о случившемся не узнала ни одна живая душа.

Я отнёс женщину домой. Нашёл лопату и отправился на кладбище, чтобы предать мёртвые тела земле. Погребение я закончил только к полудню. Вернувшись в дом смотрителя, я обнаружил, что Эмили очнулась. Она занималась обычными домашними делами, ничего не напоминало о вчерашней дьявольской оргии.

— Сударь, вы решили ещё у нас погостить? Я думала, что вы отправились с моим мужем в Мёрхай. Кстати, вы не знаете где он? — мило улыбаясь, спросила она.

Я был очень удивлен её поведением. Хотя это и к лучшему, если она ничего не помнит.

— Мне очень жаль. С вашим мужем произошёл несчастный случай, он мёртв, — скорбным голосом произнёс я.

Новоиспечённая вдова изменилась в лице.

— Вы врёте. И не надо это отрицать, — произнесла она, тоном, не терпящим возражений.

Под взглядом Эмили, тысяча мыслей заметалось в голове. Я был в замешательстве и растерянности. Упав на колени, я произнёс:

— Прости меня, мой ангел. Забудь и брось всё. Пойдём со мной. Будь моей. Я обеспечу тебе и твоему ребёнку достойную жизнь.

Я рассказал ей про ужас прошедшей ночи. Самое странное на её лице не отразилось никаких чувств.

— Я согласна. Но готов ты принять всё, как есть, — сказала она.

Я утвердительно кивнул. Женщина удалилась в соседнюю комнату. Через минуту она вышла, неся на руках дитя.

— Давайте ребёнка мне, а сами собирайте вещи, — произнёс я, протягивая руки.

Странное чувство посетило меня, когда я взял на руки ребёнка. Холод. Я заглянул в лицо младенца и оцепенел от ужаса. На меня смотрела сама смерть. Чёрные впадины глаз, на месте носа провал, кожа покрыта трупными пятнами, а под ней пульсируют кровеносные сосуды, напоминающие клубок червей. Дитя улыбнулось своим непропорциональным ртом. Тонкие красно алые губы растянулись на всё лицо, от уха до уха, обнажились маленькие и острые, как иголки, зубки.

— Урл, урл, урл, — раздался булькающий звук, по губам младенца потекла жёлто-коричневая кашица.

В нос ударил запах разложения. Я кинул ребёнка и, как ошпаренный, выбежал из дома. За моей спиной раздался дикий вой. Я бежал не оглядываясь. Не помню, когда я упал на лесной поляне. В голове металась одна только мысль, когда этот кошмар рассеется как дым. Я провалился в чёрную бездну беспамятства. Сон без сновидений. Пустота. Сколько времени прошло? Я не знаю. Когда я очнулся, день подходил к концу. В начинающихся сумерках солнце кровавым блюдцем зависло над верхушками деревьев. Голова была ясной. Я знал, что должен сделать. Уничтожить зло. Я полный решимости, направился к проклятому дому. Когда я добрался до цели, уже стемнело. Но хозяйка не спала, о чём свидетельствовал мерцающий свет в окне. Подойдя ближе, я заметил возле хозяйственной постройки привязанного коня. У дьявольской потаскушки гости. Я осторожно пробрался к окну. Заглянул. Проклятье, гостем оказался полицейский. Там, где одно убийство, там и второе и третье. Долго не раздумывая, я подпёр дверь бревном, обнаруженным во дворе. Обложил стену соломой, для надёжности под крышу засунул пучки сухой травы. Огниво выбило искры, рождая очищающий огонь. А я, вооружившись лопатой, при помощи которой днём закапывал трупы, встал у окна.

Огонь разгорался. Конь тревожно заржал. В доме началась суета. Бум-бум. Обречённые ломились в дверь. Я покрепче перехватил лопату. Никто не уйдёт, так распорядилась Судьба, а с ней не поспоришь. Звон разбитого стекла. В окне показалась голова полицейского. Лопата опускается, со свистом рассекая воздух, глухой удар.

— Ох, — вырывается у полицейского, он ещё жив и надеется спастись.

Представитель закона вылез уже наполовину. Я замахиваюсь лопатой во второй раз и вкладываю в удар все силы. Жар от огня невыносимый. Хруст ломающихся шейных позвонков звучит, как гимн победы. Голова жертвы безвольно повисла, огонь по телу мертвеца пробирается в дом.

— Откройте дверь! Я знаю это вы! Не берите грех на душу! — донеслись до меня крики Эмили.

Конец ознакомительного фрагмента.