134-я

Андрей Титов

Жизнь скручивается в жестокий водоворот и пытает вопросами, на которые едва ли найдется правильный ответ. Любимый муж и двое сыновей, счастливая семья. Или ловкая и бессовестная игра в одни ворота? Крушение всех жизненных основ. Или начало новой жизни с чистого листа? Ради чего мы отрекаемся от себя, на что идем во имя любви, что готовы сделать ради денег? Автор поднимает непростые вопросы, которые мы не задаем себе до тех пор, пока что-то не случится…

Глава 7. Детство стасика

Детство Стасика прошло в слезах его бабушки. Сколько он себя помнил, бабушка всегда плакала. Горько завывала, когда его папа не являлся домой с работы. Самого Стасика это нисколько не расстраивало, наоборот. Ему было уже пять лет, и он отлично знал, в каком виде тот возвращается после трудового дня.

Отец шумно вламывался в дверь, горланя песни, которые бабушка называла похабными. Швырял куртку на пол и тотчас начинал поучать домочадцев: как надо готовить борщ, убирать квартиру, как полагается ждать мужа. Все молчали, потому что знали: скажешь хоть слово — и разразится дикий скандал с воплями, швырянием стульев и битьем посуды. Впрочем, и молчать было опасно. Устав разговаривать сам с собой, отец подходил к матери и хватал ее за плечо.

— Что молчишь? Выражаешь это… как его… презрение? Ах, как же, мы слишком важные персоны, чтобы разговаривать с пьяным! Да, я пьяный! Имею право! Я — трудящийся человек!

Мать жмурилась от страха, потому что он в любой момент мог ударить. Бабушка цеплялась за отца, причитая со слезами:

— Оставь ее, сынок! Приляг, отдохни! Успокойся!

— Не мешай, мать, — отталкивая ее, отвечал пьяный, — это моя жена! Я ее научу уважать мужа, который работает…

Нередко выяснение отношений заканчивалось дракой. Отец бил мать, толкал бабушку, которая пыталась его угомонить, крушил всё, что попадалось на пути.

Стасик боялся его до полусмерти. Во время скандалов он прятался под стол или диван, а потом научился забираться в платяной шкаф. Сидя в темноте, мальчик жмурился и затыкал уши пальцами, чтобы не слышать плача бабушки и криков матери. Так прошло его раннее детство — время, которое у людей обычно связано в памяти с любовью родителей, веселыми прогулками, игрушками и мороженым.

Конечно, мама и бабушка любили его. Но от постоянных нервотрепок с отцом обе женщины стали запуганными, неразговорчивыми. Да и денег в семье было в обрез. Отец пропивал почти всю свою зарплату. Заработков матери и пенсии бабушки хватало на жизнь, но не более того.

Стасик с завистью смотрел на красивые игрушечные машинки и пистолеты, которыми хвалились мальчишки во дворе. А если видел, как другие папы играют со своими детьми, учат их кататься на велосипеде или носят на плечах, отворачивался и уходил. Ему казалось, люди делают это нарочно, чтобы его подразнить. Разве так бывает на самом деле?

Однажды маму Стасика вызвали в детский сад.

— Ваш мальчик постоянно дерется с другими детьми, — сообщила ей воспитательница. — Отбирает у мальчиков игрушки, ломает их. Бьет девочек. И еще… — воспитательница понизила голос, и на лице ее отразилось беспокойство. — Ему пять лет, а он до сих пор мочится в постель во время тихого часа. Нянечки подстилают ему клеенку, как годовалому малышу. Вам следует показать его врачу.

Мать кивала, растерянно глядя себе под ноги. Стасику не было ее жалко. Он злился. Почему мама не заступается за него, а молчит?

— Он не выговаривает несколько звуков, — продолжала воспитательница. — Наш логопед занималась с ним, но результата нет: у ребенка педагогическая запущенность. Скажите, у вас дома всё благополучно?

— Да, — быстро подняв голову, ответила мать. — У нас нормальная семья! Как у всех!

Стасик даже кулачки стиснул от злости. Зачем она врет?!

Он не понимал поведения матери и думал: может быть, это она виновата в том, что отец пьет и скандалит? Может, если бы не мать, отец был бы добрым, как у других ребят во дворе? Но детский ум неспособен анализировать сложные взрослые проблемы. Стасик рос, не зная любви, доверия, доброты. Он ощущал лишь страх перед отцом и обиду на мать.

А потом жизнь вдруг резко изменилась. Отец перестал возвращаться с работы. В доме воцарилась странная, давящая тишина. Поначалу Стасик непонимающе поглядывал на входную дверь и шарахался от каждого звонка. Но отец не приходил, и вскоре мальчик стал забывать крики и скандалы. Однажды утром в воскресенье он проснулся, но продолжал неподвижно лежать в полудреме. Мать и бабушка негромко беседовали, думая, что ребенок спит.

— Грех говорить такое, ведь он мне сын, — всхлипывая, бормотала бабушка, — но всем только легче от того, что он сел. Тебя было жалко и Стаську… За что ж вы мучились, бедные?!

«Про папу говорит, — подумал Стасик. — Значит, он не ушел на работу навсегда. Он куда-то сел!»

— Господи, спасибо тому мальчику-милиционеру, который освободил нас от этого кошмара… ценой своей жизни! — воскликнула мать.

Стасик заворочался в постели, и женщины тотчас смолкли. Позже мальчик узнал, что его отец попал в тюрьму за убийство милиционера. Крепко напившись после работы, он учинил во дворе дебош. Участковый и соседи пытались утихомирить хулигана. Отец выхватил из кармана нож и ударил милиционера в бок. Тот скончался в больнице через два часа. Ему было всего двадцать пять, у него остались жена и годовалая дочка.

В суде отец каялся, говорил, что нанес удар нечаянно. Но суд приговорил его к шестнадцати годам лишения свободы. Семья вздохнула с облегчением. Никто больше не скандалил, и вечерами мама читала Стасику книжки, играла с ним в кубики и настольные игры. Без всякого логопеда она за два месяца выучила его правильно произносить все звуки. Зарплата у матери была небольшая, но с каждой получки она покупала сыну какую-нибудь игрушку.

Стасик слышал, как бабушка молилась перед иконами и просила боженьку вознаградить погибшего милиционера и послать хорошей жизни его вдове и дочке. Иногда она молилась и за отца, сидевшего в тюрьме.

— Наставь на путь истинный… Наставь на путь истинный…

Слыша это, Стасик представлял себе, как отец сидит в узкой темной клетке и вопит от злости, как делал это дома. А убитый милиционер смотрит на него сверху и приговаривает: «Так тебе и надо!»

Но спокойная жизнь длилась недолго. Сначала мама стала уходить надолго — на целый день и ночь.

— Где мама? — волновался мальчик, с тревогой поглядывая на темные окна. — Почему она не идет домой, бабуля?

— Не волнуйся, детка, — отвечала бабушка, — мама теперь на сутках. Растить-то тебя надо, денежки зарабатывать…

Мать Стасика работала медсестрой. Раньше в поликлинике, а теперь перешла в хирургическое отделение, где зарплата повыше. Дежурила сутками, а потом оставалась еще до вечера. Приходила еле живая от усталости, проводила сутки дома и снова шла на дежурство.

— Зачем ты так много работаешь? — сердито спрашивал Стасик. — Без тебя скучно!

С бабушкой и в самом деле было неинтересно. Она целыми вечерами сидела перед телевизором или болтала с соседками на лавочке у подъезда. Она не читала Стасику сказок, не играла с ним. А если мальчик приставал с разговорами, то ворчала:

— Иди-иди, поиграй с ребятами! У меня с утра давление скачет!

Потом мама стала оставаться дома чаще. Она лежала на кровати в своей комнате, но не спала, а смотрела в стену странным остановившимся взглядом.

— Мам! — испуганно восклицал Стасик. — Ты чего?

Он приносил к ней на кровать книжки или домино с картинками и предлагал:

— Давай поиграем!

Она соглашалась, но уже через десять минут книга падала из ее рук, и мама засыпала. Стасик тормошил ее, но бабушка оттаскивала его за руку.

— Отстань от матери! Дай ей полежать… Болеет она.

Мальчик стал замечать, что мама почти ничего не ест. Лицо ее стало худым и постоянно казалось усталым, хотя она только и делала, что спала. Мама с бабушкой часто обсуждали что-то вдвоем, но замолкали, едва Стасик входил в комнату.

Потом маму положили в больницу. Больше Стасик ее никогда не видел. Он часто спрашивал бабушку, когда мама вернется домой. Но та отвечала, что мама в больнице и навещать ее пока нельзя. Вот выздоровеет и вернется.

Постепенно ребенок стал забывать о матери. Книжки и домино с картинками пылились в коробке под кроватью. Стасик боялся к ним прикасаться. Ему казалось, что без мамы эти вещи трогать нельзя. Целыми днями он болтался во дворе, играл с соседскими детьми, но чаще дрался, отбирал у них игрушки, топтал ногами дворцы из песка, возведенные малышами в песочнице.

Однажды он выхватил из рук у маленькой девочки пластмассового зайца и немедленно открутил ему уши. Девочка с ревом побежала жаловаться матери.

— Ты чего хулиганишь? — сердито прикрикнула на Стасика женщина. — Думаешь, раз сирота, то всё можно?

Стасик не понял, что такое сирота. Объяснил Димка, дворовый приятель тремя годами старше.

— Ну, у тебя ведь мамка померла. Поэтому ты сирота. А ты не знал разве?

К тому времени Стасику уже исполнилось семь лет. Оставался месяц до школы. Он не поверил Димке и побежал к бабушке. Та расплакалась и созналась:

— Да, Стасенька. Еще в феврале померла наша мамочка. Тогда и схоронили.

Позже, будучи подростком, Стасик спрашивал, почему же его не взяли на кладбище. Бабушка ответила:

— Не хотели, чтобы ты волновался. Зачем малышу такое знать?

Дети быстрее взрослых приспосабливаются к новой жизни. Стас быстро забыл отца. Еще быстрее он привык к роли сироты. Его не пугало и не расстраивало то, что у него нет родителей. Наоборот, он научился использовать свое положение.

Наверное, всё началось с того времени, как Стас пошел в первый класс. Он не проучился и месяца, как к ним домой явились две важные тетки в строгих костюмах.

— Здравствуйте! — деловито сказала одна из них. — Здесь проживает Ольга Петровна Крюкова?

— Это я, — удивленно и слегка испуганно ответила бабушка. — А что случилось?

— Случилось то, что ребенок остался фактически сиротой. — Черноволосая тетка в сером костюме ткнула пальцем в застывшего на месте Стаса. — А вы, Ольга Петровна, не оформляете опекунство!

— Так я ж не знала! — пробормотала бабушка.

— Нужно было посетить надлежащие инстанции и спросить, — продолжила вторая тетка с волосами цвета вареной свеклы. — Вам ведь положены опекунские выплаты.

— А мальчику — пенсия по потере кормильца, — подхватила черноволосая. — Кроме того, он имеет право на льготные путевки в санатории и детские лагеря, на бесплатные подарки и другую помощь от государства…

Тогда Стасик не понял ничего, кроме слов «подарки» и «помощь». Но ему казалось, что тетки ругают бабушку, поэтому он смотрел на них исподлобья. Однако они не сделали ничего плохого, только дали бабушке подписать какие-то бумаги и отправились восвояси.

Но с того времени слово «сирота» прочно связалось в представлении мальчика с понятиями «подарки» и «помощь». Каждый месяц бабушка приходила домой с сумками, битком набитыми всяческой вкуснятиной.

— Пенсию получила на тебя, Стасенька, — поясняла она. — Вот, тортик купила, колбаски копченой взяла… И свитерок тебе новый…

Бабушка тратила Стасовы деньги честно — исключительно на ребенка. Разве что продукты покупала на двоих. На Новый год Стасу всегда приносили сладкий подарок «от опеки». А летом непременно предлагали путевку в лагерь.

Так у Стаса сформировалось убеждение — быть сиротой выгодно. За это дают подарки и деньги. И еще сиротам позволено больше, чем обычным детям. Это он понял в третьем классе, когда бабушку впервые вызвали в школу.

Учительница начала жаловаться. Говорила почти то же самое, что и воспитательница в детском саду:

— Дерется, обижает одноклассников, отбирает у детей ручки, пеналы, линейки и ломает…

Потом перешла на учебу:

— Стасик невнимателен на уроках. Постоянно смотрит в окно или вертит что-нибудь в руках. Выкрикивает с места. Когда вызываю к доске, втягивает голову в плечи и молчит. Если повышаю голос, вздрагивает, закрывает голову рукой, точно боится удара.

— А что ж вы хотите, миленькая, — тяжело вздохнула бабушка, — он ведь практически сирота. Мамочка у него померла, отец в тюрьме… Пожалеть надо ребенка!

Молодая учительница с испугом посмотрела на Стаса. И с тех пор стала «жалеть»: никогда не ругала, завышала отметки. В средние классы Стас перешел с уже сложившейся репутацией: «Мальчик в учебе слабенький, но надо жалеть. Он ведь сирота».

Учиться ему было неинтересно. Он пришел в первый класс без базы: не знал букв, не помнил на память ни одного стишка. Но что хуже всего, он не доверял взрослым. Отец нарочно сел в тюрьму, мать нарочно заболела и умерла. Всё для того, чтобы избавиться от него. Бабушка отмахивалась от него, как от надоедливой мухи: «Не донимай меня! Без тебя тошно! Иди гулять!»

Ну и как после этого доверять им, большим, хитрым и жестоким обманщикам? Такими он считал всех взрослых: школьных учителей, теток из отдела опеки, врачей в детской поликлинике. Он молчал на уроках, домашние и контрольные работы списывал. А почему же нет? Они обманывают — и он будет!

В школе скучно, дома — холодно и неприютно. Бабушке всё до лампочки. Она только смотрит телевизор, в котором выступают «одни обманщики», и молится самому главному обманщику — Богу.

— Ба, зачем ты молишься? — спрашивал мальчик.

— Как зачем? Боженьку попросишь — он тебе и даст, — отвечала она.

— Тебе много дал?

— Много, а как же. Мужа покойного дал, сына дал… Тебя вот дал.

— А зачем я тебе? Я же плохой. Учусь плохо.

Бабушка не находила ответа. И Стасик уходил за ответом на улицу. Там, в тесных дворах, мрачных подвалах и чердаках, за сараями и гаражами, он пытался понять: зачем вообще люди живут на свете?

Он видел пьяных, видел бродяг в вонючих обносках и наркоманов, ширявшихся по очереди грязным шприцем. А рядом с этим человеческим мусором жили счастливые семьи, по улицам ходили стройные подтянутые спортсмены, красивые, как ангелы, девушки. Почему одним было так плохо, а другим так хорошо? «Наверное, они все обманывают, как мои родители», — думал Стасик.

У него появилось много друзей — целая дворовая компания. В нее не принимали ни одного из «чистеньких» мальчиков, которым мамы кричали из окна добрыми голосами: «Серёжа, иди ужинать!» Друзьями Стасика были такие же, как он, волчата — дети замученных тяжелой работой матерей-одиночек, алкоголиков или просто обделенных интеллектом людей, привыкших проводить вечера за бутылкой пива у телевизора.

Мальчишки из их компании стремительно приобщались к взрослой жизни. С семи лет начинали материться, с десяти — курить, с тринадцати — пить водку. Стасик не отставал, а во многом и опережал приятелей. Он первым придумал воровать продукты в супермаркетах, только-только появившихся в городе.

Подученные им, мальчишки входили толпой и растекались по магазину. Они начинались мельтешить повсюду, брать товары с полок и тут же класть их обратно, шумно перекликаться, толкаться в узких проходах между стеллажами. Отвлекая таким способом внимание продавцов и охранников, дети прятали в карманы шоколадные батончики, упаковки жвачек и леденцов. В конце обязательно покупали что-нибудь, например, двухлитровую бутыль дешевого лимонада. Потом выходили на улицу и с гоготом извлекали из карманов украденное.

Стасу не были нужны эти лакомства. Бабушка баловала его, да и опека регулярно подбрасывала подарки. Он делал это из спортивного интереса. Ему нравилось пощекотать нервы рискованной проделкой. Пожалуй, риск был единственным, что казалось ему интересным.