Эпизоды, эпизоды… Жизненные события и полет мыслей: сборник всякой всячины

Андрей Тихомиров

Вся наша жизнь, в сущности, это бесконечные эпизоды, связанные и несвязанные друг с другом. В переводе с греческого они и означают «вставки»: цепь случайных событий, возникающих в неопределенное время в неопределенном месте. Вместе с нашими мыслями это и составляет нашу жизнь. Мысли и заставляют живые организмы совершать различные действия. Хорошие или плохие эти действия – вопрос крайне относительный и зависит от множества факторов.

© Андрей Тихомиров, 2019

ISBN 978-5-0050-8605-1

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Эпизод 1

На дороге лежала непролазная грязь. Плащ блестел под мелким дождем. Но он не замечал отвратительной погоды. Ему было приятно оттого, что дела идут лучше, чем он ожидал. Такого успеха он и сам не ожидал. Сейчас он посмеивался над нелепой, с его точки зрения, прошлогодней бумажкой, полученной от нее, в которой она ему писала о своих чувствах.

Было уже темно, когда он подошел к своей квартире. Войдя в кухню, он неторопливо снял плащ и пальто, отряхнул шапку.

Во время чая между ним и ей снова возник неприятный и угнетающий разговор, одинаково волнующий как его, так и ее. Этот вечный вопрос, в котором они не могли прийти ни к какому соглашению, возникал между ними каждый раз, как только он приезжал домой. В глубине души он надеялся сегодня, впрочем, как и во все предшествующие приезды, что она промолчит. Но она встретила его безразлично, не обрадовалась, была какая-то скучная и утомленная.

Разливая чай, сказала:

— Вчера видела одну нашу общую знакомую, спрашивала о тебе, кланялась…

— Спасибо, — сказал он и почувствовал, что она неспроста упомянула эту общую знакомую, не называя даже ее имени.

— Вернулись из Европы, — продолжала она, — два месяца пробыли…

— Ну и пусть, — буркнул он, — очень рад. Значит, есть деньги…

— Еще бы, — оживилась она, — он ведь бизнесмен… Хвалилась, будто роскошно отдохнули!..

— Ну, конечно! — усмехнулся он. — У бизнесменов всегда были приличные доходы, не то что…

— При чем тут доходы! — как бы обидевшись, перебила она. — Не только у бизнесменов, возьми других, все живут и все ездят по европам, и для этого вовсе нет нужды разлучаться с семьей, работать там, где платят гроши… Только ты один…

— Разумеется, — нахмурился он, — я только и думаю о том, как бы отделаться от тебя…

Она вдруг сжала губы, взглянула на него темным, беспокойным взглядом.

— Это не так смешно, как ты думаешь, — отрезала она, — а мне уже надоела такая жизнь… Я не могу больше и хочу решить вопрос окончательно и бесповоротно.

— Опять окончательно! — воскликнул он.

— Да, я хочу наконец услышать от тебя что-нибудь одно — да или нет… Мне надоело, я не могу больше… Ты обязан мне сказать: да или нет. Слышишь?

— Слышу, но ведь я тебе уже тысячу раз говорил и снова повторяю — да.

Наступило долгое молчание.

— И как только ты не можешь понять, — наконец обиженно заговорила она, — ведь такая жизнь для меня невыносима! Я больше не могу. Тебе, может быть, это нравится, ты счастлив, а я жить так больше не в силах. — Она задумалась на минуту и тяжело вздохнула.

Ему стало жалко ее, потому что жизнь идет уже не «на гору», а «под гору» и что ей хочется жить не так, как сейчас.

«Сколько лет пролетели — и не увидели, как пролетели», — подумал он и подошел к ней.

— Ну, перестань, — сказал он мягко. — Надо же быть выше этого… Это смешно. Мало ли кто и куда едет? Ведь есть же прекрасный выход… — И голос его окреп, прорвался какими-то задушевными нотками.

— Уйди, не прикасайся! — вдруг закричала она.

Он опустил голову и смущенно отошел и посмотрел на нее. Слезы жены когда-то трогали и волновали его. Сейчас же ему было лишь досадно оттого, что она сама расстраивается и расстраивает его, в сущности, по такому ясному вопросу. Вечная борьба и в то же время единство противоположностей — диалектика развития.

Она вытерла глаза и снова принялась разливать чай и принялась говорить что-то обидное, но он уже не слушал. В нем поднялось нескрываемое ожесточение, заговорило достоинство мужчины. Затем быстро зашагал в кабинет, оделся и вышел на улицу.

Было темно. Кое-где в домах горел свет. Далеко, на другом конце улицы, слабо светился одинокий фонарь. Дождь перестал. Под ногами хлюпала грязь. Он шел, то и дело поскальзываясь и хватаясь за стены, чтобы не упасть. Все же на одном ухабе он споткнулся, упал. Жидкая грязь обдала пальто, забрызгала лицо. Он поднялся, побрел дальше.

Внезапно он увидел знакомого человека. С чубом, выбившимся из-под кепки, в расстегнутом пальто, улыбающийся, обрадованный, перед ним стоял его знакомый, который искренне обрадовался ему. Он почувствовал внезапную теплоту от этого искреннего, веселого голоса:

— А я иду и думаю: Вы или не Вы? Очень рад, что мы встретились. И теперь уж я Вас не отпущу. Вы куда-нибудь по делу?

— Нет, не по делу… Просто так… Погулять вышел.

— В такую-то погоду? — удивился знакомый.

Он промолчал и, вынув носовой платок, принялся вытирать вспотевший лоб. К чему объяснять, что у него произошел очередной неприятный разговор с женой?

От знакомого не ускользнуло странное настроение встреченного, но он сделал вид, будто не замечает расстройства, и предложил:

— А знаете что?

— Нет, не знаю.

— Пойдемте ко мне. Ведь Вы у меня никогда не бывали.

«А ведь в самом деле, — подумал он, — на улице противно, дома — тоже нехорошо».

— Что ж, пойдемте.

Пришли.

Это была небольшая квартирка, цветы на подоконниках, белые занавески на окнах — все это создавало хоть милый уют. Он опустился на шаткий диванчик, ему было приятно от осознания того, что на дворе осенняя слякоть, темнота, а тут — тепло, тихо, чисто.

Знакомый налил, выпили, завязался незатейливый разговор.

— Вы, как я понял, человек простой, — начал знакомый.

— Как сказать, все относительно, батенька. Вот зашел к вам, хотя Вас совсем не знаю, а вдруг что-то будет не так.

— Обижаете, все будет хорошо!

— Тогда продолжим!

— Сделайте одолжение!