Таксофон

Андрей Толоков, 2021

Константин Немирович успешен в профессии, умен, красив и очень нравится дамам, в этом-то и проблема. За «аморалку» крутого московского сыщика ссылают в заштатный городок Прибрежный, где как раз происходит жестокое убийство, да не одно! Череда однотипных преступлений позволяет предположить, что в тихой провинции завелся серийный маньяк. Столичный опер действует смело и мыслит широко, он не боится выдвинуть крамольную версию: преступника надо искать не где-нибудь, а в милиции. Теперь опальному сыщику придется воевать на два фронта: и с маньяком, и с собственным начальством…

Глава первая

По семейным обстоятельствам

Парадокс заключался в том, что Костя Немирович не хотел вступать в партию, а пришлось. Не сказать, что уж прямо из-под палки он туда вступил, но намёки начальства были настолько жирные, что не понять такое мог лишь махровый олигофрен. Полковник Квасненко, недавно назначенный секретарём парткомиссии управления, активно занялся, так сказать, партийной демографией. У него был пунктик: вовлечь в ряды руководящей и направляющей как можно больше адептов. Как ни пытался увернуться Немирович, не получилось. Пришлось подчиниться. Процесс этот был мутный и формальный. Через год Константину вручили партбилет.

— Поздравляю вас, Константин Сергеевич, — судорожно тряс руку Немировичу секретарь Квасненко. — Теперь вы член партии. Теперь вы несёте знамя борьбы с преступностью в первых рядах.

Костя смотрел на этого невысокого человека с тоненькими чёрными усиками и высоким, наполовину женским, наполовину мужским голосом, и спрашивал себя, неужели этот коротышка и правда верит в то, что мелет? От того, что в кармане Немировича появится эта красная шершавая корочка, ровным счётом ничего не изменится. Как искал Костя супостатов, как распихивал их по колониям, так и будет делать это впредь. А корочку, пожалуй, он оставит в сейфе. И ей будет спокойнее, и ему лишний раз она не будет мешаться.

Сегодня, майским днём, Немирович Константин Сергеевич стоял в коридоре управления. Напротив дверь парткома. Там за дверью шла битва. Ему бы в ней поучаствовать, но попросили выйти. Коридор был узкий и слабоосвещённый. Экономика должна быть экономной. Вот на лампочках хозяйственный отдел и экономил. Единственный источник света это большое окно в торце коридора. Немирович стоял, прислонившись к стене. Мимо проходили люди. Кого-то он знал, здоровался, кого-то видел в первый раз. Костя ожидал уже минут десять. У него возникло желание плюнуть на всё и уйти. Он бы так и сделал, если бы не его начальник Кривошеев. Немирович знал, что сейчас там, за этой дубовой дверью парткома Вячеслав Романович бьётся за будущее своего подчинённого Кости Немировича по прозвищу «Станиславский».

Константин вдруг вспомнил, из-за чего начался весь этот карнавал, и усмехнулся. Утром, сразу после совещания в отделе, Вячеслав Романович попросил Немировича задержаться.

— Ну что, — сказал Кривошеев, постукивая квадратным кулаком по столу, — допрыгался?

Немирович опустил голову. Ему было что ответить, но Костя не хотел «поднимать» нервы начальнику перед заседанием партийной комиссии.

— Ты хотя бы подумал, как будешь отбиваться от Квасненко, — продолжал Кривошеев.

— А чего мне отбиваться? — возразил Костя. — Ну исключат меня из партии, одним обормотом меньше будет.

— Ты чего, пришибленный, что ли? Если тебя из партии выгонят, тебя и из милиции попрут. Ты это понимаешь?

— Из милиции-то за что?

— За моральный облик, — Кривошеев провёл рукой вдоль фигуры Немировича сверху донизу.

— А! Облико аморале, — Костя скривил лицо. — А если я не люблю свою жену, поэтому ей изменяю. Это никак в учёт не берётся?

— Не берётся. И потом, Костя, чего ты мне тут поёшь, а? Ты лапшой можешь засыпать уши Квасенко. А мне-то не надо.

— Какая лапша? — вздёрнул плечи Немирович. — Это истинная правда. Ну не люблю я Полину, и не любил никогда. А женился по той же причине, по которой и в партию вступил.

— Ну да, Савельев тебя заставил жениться на своей дочери. Тебя, кобеля, заставил. Я сейчас от смеха лопну, Константин Сергеевич. Твоей любимой фразой отвечу: не верю! Понятно? Не верю!

— А зря, Вячеслав Романович, — возразил Немирович. — Он, то бишь, генерал Савельев, меня в такой угол загнал. Либо я веду Полину в ЗАГС, либо я еду опером в Улан-Удэ. А мне мой папа говорил: «За Волгой для нас земли нет!».

— Вот скажи мне, Немирович, почему я тебя терплю?

— Потому что я хороший опер, — при этих словах Константин высоко и гордо поднял голову. — Заметь, Романыч, старший опер.

— Чует моё сердце неладное, — с досадой произнёс Кривошеев. — Машину у тебя Полина ещё не отобрала?

— Нет пока.

— Поехали сдаваться.

В машине ехали молча. «Москвич-408» гулко урчал мотором, легко проглатывая свежие заплатки на асфальте. Ехали молча. Каждый думал о своём. Кривошеев собирал и откладывал в голове аргументы для секретаря парткомиссии. Вячеслав Романович уже знал, насколько Квасненко жаждал показательной казни для Немировича. А Костя вспоминал то злополучное утро, когда внезапно открылась дверь, и на пороге появилась Полина.

— Костя, ты ещё дома? — громко спросила она из прихожей.

Что это за вопрос? Туфли Немировича стоят в коридоре, куртка висит на вешалке. Время шесть утра, хотя нет, ещё даже нет шести. Где может быть Костя? Разумеется, дома. Но Немирович не отвечал. Он в этот момент смотрел в испуганные глаза Лизы, которая стыдливо прикрывала одеялом обнажённую грудь. Константин смотрел на Лизу и прокручивал в голове возможные варианты дальнейших событий.

— Жена? — беззвучно спросила Лиза, ярко артикулируя губами.

Костя прикрыл веки. Это был самый исчерпывающий ответ. Лиза резко вскочила с кровати. Она не хотела, чтобы Полина застала её обнажённой и начала судорожно одеваться. Девушка успела надеть лишь трусики. Дверь распахнулась, и картина подлой измены (это со слов самой Полины), предстала перед глазами. Полина смотрела обезумевшим взглядом на Лизу, Лиза, трусливо дрожа всем телом, на Костю, а Костя сел на кровати, обняв руками голые колени, и наглым взором наблюдал за реакцией жены. А что ещё ему оставалось? Надо было избрать какой-нибудь способ защиты. Интуитивно выбрал самый примитивный — наглое спокойствие.

— Это… — Полина вытянула указательный палец в сторону Лизы. — Это…

— Да! — пошёл в наступление Немирович. Он откинул простынь и встал во весь рост. — Это моя любовница. Мы с ней спим. Знакомить не буду. Поля, выйди, дай девушке одеться.

Полина с приоткрытым ртом выслушала мужа, поводила указательным пальцем в воздухе и вышла из спальни. Костя показал жестом Лизе, что надо быстро одеться. Он был прав. У Полины шок пройдёт очень скоро, и тогда предсказать её реакцию будет невозможно. Лиза за какие-то секунды облачилась в одежду и под прикрытием Константина вышла сначала в коридор, а затем и на лестничную клетку. Костя закрыл входную дверь и прошёл на кухню, где у распахнутого окна застыла Полина.

— Поля, — тихо сказал Костя, — нам надо развестись.

Полина никак не реагировала. Она продолжала стоять и смотреть в окно.

— Ты меня слышишь? — уже громче спросил Немирович.

— Давно? — голос Полины звучал хрипловато.

— Да. А какое это имеет значение, давно у меня любовница или только пару дней? Это как-то усугубляет деяние или облегчает ответственность?

— Ты тварь, Немирович. Ты предатель, — голос Полины задрожал.

— Насчёт твари я не возражаю, — цинично ответил Костя, — а вот предатель, это не про меня. Что я предал? Нашу любовь, которой никогда не было?

— Скотина! — Полина заплакала, прикрыв лицо руками. — Зачем ты женился на мне? Ты использовал меня. Ты женился, чтобы остаться в Москве.

— Не ври себе, Поля. Ты сама хотела, чтобы я на тебе женился. Ты так этого хотела, что противостоять твоему напору было невозможно.

— Зачем ты врёшь? — Полина уже плакала в голос. — Зачем?

— Я не вру. Вспомни, я предлагал тебе повстречаться годик. Пожить, испытать свои чувства. А что сделала ты?

— Я ничего не делала, — оправдывалась Полина. — Я любила тебя и хотела за тебя замуж.

— Ну да. Объявила мне что, наверное, у нас будет ребёнок. Только сначала, почему-то объявила это своему папе. А уже твой папа поставил меня перед фактом. Потом оказалось, что Полина не беременна. Что это просто организм дал сбой. И мы в браке с тобой уже несколько лет, а ребёнок так и не появился. Даже кобыла рожает за двенадцать месяцев. А ты за несколько лет не справилась.

Полина повернулась, вытерла слёзы, поправила волосы и подошла вплотную к мужу. Она заглянула Косте в глаза. Немирович безошибочно определил, что жена что-то задумала.

— Развестись, говоришь? — зашипела Полина. — А вот это видел?

Поля протянула руку, и Немирович увидел перед лицом фигу, исполненную маленьким женским кулачком.

— Просто так я тебе вот это не прощу. Я сейчас же позвоню папе, а потом в партком. Я испорчу тебе жизнь, Немирович.

Полина размахнулась и, что есть сил, ударила Константина в грудь. Она вышла из кухни и уже из коридора крикнула:

— Развод я тебе не дам. Не дождёшься!

Полина выполнила свои обещания. Правда, она не ожидала, что реакция секретаря парткома будет настолько резкой и непредсказуемой. Квасненко взял курс на исключение из партии Немировича и увольнение из милиции. Опомнившись, Полина пошла к папе, а генерал Савельев занял нейтральную позицию, мол, сами выкручивайтесь. Давно уже не дети. Квасненко понял, что большой чин вмешиваться не будет и вошёл в раж.

И вот, старший оперуполномоченный капитан милиции Немирович стоял в коридоре и ждал решения свой судьбы. Мнения членов парткома разделились надвое. Одни были за то, чтобы исключить Немировича из партии за аморалку, а другие за выговор. Константина попросили выйти. Внутри парткома шла настоящая битва. Кривошеев против Квасненко. Профессионал против моралиста.

— Это была моя большая ошибка, — пафосно кипел секретарь, — рекомендовать Немировича в партию. Это вы, товарищ Кривошеев, ввели меня в заблуждение. Теперь и вы, и я, несём ответственность за поступки этого человека.

— Я и сейчас поручусь за него, — возразил Вячеслав Романович. — Какое отношение семейные дела имеют к его работе? Он оперативник от Бога. Он лучший в моём отделе.

— Не вспоминайте Бога в моём кабинете, — заверещал Квасненко. — Вы ещё перекреститесь!

Кривошеев едва сдержал себя. Он готов был грубо ответить на маразматические выпады маленького человека с крашеными усами, но понимал, что на нём ответственность за судьбу Кости.

— Извините, — сквозь зубы выдавил из себя Вячеслав Романович.

— Вы посмотрите, — продолжал нагнетать Квасненко, — посмотрите, как он одевается. Эти вот синие штаны американские. Джинсы. Это не работник нашего уголовного розыска, это больше похоже на фарцовщика. Где он берёт эту одежду? В магазинах такое не продаётся. Он же возомнил себя неприкасаемым. Если его тесть генерал Савельев, то это не значит, что ему позволено нарушать моральные нормы строителя коммунизма. Я за то, чтобы исключить Немировича из рядов КПСС.

— Подождите, — Кривошеев обратился к членам парткома. — Подождите голосовать. Я хочу добавить. Капитан Немирович совершил поступок порочащий звание члена партии. С этим я не спорю. Но он не совершил преступление. То, что он изменил жене это плохо, согласен. Осуждаю его за это. Но давайте хоть на минутку попытаемся его понять. Немирович молодой мужчина. Влюбился в молодую девчонку. Сорвался. Я предлагаю дать ему шанс. Я за выговор. Уверен — он одумается.

Немировичу ещё пришлось долго ждать. Партийцы никак не могли прийти к единому мнению, принять решение. Разрешил всё звонок генералу Савельеву. Константину Немировичу объявили строгий выговор, но это была только часть наказания. А вот вторая часть…

***

Поезд, громко постукивая колёсными парами, двигался с черепашьей скоростью. Он даже не ехал, он переваливался с боку на бок, как старая утка. Чем дальше локомотив увозил состав на юг, тем более невыносимо было находиться в вагоне. Железная коробка накалялась, и расплавленные пассажиры томно смотрели на открытые окна купе в надежде дождаться хоть малейшего дуновения ветерка. Напрасно. Состав двигался настолько медленно, что ни о каком дуновении можно было и не мечтать.

Константин намочил вафельное полотенце в туалете и положил его себе на шею. Какое-то время можно было вздохнуть с облегчением. Немирович посмотрел на часы. Полдень. Через три часа он будет на месте. Место, это районный городок на Волге с незамысловатым названием Прибрежный. Теперь этот город его новое место работы. Так решили начальники в Москве. Это была ссылка. Только срок, на который Немировича сослали в Прибрежный, ему был неизвестен. Может год, может два, а может и десять.

— Я сделал всё что мог, Костя, — говорил Немировичу Кривошеев, провожая своего лучшего опера. — Думаю, скоро всё уляжется, и я буду тебя возвращать.

— Не верю, что у вас получится, Вячеслав Романович, — ответил Немирович. — Квасненко не даст.

— Не каркай, Станиславский. Не верю! Не верю! Ты там дров не наломай. Не развращай местных красавиц. Это тебе не Москва, там все друг друга знают. Быстро на кол посадят.

Константин спустился на перрон под палящими лучами солнца. Какой-нибудь предмет на голове не помешал бы, но такового не было. Немирович обошёл небольшое здание вокзала и вышел на привокзальную площадь. В отличие от Москвы здесь не было ни одного таксиста. А может быть, в этом городке вообще нет такси? Похоже на то. Костя оглянулся. Недалеко он увидел автобусную остановку. На остановке стояла пожилая женщина в косынке, с ведром и матерчатой сумкой.

— Здравствуйте, — подошёл к женщине Немирович. — Не подскажете, как мне до РОВД добраться?

— Это до милиции, что ли? — переспросила женщина.

— Ну да.

— Это тебе надо прямо через мост, — указала рукой направление местная жительница. — А там, на втором перекрёстке, налево повернёшь. Мимо милиции не промахнёшься.

Немировичу не очень-то хотелось в такую жару перемещаться пешком.

— А доехать ни на чём нельзя? — спросил он.

Женщина бросила взгляд на чемодан в руке у Константина.

— Можно, — ответила она. — Тогда жди автобус. Туда единичка идёт и двойка. Только когда он приедет, этот автобус, одному Богу известно. Ты бы на голову что-нибудь надел. В такую жару надо голову беречь.

Косте повезло, долго ждать не пришлось. Из-за поворота вырулил старый, небрежно выкрашенный ЛиАЗ. Лязгнул дверьми и впустил Константина в накалившийся салон. Благо, ехать было недалеко.

РОВД находилось в старом, по внешнему виду дореволюционном здании из красного кирпича. Это было первое место в городе, где Немирович почувствовал прохладу. Дежурный проводил в приёмную начальника. Приёмной узкое помещение можно было назвать с большой натяжкой. За столом секретаря, занимающим добрую половину каморки, сидела худощавая женщина с большим носом и бесцветными глазами.

— Инна Васильевна, — обратился дежурный к женщине, — товарищ к начальнику.

Инна Васильевна вяло повернула голову в сторону Кости. Ощупав взглядом приезжего, посмотрела на чемодан.

— Это можно было оставить в дежурке, — шевеля узкими губами, сказала Инна Васильевна. — У нас тут не Москва. Не воруют.

— Почему вы решили, что я из Москвы?

— У меня глаза есть. Вижу.

— А если я из Ленинграда? — подкинул версию Немирович.

— Нет! — твёрдо отрицала женщина. — В Ленинграде люди скромнее. Вы из Москвы.

Константин понял, что дискуссию он проиграл.

— Николай Иванович в горисполкоме, — сообщила Инна Васильевна и распорядилась. — Отнесите чемодан в дежурку и возвращайтесь. Начальник скоро будет.

Ильин Николай Иванович, начальник РОВД, вошёл в приёмную и упёрся взглядом в Немировича. Николай Иванович крепкий, среднего роста мужчина, с густой русой шевелюрой, квадратным носом и такой же формы подбородком. Сатиновая рубашка с обильными пятнами пота была заправлена в серые широкие брюки. В руке он держал немного мятую текстильную шляпу. Закончив с осмотром новичка, Ильин протянул руку в сторону Инны Васильевны и прохрипел:

— Инна, воды!

Секретарша быстрым движением наполнила гранёный стакан до краёв и подала начальнику. Ильин пил быстро и громко. Кадык его подпрыгивал с каждым глотком. Осушив стакан, Николай Иванович расправил густые брови и вытер тыльной стороной ладони потный лоб.

— Ссыльный из Москвы? — спросил начальник Немировича.

Костя кивнул.

— Заходи! — Ильин распахнул дверь своего кабинета и жестом пригласил Немировича.

— Личное дело твоё к нам ещё не пришло, — начал разговор Ильин, — но из области мне уже звонили. Сказали оперативник опытный, но опальный. Велели с тобой построже. Во что вляпался?

— А это важно?

— Конечно, — опять сдвинул брови Ильин. — Я должен знать, кого в свой муравейник пускаю. Может, ты антисоветчик какой?!

— Не бойтесь. Советчик я, советчик. Делу партии предан. По семейным обстоятельствам сюда перевели.

Ильин прищурился и опять оглядел Немировича с ног до головы.

— Чё-то ты скрытный какой-то. Не люблю я этого. Фраза такая никакая: по семейным обстоятельствам, — начальник махнул рукой на Константина. — Личное дело придёт, я всё узнаю. Значит так, проверим какой ты опытный. Начальник твой непосредственный Мантуленко, попал в госпиталь. Вернётся нескоро. Будешь пока вместо него. Пошли, представлю тебя в отделе.

Ильин пошёл впереди. Выйдя в коридор, он остановился и опять окинул взглядом Немировича.

— Ты знаешь чё, москвич, — сказал он, потирая нос, — ты как-то упростись, что ли.

— Не понял.

— Чего не понял! — Ильин подошёл к Константину близко и дёрнул его за шлёвку джинсов. — Это чё?

— Брюки, — недовольно ответил Костя.

— У нас такие не носят. А это чё? — Ильин указал на туфли.

— Туфли. Модные венгерские туфли. Чего вам не нравится?

— Модные не нравятся и венгерские не нравятся. Блестят так, что аж противно. Город маленький. Тебя в такой одежде все уркаганы быстро срисуют. Скромнее надо быть. Серенькое на себя надевать. — Николай Иванович показал на свои брюки. — Незаметное. Ущучил?

Костя понимал, что начальник в чём-то прав. Действительно, одет он был, что называется не по сезону. Немирович не стал спорить и лаконично ответил:

— Я понял.

Ильин представил Немировича, так сказать, через губу. Выглядело это так:

— Вот, капитан Немирович. Прибыл к нам из столицы. Назначен замом Сан Саныча.

Ни один из оперативников не проронил ни звука. Все сидели хмурым облаком, переводя взгляды то на Ильина, то на Костю.

— Пока Сан Саныч в госпитале, будет за него. Ну, — Ильин поводил рукой в воздухе, — вот люди. Вот рабочее место. Разберёшься тут, Константин Сергеевич.

Ильин закрыл за собой дверь и оставил Немировича один на один с хмурым облаком. Константин остановил взгляд на каждом сидевшем в комнате. Приветливостью и не пахло. Москвич сделал вывод, что не очень-то его, пришлого, здесь ждали. В такой ситуации Немирович решил не тратить время, а перенести более тесное знакомство либо на вечер, либо на следующий день.

— Не буду вас отвлекать, товарищи, — сказал Константин. — Я в хозчасть. Вы свои задачи знаете. За работу.

Хмурое облако немного зашевелилось, но Костя этого уже не видел. Он быстро вышел из помещения и застыл в коридоре. Немирович просто не знал, куда надо идти. Где хозчасть. За спиной скрипнула дверь. Костя обернулся. Перед ним стоял молодой оперативник. Немирович приметил этого высокого белобрысого парня ещё в кабинете. Паренёк один из всех членов серой массы имел живое лицо.

— Как ваша фамилия, — спросил Костя у парня.

— Бауэр. Младший лейтенант Бауэр, — отрапортовал оперативник.

— Имя?

— Виктор.

— Витя, значит. Подскажи-ка мне, Витя, как пройти в хозчасть.

— Пойдёмте, — отозвался Виктор, — я вас провожу. Легче проводить, чем объяснить.

Виктор Бауэр оказался общительным, грамотным и очень приятным молодым человеком. Пока двигались по лабиринтам старого здания в сторону хозчасти, Витя успел рассказать новому начальнику о себе почти всё. Учится на юриста заочно, фанат мотоциклов. Вскладчину с отцом купили новенький «CZ». Не «Ява», но машинка серьёзная. Встречается с девушкой по имени Надя. Надя тоже учится заочно на юриста. Витя оставлял приятное впечатление. Простой, светлый юноша. Вот с ним, решил Немирович, и надо налаживать отношения в первую очередь. А потом и с другими, возможно, получится.

Вечером Виктор на своём мотоцикле отвёз Немировича на служебную квартиру, ключ от которой Константин получил в хозчасти.