Жертвенные львы

Андрей Фролов, 2011

Знаменитый цикл Вадима Панова «Анклавы» продолжается! Земля еще не пришла в себя после грандиозного эксперимента, проведенного на Станции «Наукома». Но человечество уже приспособилось к новым условиям существования, приняв жестокие правила игры на выживание… Правительство Поднебесной бросает все силы на масштабный проект по прокладке к Станции железной дороги. В таежные дебри Сибири движется гигантский рельсоукладчик «Император Шихуанди». Командует им подполковник НОАК Чэнь Юйдяо – жестокая и стремительная как львица. Юный ломщик, известный под ником Листопад, предпринимает хакерскую атаку на компьютерные системы «Императора» и… исчезает. На поиски ломщика отправляется Илья Вебер, нанятый одним из высших чинов Республики Сибирь, загадочным машинистом по имени Терпение… А между тем до начала операции «Бронзовое зеркало» остаются считаные дни…

Талантливые личности необычайно многогранны

15 дней до начала операции

«Бронзовое зеркало»

Простой карандаш с твердым грифелем кротко скользил по поверхности листа, оставляя за собой ровный, казавшийся чуть пыльным след. Останавливался ненадолго, почти не отрываясь от бумаги, а затем снова выписывал виражи и причудливые повороты. Карандаш словно отмечал грань, где из-под белоснежной пустоты вдруг проявлялась картина, до поры скрытая тонким льдом.

Буньип любил карандаши. Обыкновенные грифельные карандаши, один вид коробки которых заставлял сердце специалиста по деликатным поручениям учащенно биться. Их божественный, несравнимый ни с чем запах, хрупкость стержня, приятное тепло деревянной оправы в руке. Тепло настоящего дерева! Когда Буньип покупал новую упаковку, он не жалел денег на самые старинные и дорогие технологии. Можно было бы даже сказать — он любил их больше всего на свете. Если бы кроме карандашей австралиец вообще любил хоть что-то.

Буньип уважал честность карандаша. Тот никогда не соврет, в отличие от безвольной акварели или неестественно ярких масляных красок. Только карандаш покажет настоящую границу между рисунком и пустотой. Только карандаш может всего двумя штрихами ухватить самую суть предмета, человека или события, и это могущество не под силу ни мелкам, ни кисти.

Буньип считал себя похожим на карандаш и потому упивался его простотой. Зачем делить мир на миллиарды оттенков, когда все, совершенно все, при внимательном рассмотрении сводилось лишь к белоснежному цвету или его отсутствию — черному росчерку карандаша, выявляющему суть мироздания?..

Черно-белый мир прост и грациозен. Он не заставляет попусту терзаться и не оставляет в душе недожеванные полунамеки или блеклые тона. Точно так же, как действует карандаш, предпочитал действовать и сам Буньип — мысленным взором представлять основные линии будущего наброска, а затем резкими росчерками создавать в податливом пространстве свою цель. Ничего лишнего — только белая бумага и темные линии плана, воплощенного в жизнь.

Это не делало характер австралийца покладистым или компанейским, но он с легкостью обходился без жены и друзей. Особенности работы, которой Буньип зарабатывал на жизнь и беззаботную старость еще до Катаклизма, вообще не предполагали наличие близких знакомых или родни, а потому особенности «черно-белого» восприятия мира не казались неудобными. Ни ему, ни его заказчикам.

Точнее сказать, одному-единственному заказчику.

Человеку, через год после Катаклизма приметившему его незаурядные способности. Человеку, не просто предложившему разовый заказ, но обеспечившему регулярный пансион. Единственным условием нового спонсора была немедленная отставка австралийца из «официальных» структур dd, а также недопустимость приема заказов от посторонних клиентов.

Пересчитав поступившие авансом доллары на трудодни, Буньип остался вполне доволен, согласившись на заключение необычного контракта. Работой постоянный хозяин не перегружал, а задания его были настолько оригинальны и любопытны, что австралиец брался за них с неподдельным интересом…

Он поднял рисунок на уровень глаз. На белоснежном листе очень дорогой и качественной бумаги был грубо, без деталей, в самых общих чертах нарисован кот. Однако динамика животного, какие-то едва заметные черты его шаловливого характера и стремление прыгнуть вперед были настолько грамотно уловлены художником, что казалось — сейчас набросок оживет!

Довольно улыбнувшись, Буньип отложил рисунок в высокую стопку других, возвышающуюся на углу стола. Бережно зажал карандаш в пальцах, взял бритвенно-острый нож и принялся осторожно, чтобы не снять ни одной лишней стружки, очинять грифель, напоминая робкого резчика по красному дереву.

Буньип… Болотный демон, раздирающий ночь пронзительным воплем. Стоило признать, что необычному заказчику наемник был обязан не только цифрам на банковском счете, но и зловещим прозвищем. Окрестив нового работника именем злого духа из мифологии австралийских аборигенов, тот словно давал понять, что знает о нем значительно больше, чем можно найти в открытом сетевом доступе.

С тех пор — уже почти три года — Леон Брейгель пропал без вести, уступив свою монреальскую квартиру, воспоминания, фальшивую биографию, сбережения и даже тело существу по имени Буньип…

Он уже приготовился приступить к новому рисунку, как в «балалайке» раздался сигнал. Спутниковый коммуникатор, лежащий в холле его уютной квартирки, заливался трелями. Особенный коммуникатор, номер которого был известен единственному существу на всей умирающей планете.

Буньип встал из-за рабочего места, аккуратно откладывая остро заточенный карандаш на край чистого листа. Неспешно прошел в холл, подобрал со столика коробочку коммуникатора. Вместо того чтобы подключить его к «балалайке», вставил в специальный паз огромной стереопанели, занимавшей почти всю стену. Сунул в сканер листок с рисунком, только после этого ответив на вызов.

Экран заполнила фигура: немного нелепая, немного зловещая. Когда Брейгель впервые выступил в контакт с этим человеком, он был готов забавляться. Чуть поближе узнав мужчину, именовавшего себя Циклом, он избавился от неуместной иронии.

Шею, плечи и даже кисти появившегося на экране человека скрывала алая накидка, сшитая, казалось, из густой артериальной крови. Голову же, отметая любую попытку узнать о собеседнике хоть что-то, обволакивала зеркальная наномаска, напоминавшая рыцарский шлем. Сейчас в ней не отражалось ничего, словно хозяин маски был способен управлять отражаемостью поверхности.

— Доброго дня, Буньип, — поздоровался Цикл бархатным голосом, почти не искаженным его личиной. — Как поживаешь?

— Здравствуй, Цикл, — незатейливо ответил наемник, подходя к бару. — С удовольствием, если тебе это интересно…

Он вынул из шкафа бутылку односолодового виски, простого и безумно дорогого, как и любимые карандаши. Щедро плеснул в широкий стакан. Глотнул и только после этого сел на диван сбоку от стереопанели.

По взаимной договоренности, Цикл не имел прямого видеоконтакта со своим работником, во время диалога рассматривая карандашный рисунок, изображающий торчащее из болота чудовище.

Этот набросок Буньип делал заново перед каждым очередным сеансом связи. Если в один не совсем прекрасный день хозяин насчитает в оскаленной пасти четыре, а не три языка, он уничтожит все следы, навсегда забыв о существовании верного специалиста…

— Чувствуешь себя героем? — не торопясь переходить к делу, поинтересовался Цикл.

В правом нижнем углу панели появилось окно крупного новостного канала, передающего сюжет о недавнем скандале на островах Британского Халифата.

«Напомним, что 14 августа на шеффилдскую резиденцию шейха Хамада бен Зайеда было совершено вооруженное нападение отряда радикально настроенных националистов, — пробился в их диалог голос тележурналистки, ведущей репортаж со знакомой Медоу-Гейт-авеню, которую Буньип в последний раз видел с высоты полета. — По счастливому стечению обстоятельств сам шейх, да и впредь хранит его Аллах, в момент штурма находился в Эль-Париже, а нападавшим дали отпор его лучшие гвардейцы. Сегодня нам стали известны новые подробности этой трагедии. Из источника, пожелавшего остаться неизвестным, наш канал смог установить, что за покушением на Хамада бен Зайеда стоит молодая неофашистская группировка «За Европу без мусульманства», только в этом году взявшая на себя ответственность за два террористических акта и целый ряд покушений на видных деятелей исламского мира…».

— Говорят, ты убил семерых охранников?

Зеркальная голова Цикла заинтересованно склонилась набок, окно с телерепортажем свернулось в точку.

— Ты стал верить журналистам? А еще они говорят, что перестреляли дюжину националистов, — скупо улыбнулся Буньип. — Я отработал всего пятерых, и то один вполне мог остаться жив.

— Я так и думал… Кстати, друг мой, я еще не сказал тебе спасибо. Это была отличная работа! И главное, очень быстрая, без лишних затрат на длительную подготовку.

В пальцах Цикла, затянутых в красную кожу перчаток, что-то блеснуло. Присмотревшись, Леон без удивления разглядел скорпиона Сехмет, три дня назад отправленного хозяину экспресс-почтой.

— У меня есть новое поручение для тебя, — наконец перешел к сути разговора человек без лица.

— Так быстро? — спокойно поинтересовался Брейгель. — Новая вещица?

Он уже привык, что его наниматель питает слабость к предметам старинных культов и Традиций. Новое задание, касающееся поиска старинной иконы или ацтекской маски не стало бы неожиданностью. Леон не имел ни малейшего представления, на кого работает стеклянный шлем, но предполагал, что тут не обошлось без интересов одной из новых трансконтинентальных корпораций. Однако ответ Цикла сумел удивить наемника:

— Не совсем. — Красная перчатка продолжала поглаживать египетское украшение. — Точнее говоря, не только. Конечно же, ты знаешь, что Китайская Народная Республика строит грандиозную железную дорогу к Станции корпорации «Науком». Воистину титанический проект, требующий огромных денег и человеческих ресурсов.

— Я смотрю новости.

— Тогда ты должен знать, что сейчас проект «Звездный Путь» прорубается через Саянские горы, приближаясь к Хакасии — юго-восточной провинции Сибирской Республики.

— Слышал и об этом.

— Скоро строительство доберется до Алтайских Саян, входящих в сферу моих интересов. — Цикл поправил накидку на плечах, отчего по маске прокатился алый блик. — Меня интересуют предметы культа алтайских колдунов. Я хочу, чтобы ты отправился в район разработок и постарался отыскать вещь, которую местные жители знают как бубен Усюги Ороон, или Врата Ульгеня. Если не обнаружишь ни единого образца, попробуй узнать о судьбе иных подобных артефактов.

Буньип сделал новый глоток обжигающего виски.

Он не любил вино и пиво, с их «богатыми» оттенками и послевкусиями, в которых гурманы находили аромат августовского солнца или легкую свежесть хмеля. Как и во всем другом, Брейгель ценил в шотландском напитке честность вкуса и прямоту эффекта.

— Как я понимаю, это еще не все?

— Не раз говорил, что мне приятно иметь с тобой дело, Буньип. — Леон мог поклясться, что человек под маской улыбнулся. — Да, это еще не все. Нам стало известно, что к проекту приковано повышенное внимание юной, но весьма дерзкой организации «Мидгард». Информация эта обрывочна и недостоверна. Я хочу, чтобы ты стал моими глазами на объекте поднебесников и выяснил, чего члены «Мидгарда» хотят от китайцев.

— Шпионаж, сбор данных и поиск одного предмета — я верно понимаю задание?

— Абсолютно точно. — Зеркальный шлем склонился вперед. — Все необходимые данные и аванс на подготовку к миссии уже отправлены на твои сетевые ресурсы.

— Каким временем я ограничен?

— Ты должен появиться на строительной площадке поднебесников в течение полутора недель. Тебе ведь хватит этого на разработку операции?

— Безусловно.

Человек в красном плаще величественно взмахнул рукой, точно зная, что Буньип сейчас внимательно наблюдает за его изображением. После этого связь прервалась.

Одним глотком допив виски, Леон поставил пустой стакан на подлокотник дивана, направляясь к компьютеру. Задумался, остановился.

Свернул в рабочий кабинет — просторный и светлый, в котором занимался рисованием.

Сначала он сделает еще пару набросков и только после этого ознакомится с файлами Цикла. Сделает несколько черно-белых рисунков, в точности отражающих характер непростой современной жизни.