НА КРЮЧКЕ

Андрей Щупов

Повесть «На крючке» продолжает повествование романа «Время стай». Выживший киллер Лумарь начинает свою собственную игру, замышляя отнять у спецназовцев агентства «Кандагар» похищенные изумруды и золото. Однако легкой и стремительной операции отъема не получается. Схватка перерастает в жестокое противостояние двух сторон…

Глава 6

Торгаш уже заканчивал свое покаянное повествование, когда коротко пискнул в кармане сотовый телефон — тот самый, что остался еще от покойного Станка. Поправив на лице маску, Лумарь вышел в соседнюю комнату.

— Ну?

— Они в парке, босс! В Зеленой роще. Развешивают по деревьям скворечники.

— Ты что, барсик, пива перебрал?

— Зуб даю! Баба с водилой внизу толкутся, а самый толстый по деревьям ползает и эти самые ящики к стволам конопатит.

— А зачем?

— Вот и мы думаем — на фига? Может, тут закидуха какая?

— Хмм… Значит, говоришь скворечники… — Лумарь яростно потер чешущийся под маской лоб. — Ладно, сейчас закончим тут с делами и приедем.

Отключившись, он вернулся в гостиную. Трясущимися руками, заместитель директора авторынка как раз выкладывал из потайной ниши последние денежные пачки. По бледному лицу его стекали крупные капли пота, нижняя челюсть звучно клацала, выдавая отчетливую дробь.

— Видал? — Гутя, стоящий за спиной торгаша, замысловато повертел в воздухе рукой. — Стоило Шкворику чуть нажать, и колонулся, гад. А минуту назад вкручивал, что ничего больше нет.

Гутя искренне ликовал, но Лумарь уже играл в иную игру — ту, которой его исполнители пока не понимали.

— Ну что же, и такое бывает. Может, человек запамятовал. — Подойдя ближе, новоявленный наставник молодого поколения шевельнул стволом «Калаша» стопку купюр. — Это все?

— Чем хотите клянусь! — жалкая гримаса исказила лицо мужчины. — А про деньги я, правда, забыл. Перепрятывал месяц назад и забыл. Вот теперь вспомнил.

— Ладно, проехали. — Лумарь ощутил прилив непривычного великодушия. Автоматный ствол еще раз ерзнул, отодвигая деньги обратно к мужчине. — Забирай свою заначку. Мы не беспредельщики.

— Так я же добровольно отдаю!

— Потому и возвращаем, что добровольно. Будешь паинькой — еще и замом останешься.

— А директор рынка…

— Вот директора рынка, уж не обижайся, мы сменим. Чую, не договориться нам с ним. И еще… Если не впадлу — обещай не трепать языком. Чтоб никто и ничего до поры до времени.

— Да вы что! Чтобы я своих кому-то сдал!.. — в глазах торгаша блеснула столь неподдельная преданность, что Лумарь невольно усмехнулся. «Свои» и «несвои» сумели поменяться местами в течение какого-нибудь получаса. Все-таки великая штука — страх! Людей словно пластилин плавит.

— Верим, не шебуршись. — Лумарь сунул автомат в сумку. — Короче, будь на стреме, подбирай нужных людей, заноси в списочек, кого следует вычистить. А недельки через две-три готовься к смене власти.

Голова торговца с энтузиазмом затряслась.

— Понял. Прямо с завтрашнего дня и начну.

— Вот и молодец. Я ведь насчет директорства еще не окончательно решил. Может, даже тебя и поставим. Сам-то как думаешь? Одолеешь должность?

— Я, конечно, постараюсь.

— Стало быть, договорились. — Лумарь кивнул Гуте со Шквориком на выход. — Ну все, сваливаем. У пацанов новости для нас появились…

Еще через полчаса все на том же лоснящемся «Пежо», к которому троица успела основательно привыкнуть и, должно быть, уже считала своим, они добрались до Зеленой рощи.

Встретил их взволнованный Лешик. Размахивая длинными нескладными ручищами и часто сбиваясь, он поведал замысловатую историю о скворечниках. При этом докладывал он с таким подъемом, словно рассказывал о случайно обнаруженных сокровищах.

— Интересно! И сколько же они развесили этих ящиков?

— А хрен их знает. Штук, может, шесть или семь. Этот толстый хорошо по деревьям лазит. По внешнему виду даже не скажешь. Вон на ту высокую березу так сразу две штуки приладил.

— Ну-ка, дай бинокль. — Лумарь поднес мощную оптику к глазам, внимательно вгляделся. Скворечники показались ему самыми обыкновенными — возможно, несколько неуклюжими, но в общем подозрений не вызывающими.

— А внутрь они ничего не совали?

— Вроде нет.

Лумарь неожиданно подумал, что в качестве тайника скворечники действительно могут подойти. Один чемодан камешков — и десяток скворечников… В самом деле, почему бы и нет?

— Кто у нас вякал насчет скалолазания? Вроде ты, Гутя? — он оглянулся на тощего напарника. — Ну что, попробуешь?

— Могу, конечно, только зачем?

— Затем, что надо бы вблизи глянуть на эти ящички. Может, что и найдем внутри.

Двинувшись вразвалочку к березе, Гутя очень скоро доказал всем присутствующим, что звание бывшего скалолаза, как и мастерство нынешнего форточника он готов отстоять в любом честном соревновании. Уже через пять минут оба скворечника лежали на земле, а тот же Гутя пяткой разламывал их на составные части.

— Почему-то пусто… — присев на корточки, Лумарь подобрал одну из досочек, недоуменно покрутил в руках. — Что-то не вкуриваю, какого фига они их тут развешивали?

Сказать подельникам было нечего.

— Может, они потом собирались туда что-нибудь прятать.

— Тогда надо бы обратно повесить.

— Что вешать-то? Эти щепки? — Лумарь, выпрямившись, пнул раскуроченные обломки. — Ладно, дергаем отсюда. Как видно, без «языка» не разобраться.

— Без чего? — недопонял Лешик.

— Это, типа, без стукача, — пояснил более сообразительный Гутя. Взглянув на него, Лумарь одобрительно улыбнулся. Бывший скалолаз горделиво расправил плечи, Лешик же напротив заметно приуныл. В борьбе за симпатии главаря намечалась явная конкуренция, и киллер мимоходом подумал, что роль вождя ему определенно нравится. Судя по всему, молодняк его слушался, а главное — готов был слушаться и далее.

***

— А еще этих фуфыриков попробуй. Оливки — называются. Под водяру — самое то. — Ляписов Андрей Леонидович развалился с разалевшимся лицом на диване. Ковыряясь вилкой в выставленных на столик салатах, Стас Зимин расположился напротив.

— Нам, братан, сразу надо было встретиться. Битый битого всегда поймет, — Ляписов подался вперед. — Ты вот не стал губешки раздувать, и я тебя уважаю. Обычное дело — полаялись — и ша! С пузырем на мировую.

— Ничего оливки, — Стас одобрительно кивнул. — Свежие.

— А я что говорю! Та еще бацилла. Это тебе не в кандее ногти обгладывать.

— Тут ты прав, — Стас протянул руку к бутылке. — Ну что, еще по одной?

— Давай, раз такое дело! — Ляписов молодечески махнул рукой. — Коли щенки вместе учатся, чего нам друг от дружки бегать?

— Я и не бегу.

— Молодец! Сам пришел — и молодец!

Подняв перед собой рюмку, Стас прищурился.

— Где казачишь, Андрюша? Часом, не ракетчик?

— А ты откуда знаешь? — Ляписов хитровато улыбнулся.

— По глазам догадался.

Ляписов сипло рассмеялся.

— А ты, наверное, кот. Что, угадал? Вижу, что в яблочко! Бабочки — они таких любят.

— Каких таких?

— Да очень уж фэйс у тебя занимательный. Кстати, откуда столько шрамов?

— Машина с деревом поздоровалась, а я мордой в стекло въехал.

— Понятно. Может, все же перекинемся в картишки? Я это дело люблю.

— Со временем нелады, — отправив в рот очередную оливку, Стас цыкнул прохудившимся зубом. — А то бы с удовольствием.

— Я вот что хотел спросить: где ты такую волыну отхватил?

— Хороший вопрос, — Зимин кивнул.

— Сейчас ведь таких не выпускают.

— Уже, наверное, и не будут. Хотя машинка действительно хорошая.

Ляписов снова развалился на диване, распластал руки по пуфикам.

— Не, я в натуре говорю. Ты — парень что надо. Может, зайдешь как-нибудь к нашему бригадиру? Я познакомлю.

— А что, как-нибудь зайду обязательно.

— Давай что ли повторим?

— Кто же против? — Стас разлил по рюмкам остатки «Посольской». — А насчет сына все-таки послушай доброго совета. Не будешь пороть, он тебя первого подставит. Это, Андрюша, статистика. Либо на рыбалку вози, либо ремнем учи. А иначе на кой хрен ему такой отец нужен. И не заступайся в другой раз. Пусть сам выкручивается. По крайней мере в литерку не превратится.

Ляписов с чувством протянул руку.

— Вот ей-бо! Другому бы за такие слова… А тебе верю!

Стас нехотя пожал потную ладонь, со вздохом поднялся.

— Ладно, пора мне, Андрюша. Дел еще невпроворот.

— Понимаю. Дело — это святое. Но ты завсегда заходи. Хоть даже без пузыря. — Ляписов неожиданно засмеялся. — А ловко ты насчет директора завернул! Я ведь почти поверил. Это, значит, будто он там нагадил.

— Не нагадил, так нагадит когда-нибудь. Если не будешь учить.

— Все понял. Я же сказал!..

Уже в прихожей они наткнулись на Чипу — младшего из рода Ляписовых.

— Па, этот тот самый… — паренек поперхнулся от звонкой затрещины. И тут же заблажил: — Ты чего? Он меня ремнем выдрал!

— А я сейчас выдеру! — Ляписов-старший еще раз врезал по кумполу сына.

— Только не по голове, — предостерег Зимин. — Он же дураком у тебя вырастет. Стягивай штаны и ремнем по заду. Это проверено. А по голове не надо.

Последнее, что он видел, выходя за дверь, это распоясывающегося Ляписова-старшего. Юркое чадо кусалось и царапалось, но отцовские мохнатые руки держали «чадо» крепко.