Тэтрум. Книга 1

Андрей и Иссэт Котельниковы (2024)

Первая книга серии. XIX век, век пара и электричества, технического прогресса и возрождения интереса к эзотерике и мистике. Меняются не только технологии и социальные институции, но также истончается граница между миром людей и миром тонких сущностей, как светлых, так и темных, упрощается контакт с духами и архангелами, домовыми и демонами. Вместе с магическим Переходом в этом мире рождаются четыре человека, связанные судьбой и единой миссией — помочь человечеству освоиться в меняющихся условиях. Их союз называется Тэтрум. Авторы книги, практикующие эзотерики, Андрей и Иссэт Котельниковы, стирают границы между материальным и тонким мирами. Авторы предлагают альтернативную историю устойчивого развития человечества с акцентом на духовный рост. Книга щедро снабжена мистическими инструментами, которые не только погружают читателя в мир магии, но и вдохновляют на внутренние трансформации.

Глава 2

Поезд прибывал на станцию ранним утром. Остановка тут была короткая, не более пары минут, потому немногочисленные пассажиры уже стояли в тамбурах вагонов. Когда поезд остановился и проводники открыли двери, из второго вагона вышел молодой мужчина. Он был высоким и стройным, на вид чуть больше двадцати лет. Поправив на голове фуражку, он закинул за спину похожий на армейский ранец, огляделся и пошел в сторону выхода с платформы. В конце платформы стоял невысокий мужчина средних лет в строгом костюме. Увидев гостя, он приподнял фуражку, приветствуя, и спросил:

— Фёдор Алексеевич?

— Да. Здравствуйте.

— Тимофей Алексеевич, — он пожал протянутую руку, — И вам доброго утра. Коляска под парами, ждет вас. Прошу следовать за мной.

Дорога до деревни заняла чуть более часа. Возница попался неразговорчивый, что весьма устроило Фёдора. Свернув с тракта, экипаж проехал немного по петляющей в поле дороге и въехал в деревню. Остановившись у самого большого дома на улице, возница повернулся к Фёдору и сказал:

— Пожалуйте в дом. Алексей Михайлович, наш староста, ждет вас.

Войдя во двор, Фёдор увидел припаркованный шестиколесный полицейский «Руссо-Балт» на широких каучуковых колесах. Судя по дымкам, поднимавшимся из двух его труб, на нем только что приехали. Рядом с ним на завалинке у крыльца сидели двое мужчин и степенно беседовали, явно его поджидая. Старостой оказался сухонький, небольшого роста мужчина, рядом с ним с кульком семечек в руке сидел крепкого вида полицейский ротмистр. Увидав вошедшего в калитку гостя, староста неторопливо поднялся и поприветствовал:

— Здравствуйте, — и замер в ожидании ответа.

— Здравствуйте. Я по делу господина Тихомирова, про Великодворье.

Мужчина недоверчиво посмотрел на Фёдора и представился:

— Алексей Михайлович, староста здешний.

Поднявшийся со скамейки полицейский пробасил, протягивая руку:

— Ротмистр Афанасьев.

— Кузнецов Фёдор Алексеевич. Очень рад знакомству.

Староста повернулся к открытому окну и крикнул:

— Аксинья! Поставь самовар и накрой стол! У нас гости! — После повернулся к Фёдору: — Пожалуйте в дом, сударь. Проголодались небось с дороги.

Сидя за столом в светлой и чистой комнате, староста завел разговор:

— Ну, рассказывайте теперь, молодой человек. По какому вопросу к нам, почему за вас Вельямин Тихонович просил, встретить вас, помощь оказать?

— Он ко мне приезжал и рассказывал про Великодворье. Про то, что деревню прокляли, и теперь там никто жить не может. Просил снять порчу. Подобные случаи — это моя работа, и вот я здесь.

— Вы уж простите меня, Христа ради, а вы не слишком ли молоды для такой работы?

— Мне двадцать два. Первое свое посвящение я прошел в пятнадцать. — Фёдор улыбнулся. — Как говорили мои учителя, возраст — это тот недостаток, что сам проходит со временем.

— То есть вы говорите, что сможете избавить нас от той пагубы?

— Мне сперва посмотреть нужно на месте, определиться, с чем работать. То, что господин Тихомиров рассказывал, звучало очень литературно. Что вы можете рассказать про ту деревню?

— Что я могу про Великодворье рассказать? Ну, слушайте… Появился у нас с десяток лет назад купец один, Вельямин Тихомиров. Купил землю рядом с лесом и построил там деревню. Он в Италии долго жил и хотел тут какую-то коммуну организовать. Построил дома, пригласил людей. Земли у нас бедные, песка много, вот там в основном мастеровые и поселились, кто гончар, кто кузнец, даже стеклодув был. И хорошие люди, я вам скажу, и работящие, и с головой. Мы дружно жили… Я так сейчас вижу, что с позапрошлого лета неприятности начались. Сперва собаки у них беспокойными стали. Лаяли напропалую, несколько сорвались и убежали. Потом попритихли и дохнуть начали. И к той весне почитай все и померли. И новые как-то не приживались. Ну там решили, что и ладно, без них обойдутся. Дикого зверя меньше стало, а лихих людей тут со времен императора Петра Алексеича не видели. Вот только потом и с людьми беды случаться начали. Спать стали хуже, дети болеть пошли, а как пара младенцев умерло, народ засобирался и стал уезжать кто куда.

— От чего дети умерли?

— Доктор приезжал, говорил про чахотку. Они кашлять начинали, потом желчь черная в кашле появлялась — и так и угасали понемногу. Дольше всех кузнец Прокофий продержался. Он один жил, детей не было. А потом сосед мой видел, как тот с топором по улице пылил. Размахивал над головой, орал что-то про нечисть и про то, что не дастся. А к осени и он собрался — в телегу все набросал грудой и уехал. Мимо нас проезжал, даже рукой не махнул. Говорят, во Владимире обосновался, видели его там, на завод работать устроился. У нас молодежь зимой ходила в Великодворье. Интересно им было, но страшно. Об заклад бились, кто сможет там ночь провести, но как-то не решились. Правда, Пашка, мельника сын, говорил, что февральскую ночь там просидел на осине, но он брехун знатный, и ему не поверили. А весной мы поняли, что эта пагуба и к нам начинает подкрадываться. Кошмары начались, снится людям то болото, что их засасывает, то как будто что-то на груди сидит и давит. И запах тинный потом до полудня мерещится.

— Кикимора? Тут болота есть?

— От нас за лугом на краю леса само Великодворье это проклятое, а за ним почитай в полусотне шагов речка Пра. Она торфяная, вода темная, берега топкие, но это не болото. Насчет же кикиморы мы не разбираемся. На Пасху, а она ранняя была, мы крестным ходом вокруг деревни прошли, чтобы от тьмы огородится, да только сразу после нее у нас Мишка пропал, мальчонка семи лет. Мы всполошились, прочесали все вокруг и на окраине Великодворья, как раз на берегу той речки, в камышах нашли его. Мертвым. Личико перекошенное от страха и рот забит травой болотной, целый пук, как будто вколотили… — Староста помрачнел и покачал головой, вспоминая. — Ну вот мы в полицию и обратились, чтобы нашли они душегуба этого. Ну а тут пусть Фрол Титович рассказывает.

Ротмистр, который до того сидел практически неподвижно, вздохнул, покрутил ус и начал:

— Мне не много рассказывать, да и тяжело это, ну да ладно… Я как в тот день прибыл, сперва все вокруг места, где тело нашли, ходил, следы искал. Но затоптали там все, а вот ближе к деревне, куда крестьяне не сунулись, нашел следы маленькие. Бежал он быстро к реке. Но следы только его, никого другого не было. Пошел я по деревне ходить, откуда он бежал высматривать. И вот ничего, не было там следов, ни мальчонки, ни кого еще. Ну там сухо было, может, поэтому. Ходил я ходил, а потом присел на крылечке одного дома — и сам не заметил, как задремал, видимо, с устатку. Очнулся уже на закате, и тут меня такой тоской накатило, прям хоть вой. И вижу я — напротив меня куст темнеется… и он движется. Так плавно, медленно приближается. И шипит тихо, каким-то высоким звуком. Я фонарь схватил, приказал по уставу: «Стой, кто идет!» — и включил его. А там ничего. Куста нет, а шипение продолжается. И начинаю я вслушиваться, а этот как женский голос какой. Шипящий, высокий, но как песню поет. Я струхнул маленько, вокруг обернулся, фонарем поводил, а ничего, все пустая улица. А вот потом страшное началось. Я на звук повернулся, а он прям рядом звучит, и смотрю — все пусто, а как фонарь под ноги опустил, так сразу во тьме передо мной в двух шагах женское лицо и увидел. Зеленое, все в каких-то потеках… и как будто осокой оплетенная, как большая кочка передо мной стоит. Я фонарь поднял, и в свете оно все исчезло, а как опять убрал, снова видеть это стал. Я отскочил в сторону, вижу — дверь открытая темнеется. Почему туда побежал, это я сейчас не скажу. Ну так вот… я в избу вбежал и трясусь весь. Вижу красный угол с образами, а за иконами целый пук свечей лежит. Я под образа сел, спиной в угол вжался. Свечу зажег, в левом кулаке держу, правой крещусь постоянно. Ну, думаю, тут меня никакая нечисть не возьмет. И вдруг чувствую, как мне на плечи холодные руки ложатся… и такое шипение со спины из угла тихое. И тут холоднючими губами меня в загривок и целуют. Каюсь, вот тут я не выдержал, оконную раму выбил и на улицу выпрыгнул. Как досюда бежал, уже не помню. Только помню стакан в руке и Алексея за этим столом, напротив.

— Он ночью прибежал. Весь белый. Нас всех напугал грохотом. Я ему водки налил, так он стакан граненый как воду высадил, в два глотка. А потом голову на руки уронил и уснул за столом.

— Вы только, сударь, не рассказывайте никому об этом, — ротмистр выглядел очень смущенным, — я, когда в Туркестане в страже пограничной служил, на троих бандитов с шашкой выходил, у меня два Георгиевских креста. А вот такого страха, как тогда, я отродясь не испытывал.

— Хорошо, конечно. Спасибо, господин ротмистр.

— Ты давай уже по-простому, Фёдор, без званий.

Фёдор кивнул

— А скажите, Фрол Титыч, вы еще раз там были?

— Нет, мне того раза хватило.

Фёдор повернулся к старосте:

— Алексей Михайлович, а вы в церковь обращались?

— Обращались. Письмо написали. Ну и приехало двое — поп и служка, парень безусый. Походили, он кадилом подымил, кропилом помахал. На ночь остались, посреди той деревни костер развели. А утром мы их уже не застали. Пропали оба, как сквозь землю провалились.

Ротмистр громко хмыкнул:

— Алексей, ну не вводи ты гостя в сомнение! Не надо слухи старых бабок пересказывать. Я же тебе говорил, что утром их из буфета на вокзале железнодорожном выводил. В дым пьяных.

— Ну а я же их не видел! А мы им и пожертвование со всей деревни собрали! — после он с тем же возмущением повернулся к Фёдору: — Так что про деньги даже не заикайтесь. Пока нечисть там, с меня ни полушки не получите!

— Мне и не надо. Меня господин Тихомиров просил разобраться. Там же его земля.

— Хорошо. Ну и как разбираться будете?

— Сперва мне надо там осмотреться. Понять, что происходит. Обычно кикиморы такой силой не обладают, надо понять ее источник. Сможете меня туда отвести?

— Я скажу Тимофею, он вас со станции забирал, он вас подвезет. Не обессудьте, но высадит вас на расстоянии, в саму деревню въезжать не будет. Надолго вы там?

— Часа два точно пробуду, может, больше.

— Пару часов он вас подождет. Ну или вы сами ему скажете, когда приезжать. Если ближе к закату задержитесь, то не обижайтесь — к нам пешком возвращаться понадобится. — Он хитро подмигнул: — Ну или Фрол Титович вас в буфете на станции встретит.

Выйдя из экипажа, Фёдор осмотрелся. Погода была шикарная, на синем небе белели облачка, звенели комары, дул легкий ветерок. Закинув ранец за плечи и поправив фуражку, он широким шагом пошел к деревне. На околице он остановился и стал готовиться. Снял пиджак и, аккуратно его сложив, убрал в ранец. Закрепил на голове странного вида обруч и опустил на левый глаз прикрепленную к нему отполированную до полной прозрачности пластинку горного хрусталя. Надел на пальцы несколько перстней с разного цвета камнями. Последним он достал из небольшого кожаного мешочка серебряный диск на цепочке. На диске был выгравирован волк и несколько странных символов, к диску снизу на кольце был прикреплен клык. Зажав амулет в правом кулаке и обхватив ладонью левой, он поднес его к губам и с силой выдохнул в него:

— Честер, лютый, иди ко мне!..

У его правой ноги появилась призрачная фигура большого волка. Приветственно кивнув ему, Фёдор повесил амулет на шею и проговорил:

— Ну что, дружище, пойдем посмотрим, что тут и как.

Деревня была необычная, в отличие от большинства деревень этого региона она была построена не в поле или на краю леса, а в самом лесу. Чистые, достаточно крепкие на вид дома стояли на разном расстоянии от центральной улицы, между ними росли высокие сосны. Заборов вокруг домов не было, только в некоторых местах были небольшие палисадники, окружающие заброшенные огороды.

Идя по улице, Фёдор внимательно смотрел по сторонам. Волк шел в нескольких шагах перед ним, держа нос у земли.

Окна домов были целые, крыши без провалов, однако не было никакого шума, сопровождающего обычно любое человеческое поселение, — ни лая собак, ни смеха детей или разговоров взрослых. В центре деревни поперек улицы лежало несколько бревен, рядом с ними темнела проплешина от костра. Видимо, в этом месте заночевали те монахи, о которых говорил староста.

Сев на бревно рядом с кострищем, Фёдор задумался. Пока нет никаких следов темной энергии. И внутренние ощущения, которым он всегда доверял в таких ситуациях, сейчас спокойные: кроме любопытства, никакой тревоги. Оберег и защитные амулеты тоже не проявляли никакой активности. Не было в его адрес ни внимания, ни тем более какого-то негативного магического воздействия. Просто лес, просто деревня, в которой, однако, никто не живет, только сходят с ума люди и иногда умирают дети.

Поднявшись, он пошел дальше по улице. У соседнего дома волк остановился и, развернувшись мордой к двери, пригнулся.

— Что там, Чес?

Волк посмотрел на него и мотнул головой в сторону дома.

— Человек?

Зверь в ответ отошел на шаг.

— Дух?

Тот вернулся на прежнее место.

— Домовой?

Волк радостно замахал хвостом.

— Честер, хватит шутить, ты же не собака! Ладно, я тебя понял. Давай попробуем поговорить.

Фёдор подошел к волку, встал рядом с ним и, повернувшись к двери, поклонился:

— Хозяюшко, прояви себя. Помоги нам узнать про беды места этого.

Ничего не изменилось. Чтобы лучше сконцентрироваться, Фёдор закрыл правый глаз и стал смотреть только левым, через хрусталь, стараясь держать взгляд несколько расфокусированным.

— Хозяюшко, выйди к нам, прошу тебя. Я же и приказать могу, — и он протянул вперед раскрытую правую ладонь. Ничего не изменилось.

— Хозяюшко… — проговорил Фёдор несколько разочаровано.

Чес, прыгнув с места, влетел в дом, пройдя сквозь стену. Через несколько секунд на крыльце появилась туманная фигура в сопровождении волка. Домовой был низким, не более метра ростом, и выглядел по сравнению с другими своими собратьями очень изможденным: тонкое тело, практически прозрачные руки. Он вышел на крыльцо и поклонился Фёдору.

— Здравствуй, добрый дух. — Фёдор еще раз поклонился. — Я пришел с миром, чтобы убрать тьму из этой деревни. Ты можешь мне помочь?

Домовой отрицательно покачал головой.

— Я не прошу действий. Мне нужны ответы на мои вопросы. Тут есть еще домовые?

Опять отрицательный жест.

— Куда они подевались?

Домовой плавно развел руками в стороны.

— Разбежались, значит. Что их прогнало?

Домовой поднял руки, пытаясь показать что-то, что было его выше, а потом пожал плечами.

— Ну да, верно, ты не сможешь объяснить. Скажи тогда, откуда оно пришло?

Тот махнул рукой в направлении дальше по улице.

— Спасибо, хозяюшко. Я же могу у тебя потом еще что-то спросить?

Честер повернулся к домовому и еще раз улыбнулся, начав плавно увеличиваться в размере. Домовой отшатнулся и быстро закивал, соглашаясь.

— Благодарю тебя, хозяюшко! Пойдем, Чес.

Пройдя через деревню, они подошли к реке. Рядом с причалом на берегу лежал плот, собранный на основе десятка пустых бочек, который местные, скорее всего, использовали как паром, чтобы переправляться в лес за рекой. И никаких следов.

На обратном пути Честер внезапно остановился и поднял голову. Проследив его взгляд, Фёдор увидел, что одно из деревьев было изогнуто. Прямой и ровный снизу ствол сосны начинал на высоте в несколько человеческих ростов загибаться петлей и перекручиваться. Рядом с ним оказалось еще одно такое же искривленное дерево.

— О как! — пробормотал Фёдор и пошел высматривать еще такие деревья. К его удивлению, их оказалось много. Выше крыш домов начинался целый ряд перекрученных и искаженных стволов деревьев. Походив вокруг и рассматривая по верхам, он обнаружил, что такие деревья образовывают круг диаметром под сотню метров, в центре которого находится один из домов деревни.

Подойдя к этому дому и войдя во двор, Фёдор сразу почувствовал изменение: плетеный шнур оберега на левом запястье потяжелел, и рука под ним зачесалась. Место было пропитано темной энергией. Обхватив ладонью правой руки оберег, юноша покрутил кистью левой, активируя его на усиление защиты:

— Хорошо. И что у нас тут?

После чего, высмотрев в углу двора небольшой столик, поставил лежащую рядом на боку скамейку и сел. Смахнув со стола листья и иголки, развернул небольшой платок и положил на него колоду карт Таро.

— Итак… и какая же энергия окружает это место?

Честер подошел, положил голову на край стола и поднял уши.

Фёдор увлеченно делал расклад за раскладом.

— Так, что за дама?.. Интересно, это не человек. Кикимора?.. Она самая… А вот и король мечей². Маг, что навел проклятие?.. Нет. Опять не человек?.. Так, Чес, тут сложнее выходит. Это демон — и он направляет и усиливает болотного духа. Что же его привлекло и почему сюда?.. Кровь?.. Да. Но почему тут?.. Хорошо, надо посмотреть, что тут было раньше на этом месте.

Фёдор убрал колоду в ранец, а затем начал доставать из него разные предметы и расставлять их в центре двора. Достав компас, он поставил два подсвечника, сориентировав их по сторонам света. Между ними поставил небольшую жаровню, в которую положил несколько горстей трав. Разведя огонь и увидев поднимающийся из жаровни столб белого дыма, он встал рядом лицом на восток, прочитал «Отче наш». Затем раскинул руки и стал читать заговор:

— Встану я, раб Божий, благословясь, пойду, перекрестясь, из дверей в двери, из дверей в ворота, в чистое поле; стану на запад хребтом, на восток лицом, позрю, посмотрю на ясное небо…

С первыми словами заговора дым перестал колебаться и стал подниматься вверх ровным белесым столбом. Пока Фёдор читал, дым становился все более прозрачным, по окончании превратившись в ровный столб прозрачного марева, через которое виделся не стоящий за ним дом, а темный лес, освещенный мерцающим светом костра.

Фёдор медленно пошел вокруг жаровни, и, в зависимости от точки наблюдения, изображение стало меняться, будто он смотрел через прозрачный столб в другое пространство. Появился большой камень, на котором лежал связанный человек. Рядом с ним стоял высокий седобородый старик, который, судя по шевелящимся губам, нараспев произносил какие-то неслышимые слова или обращения. Затем старик наклонился к лежащему и одним движением ножа перерезал ему горло. Кровь хлынула на камень. Фёдор переместился еще на несколько шагов в сторону, чтобы увидеть, что было рядом с этим камнем. Через марево стал виден темный столб идола. Фёдор замер, пытаясь разглядеть подробности. В этот момент глаза идола стали светиться фиолетовым светом, и он стал приближаться. Раздалось громкое шипение. Прыгнув навстречу, Фёдор пинком ноги сбил жаровню. Разлетевшиеся угли и травы разом пыхнули вверх клубом белого дыма, и изображение исчезло. Шипение, однако, осталось. В нем стали понятны отдельные слова: «Мой, мой… Иди с-сюда…»

Подул ветер, и вокруг деревни разом загомонили вороны. Фёдор развернулся на звук, рядом с ним припал к земле в готовности к атаке призрачный Честер.

— Появись! — голос парня стал низким и напевным. — Я приказываю явиться.

— Пос-с-сже… — прошипел голос, и внезапно ветер стих, замолкли вороны — и все разом затихло.

— Иди ко мне! — повторил Фёдор с нажимом. Однако ответом ему была лишь тишина.

Честер развернулся к калитке и опять замахал хвостом. Фёдор опустил на глаз хрустальный окуляр и разглядел стоящего в проходе уже известного ему домового. Тот, поняв, что его заметили, кивнул, потом расстроено пожал плечами и, повернувшись, медленно пошел по улице к своему дому.

Староста ждал на пороге своего дома.

— Ну как, Фёдор, есть новости?

— Есть, Алексей Михайлович. Нам бы пообщаться.

— Ну, пойдем тогда в дом. Мы тебя покормим, а ты нам расскажешь.

После простой, но сытной трапезы все трое, староста, Фёдор и ротмистр, вышли во двор и сели рядом с крыльцом. Староста раскурил трубку, а ротмистр привалился плечом к своему «Руссо-Балту» и достал кулек с семечками.

— Ну, рассказывай, Фёдор, смог победить чудище?

— Пока нет, сбежало. Но вот узнать, что же там такое, я смог. Вы знаете, что раньше было на месте Великодворья?

— Ничего особенного — лес да речка болотистая. Старики говорили, что в голодные годы собирались всей деревней и копали там канавы от реки в лес. В них вода была чистая, рыба из реки туда заходила. Потом канавы перекрывали и рыбу вычерпывали.

— Да, овраги эти я там видел. Но дело не в них. Судя по всему, совсем в давние времена, еще до христианства, там капище стояло, жертвы там приносили человеческие. В капище же демон обитал и этим питался.

— Вот час от часу не легче. А почему лет пять, как Тихомиров там поселился, ничего не происходило? Почему сразу не началось, как там люди поселились?

— Капища того давно нет, а земля помнит. И кто-то кровь там пролил. Вот демон и вернулся. Посчитал, что опять это его место стало.

— То есть это не кикимора… или как ты это называл?

— Кикимора там тоже есть. Я слышал ее, прям в точь как Фрол Титыч описывал. Они там вдвоем сидят, и она у демона на побегушках. Это существа разного плана. Кикимора — эфирного, а демон — астрального.

— Так… вот последнее, что ты сказал, я уже не понимаю. Ты прогнать-то их сможешь?

— Смогу. Надо будет кикимору прогнать, она в основном там все творит, а демон сам уйдет, это же сейчас уже не его земля, а Тихомирова. Особенно если сам Вельямин Тихонович приедет и про свои права вслух заявит.

— Вот это вряд ли. Он себе новый дом построил, тут недалеко, в Красной Горке. Однако сюда наотрез отказывается приезжать. Плохо ему становится, говорит, голова раскалывается да дурно делается.

— А вот это, кстати, может и тот демон на него влиять.

— Так что делать-то будешь?

— Ночью туда пойду.

— А-а, — староста протянул разочаровано, — тоже думаешь до петухов досидеть?

— Нет. Просто сиднем сидеть — это не поможет. Начиная с полуночи и до трех ночи нечисть сильнее становится, но и доступнее одновременно. Потому в это время мы с Честером ее и поймаем.

— С кем?

Фёдор было прикусил язык, но, увидев заинтересованный взгляд старосты, продолжил:

— Сейчас попробую объяснить. У вас тут домовой есть?

— Разумеется. Аксинья к нему со всем уважением — то молока нальет, то чарочку поднесет. Дети говорят, видели его неоднократно.

— Ну так вот. Честер — это мой зверь рода. Он того же плана, что домовой, но только не за домом следит, а мне помогает. Наши предки в давние времена считали себя потомками зверей и поклонялись им как своим прародителям — кто медведю, кто лосю или рыси. И было племя, что поклонялось волку. Правда, напрямую его называть так было нельзя, говорили «лютый». А племя, значит, было лютичи. Видимо, кто-то из моих пращуров был из этого племени, раз во время знакомства со зверем рода ко мне волк пришел.

— А мог другой прийти?

— Вероятно. Предков-то у нас много, в каждом крови разной много намешано. Но ко мне пришел волк, и я назвал его Честер. Он мне в моей работе помогает. Защищает, искать может, силы дает. Вместе мы с кикиморой должны справиться.

— Чудеса, однако. Вам наша помощь может потребоваться?

— Не думаю, у меня все необходимое с собой. А до Великодворья я и пешком дойду, ваши ночью меня не повезут.

— Это верно. Тогда удачи вам в охоте вашей.

После того как староста ушел в дом, к Фёдору подошел ротмистр. Выглядел он несколько смущенным.

— Разговор у меня к тебе есть, Фёдор Алексеевич.

— Слушаю вас, Фрол Титович.

— Не дает мне покоя та ночь, когда я из деревни убежал, пятками сверкая. Не годится так. И потому я решил, что в эту ночь с тобой пойду.

— Господин ротмистр… — Фёдор задумался, подбирая слова. — Вот представьте: едете вы арестовывать какого-то бандита, а я подхожу и прошусь к вам составить компанию. При всем нашем хорошем отношении, что бы вы мне ответили?

— При всем хорошем отношении, — Фрол хмыкнул понимающе, — то из цензурного было бы только «сиди в машине». — Он задумался, покрутил ус и решительно заявил: — Тогда так. Я тебя туда отвезу в полночь, а сам встану на пригорке, фарами к деревне, и буду тебя ждать. Ты ночью свет издалека увидишь. И еще, — он открыл дверь своего паромобиля, немного повозился в кабине и протянул Фёдору пистолет с очень толстым дулом: — Возьми с собой. Это сигнальная ракетница. Если что не так пойдет, то ты ствол вверх направь и выстрели. Я сигнал увижу и за тобой приеду. Доводилось таким пользоваться?

— Спасибо, доводилось. — Фёдор взял пистолет, откинул ствол, проверяя капсюль, вернул его на место и, поставив на предохранитель, положил ракетницу в карман. После подошел к своему ранцу и достал из него небольшой образок. — А это вам образ архистратига Михаила. Тут и обклад кипарисовый, и слова верные добавлены. Вы ночью тогда на шею его себе повесьте, обережет вас.

— Спасибо. Во сколько выдвигаемся?

— Тут недалеко, за полчаса до полуночи можем поехать.

— Договорились.

Подойдя к деревне, Фёдор выключил фонарь. Немного постояв, чтобы дать глазам привыкнуть к темноте, он вызвал Честера.

— Значит так, лютый, держись рядом. Я иду и ее вызываю. Я посвященный маг, потому долго сопротивляться призыву у нее не получится. И когда она подойдет, ты ее хватаешь и держишь, а я ее отчитываю. Задача — снять у нее привязку к этому месту. Пусть будет где угодно, но только не тут.

Честер поднял глаза на Фёдора, кивнул и отошел ему за спину. Фёдор опустился на левое колено, перекрестился, прочитал «Отче наш» и медленно пошел по улице.

Из темноты проступали темные дома, окна в которых выглядели мрачными провалами. Ни огонька не было на улице, только свет низких звезд и яркий серп луны. Фёдор, стараясь ступать как можно более бесшумно, прислушивался. Вот в отдалении скрипнули оконные ставни. Вот что-то быстро прошуршало за домом. Фёдор сосредоточился и позвал низким голосом:

— Иди ко мне…

Порыв ночного ветра принес с собой ответный тихий шепот:

— Вернулся ты, гостюшка.

— Вернулся. Иди ко мне. — Фёдор собрался и уверенным голосом, вкладывая в призыв всю свою волю, позвал. — Именем Господа нашего Иисуса Христа я прошу и приказываю тебе явиться ко мне! Выйди!

— Ой, колючий какой, — шепот сместился и стал звучать в отдалении. — Ты почему такой грозный? С усталости? А ты ляг, отдохни, я тебе волосы расчешу, усталость сниму, сном убаюкаю. Я же когда девкой была, ой как любить умела.

Фёдор хмыкнул.

— Не была ты человеком, не придумывай. Ты не призрак, ты дух болотный.

В ответ раздалось тихое шипение. Однако на этот и все последующие призывы кикимора не вышла. Фёдор несколько раз прошел через деревню, призывая ее выйти, но та уже в разговоры не вступала и рядом не появлялась, лишь шуршала где-то поодаль. Один раз из темноты вылетела еловая шишка, вспоров воздух перед мордой Честера.

Волк остановился, повернул голову и вопросительно посмотрел на Фёдора.

— Сам не понимаю, — отозвался молодой маг, — откуда у нее силы сопротивляться призыву. — Он остановился, покрутил головой и показал рукой в сторону дома с открытой дверью: — Так мы с тобой тут, Честер, до утра ходить будем. Пошли в дом, я через другой план попробую дотянуться.

Зайдя внутрь, Фёдор поставил на пол небольшой светильник, включил лампочку.

За дверью дома послушались шорохи, а потом раздалось тихое постукивание. Честер развернулся к двери, присел, готовясь к прыжку, шерсть на загривке поднялась дыбом.

Фёдор пробормотал:

— Погоди немного, сейчас приду, — после чего повернулся к призрачному волку: — Охраняй. Если она рядом появится, хватай ее и выводи меня из транса.

Волк кивнул и сел около стены. Фёдор лег на пол, вытянувшись и, положив руки вдоль тела, закрыл глаза. Дыхание его становилось медленнее, спокойнее. Перед глазами сперва привычно появились картинки образов, затем они стали истончаться, становиться светлее — и через некоторое время он обнаружил себя в светлом пространстве без верха и низа.

Фёдор внимательно оглядел себя. Он знал, что одежда, которую создает его дух в астрале, сможет дать подсказку к тому, что может ждать в этом выходе. Черные перчатки на руках и кольчужные рукава. Кольчуга — значит, будет драка. Поверх кольчуги уже знакомый ему серый жилет со многими карманами, в которых у него был заранее созданный набор разнообразных устройств и механизмов для взаимодействия в астрале. Почувствовав тяжесть на голове, он поднял руку и коснулся шлема. Это было привычно, однако лицо оказалось закрыто большими круглыми очками и маской респиратором. Ожидается газ или еще что-то подобное?.. Пояс слева оттягивает шашка. Астрал живет не по физическим законам, поэтому шашка хоть и имела вес, но при этом не имела инерцию, и как бы он ни двигался, у него не получится споткнуться, запутавшись ногами в ножнах.

Хорошо, а теперь уже пора идти в астральный план самого Великодворья. Он закрыл глаза и сосредоточился на образе деревни. Сначала почувствовал пол под ногами, изменившееся ощущение окружения. Он медленно открыл глаза — вокруг стоял серый сумрак, низкое облачное небо слегка светилось. Дома выглядели очень похожими на их физические отражения, однако вся поверхность земли была покрыта белесой, слегка пружинящей под ногами субстанцией, похожей на толстую молочную пенку. Он присел, достал из сапога нож и подцепил острием это покрытие. Сделав два разреза, отвел его вверх и увидел снизу зеленую траву. Но как только он убрал нож, белесый клин встал на свое место… и все разрезы исчезли.

«Вот как тут выглядит проклятие, что деревню накрыло».

Он встал, сосредоточился и вытянул вперед правую руку. Из руки вырвался поток огня, который расплескался по белесой поверхности, не оставив на ней никакого следа.

«Так, огнем эта порча не снимается».

В этот момент его укололо резким чувством опасности. Быстро повернувшись, он увидел прыгнувшую на него со спины кикимору. В этом плане она выглядела как перепутанный и постоянно движущийся клубок с палками. Концы некоторых были заострены, еще несколько оканчивались зазубренными крючками. Откатившись в сторону, Фёдор увернулся от врага, вскочил на ноги и выдернул из ножен шашку. Раскрутив ее вокруг себя, выписывая острием сложные узоры фланкировки, он собрался и, начав читать слова молитвы, бросился в атаку:

— Да воскреснет Бог. — Серия ударов отбросила кикимору на пару метров назад. — Да расточатся врази его. — Рефлекторно моргнув от плевка чего-то зеленого в лицо, Фёдор плеснул в центр переплетения палок вспышкой пламени из левой ладони. — Да бежат от лица его ненавидящие его.

Танец боя завораживал. Фёдор, продолжая рубить, блокировать удары, уворачиваться и одновременно с этим читая молитву, выжидал. Он знал, что силовое воздействие в сочетании с заговорами и молитвами в этом пространстве ослабляет враждебного духа. Движения кикиморы замедлялись, и после третьего прочтении молитвы она откатилась на пару метров и замерла. Решив, что он достаточно ослабил врага, Фёдор прыгнул на нее сверху. Это было ошибкой. Взлетевшие вверх прутья оплели его, и они провалились вниз через белесую поверхность. Пространство вокруг пару раз провернулось, сбивая ориентировку, наполнилось тяжелыми энергиями нижнего астрала, и Фёдор обнаружил себя в большом зале с каменными стенами. Прутья тела кикиморы стали истончаться, приобретая зеленый цвет, начали превращаться в длинные листья болотной травы, и она, трансформируясь, буквально втекла в пол и исчезла, перейдя в эфирный план. Фёдор медленно встал, поднял глаза и встретился с тяжелым немигающим взглядом демона.

Огромная, в несколько человеческих ростов, фигура неторопливо поднялась при его появлении. Демон был человекоподобным, чудовищно толстым, с кожей серого цвета. Какой-то одежды или половых признаков у него не наблюдалось. Он пристально посмотрел на Фёдора — и его глаза зажглись знакомым фиолетовым светом.

Фёдор начал медленно пятиться. Разум его, еще разгоряченный боем, подбросил картинку того, как он бросается с шашкой на демона. Фёдор грустно усмехнулся, проигнорировал этот образ и продолжил отступать. Шансов выиграть этот бой, да еще и в обители демона, не было никаких. Демон стоял в конце зала, не проявляя пока враждебности и сделав еще несколько шагов. Фёдор уперся спиной в стену. Годится. Он мысленно представил свою астральную обитель, дом на берегу лесного ручья и, создав внутреннее напряжение, тянущее его вверх и назад, стал медленно погружаться в стену, выходя из обители демона. Через несколько долгих секунд он почувствовал, что стена кончилась, увидел перед собой серый камень стены и, повернув голову вправо, столкнулся с тяжелым взглядом толстого демона. Оказалось, что через стену он прошел, но почему-то вышел обратно в зал.

— Ху-у-ур-р-р… — громкий, протяжный демонический крик отозвался в голове ослепительной вспышкой боли.

Фёдор упал на колени, инстинктивно закрыв уши руками, однако это никак не повлияло на звук, взорвавший его голову изнутри.

— Отче наш, Господин всего неба, Имя которого произносится всеми в почтительном страхе, — Фёдор усилием воли заставил прозвучать первые слова молитвы, однако с каждой последующей строчкой боль стала уменьшаться, освобождая сознание для возможности принять решение.

Демон замолчал, Фёдор, продолжая читать молитву, поднялся на ноги и попятился. Быстрым движением выхватив из кармана жилета круглый диск, он, резко повернувшись спиной к демону, кинул его перед собой, и тот развернулся в окаймленный зеленым пламенем портал, за которым появился образ солнечной лесной опушки с видневшейся справа частью стены бревенчатого дома. Фёдор прыгнул в открывшийся проход.

— Ху-у-ур-р-р! — на сей раз звук сопровождался толчком воздуха, отбросившим Фёдора в сторону. Пролетев мимо портала, он покатился по полу, ударившись о стену. Сжавшись от головной боли, Фёдор опять начал читать молитву. Боль на этот раз уходила медленнее. Он с трудом повернулся и медленно встал на колени, пригнувшись головой к полу.

«Не уйти, — пришедшая мысль уколола паническим страхом. Однако чудом сохранившая адекватность другая часть его сознания подсказала выход: — Не уйти вверх».

Фёдор внутренне сконцентрировался на поднимающейся панике, позволил страху завладеть собой практически полностью и, отдавшись ему, провалился сквозь пол в еще более глубокий уровень астрала.

В астрале больше измерений, чем в физическом мире. Кроме привычных нам всем длины, ширины и высоты, а также линейного времени, в астрале дополнительным измерением являются переживания. Высокие и низкие, светлые и темные определяют, на каком уровне астрального плана находится путешествующий в нем. Усилив страх, с огромным трудом балансируя на грани всеохватывающей паники, Фёдор провалился глубже демонического уровня.

Хтонь. Этот уровень астрала практически недоступен человеку в нормальном состоянии психики. Только сумасшедшие или люди под действием тяжелых наркотиков могут оказаться тут. Или те, кто заблудился, будучи в коме. Несколько раз Фёдору доводилось спускаться на хтонический уровень, пытаясь вернуть человека из такого состояния, и он знал, что нужно делать.

Сперва проявилась темная картина стены, составленной из переплетенных рук, ног, частей тела и шевелящихся змееподобных отростков, поблескивающих маслянно-черным цветом. Эта картина начала завораживать, Фёдор с усилием отвел от нее взгляд и закрыл глаза, сбрасывая морок. Медленно, успокаиваясь с каждым вдохом и каждым шагом, он пошел вперед. «Ужас — это чудовище внутри, сопротивляясь ему, ты запираешь его в глубинах своего ума, — вспомнил он слова своего учителя. — Представь, что стоишь ты в дверях своего разума, и выйти оно может только сквозь тебя. Позволь ему это сделать».

Шаг… Шаг… Другой…

Слышались странные скрипящие и подвывающие звуки, пару раз Фёдору почудилось, что кто-то зовет его по имени тихим и как будто искаженным от боли голосом. Какое-то склизкое щупальце коснулось его шеи под шлемом. Фёдор, тормозя рефлекторное отвращение, медленно поднял руку, снял щупальце с плеча и продолжил вслепую неторопливо идти вперед.

Шаг… Шаг… Другой…

Глубина астрала определяется состоянием.

«Перейдя в другое переживание, вспомнив и создав свет внутри себя, ты неизбежно станешь легче хтонического уровня и всплывешь из него, как пробка из тины на дне озера», — вспомнил он другие слова своего учителя. Фёдор мысленно улыбнулся поднявшемуся из памяти теплому переживанию об обучении у инока Андрея. Какие еще светлые моменты были у него?.. Пришло воспоминание ночной рыбалки с отцом, разговоры под звездами у костра на берегу реки… Пролетело воспоминание зимней горки и санок, летящих вниз, когда перехватывает дыхание от восторга и ужаса одновременно.

Фёдор продолжил идти. Только через некоторое время он понял, что ступает уже не по шевелящейся и склизкой поверхности, а по ровному твердому полу, и от стен отражается звон набоек на каблуках его сапог. Судя по внутреннему состоянию, он вышел, но что снаружи?.. И он осторожно открыл глаза. Длинный коридор, похожий на галерею старинного замка, каменный пол, деревянная крыша и стены с проемами, похожими на бойницы. Выглянув в одно из них, Фёдор увидел зеленую равнину, которая в отдалении сужалась в ущелье подступающими с обеих сторон горами. С вершины правой горы вверх било яркое пламя вулкана; левая гора хоть и была не очень высокой, но ее вершина утопала в белейшем снегу. Так… это еще не средний астрал, это чуток пониже — стихийный уровень, но уже точно не демоническая обитель. Вырвался. А теперь пора просыпаться и открывать глаза.

Реальность оказалась страшнее, чем тонкий план. Он знал свою особенность: выйдя из глубокого астрального путешествия, у него сохраняется на несколько минут возможность видеть объекты эфирного плана без кристаллов и прочих атрибутов. Когда он сел, то в слабом свете стоящего на полу светильника первое, что бросилось ему в глаза, это неестественная и замершая поза Честера. Приглядевшись, он увидел, что его эфирный волк полностью оплетен болотной травой, которая спеленала ему ноги и притянула к стене. В этот момент из стены рядом с головой волка проявилась зеленоватое лицо кикиморы. Злобно оскалившись, она прошипела:

— Вернулся-таки, гостюшка? А вот зря. Смотри!

После чего переплетение зеленых лент вокруг Честера зашевелилось, сдавило его, а одна, самая крупная, обхватила за шею, Честер дернулся, бросил испуганный взгляд на Фёдора. Кикимора повернула свое лицо к волку, ощерилась и одним рывком оторвала ему голову. Подняв за уши голову мертвого волка, она покачала ей перед глазами шокированного Фёдора, затем отшвырнула ее в сторону, а сама прыгнула юноше на грудь, сбивая на спину. Рот Фёдора оплели зеленые ленты, гася поднимающийся крик, и он увидел приближающееся лицо кикиморы.

— Помнишь, я тебе колыбельную обещала? — и кикимора начала мелодично петь.

Одновременно с ее песней Фёдор ощутил, как спеленавшие его ленты наливаются холодом, как неотвратимо начинает подниматься слабость, веки тяжелеют и его против воли начинает погружать обратно в астральный план, как закрываются глаза и проявляются стены старого замка.

— Ху-ур-р! — раздалось у него за спиной. Звук быстро усиливался, приближаясь.

Он обернулся, увидел, как вдали коридор окаймляет багровое кольцо открывающегося портала и через него уже виднеется бегущий в его сторону демон. Пол содрогнулся от мерного топота. Фёдор побежал прочь. Длинные коридоры, двери, за которыми опять распахивалась анфилада пустых комнат… Он понимал, что демон близко и уже начинает искажать окружающее астральное пространство, запутывая его и не давая уйти. Периодически всплывающая пред глазами картинка мертвого Честера и его голова рядом с торжествующе ухмыляющейся кикиморой сбивала настрой. В переживаниях кипел ядовитый коктейль тоски, ненависти и паники, что только препятствовало смене астрального уровня. Фёдор бежал, пытаясь на ходу создать необходимые для перехода образы известных ему мест в астрале, проецировал их на одну из дверей, но когда открывал ее, видел перед собой не пространства общего астрала, а очередной безлюдный коридор. А сзади его постоянно подгонял мерный топот преследующего демона и иногда раздающийся вопль, понемногу усиливающий головную боль.

— Господи, помоги! — прокричал Фёдор изо всех сил.

Практически как отзыв на это рядом прозвучал испуганный женский крик. По стенам коридора прошла волна, и виднеющаяся вдали дверь изменилась, став металлической, с закругленными углами. Ускорившись, Фёдор распахнул эту дверь и вскочил в рубку какого-то корабля, в которой уже было несколько человек.

* * *

Мэйлинь снилось, что она идет по коридору своего дома в Шанхае. В конце его виднелась приоткрытая дверь в мамин кабинет. Подойдя к ней, она постучала.

— Заходи, милая, — отозвался мамин голос.

Однако вместо мамы на ее месте сидела какая-то женщина в длинном балахоне с капюшоном, скрывающим лицо. Она была выше мамы, чуть более стройная. Ее тонкие руки в белых перчатках неподвижно лежали на поверхности стола

— Вы кто? — Мэйлинь замерла.

— Как проходит твой полет? — женщина продолжала говорить маминым голосом.

Мэйлинь была сбита с толку и настороженно сказала:

— Хорошо.

Женщина щелкнула пальцами, и дверь за спиной у девушки с грохотом закрылась. После чего она встала и подняла руки к капюшону:

— Смотри, что со мной сделали.

Она откинула капюшон, и взору предстало страшное зрелище: когда-то миловидное лицо было обезображено страшным шрамом, который тянулся через все лицо ото лба и заканчивался ниже уха.

— Тебе нравится?

— Это ужасно! Кто это сделал?

— Ты! Ты и твой капитан!

— Так это вы были на том дирижабле! — Мэйлинь окончательно поняла, кто перед ней. — Вы же сами напали на меня и хотели убить всех нас.

— Мы хотели только забрать тебя. А ты, отказавшись, убила пятнадцать человек.

— Это не так! Вы напали, а мы защищались!

— Помолчи! — голос зазвенел металлом, и Мэйлинь почувствовала, что у нее во рту появился кляп. Женщина хлопнула в ладоши, из стен вылетели цепи, которые вцепились браслетами кандалов в запястья и лодыжки. Рывок назад — и Мэйлинь, раскинув руки, больно ударилась спиной о мокрую каменную стену.

Пространство изменилось, теперь это был темный подвал с низким потолком и небольшим зарешеченным окном.

— Все время, пока я лежала в обломках, пока экипаж «Лани» разбирал их, а я на минуты приходила в себя от невыносимой боли… все это время я мечтала о нашей встрече. И вот ты здесь.

— Это же сон! — Мэйлинь сумела выплюнуть кляп.

— И что это меняет? — Женщина подошла и с размаху отвесила оплеуху.

Мэйлинь вскочила, проснувшись; ее трясло от страха. Трясся и «Юньшань». Бросив взгляд в окно, она увидела горные вершины, пляшущие в свете полной луны. Дирижабль шатало и крутило как щепку, попавшую в водоворот. Вскрикнув, она бросилась из каюты. Коридоры корабля были практически не освещены и пустынны, горели только отдельные лампочки. Ее швыряло от стены к стене, когда она бежала к капитанскому мостику. Взобравшись по последней лестнице, она вбежала в рубку и замерла в ужасе. Труп рулевого стоял на коленях, его руки были прибиты гвоздями к штурвалу. Она услышала стон — из капитанского кресла, судорожно цеплясь ногтями за подлокотник, пытался встать капитан Штейнберг. Его глаза были выжжены, изо рта текла кровь, пропитывая бороду.

— Вырвать ему язык было нужно еще тогда, — подошедшая к его креслу женщина в балахоне взяла капитана за волосы.

Мэйлинь закричала, попыталась отскочить, но споткнулась и, упав на пол, с ужасом увидела, как женщина достает длинный узкий нож.

— Помогите! — изо всех сил закричала Мэйлинь.

— Господи помоги… — синхронно прозвучал мужской голос.

Дверь распахнулась, и в рубку ворвался молодой мужчина. Захлопнув за собой дверь, он привалился к ней спиной, тяжело дыша. Он был странно одет. Брюки были заправлены в охотничьи сапоги, из-под кожаного жилета со многими карманами блестела кольчуга, прикрывавшая тело и руки и спускавшаяся до середины бедер. Слева на поясе висела сабля, справа — кобура револьвера. На голове была армейская каска, лицо прикрывали мотоциклетные очки и респиратор. Быстро поведя головой из стороны в сторону, он выделил из всех присутствующих Мэйлинь и, стянув на шею маску, задал вопрос:

— Это твое пространство?

— Это мой сон.

Он посмотрел на изуродованного Штейнберга:

— Точнее, кошмар.

Мэйлинь закивала.

Ведьма прервала их разговор:

— Ты кто? Назовись! — прозвучал приказ.

— Это же не твой Предел, — прервал ее юноша, затем сделал пару шагов к Мэйлинь и, сорвав с пояса металлическую сферу, швырнул ей под ноги. Сфера взорвалась яркой вспышкой, и они оба оказались в светящемся круге. От края круга вверх уходила прозрачная светящаяся стена, за пределами которой все внезапно замерло. Исчезла тряска, замер штурвал и замерла, раскрыв рот в непроговоренном приказе, женщина в балахоне.

Юноша подошел к Мэйлинь и протянул руку, помогая встать:

— Меня Фёдор зовут. У нас есть несколько минут, чтобы понять, что происходит, а потом время оттает, и уже нужно будет действовать.

— Я Мэйлинь. Я уснула в своей каюте на борту этого дирижабля… и начался кошмар. Эта ведьма меня преследует и не дает проснуться.

— Ты ее знаешь?

— По имени нет, но, если кратко, она уже пыталась меня убить физически и напала в эфирном плане.

— Постой смирно, — он переместил очки на каску, подошел к девушке, мягко взял за плечи и немного повернул из стороны в сторону, что-то разглядывая у нее на голове. — Замри.

Фёдор отошел на полшага, и в его руках появился длинный пинцет и небольшая баночка. Резким движением он взял пинцетом что-то у нее с виска и дернул. Резко кольнуло. Мэйлинь дернулась, а он быстро шагнул с другой стороны и вцепился пинцетом во второй висок.

— Ай, больно!

— Все, все… — Фёдор примирительно поднял руки. Пинцета в правой руке уже не было, а в баночке, что он держал в левой, что-то двигалось. Он протянул закрытую банку Мэйлинь, и та увидела, что там шевелят лапками две иссиня-черные многоножки.

— Эта ведьма тебя касалась?

— Да, в эфирном плане вцепилась в голову так, что я потеряла сознание от боли.

— Это лярвы, это через них она до тебя дотянулась.

— Теперь не сможет?

Он поморщился:

— Сможет. Не с таким тяжелым мороком, как сейчас, но сможет. Если будет к кому тянуться.

— Если?.. — Мэйлинь не понравилось сомнение в его голосе.

— У меня тоже проблемы. И я их каким-то образом сюда привел. За мной демон гонится, и когда время вернется, он тут и появится.

— В моем сне?

— Я больше скажу — в твоем астральном пределе. Это уже не сон. Это обитель твоего духа.

— Моя обитель выглядит как дирижабль?

— Она никак не выглядит, пока ты этому не дашь образ. Любой. А этот образ создавала та ведьма. Посмотри внимательнее, он должен отличаться от того, что знаешь ты. — Он посмотрел на замершую женщину, оценивая. — Так… есть идея. Говоришь, убить тебя хотела, лярв подсаживала? Ну что ж, какой мерой меряете, такой и вам отмеряется.

Он подошел к краю круга, встал напротив ведьмы и достал саблю. Мэйлинь обратила внимание, что светящаяся стена, окружающая их пространство, практически потеряла свою яркость и стала еле заметной.

— Отойди в сторону и жди. Если я исчезну или упаду, то не дай прикоснуться к себе и сделай все возможное, чтобы проснуться. Тогда у тебя появится шанс.

Он встряхнул саблей, и та развернулась в длинный, серебристого цвета кнут.

— Архангел Михаиле, архистратиг небесный, дай мне силы…

Палуба качнулась, ведьма дернулась, пытаясь оценить изменившуюся диспозицию. Та, за кем она охотилась, сейчас находится в стороне, а прямо перед ней стоит человек в доспехах, с кнутом и вежливо улыбается, глядя ей в глаза.

— Назовись, смертный! — женщина повторила приказ.

— Имя в обмен на имя, сударыня, — юноша поклонился.

— Ты кто?

— Тс-с-с… — вместо ответа Фёдор поднес указательный палец левой руки к губам, а затем указал большим пальцем за спину в сторону двери.

Мэйлинь услышала нарастающие, все более громкие удары, будто за дверью кто-то очень тяжелый громко топал, приближаясь.

— Что… — успела только произнести ведьма, и в этот момент дверь за спиной Фёдора разлетелась в мелкие осколки. В образовавшемся проеме появилась огромная рука, которая стала рывками вдвигаться в пространство ходовой рубки. Дверной проем вспыхнул красным цветом и стал расширяться, превращаясь из прямоугольного в окаймленный багровым пламенем округлый портал.

Ведьма оторопела, но опомниться Фёдор ей не дал. Свистнул, разворачиваясь, кнут, серебристая лента охватила ее плечи, он напрягся, дернул изо всех сил, и когда ведьма, потеряв равновесие, практически подлетела к нему, присел и, подставив плечо, швырнул ее через себя прямиком в раскрытую гигантскую ладонь. Огромные пальцы сжались, раздался сдавленный крик. Одним прыжком оказавшись около Мэйлинь, Фёдор заключил ее в объятья и приказал:

— Закрой глаза!

Она зажмурилась и почувствовала, как под ногами пропала опора и появилось ощущение полета. Ощущение невесомости продолжалось несколько мгновений, после чего она услышала спокойный голос Фёдора:

— Мы прибыли, можно открывать глаза.

Мэйлинь огляделась. Светило солнце, они стояли на лугу рядом с березовым лесом. Слышалось пение птиц, журчание воды в небольшом ручье в нескольких шагах от них. Через ручей был перекинут маленький деревянный мостик, а на том берегу стоял двухэтажный терем. Дом был сложен из золотистых бревен, на окнах виднелись раскрашенные наличники, конек крыши украшала красная резная голова коня. Одежда Фёдора тоже изменилась, исчез шлем, кольчуга и оружие.

— Где это мы? Это уже другой сон?

— Ты все еще спишь и продолжаешь лежать там, где заснула. Просто сейчас ты во сне у меня дома. Да, проснуться ты уже можешь в любой момент, просто захотев это. Только я очень тебя прошу, не делай этого сейчас. Нам сперва нужно поговорить.

— Я очень благодарна тебе за помощь.

— Пожалуйста. Смотри, мы сейчас зайдем в дом, и я тебе покажу спальню. Постарайся запомнить все в мельчайших подробностях. Дело в том, что тот демон, что за мной пришел, он сделал портал в твой предел… или, проще говоря, у него есть проход в твой сон. И теперь, стоит тебе заснуть, он окажется рядом с тобой.

— Я знаю про многослойность нашего мира, про физический план, эфирный, куда попадаем, выйдя из тела, и про астральный — мир образов. С эфирным я хорошо знакома, я с раннего детства умела выходить из тела, а вот с астральным у меня плохо получалось, даже в долгих медитациях.

— Очень интересно. У меня наоборот, я эфирный план долго учился видеть, выходить из тела до сих пор не могу, но вот с астральным куда как лучше получается. Потому, например, вот тут, — он показал руками вокруг себя, — ты в полной безопасности. Так вот, пока портал открыт, тебе лучше не спать.

— Совсем?

— В идеале — да. Однако можно попытаться, засыпая, удерживать в сознании образ этого места, моего предела и приходить сюда. То есть тебе нужно будет представлять, как ты приходишь в этот дом, ложишься в кровать, и засыпать тут. Тогда у тебя получится проскользнуть по самому краю своей обители и уснуть здесь, в безопасности.

— Это сложно.

— Погоди, я не договорил. Раз из-за меня все это происходит, то мне и доделывать. Чтобы закрыть портал, мне нужно будет прийти к тебе в астрале второй раз, после того как тут с демоном доделаю. А для этого нам нужно будет с тобой встретиться. В реальности. Ты где живешь?

— В Шанхае.

Фёдор расстроено сел на траву и почесал затылок:

— Ну это, конечно, лучше, чем в Зулу, но все равно минимум неделя пути.

— Погоди. Раз ты смог один раз прийти ко мне в сон, то, может, сможешь и во второй?

— Я не понимаю, как это произошло, обычно для этого нужно знать, как ты физически выглядишь, а в астрале у тебя чаще всего другой облик. Разве ты сможешь прислать мне в Москву свой портрет?

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

2

Скипетры, кубки, мечи, пентакли — названия мастей колоды Таро.