Азар. Огонь в Сирии

Андриана Светланова (2022)

Кетрин наконец нашла точку опоры. Обрела стабильность и независимость, сумела построить прочные отношения с надёжным и любящим мужчиной. Что же так гложет её? Огонь азарта внутри не даёт усидеть на месте, требуя выхода, эмоций, встряски! Вопреки запретам, она едет в Сирию за очередным репортажем. Могла ли она предполагать, что именно там ей придётся столкнуться с призраками прошлого? А главное — столкнуться самой с собой и сделать сложный, судьбоносный выбор.

Глава 3

Сегодня наконец состоится долгожданный пресс-тур в город Латакия, который я ждала долгих четыре дня!

Уже с утра тело покалывало от возбуждения, мозг с нетерпением ожидал порцию открытий для нового репортажа! Я собиралась с особой тщательностью, как на праздник: надела льняные брюки и светло-зелёную блузку, заколола волосы в высокий пучок, оставив несколько свободных завитков у шеи. Хоть мне и запретили краситься, чтобы не привлекать внимание, я всё же подвела глаза и немного подкрасила губы. Не смогла удержаться! Необъяснимый внутренний порыв. Возможно, в нынешних условиях действительно крайне глупое поведение. Но я ничего не могла с собой поделать.

Позже, возле микроавтобуса, на котором нам предполагалось ехать с другими журналистами, на меня водрузили бронежилет и шлём, которые были ужасно тяжелыми, неудобными и портили весь мой «парадный» вид! Игорь с важным видом подошёл и затянул на мне ремни потуже.

— Почему бы ещё не надеть противогаз? — Пробурчала я.

— Я бы не возражал. — Серьёзно ответил он.

Не сомневаюсь. Была бы его воля, он бы вообще запер меня в номере!

Резко повернувшись, я направилась в автобус. Игорь удержал меня за руку: «Ничего не забыла?»

Я растеряно заглянула в карие глаза, окутавшие меня медовым теплом, будто коконом. Светловолосый, с мягкими чертами лица, он был кардинальной противоположностью Рената. Невольно расслабилась и улыбнулась, плавясь от его любви, которую можно было потрогать рукой, настолько она осязаема! Шагнула навстречу и поцеловала в губы. От него вкусно пахнет свежестью, гелем для душа, словно он только что искупался в океане. Тёплый, уютный и родной!

Игорь ласково провёл ладонью по моей щеке.

— Будь осторожна.

— Это не про меня.

Мы попрощались, я забралась в автобус. Здесь вообще нечем дышать! Открыть окно, естественно, нельзя. Помимо меня, сюда набилось человек семь мужчин, с камерами, в бронежилетах и касках, как и я. Пахло потом и мужскими одеколонами. Настроение стремительно стало портиться.

Изверги!

Кому в такую жару пришло в голову облиться парфюмом?!

Мы ехали не долго, но волосы под шлемом успели взмокнуть от пота, а лицо стало пунцовым от недостатка кислорода. Сознание поплыло. Я достала бутылку с водой и сделала несколько глотков.

Время приближалось к полудню. В июле на сирийской земле температура воздуха в это время суток достигала 30 градусов. Пыльное окошко микроавтобуса демонстрировало край горной дороги, по которой мы двигались.

На обочине лишь камни и гравий вперемешку с песком, но правее от дороги, начинаясь с мелкой травы, простирался густой зелёный ковёр! Холмы, покрытые сочной молодой зеленью, лавр, олеандр, низкорослые пальмы и кустарники. Вдалеке, изгибаясь кривыми пиками гор, зелёный край плавно переходил в лазурный голубой, разливаясь бесконечным, безоблачным небом.

Я открыла рот от восторга, позабыв о зное и припечатавшись к окну. Прикусила губу от досады. Хоть бы на минуту вдохнуть этот воздух, постоять среди зелени, сделать пару снимков…

— Нам никак нельзя остановиться ненадолго? Чтобы поснимать природу? — я повернулась к одному из солдат, сопровождавших нас. Ответ я уже знала, поэтому коротко кивнула, когда он сказал: «Запрещено».

Сирия великолепна. Молода и свежа, как юная девушка. Въехав в Латакию, меня поразил и тёплый приём местных жителей. Автобус и машины под российским флагом приветствовали с радушием и доброжелательностью, прохожие радостно махали руками, а ребятишки кричали: «Щукран, Руссия!» (Спасибо, Россия! — араб.)

Город был практически не тронут войной. На улицах весьма оживлённо, снуют женщины в длинных одеждах, вовсю идёт торговля, работают рынки, придорожные кафе, бегают дети и гудят автомобили. На балконах пятиэтажек красуются растяжки с портретом сирийского правителя и какими-то лозунгами на арабском языке.

Мне не терпелось выйти из автобуса, я ёрзала от возбуждения, прижимая камеру к груди. Когда мы, наконец, сделали запланированную остановку, я буквально вылетела из него.

От свежего воздуха закружилась голова и я ненадолго зажмурилась, чтобы прийти в себя. Затем включила камеру и начала снимать.

Внезапно возникло ощущение, что кто-то на меня пристально смотрит. Я резко обернулась, но никого не обнаружила. Только местные вокруг, никого подозрительного.

Странно.

Наверное, сказывается перегрев!

Пора приступать к работе! Фото, видео, интервью с местными жителями, которые сносно говорят по-русски. Как ни странно, здесь таких немало. Со мной охотно шли на контакт, мне было легко и приятно работать! Я всё время находилась в движении, и не подозревая, что в этот момент внимательная пара глаз контролирует каждый мой шаг.

Одна сирийская девочка лет десяти подёргала меня за рукав. Я наклонилась к ней, улыбнувшись: «Привет!»

— Привет! Ты красивая! — она говорила на ломаном русском, с сильным акцентом, между тем с интересом разглядывая меня своими огромными карими глазами.

— Спасибо! И ты! Как тебя зовут?

— Гильяна.

— Удивительное имя! Я — Катя.

— Возьми! Он как твои глаза!

Девочка взяла меня за руку и надела на запястье самодельный браслет из зелёных маленьких ракушек. Они были нанизаны на тонкую резиночку и немного кололи кожу острыми краями, но я не обращала на это внимание.

— Какая красота! Спасибо большое! Я уверена — он принесёт мне удачу. Что же тебе подарить в ответ…

У меня не было с собой ни украшений, ни сладостей. Недолго думая, я сняла с себя бейдж «пресса», достала ручку и на обратной стороне написала ей несколько слов на память.

Девочка схватила подарок и побежала показывать его другим ребятишкам, что-то радостно выкрикивая по-арабски. Я стояла и улыбалась, крутя на запястье своё новое украшение.

И вновь это предчувствие опасности… Словно что-то щекочет затылок, отчего по телу бежит мелкая дрожь. Я отчетливо ощущаю, как за мной следят! Мои движения, поворот головы, выражение лица — отражаются прямо сейчас в чьём-то пристальном взгляде!

Остановилась и стала озираться по сторонам, вглядываясь в толпу. Подняла голову, присмотрелась к окнам и балконам близстоящего дома. Ничего подозрительно. А кого я, собственно, ищу?

За свою короткую, но крайне насыщенную событиями жизнь я твёрдо усвоила, что нужно доверять своей интуиции. Она не подводит! Только вот не всегда я могу верно интерпретировать её сигналы. Вот и сейчас я стою в растерянности, не понимая, что чувствую. Кто этот наблюдатель? С добром ко мне или же с намерением причинить зло?

— Катя!

Я подпрыгнула от неожиданности, резко обернувшись на голос.

— Нам пора. В автобус! — солдат махнул мне рукой.

Чёрт! Надо подлечить нервы, попить успокоительные! Может и вправду просто напекло голову из-за этого дурацкого шлема?! Я тряхнула головой и стремительно двинулась к автобусу.

На обратном пути мы остановились ещё раз, на выезде из города, поработали и поснимали на блок-посту, затем направились на базу. Солнце уже не так пекло и дышать было легче, но в салоне микроавтобуса по-прежнему был тяжёлый, спёртый воздух. Стоял гул, журналисты оживлённо обсуждали проделанную работу и делились впечатлениями о Латакии.

Я молчала, погружённая в собственные мысли. Сняла браслет и вертела его в руках, отделяя ракушки друг от друга, перебирая их снова и снова. Может это Ренат? Он может следить за мной? Нет, это полный бред. Во-первых, я ему и даром не нужна, во-вторых — он бы не стал прятаться.

Тогда кто?

Сосредоточившись на предмете в руках, не заметила маленькую красную точку, путешествовавшую по моей одежде. Неприметная для посторонних глаз, она перепрыгнула через бронежилет, покружилась на шее, поднялась к голове и замерла у виска.

Автобус резко дёрнулся на ухабе, коих на горной дороге было немало, браслет выпал из моих рук и с характерным треском шлёпнулся на пол. Я чертыхнулась, испугавшись, что ракушки разбились. Наклонилась, слепо шаря рукой по полу, пытаясь отыскать браслет. Вот он, вроде целый!

В этот момент справа от меня мой сосед издал странный гортанный звук, как будто он поперхнулся! Я посмотрела на него и кровь отхлынула от лица…

Мужчина сидел с бледным, перекошенным лицом, крепко зажав шею руками, и хватал ртом воздух, издавая страшные хрипы. Между его пальцами стремительными ручьями струилась ярко-алая кровь, окрашивая его рубашку в багровый цвет. Он уставился на меня ненормальным, стеклянным взглядом, от которого у меня волосы зашевелились на затылке и внутри всё похолодело. Я видела смерть и раньше. Но каждый раз она приводила меня в состояние ужаса и оцепенения.

Стряхнув с себя состояние комы, вскочила со своего места и закричала, привлекая всеобщее внимание. Первым отреагировал солдат, сидевший неподалёку. Он приказал всем немедленно лечь на пол и прикрыть головы руками. Паники не было, только шум и возня. Мы штабелями улеглись в проходе, я легла на бок, оказавшись зажатой между сидениями и чьим-то бронежилетом.

В висках бешено стучал пульс! Я очень быстро сообразила, что этот браслет только что спас мне жизнь. До ушей долетел доклад солдата по рации: «Участок 2.12, нападение — стрелок. Один погибший. Двигаемся к базе».

Повернула голову и посмотрела на своего бывшего соседа по сидению. Он был мёртв и начинал синеть. Голова откинута назад, рот открыт, на шее крошечная круглая дырочка, из которой до сих пор сочилась кровь. Маленький душный микроавтобус мгновенно наполнился этим запахом — резким, солоноватым, отдающим металлическим привкусом во рту.

Я зажала рот, пытаясь подавить приступ тошноты. Отвернулась в другую сторону и крепко зажмурилась. Но так голова кружится ещё сильнее! Открыла глаза, блуждая взглядом по автобусу. Вдруг прищурилась, напрягая зрение. В углу окна, окружённое паутиной из мелких трещин, зияло ровное, с чётким круглым контуром отверстие. Ровно напротив моей головы, когда я там сидела.

Снайпер целенаправленно стрелял в меня?? Нет, этого быть не может. Просто совпадение. Боевики? Террористы? Почему не обстрел? Почему точечно, тихо…

Я вспомнила то предчувствие, ещё в городе, когда была уверена, что за мной следят. Твою мать! Твою такую мать!!! Ничего не понимаю! Почему я вечно попадаю в какое-то дерьмо?!

— Потому что ты сама лезешь туда, куда не надо лезть!! Я предупреждал тебя! — Орал на меня Игорь. Мы сидели в кабинете командира, на российской базе, где после поездки мне устроили настоящий допрос.

— Доктор, давайте вы выясните личные отношения после. — Спокойно и вежливо проговорил командир, вновь обращаясь ко мне. — Продолжайте.

— Простите… — пробубнил Игорь, доставая платок и промокая взмокший от пота лоб. Я кинула на него короткий взгляд. Таким взбешённым и напуганным я его ещё не видела…

Его можно понять. Если бы не браслет, он бы сейчас оплакивал моё красивое тело. И всё-таки мне не нравилось, когда он вот так при всех орёт на меня. Я ему ещё не жена. А если бы и была женой — всё равно не позволила бы повышать голос!

— Катерина, вы отвлеклись. Продолжайте. Вам казалось, что кто-то следит за вами?

— Да. Было такое чувство. Но никого подозрительного я не видела.

— Ясно. Расскажите мне ещё про вашу командировку в Багдад.

Я нахмурилась. Командира очень заинтересовала эта тема пятилетней давности. Он полагал, что ветер дует оттуда. Но я решительно не видела никакой связи. Мой единственный враг — Аббас, мёртв. Как и его брат. Я своими глазами видела их бездыханные тела, залитые кровью. Больше я ни для кого не представляла интереса.

— Расскажите подробнее о Ренате Ибрагимове. Он может представлять угрозу для вас?

При упоминании кем-то вслух этого имени внутри всколыхнулась острая боль. Пробежала по нервным струнам, как электричество по проводам. Стала тягучей, ноющей болью, отдающейся в каждом органе. Ощущение, словно кто-то ухватил мои внутренности и медленно накручивает их на свой кулак. Следом накатила отточенная годами ненависть к предателю.

Правильнее будет сказать, что это я представляю угрозу. Для него. Для его жизни. Хочу засунуть ему нож по рукоять в самое сердце, и медленно проворачивать, как он сделал это со мной!

— Катюша? — напряжённый голос Игоря вернул меня в реальность. Он опешил от ярости, полыхавшей в зелёных глазах. Смотрел на меня сейчас, как на незнакомку. Его собственный гнев мигом испарился.

Этот его испуганный взгляд и привёл меня в чувство.

Я быстро взяла себя в руки и буднично улыбнулась командиру: «Нет. Ренат давно забыл моё имя, о какой угрозе может идти речь? К тому же, если бы он хотел меня убить, он бы давно это сделал. Ещё в Багдаде».

Командир внимательно изучал моё лицо, затем неоднозначно хмыкнул:

— Что ж, на сегодня достаточно. Вам нужен отдых. Благодарю за уделённое время.

Я поднялась со стула и только сейчас ощутила, насколько устала. Ноги пришлось буквально волочить по земле. Кажется, я просплю ближайшие сутки!

Напрасно я так решила… Ночью сон не шёл. Когда Игорь уже умиротворённо посапывал рядом, придавив меня к постели тяжёлой рукой, я лежала и разглядывала штукатурку на потолке.

Безжалостная память терзала меня, заставляла меня смотреть на широкую спину Рената. Вот он сидит как скала, равнодушный и несокрушимый, не проронив ни слова. Затем бросил на меня безразличный взгляд и снова отвернулся, уже навсегда. Так жестоко и цинично оставил меня. После всего, что мы испытали вместе.

Как же больно… болит и болит, сука! Невыносимо. Тянет, ноет, крутит так, что выть хочется! Прошло пять лет. Не могу забыть! И простить не могу.

Я машинально прижалась к спящему Игорю, словно ища поддержки. Тот заворочался во сне и сгрёб меня в охапку, сильнее прижимая к себе. Но тщетно, — образ Рената не исчез. Смотрел прямо мне в глаза из глубин моего сознания, буравя насквозь остриём льдин голубых глаз. Будто насмехался надо мной, пытаясь сказать, что мне от него не спрятаться.