Услышь меня

Анжелика Биляк Каракелле, 2022

На протяжении веков девочек во многих культурах и странах готовили быть «хорошими» женами. Их жизнь и судьба полностью зависели от мужчины. Но всегда ли независим мужчина, является ли он хозяином самому себе?.. И как быть с его мечтами?.. Героям романа «Услышь меня» ежедневно приходится искать ответы на множество вопросов. Можно ли на пути к свободе оказаться связанным? Бывает ли любовь с первого взгляда, если это глаза, полные ужаса? Позволительно ли любить двоих одновременно? Способен ли переезд из деревни в город сделать человека более счастливым? Как долго привычка и чувство долга могут выдерживать напор дней? Что страшнее – тирания или безразличие? Не простая, однако и не уникальная история, рассказанная из точки невозврата…

22

«Наконец-то настал этот день… Я еду, уезжаю из этой дыры, полунищеты!»

Так ликовало всё внутри, что Серкан чуть ли не вприпрыжку шагал под барабанную дробь к автобусной остановке. Улаш еле поспевал за ним — он ехал в Стамбул. Двое ребят — в Измир и Малатию. Но до города, вернее, до автовокзала, ехали вместе.

Улаш не разделял настойчивого желания Серкана строить военную карьеру. Он любил гульнуть с лихим приятелем, но сильно не заигрывался.

В их дружбе верховодил Серкан. Улаш частенько пытался подражать тону и манерам товарища, и иногда ему казалось, что он не менее крут. И даже, по-юношески подражая, пытался хотеть того, чего желал друг.

Но потом понял, что по большому счету ему этого не надо. Нет, он, конечно, перебрался бы в город, но там что, легче жить?.. Или Чидэм — чем она плоха? Он был бы рад такой жене. Она даже снилась ему как-то… И что это за свобода: в армии, в казармах?

Улаш не понимал, не мог видеть глазами Серкана. Но неосознанно подыгрывал ему и гордился таким смелым другом. Сейчас их дороги разойдутся на два года. Они, родившиеся и выросшие в этой деревне, еще никогда так надолго не расставались.

— Ну, братан, держись. Покажем им, пусть знают наших! Жизнь начинается! — Серкан перекинул сумку на другое плечо.

— До встречи, друг. Береги себя.

На станции парни обнялись, и дальше каждый поехал в свою сторону.

Серкан пытался уснуть в автобусе, но мысли толпились в голове и мешали.

Он не мог сосредоточиться ни на чем. Был слишком возбужден и опьянен новыми впечатлениями и надеждами. Серкан твердо верил, что скоро покажет себя и заслужит всеобщее уважение, поэтому у него не было и тени сомнения в своем блестящем будущем.

Он создан быть большим человеком!

За окном мелькали деревья, деревни, улицы городов. В некоторых домах Серкан мысленно оставался жить, представляя себя их хозяином. Там не было места никому из его прошлой жизни. У него будет образованная жена, дочь какого-нибудь офицера. Правда, она почему-то упрямо обретала образ Чидэм, но Серкан со злостью отгонял мысли о ней. Как жена попала в его мечты?.. Еще этого не хватало…

Прочь от всего, что было, от постылой обыденности. Да здравствует такая долгожданная свобода и новая жизнь!

Усталость взяла свое, и, несмотря на неудобное сиденье, он наконец-то задремал.

Поплутав по городу, Серкан доехал до военной базы. У него проверили документы и пропустили. За воротами он на минуту замер, пытаясь сориентироваться.

Армия встретила Серкана большим плацдармом, кишащим тысячами новобранцев. Они шумели и передвигались из стороны в сторону.

— Тебе в центральный офис? — обратился к нему парнишка с униформой в руках, проходивший рядом. — Сперва в тот барак отдашь бумаги, а там тебя направят.

— Спасибо. Серкан, — он улыбнулся и протянул парню руку.

— Шайн. Из Сиваша.

Они пожали друг другу руки и разошлись каждый в свою сторону.

Все было четко организовано. Через два часа Серкана уже определили в бригаду, выдали форму и указали кровать в огромной казарме. Его тим^[5] был расположен между двумя бараками.

Новобранцы понемногу стекались из разных уголков огромной страны. Всех оттенков и стилей. Деревенские, городские, амбициозные, интеллигентные, тихие и бесшабашные. Все под одной крышей и все на равных. Почти.

— Подъем! Подъем!

Жизнь начиналась. Для парня, выросшего в деревне, не было проблемой вставать спозаранку, убирать, бегать, лазить, ползать. Нет, конечно, гоняли сильно, и служба давалась тяжело, но Серкана спасала привычка к физическому труду. Нагрузки раззадоривали, а стремление быть первым давало силы.

Первые недели пролетели словно во сне. Ему удалось сдружиться с двумя ребятами из бригады. Случались, конечно, стычки с парнями — то за форму, то еще из-за какой глупости, но обходилось малой кровью. Помашут кулаками, походят в синяках, и всё в порядке.

А как по-другому? Шестьсот молодых и горячих ребят. Резвились…

Правда, здорово доставалось от «стариков». Те только искали, к чему придраться, и, казалось, им доставляло удовольствие бить тех, кто не имел права отвечать тем же. Отыгрывались за собственные синяки, полученные в свое время от старших. Нескончаемый хоровод обид и унижений…

Однажды Серкан проснулся от странных звуков. Подняв голову, заметил двух ребят из своего тима, склонившихся над одной из кроватей. Они то ли били, то ли душили лежащего…

Серкан спрыгнул с койки, потянул за руку приятеля Вулкана. Тот быстро сообразил, что происходит. В два прыжка они были у кровати. Оттащили за шкирки малых, которые били вдвоем парнишку, накрыв того с головой одеялом.

Один развернулся и заехал Серкану по лицу. Недолго думая, Серкан вмазал в ответ.

— Что творите?.. Не по-мужски вдвоем, на спящего, — пытался вразумить Вулкан.

— Натворите бед, всю бригаду нагреют, — поддержал Серкан.

— Да достал идиот, вечно подводит всех и отлынивает, — огрызнулся один из нападавших.

— А это что, поможет? — не отступал Вулкан.

— Поможет. Мужиком научим быть! — сплюнул другой.

— Я ничего не делал, — еле слышно прошептал парень из-под одеяла.

— Заткнись! — Один из бивших умудрился треснуть его ногой в бок. — Тряпка!

— Тихо, тихо, — Серкан оттянул драчуна в сторону. — Я не собираюсь быть битым из-за ваших разборок. Быстро по местам!

В его голосе было достаточно агрессии и угрозы. Парни решили не связываться и разошлись. Серкан с товарищем вернулись на свои койки.

— Твари… — процедил Вулкан.

Только легли, как в бараке появился с проверкой дежурный. К счастью, было уже тихо. Он оглядел ряды коек и вышел.

Казалось, все обошлось. Однако Эрсин (тот, кого избили) был юношей интеллигентным и не терпел несправедливости. Он решил найти управу на обидчиков и с утра пожаловался командиру бригады. Молодой солдат надеялся, что тот, когда все узнает, сразу наведет порядок.

Но парень не взял в расчет, да и не мог знать, что командир, достаточно натерпевшийся за свои первые полгода, терпеть не мог доносчиков и сам с удовольствием потакал садизму, пробудившемуся в нем из-за побоев «дедов».

— Так кто, говоришь, побил тебя ночью? — с насмешкой спросил командир, когда Эрсин подошел к нему с намерением поговорить.

Ничего не подозревающий юнец пожал плечами.

— Я не видел, командир. Меня накрыли одеялом.

— Говоришь, били, но не видел? Синяки, говоришь…

— Да, — уже неуверенно ответил парень, почувствовав угрозу в голосе командира.

— Молчать! — тот полоснул его взглядом. — Может, ты наткнулся на угол стола или ударился на ученьях, а теперь подставляешь всю бригаду?!

Эрсин побелел от такого заявления… Он пытался найти нужные слова.

— Нет… Зачем? — мямлил, переминаясь с ноги на ногу. — Я спал, а они…

— Кто «они»? Нету «их»… — передразнил командир. Подошел вплотную к несчастному солдату и, взяв его одной рукой за предплечье, второй с размаху дал ему под дых.

Парень задохнулся от боли и, скрутившись, повис на руке командира. Тот, тряхнув и приподняв с силой, ударил его в бок. Новобранец глотал воздух, захлебываясь болью. Напоследок он получил еще вскользь крепкий подзатыльник.

— Думаю, урок усвоен, — командир с самодовольным видом швырнул свою жертву в сторону. — А теперь бегом на место и запомни, что следующую жалобу ты не переживешь.

Ошеломленный парень, пошатываясь, вышел вон.

Серкан курил с Вулканом перед сном, когда заметил, как Эрсин плетется в сторону их барака. Его глаза сверкали обидой и унижением.

— Сигаретку хочешь?

— Спасибо, — парень жадно выхватил сигарету из пачки и прикурил от спички Вулкана. Нервно затянулся. Затем долго через нос выпускал дым, успокаивая бьющееся сердце.

— Где тебя носило?

— Неважно…

— Ну, как хочешь. Неважно так неважно, — Вулкан демонстративно отвернулся.

— Я всего лишь сказал, что в бригаде хулиганы распускают руки, а он… он…

— Ты что, ходил жаловаться?! — Серкан от удивления вскинул бровь и поперхнулся дымом. Такая затея казалась ему абсолютно абсурдной.

— Я не жаловаться ходил. По именам не называл, только рассказал…

— Ну ты дурак… — протянул Вулкан. — Не понимаешь, что в армии нельзя этого делать?!

— А просто так бить можно? — наивно, с негодованием воскликнул парень. — Они же хуже зверей! — он от злости сжал кулаки. — Я старшему расскажу, как командир…

— А ты не учишься, — Серкан прикурил сигарету от догоравшей в руке и, бросив «бычок» на землю, растер ногой. — Тебе явно не хватило взбучки.

— А что же делать? — Эрсин вопросительно смотрел на сослуживцев, ища ответа.

— Оставь это дурное дело, — Серкан сплюнул.

— Как «оставь»? Командир же так безнаказанно всех станет бить сколько хочет, если будем бояться остановить его.

— Кого ты остановишь? Убьют тебя, придурок.

— Есть же закон, — растерянно продолжал Эрсин, — они должны соблюдать права человека.

— Человека, не солдата. Угомонись. Наделаешь бед, что не расхлебаешь, — Серкану начинала надоедать эта наивность.

— Это произвол! Если не наказать зарвавшихся у власти, они будут творить беззаконие…

Серкан с Вулканом озадаченно переглянулись и уставились на парня. Они не могли понять — шутит Эрсин или не в своем уме. Такого пафосного разговора они не слышали никогда в своей жизни. Разве что по телевизору в какой-нибудь передаче…

— Да откуда ты взялся, недоразумение этакое?! Где набрался этой чуши? Открой глаза. Это армия, тут не прощают и не спрашивают. Тут подчиняются и идут наверх.

— Это неправильно.

— Да очнись ты, праведник!..

— Нужно сообщить старшим. Они поставят командира на место, — не унимался борец за справедливость.

— Послушай, ты… — Вулкан не выдержал и схватил за грудки нерадивого товарища, которого им подкинула неразборчивая судьба. — Не посмотрю, что ты блаженный. Своими руками отделаю. Ну-ка, выкинул из головы всю глупость про справедливость и заткнулся!

Он отпустил Эрсина, и тот немного попятился назад.

— Я думал, вы мне товарищи… а вы…

— Если б не мы, тебе бы уже давно еще раз «темную» устроили, — Серкан затоптал окурок и посмотрел на растерянного сослуживца. — Мне надоело твое нытье. Иди куда хочешь. Только больше не жди поддержки! — он зашагал в сторону барака. — Я спать.

Вулкан плюнул под ноги Эрсину и пошел следом.

Парень остался сидеть, обхватив голову руками, и выл от боли и обиды.

В казармах и на ученьях процветала дедовщина. Мальчишки, призванные всего за несколько месяцев до тебя, были командирами и не особенно сдерживали свое сомнительное превосходство.

Серкана это бесило. Командир бригады явно зарывался. Получая свою долю унижения от старшего состава, он с остервенением отыгрывался на новобранцах. Стоять молча, сносить тумаки и затрещины, обладая физическим превосходством, но не имея права ответить и решить вопрос по-мужски… Это просто сводило с ума!

Всего два месяца, а желания находиться в этих казармах значительно поубавилось.

Правда, один раз они с Вулканом тоже отличились.

Одного из новобранцев, работавшего до армии у отца в ателье, иногда вместо учений звали отутюжить офицерскую амуницию. Ну, Серкан с приятелем и выпросили на полчаса примерить командирские кители. И отправились с важным видом прогуляться по базе. Шестьсот человек — кто кого знает? Было весело, когда младший командный состав и новички выстраивались перед ними по стойке «смирно». Один не вытянулся как следует, и Вулкан залепил ему подзатыльник. Однако парнишка был не из трусливых и огрызнулся.

— Молчать! — гаркнул Серкан и тоже треснул наглеца.

Они переоделись и вернули форму, довольные, что потешили себя небольшой отдушиной.

Только не повезло им. Парень, которого они проучили, оказался племянником командира роты. Он пожаловался дяде и опознал их в строю.

Досталось здорово — и за ношение мундира не по уставу, и за подзатыльник. Их неслабо поколотили четверо солдат. Нельзя было ни ответить, ни сопротивляться. За «сдачу» били сильно, и иногда по несколько человек на одного. А у них не было дяди в командном составе. Так что все тело болело минимум неделю…

Серкан с Вулканом частенько спорили по поводу Эр-сина. Искатель справедливости никак не мог угомониться и, прикрывая этого болвана, Серкан рисковал и не раз натыкался на стычки. Но по непонятной причине не мог его бросить.

Как и Чидэм… Они мешали из-за своей слабости, зависели от него. Эрсин физически и морально не мог находиться в такой среде, а Чидэм была неспособна к самостоятельной жизни. Понимал ли Серкан это? Задумывался?.. Одному Богу известно. Но что-то внутри — подсознательно — мешало ему бросить этих людей на волю судьбы.

Эрсин все больше замыкался в своей ненависти к создавшемуся безнадежному положению. Он не рассказывал никому, не мог признаться, что во всем виновато его упрямство. Отец предлагал поговорить с друзьями и устроить его на другую базу, где условия легче. Но чувство противоречия и желание показать отцу свою самостоятельность не могли позволить парнишке воспользоваться этим предложением. Он, мол, как все пойдет, на равных.

Да только образование и воспитание было не равным. И Эрсин оказался слабаком. Он не был способен выдерживать такие физические нагрузки, сроду не держал в руках ни тряпки, ни веника. Его каждый раз раздражал этот неотесанный парень, назначенный командиром. И такой имел власть над ним, наследником крупного адвокатского офиса!..

Но самое обидное, что Эрсин вынужден был это принимать. Впрочем, только пока. Стоило позвонить отцу, и этот кошмар закончился бы моментально. Но он еще не готов сдаться. И покажет всем, что не размазня. Отец поймет, что сын уже взрослый.

Дежуря на кухне вместе со всей бригадой, Эрсин потихоньку взял нож. Нет, он не собирался никого убивать: просто объяснит всем, что с ним шутки плохи, и тогда его оставят в покое. Протянет таким образом месяц, а там распределение, и отец, увидев, как он сам все решил и со всеми справился, примет его победу.

Эта идея окрыляла и давала уверенность.

В тот день вначале проходила военная учеба. Рассевшись на лавках вокруг командира, стоявшего на возвышении, солдаты слушали урок по стратегии боя.

Серкан увлекся, Вулкану мешало сосредоточиться желание вздремнуть.

Эрсин же был возбужден предстоящей победой.

После обеда во время учений на плацдарме он вошел в такой раж, что, когда командир бригады подтолкнул его к деревянному препятствию пинком: «Вперед, ишак!» (это превосходство над подчиненными явно доставляло парню удовольствие), Эрсин послал его от души, да так, чтоб слышали ребята рядом: «Да пошел ты! Тупое животное!»

Он чувствовал себя героем. Отец будет гордиться сыном. Но знал, что ему не спустят подобной наглости. Эрсин был готов и ждал.

…Барак был полупустой — человек десять, не больше. Серкан только что получил письмо из дома и писал ответ. Он знал, что весточек от него трепетно ждут, как и его самого. На службе это согревает сердце. Пара ребят хвастались, что уже стали отцами и отпускали шуточки, приводящие в смятение неженатых.

Тут, в казарме, Серкан даже скучал по объятиям Чидэм и ее теплоте в постели.

Он очнулся от таких мыслей, когда услышал бодрые шаги и увидел, как трое парней из младшего командного состава подошли к Эрсину.

Серкан понял, что сейчас будет. Но это не новобранцы… Тут не вмешаешься.

— Ты, юнец, совсем обнаглел? На кого ты рот открыл?

— На тебя, собаку. Достал ты меня… — Эрсин гордо выпятил свою пухлую грудь.

Серкан неслышно подошел поближе. Малый совсем спятил? Что он творит?

— Ну, щенок, ты сам напросился!

Один из солдат схватил Эрсина за руку, а другой заехал кулаком в живот. Эрсин закашлялся от боли.

Все, кто был в бараке, стояли не шевелясь и не дыша. Кто — жалея парня, кто — радуясь такому зрелищу, а кто и с облегчением, что его самого пронесло.

— Твари… — прошептал Эрсин, извернувшись, и выхватил нож. — Убью, скотина.

— Брось нож… — шепотом процедил Серкан, онемев от происходящего.

Нападавшие, кажется, тоже не ожидали такого поворота. Они отшатнулись, что ввело Эрсина в преждевременный победный экстаз, но парни быстро сориентировались и попытались перехватить нож. Новобранец неистово в безысходности размахивал им, не подпуская к себе.

Серкан не знал, что делать, но надо было скорее что-то предпринять… Он рывком прыгнул на Эрсина сзади, пытаясь выбить оружие из руки, но тот в состоянии аффекта вывернулся и с размаху всадил нож в плечо Серкану.

Объединившись, ребятам удалось скрутить обезумевшего парня.

Серкан даже не ощутил боли в первый момент. Все произошло слишком быстро. Солдаты, находившиеся в бараке и наблюдавшие в полной тишине за дракой, кинулись к Серкану. Плечо уже безумно жгло. Он схватился за него ладонью и почувствовал рукоятку ножа.

Дальше все происходило как в тумане. Носилки. Медпункт. Обработали рану, что-то вкололи. А он все видел перед глазами искаженное ужасом и гневом лицо Эрсина.

Того арестовали и вызвали психиатра, но оказалось, что отец парня какая-то шишка, и он, оформив сыну отпуск, перевел его на другую базу. Туда, где служат такие, как он, где комнаты на двоих и где знают цену деньгам и чинам.

Серкан чувствовал обиду и злость. Развлечений захотелось этому папенькиному сынку! А он, как дурак, жалел и прикрывал его!..

Две недели Серкана продержали в лазарете, а потом отправили домой — в отпуск на десять дней. После этого ему надлежало явиться в жандармерию города Ван.

Примечания

5

Тим — группа солдат, состоящая из 16 человек и двух командиров.