Госпожа Ректор

Анна Алора, 2022

Да разве могла Квини подумать, куда ее занесет?! – Верни меня домой, слышишь, ты, маг недоделанный! – закричала девушка и от злости затопала ногами. Оказавшись в мире, лишенном магии, она застряла тут на целых семь лет. Зато нашла любовь. И на тебе – вернулась назад! Вовка…Где ты, Вовка, – прошептала леди Ректор, глядя в темное окно, – мне тебя так не хватает…

Глава 4

Взгляд назад.

А теперь, дорогие мои читатели, вернемся на назад.

Ведь именно тогда девушка попала в наш мир, и встретилась с Володей.

Шел первый день пребывания нашей Квини в другом мире. Владимир Савельев ведет девушку в ближайший населенный пункт, коим являлось небольшое село Прирядье. Совершенно рядовое, ничем не примечательное.

Именно здесь осел Володя, когда, к великому своему сожалению, покинул родное НИИ. Пришлось.

А куда деваться? Эти неожиданные приступы, которые могло спровоцировать все что угодно, совершенно не способствовали его работоспособности.

НИИ же с почетом отправило его «по собственному желанию» восвояси, горько о том сожалея.

Вова же, после этого события, свалился в очередной приступ и провалялся дома два дня, периодически блюя в тазик с водой.

На утро третьего дня он открыл глаза, и понял, что, пожалуй, жизнь продолжается. Голова была ясная и пустая. И очень есть хотелось.

Он встал, пошел в ванную и посмотрел в зеркало, все в мушиных точках и потеках от зубной пасты, на свою помятую физиономию. Включил контрастный душ и с наслаждением постоял под его упругими струями.

А потом отправился на кухню и заварил крепчайший кофе, который стал пить по глоточку, запивая каждый холодной водой.

А выпивши, сел в глубокой задумчивости о своем дальнейшем житье — бытье. Житье-бытье представлялось Вове размытым белым пятном. Всю жизнь он трудился, используя исключительно серые клеточки.

Похоже, наступил период, когда нужно что-то менять. Однако кроме того, как писать охренительно сложные уравнения и делать неимоверной же сложности расчеты он ничего не умел. И решил наш Владимир начать жизнь заново.

Неожиданно он вспомнил, что в селе, название которого так и вертелось на языке, покойный дядька оставил ему дом. В доме том Владимир бывал редко, а последний раз года два как назад, не раньше.

Тут у Вовы в голове щелкнуло название:

— «Прирядье!» — и он развил бурную деятельность, замучив свой ноутбук. Тот долго не выдержал, и выдал всю информацию, каковой владел. И информации той было маловато.

— Да и неудивительно, рядовое село, кто ж будет вносить данные в базу, — подумал Вова, и руки у него прямо зачесались, желая внести хоть что-то. Безусловно, для такой головы, как у него, это вообще не работа.

— Так, — сказал себе мужчина, поправляя очки в темной оправе, которые делали его похожим на солидного профессора. Очки эти остались на добрую, как говорится, память от его недолгого пребывания в Силиконовой долине,

— Так, что мы имеем? А имеем мы село Прирядье, порядочное-таки по сегодняшним меркам. Сто домов это тебе не хухры-мухры. И чем же занимаются жители сего славного места? — и он внимательнейшим образом кинулся изучать всю доступную информацию.

Занимались жители в основном сельским хозяйством, выращивая картофель, свеклу кормовую и капусту.

Прочитав сии сведения, Вова загрустил. Вот как-то слабо он представлял себя, выращивающим картошку.

Однако выбора у мужика не было. Хорошо еще, что денежки, которые ему выплатили, включая отпускные и даже премиальные, лежали почти нетронутые.

Так что, заглянув в кошелек, и в сбербанк онлайн, Вова стал собирать вещи, и через денек отбыл, предусмотрительно закрыв форточки и занавесив окна.

Село Прирядье встретило мужика не ласково.

Холодный моросящий дождь и проселочная дорога, вся в рытвинах и колдобинах, завывающий периодически ветер так и подгонял его в спину, залезая под фирменную куртку, оставшуюся еще со Штатов.

— Лето называется… — пробурчал недовольно Владимир, и тут неожиданно увидел дядькин дом.

Немного покосившийся, с заколоченными окнами и навесным замком на входной двери, он будто сам вышел ему навстречу, выглянув из-за поворота.

Забора вокруг него, считай, и не было.

Зиял провалами штакетник, крапива бурно росла и уже зацветала, вездесущий вьюнок обвивал все, до чего мой дотянуться, и штакетник розовел и местами синел от обилия его цветов.

— Веселенькое место, — подумал Вова, — как раз подходящее для бывшего физика-теоретика.

При слове «бывшего» в сердце кольнуло.

И Владимир вздохнул, глубоко, как только мог, а потом произнес вслух:

— Фига се! Бывших физиков не бывает! — и вот как-то от этих немудреных слов на душе у него полегчало.

Вова подошел к дому и, покопавшись в здоровом и тяжеленном рюкзаке с множеством карманов, вытащил ключ. Тяжелый навесной замок умудрился покрыться налетом вездесущей ржавчины, и в сердце мужика зашевелилось сомнение.

— А ну как и изнутри эта пакость пожрала механизм?

Наш бывший физик, готовый к самому худшему, вставил в скважину ключ. Самое худшее в представлении Вовы была ночевка на улице, если замок заржавел, и открыть его не удастся.

Ключ вошел в скважину с трудом, и поворачиваться отказался наотрез. Мужчина, как представитель профессии интеллектуальной, налег на него со всей силою, какую только мог собрать. Судя по всему, силушки хватило, и замок, не выдержав такого издевательства над своими пострадавшими от повышенной влажности внутренностями, просто развалился на две неровные части.

Вова вытер пот со лба, и на лице его даже появилось нечто, похожее на улыбку.

— Ну, начало положено. На улице ночевать точно не придется, — с удовлетворением подумал наш физик-теоретик, хозяйственно убирая остатки замка в сторонку. Он потянул дверь за обычную деревянную ручку, которая пережила все годы-непогоды значительно лучше замка, и даже практически осталась на месте, только чуть-чуть покосилась.

Дверь, как и положено двери в заброшенном на столько лет доме, недовольно заскрежетала и заскрипела, но напору мужских рук, кои были вовсе не так и могучи, поддалась.

А куда ей деваться? Работа такая.

Володя шагнул в темноту, и нащупав слева у входа выключатель, вдавил кнопку внутрь. Однако светлее не стало.

Мужчина удивился и даже несколько опечалился.

— Неужели электричество отключили? — в сердцах сказал Владимир, и сел на свой тяжеленный рюкзак, который умудрился затащить одной рукой в открытую почти настежь дверь.

Очевидно, это событие пошло мужчине на пользу. Потому что он вспомнил, что нужно же пробки ввинтить!

На душе у него повеселело, потому как смартфон почти разрядился, да и ноут, который он, безусловно, взял с собой, нужно было подключить.

Владимир потер руки, рискнул включить фонарик на телефоне, и, подсвечивая себе, пошел искать пробки. Нашел. Видно, несмотря на то, что он давненько тут не бывал, что-то в памяти осталось.

— Да будет свет, сказал поэт! — велеречиво произнес мужчина, закручивая пробки на их законное место. И стоило только щелкнуть выключателем, который был покрыт тонким слоем пыли и окутан паутиной, как свет зажегся и осветил теперешнее Володино жилье.

Ну, что сказать.

Жилье было весьма неплохое, а по деревенским меркам, так и почти роскошное. Несмотря на внешний неказистый вид, внутри имелась даже душевая кабина! Вова вспомнил, что ведь как раз он и заказал ее, тогда, два года назад.

— Ничего себе, как это я умудрился забыть?! — с великим удивлением подумал мужчина, и потер лоб. Он почувствовал, как внутри поднимается волна понимания, а за ней другая — стыда и отвращения.

Володя понял вдруг, что за эти приступы, которые накатывали иной раз совершенно без предупреждения, он просто себя ненавидит:

— Боже мой! И ладно бы, будь я женщиной, так куда ни шло.

Но мужчина, ученый с чисто женскими, как я всегда думал, мигренями, это нонсенс.

И Володя постарался затолкал эту унылую мысль куда подальше, в неведомую глубину подсознания. Куда она и ушла, провалившись как в омут.

А физик наш постарался взбодриться, и пошел разбирать рюкзак, то и дело прислушиваясь к себе. Временами перед приступами у него начиналось мерцание в глазах. И это было за великое благо, потому что тогда он, наученный горьким опытом, просто шел и ложился в кровать.

Конечно, с мокрым полотенцем на голове и наглотавшись таблеток.

Пока все было тихо. Голова вела себя вполне прилично, что было даже странно. После раннего подъема и дороги с тяжеленным рюкзаком можно было ждать от нее всего.

Поблагодарив создателя, Володя первым делом вытащил упакованный в сумку ноутбук, и любовно установил на письменный стол, покрытый старой клеенкой в сине-белую клетку.

Не очень чистой, а попросту грязной, покрытой пылью и древними разводами от пролитого чая, судя по всему. Володя их практически и не заметил. Несмотря на очки, которые он носил, внимание его в основном было сосредоточено внутри.

Его мозг, надо сказать, до сих пор бился над одной теорией, которую не могли выбить из головы ни проклятые мигрени, ни увольнение, и даже не решение начать новую жизнь.

Да и как это возможно?

Человек, рожденный музыкантом, даже когда учить его музыке некому и условия не позволяют, все равно мыслит не так, как человек, рожденный художником.

А уж если ты родился с повышенным айкью, и с налету в возрасте десяти лет решал задачки для первого курса физфака, а Володя был именно таким, то как может какая-то мигрень изменить структуру мозга, полученную от рождения?

Усложнить жизнь могла, это верно.

Но переключить от любви к теоретической физике на тоже художественное поприще?

Хотя чего только не бывает на белом свете.

Вот каковым размышлениям предавался Володя, которого все-таки немного потряхивало. Нервы, нервы, господа.

— Все от нервов, как говорят медики. И мигрень эта паршивая наверняка тоже от них, — подумал мужчина, который боролся с ней уже два года.

Почти с того самого момента, как он из штатов вернулся.

За ноутом последовали вещи, необходимые, как полагал Владимир, для жизни в селе. Двое пар поношенных, но крепких джинсов, три свитера, дождевик.

Поскольку на дворе стояло лето, даже такое специфическое, как в этом году, никаких вещей мужчина больше не привез.

А лето действительно стояло, совсем не похожее на нормальное.

Нормальное — это когда тепло стоит месяц, другой.

А нынешнее — неделю жара, десять дней холодина и дожди проливенные.

Не то чтобы Володя был так уж зависим от этаких сюрпризов погодных, честно сказать, он их раньше редко когда и замечал, но погреться в лучах солнышка любил.

Хотя, с этими мигренями, пожалуй, что и приобрел метеозависимость.

Частенько Вова вспоминал свое детство, в котором однозначно трава была зеленее, солнце светило ярче и грело дольше, и, колбаса была колбасой.

И мороженое! Мороженое было мороженым.

Наш физик-теоретик, который просто не мог быть никем другим, мороженое любил как редко какой мужчина, и разбирался в нем также хорошо, как и в теоретической физике.

Тут Володя затряс головой, пытаясь таким образом отвлечь свои мысли от любимого продукта, потому как в такое время его точно не найдешь, да и с селом по утру надо познакомиться.

— Решено! Вот умоюсь с дороги, и сразу в кровать, — объявил мужчина, и направился умываться.

Однако умыться так сразу не удалось. И не так сразу тоже.

Вода просто отказывалась литься из крана, и, несмотря на наличие душевой кабины, толку от нее был ровный ноль.

Володя плюнул с досады, и, скинув подмоченные дождиком кроссовки, натянул старые дядины резиновые сапоги.

С неохотой вышел на крыльцо и в удивлении замер.