Дочь капитана Гранта

Анна Беглар

Что делать, если на свой двадцать шестой день рождения ты получаешь неожиданный подарок – контрольный пакет акций крупного холдинга? И приносит его не волшебник в голубом вертолете, а умирающий юрист этого самого холдинга. Прыгать от радости или кричать от ужаса? Здравый смысл говорит: не ввязывайся в игру, правил которой не знаешь. Тебе все равно не победить. Откажись и живи своей прежней жизнью. Вся беда была в том, что здравый смысл и Лиза Орлова никогда не ладили….

V

Утром я выпроводила Трубецкую на разведку, а сама стала собирать вещи. Напряженную деятельность прервал длинный звонок в дверь. У меня внезапно похолодело в груди, а колени стали ватными. Вот сейчас открою дверь, а мне в лоб посмотрит дуло пистолета, и я так и не узнаю, в чем собственно было дело. Однако, на пороге оказался всего лишь молоденький полицейский. Парень порылся в папочке и осведомился:

— Орлова Елизавета Юрьевна? Оперуполномоченный Васильев.

— Чем могу помочь, товарищ сержант?

— Вам повестка. Распишитесь, — он сунул мне в руки дешевую шариковую ручку и разлинованный листок.

— Повестка? А почему? Что случилось?

— Вячеслав Дмитриевич ждет вас для личного разговора. Всего хорошего, Елизавета Юрьевна.

Сунув ручку обратно в планшет, Васильев принялся названивать в соседнюю квартиру.

Я захлопнула дверь и прислонилась спиной к холодной поверхности. Значит, юрист Дмитрий Кожевников все же мертв. До того, как оперуполномоченный Сергей Васильев появился на пороге, я про себя надеялась, что все обойдется, и ночные приключения на поверку окажутся чьей-то глупой шуткой. Не обошлось.

«Берегитесь, Шеба».

Беречься, но кого?

«Он рядом».

Кто он? И почему именно сейчас?

Мои размышления прервал телефон. На другом конце провода была взволнованная Трубецкая.

— Уже в курсе? — вместо приветствия поинтересовалась она.

— Чего именно? — я потерла лоб рукой и поспешила порадовать подругу. — Мне уже повестку принесли.

— Повестка — это ерунда. Обычное дело, — отмахнулась Юлька. — По Леркиным данным, какая-то страдающая бессонницей бабушка ночью заметила выбегавшего из подъезда мужика. В ходе допроса она десять раз называла разные подъезды и дома. Оперов отправили обходить квартиры. Ну а тебя, дядя Слава персонально жаждет предостеречь от желания сунуть нос не в свои дела.

— А кто убитый уже выяснили? — поинтересовалась я.

— Пока нет. Я, как понимаешь, не горю желанием сотрудничать со следствием. Отпечатков в базе нет. Документов нет. Убит выстрелом в лицо, с близкого расстояния.

— Можно без подробностей? — взмолилась я.

— Нельзя. Может быть, ты проникнешься ситуацией, — холодно заметила Юлия. — Не хочу, однажды явившись на опознание, увидеть на прозекторском столе тебя.

— Это все?

— Нет, не все. В вещах убитого нашли листок бумаги с тремя именами, написанными ручкой. Майкл, Алекс и Шеба.

— Интересно, — одними губами повторила я.

— Что? Лиз, ты пропадаешь.

— Связь плохая, — прокашлялась я. — Ладно, Юль, я пойду, мне еще вещи укладывать.

— Вот дурында, — выругалась на том конце провода Трубецкая. — Отдай дяде Славе конверт, или я о нем случайно проболтаюсь.

Вместо ответа я повесила трубку

*****

Родное отделение полиции встречало невыносимой духотой и полумраком узкого коридора, где в рамках подготовки к визиту высокого начальства, двое электриков обновляли списанные лампочки, а завхоз Семен Иванович пытался вернуть к жизни давно почившую в бозе сплит-систему. Им мешало рабочее перемещение стражей закона, на которых электрики роняли инструмент, а завхоз матерился, как пьяный сапожник, стоило приблизиться к его стремянке ближе, чем на полметра. Следователи и опера в долгу не оставались. Пассатижи летели в небеса, а Семен Ивановича вместе со сплит-системой посылали на всем известный овощ.

На меня господа полицейские бросали взгляды полные неприязни, и дружно недоумевали, почему я еще не в наручниках, хотя уже под конвоем. Еще немного и развели бы костер, но прикомандированный следить, чтобы я чего-нибудь не сотворила, Сережа Васильев принял на себя волну народного гнева и быстро погнал меня к кабинету в конце коридора.

Я даже не успела вежливо постучать. Опер открыл массивную дубовую дверь, украшенную табличкой с надписью «Полковник Студенов В. А.», и втолкнул меня внутрь.

— Добрый день, — поздоровалась я со спиной своего крестного. — Дядя Слава, а за что меня так?

— Сядь, — не оборачиваясь, велел полковник. Было что-то такое в его голосе, от чего я сразу послушалась. — Юлия тебе звонила. Что знаешь?

— Ничего.

— Не ври. — Студенов отошел от окна, сел за стол и внимательно посмотрел на меня. — Васильев мне сказал, что ты вещи собираешь. Куда собралась?

— В Москву, на пару недель.

— Что так спешно?

— Семья. Ты ведь не будешь меня задерживать?

— Семья? — крестный покачал головой. — Что ж, по крайней мере, я буду спокоен. Они за тобой присмотрят.

— Дядя Слава,

— Нет.

— Я еще спросить не успела.

— Что бы ты ни спросила, нет. Ладно, — полковник кивнул. — Так значит, ночью ты ничего не видела и не слышала?

— Не слышала и не видела. А что случилось?

Крестный проигнорировал мой вопрос и задал свой:

— В твоем грандиозном разоблачении коррупционеров принимал участие Дмитрий Кожевников?

— Нет. — Тут мне даже врать не пришлось. — А кто это?

— Это безвременно почивший в бозе в районе твоего дома юрист из «Стеллы». И мои ретивые подчиненные уже пытаются связать твои громкие разоблачения с его смертью.

— Здесь нет никакой связи.

— Надеюсь. — Вячеслав Анатольевич тяжело вздохнул. — Раньше чем через месяц, не возвращайся. Нижайший поклон Павлу и Маргарите.

Я вышла из кабинета и покачала головой в ответ на немой вопрос во взгляде Васильева.

— Нет, товарищ сержант. Я все еще свободна. Не проводите меня до проходной?

….Остаток дня, я не знала, куда себя деть, мучилась дурными предчувствиями, зачем-то поругалась с Трубецкой, тут же помирилась, а в девятнадцать ноль-ноль села в поезд, который через восемь часов должен был доставить меня в лучший город земли.