Говорит и показывает

Анна Белкина (2024)

Действие романа разворачивается в конце девяностых — начале двухтысячных. Соня и Вадим познакомились еще в юности, но никто из них не нашел в себе достаточно смелости, чтобы объясниться. Через много лет они снова встретились. Теперь их отношения чисто профессиональные. Или нет? Непредвиденные обстоятельства, «скелеты» в шкафах, амбициозные цели — все это добавляет остроты эмоциям, но ни капли не способствует здоровым отношениям. Читайте историю двух хороших людей, которые любят друг друга, но не могут быть вместе.

Глава 1

Основано на НЕ реальных событиях…

Содержит сцены курения и/или употребления алкоголя. Курение и употребление алкоголя вредны для здоровья

ПРОЛОГ

Денёк выдался на редкость гаденький. Безнадежно серое небо и такая же слякоть под ногами. Жить не хочется. А завтра ведь свадьба, причём собственная. Кругом пошлость сплошная, и всё не клеится. Лёня бегает где-то. Вчера с ним поцапались как всегда из-за ерунды, а сегодня ещё не виделись даже. Маман вся в заботах — свадьба единственной дочери. Но по сути дела, кому она нужна свадьба эта?

В универе народу полно — день стипендии. В коридоре на первом этаже битком. Юлька идёт сквозь толпу как ледокол. Соня тащится за ней и страдает: могла бы сегодня вообще не приходить, стипендия ей не полагалась уже давно. Но эта предательская надежда встретить кого-нибудь (известно кого) ненароком, словно случайно. Последний раз одним глазком. Надо было надеть очки.

— Привет! — говорит Юлька кому-то, и проталкивается дальше по коридору. Вокруг люди — темная колышущаяся масса.

— Ты с кем это здороваешься?

— С Димкой.

Сердце мгновенно проваливается в пол, и свет на секунду меркнет. Нет! Как же так! Это несправедливо. Она даже не увидела его. Слепая курица!

Наконец они выбрались в вестибюль. Здесь народу вроде поменьше.

— Ты, Юль, иди, а я останусь ещё.

— Ты уверена? — Юлька за нее беспокоится — чистая душа.

— Да, уверена.

— Ну ладно…

Соня остается одна. Руки трясутся. Надо надеть очки, чтобы не пропустить его, не пройти опять мимо. Что это даст? Слишком поздно. Всё решено. Завтра свадьба. Приглашены родственники, гости. Куплены продукты. Водка в ящиках. А если все-таки сказать ему? Или не сказать? Не сказать — глупо, все равно узнает, а сказать — значит выставить себя дурой: было бы чем хвастаться. В зеркале пудреницы отражается бледное грустное лицо.

Немного помады. Не помогает. Лучше уж так, шансов ведь почти нет.

Соня прошлась по коридору еще раз. Сначала в одну сторону, потом в другую. Сердце колотится, кажется, выскочит сейчас. Как же глупо; конечно, он ушёл. И ещё раз по коридору… Увы. Идем домой, дорогая. Паранойю надо лечить.

Но он не ушёл! Вот сидит у выхода, словно ждет кого-то.

— Привет.

— Привет, — губы тянутся в неловкой улыбке. Что сказать: «Здравствуй, Дима. Я замуж выхожу!»? Сказать или не сказать?

— Я слышал, ты замуж выходишь!

«Шок — это по-нашему», как говорится. Значит кто-то донес.

— Ну да…

— А за кого, если не секрет?

Вот хамство с его стороны, прямо-таки допрос с пристрастием.

— Ты всё равно его не знаешь, — идиотский ответ.

— И всё-таки?

Ничего, сейчас она соберется с силами и…

— За бедного студента, конечно. Принцев-то на всех не хватает.

Так ему. А то сидит, понимаешь, глумится.

— Что-то ты не похожа на счастливую невесту, — говорит он.

— В смысле? — «Ну тебе-то какое дело? Герой любовник хренов»

— Не похожа ты на счастливую невесту, говорю. Как будто не замуж выходишь, а я не знаю, что.

«А чего ты ждала, собственно?» Очень тяжело вести внешний и внутренний диалоги одновременно.

— Это из-за погоды. Голова болит, — Сейчас нужно вежливо попрощаться и красиво отвалить. Самое время.

— Понятно. И когда свадьба?

— Завтра, — есть ещё время, есть. Вдруг случится чудо, и он все-таки скажет: «Оставь всё, и иди со мной»? И она всё бросит, а потом Лёня его убьет. Страшно. Но нет, не говорит, молча смотрит, и, кажется, злится. Неудобно как-то, да и пауза затянулась.

— Ну, я пойду. Пока! — Соня едва узнала свой голос.

— Пока.

Теперь красиво уходим.

Главное не бежать и не оборачиваться. Грациозно достаём из сумки зонтик. Сохраняем достоинство в осанке. Ничего, что мир кажется нереальным. Это пройдёт. Должно пройти со временем. Открываем зонтик. Чёрт, не открывается, заело, сволочь. Ещё раз. Медленнее. Тяжёлые стеклянные двери. Сырой свежий воздух. Капли со снегом в лицо. Зонтик. А теперь надо аккуратно перейти дорогу.

Всё кончено… Он даже не сказал: «Поздравляю».

10 ЛЕТ СПУСТЯ

Вадим пребывал в том счастливом возрасте, когда о мужчине говорят, что ему пора бы остепениться. Приблизившись вплотную к 30-летнему рубежу, он неожиданно для себя обнаружил, что на фоне многих своих вполне респектабельных ровесников, выглядит неоправданно беспечным и, можно даже сказать, совершено безответственным разгильдяем.

Это откровение снизошло на него в тот самый момент, когда после десятка юбилейных тостов, произнесенных любящими родственниками в застольном экстазе, они вместе с братом Юркой вышли покурить на балкон.

Только что прошёл маленький дождик, воздух дышал свежестью, листва сверкала чистотой, а в небе с яростными воплями носились стрижи. Чтобы не портить картинку, Вадим затолкал сигарету обратно в пачку.

— Ну, как тебе в новом возрасте? — поинтересовался брат.

— Пока никак.

— Я думал, может быть, ты уже определишься на будущее. Все-таки сороковой десяток разменял.

Вадим не ответил. Он давно уже не задумывался об этом. Плыл по течению. Иногда получал удовольствие от жизни, иногда терпел неудачи. Но чтобы двигаться вперёд к намеченной главной цели — такого не было уже давно, а, может быть, и никогда не было.

— Помнишь твой день рождения 10 лет назад? — неожиданно спросил Юрка.

Вадим усмехнулся. Ещё бы! В тот раз гуляли так шумно, что потом неделю не могли отойти, а сам он загремел в больницу.

— К чему это ты спросил?

— Да так. Вспомнилась сигара, которую тебе подарил Швыряев.

— Угу, — сигара была действительно хороша, да только Швыряев по обыкновению все опошлил, и Вадим долго к ней не прикасался, а когда, наконец, решил раскурить, обнаружил, что она уменьшилась вдвое стараниями младшего брата.

— Весёлые были денёчки…

— Нда-а…

— А помнишь, Тёма ещё прикалывался по поводу твоей «прекрасной дамы»? Это правда была или так — очередной гон?

— Неужели тебя всерьёз это интересует?

Вадим всё-таки достал сигарету и закурил:

— Какая разница?! Это было 100 лет назад!

— Да, собственно, мне разницы никакой. Просто, хоть бы ты женился, что ли.

Вадим хмыкнул. Как все, однако, пекутся о его персоне! На ум пришёл английский стишок.

— Solomon Grandy

Born on Monday,

Christened on Thursday,

Married on Wednesday,

Took ill on Thursday,

Worse on Friday,

Died on Saturday,

Buried on Sunday.

This is the end of Solomon Grandy.

Вот так и проходит жизнь среднего обывателя: родился, женился, заболел, помер, похоронили. Индивидуумы, нарушающие привычных ход событий, вызывают сильное подозрение у окружения, поскольку как будто оставляют за собой право не умирать.

Легок на помине позвонил Швыряев, и Вадим обрадовался поводу свернуть неприятный разговор.

— Хэллоу! — раздался в трубке хорошо знакомый голос, — Как семейное торжество?

— В разгаре.

— Сочувствую. А мы тут в твоем любимом кабаке зависаем. Подваливай.

— Ближе к ночи.

— Ближе к ночи нас уже здесь не будет. А у меня для тебя сюрприз! Практически от сердца отрываю.

— Неужели?

— Ну, подваливай давай, а то я приеду. Твои меня не любят. Будет скандал.

— Ладно, через час, годится?

Тёма одобрил. Вечер переставал быть томным. Наличие «сюрприза» от Тёмы настораживало. Швыряев не отличался щедростью, однако любил порисоваться. Иногда так увлекался, что в моменты особо значимые действительно мог подбросить что-нибудь ценное.

— Что, поедешь?

— Сюрприз обещают.

Юрка скептически ухмыльнулся:

— Давай, давай! Такой большой, а в сказки веришь.

От разговора с братом у Вадима остался неприятный осадок. Они коснулись запретной темы, и, не вдаваясь в подробности, прошли мимо. «Прекрасная дама»! Тёмины приколы по этому поводу долго не давали ему покоя, если бы он тогда мог подняться над этим, всё пошло бы по-другому. Но в 20 лет в голове такая каша. Если б знать! Увы. Знание приходит гораздо позже, и обычно тогда, когда многие возможности упущены безвозвратно. Чтобы не сожалеть, лучше забыть и не вспоминать никогда.

Вадим учился с Тёмой Швыряевым на одном факультете. Тёма шел курсом старше. Закончил с грехом пополам, потом каким-то чудом уцепился за место продюсера в региональном отделе центрального ТВ-канала. Поначалу зазвездил ужасно, но со временем сник, угас и начал жаловаться друзьям на судьбу. Вадим прекрасно знал тёмин характер, знал, что Тёма завидует всем и даже ему. И всё-таки не рвал значительно похолодевшие со студенческих времён отношения. А холодеть они начали уже на последних курсах университета. Тогда неожиданно для себя Вадим почувствовал вкус к учёбе: виной тому, отчасти, была обширная программа «откоса» от армии.

Провалявшись в больницах в общей сложности шесть месяцев с перерывами в течение года, Вадим пропустил два семестра, а когда вернулся, на кафедре появилась новая преподавательница чешского языка, которая невзлюбила его с первого же семинарского занятия.

— А вы, молодой человек. Вас, кажется, Вадим зовут? Если собираетесь всю жизнь заниматься ерундой, идите на журфак, как раз там обучают профессиональных бездельников.

Раньше он просто наплевал бы на всё, да и перебился бы тройками. Но то ли время совпало, то ли еще что — предвзятость «чешки» задела Вадима, и он круто изменил свои привычки.

Швыряев, естественно, огорчился — компания распалась. Вместо весёлого съёма и пьянства, Вадим засел за книги. Некоторые предметы оказались особенно увлекательными и, как ни странно, — среди них чешский язык. Однако сломить ледяное равнодушие преподавательницы, не желавшей ставить Вадиму выше тройки, было не так-то просто.

Её звали Марина Георгиевна Иванкова. По слухам, она была замужем за чехом, долгое время жила с мужем во Франции, но что-то там у них произошло, и она вернулась в Россию с ребёнком. Ей было 35, выглядела она совершенно иначе, чем местные преподавательницы — европейский лоск ещё не слетел.

Но, как уже говорилось раньше, Марина Георгиевна была неприступна и холодна. Взяток даже в виде конфет не брала, и оценки ставила честно, правда в соответствии с собственными требованиями. А требовала она, чтобы народ хоть худо-бедно, но говорил и понимал по-чешски.

— Чешский язык, — говорила она, — не мертвый, как латынь, например. Обычный живой современный язык. Не столь далёкий от нашего, и раз уж вы учите язык — так будьте добры выучить его, чтобы общаться. Очень возможно, он будет вас кормить в будущем.

Со своей стороны она старалась сделать предмет интересным. Не перегружала текстами. Давала подробно грамматику и разговорную лексику. Добывала откуда-то живых чехов и приводила их на занятия. Но что касается поблажек — была непреклонна: «три» — это удовлетворительно, а «пять» — высшая оценка.

Своей безапелляционностью и беспощадной критичностью Вадиму она кого-то напоминала, только он не мог понять кого, да и некогда было. Между занятиями в универе и в читалке библиотеки он ещё занялся спортом. Так за беготней даже и не заметил, как начал пользоваться успехом у однокурсниц. Швыряев зеленел от зависти.

Иногда Вадим забегал на соседний факультет. Там он надеялся встретить одну девицу по имени Соня. Соня не давала ему ни малейшего шанса. И всё-таки время от времени, ему хотелось посмотреть ей в глаза. Казалось, где-то рядом большое серьёзное чувство, немного настойчивости, и… Он сам себя останавливал. Жизнь только начинается, а это такая ответственность. Он знал, что здесь лёгким «флиртом» не обойдёшься. А девица, как уже говорилось, вообще не делала встречных шагов.

Так и шло, пока в один прекрасный день её подруги не сообщили ему, что она выходит замуж. Не то, чтобы эта новость его поразила. Да ладно, столько времени прошло, можно уже и признаться хотя бы себе — она его шокировала.

— Вы нынче не в духе, Вадим Николаевич, — заметила Иванкова после его ответа на семинарском занятии в тот самый день.

Вадим вспылил:

— Вы можете критиковать мои знания, Марина Георгиевна, — жестко произнес он, — но моя личная жизнь Вас не касается.

Иванкова вдруг стушевалась, в её глазах появилось беспомощное выражение, словно она не знала, что теперь делать. И Вадим понял, кого она ему напоминала. То же самое происходило с Соней, стоило только задать ей прямой вопрос.

— Простите, Вадим. Я не хотела вас обидеть. Я ставлю вам «отлично», — ответила преподавательница после небольшой заминки. Вадим пожал плечами и молча сел на свое место. Не в добрый час случилась эта столь долгожданная победа. Ему было все равно, он думал о том стоит ли разыскать Соню, поговорить с ней. Ведь он был почти уверен, что с таким отношением к жизни эта девочка никуда не денется. По крайней, мере в ближайшее время. Тихоня! Когда только успела?!

Он все-таки решил ещё раз посмотреть на Соню: если влюблена в будущего мужа, то «совет ей», как говорится «да любовь», а если нет, то… Что «то», он не знал

И с Соней они встретились буквально на следующий день. Только ничего хорошего из этого не вышло. Он разозлился, а она просто сбежала.

Хандрить Вадим не стал — времени не было. Приближалась летняя сессия. Да и курсовую надо было писать, тем паче, что в качестве научного руководителя выступала Иванкова. После последнего инцидента она больше не нападала на него и даже еще раз извинилась за резкость.

— Да я не обижаюсь, Марина Георгиевна, — улыбнулся Вадим.

— Нет, нет, я была не права. Не спорьте.

Вадим снова улыбнулся. Он был польщен. Может быть, чем-то Иванкова и напоминала Соню, но сравнивать их не стоило — разные «весовые» категории. 20-летняя дурочка, которая сама не знает, чего хочет, и уверенная в себе молодая красивая женщина, пусть не слишком счастливая, но уже достаточно искушённая, чтобы не впадать в панику от «случайного» прикосновения.

Так завязался «роман века», продолжавшийся около трех лет. И однажды, Марина Георгиевна дала Вадиму отставку! Она не вдавалась в подробности, просто сказала:

— Вадик, нам необходимо расстаться.

Вадим решил, что это шутка, но Марина поспешила развеять его заблуждение.

— Но почему? — возмутился он.

— Я взрослая женщина — ты молодой мальчик. Тебе надо общаться с девочками, а не с бабушками вроде меня.

— Марина!

— Прекрати. Я скоро уеду, поэтому больше мне не звони. Долгие проводы — лишние слёзы.

Теперь-то с горя Вадим ушёл в «запой» и бросил аспирантуру к радости Швыряева, который не поленился «навести справки» и добыть для любимого друга сплетню о том, что мадам Иванкова вернулась к своему чешскому мужу и укатила с ним уже не во Францию, а почему-то в Марокко.

Словно назло ей, Вадим начал карьеру журналиста в местных газетах. Не бог весть что. Хотелось ведь и заработать — переводил с чешского на русский и обратно, однако дело это было хлопотное, да и гонорары невеликие. Одно время даже гонял машины из Европы для семейного бизнеса. Но то ли места под солнцем закончились, то ли тот, кто их раздавал, заснул, только в жизни Вадима ничего интересного, как ему казалось, не происходило.

Он начал писать книгу по теме своей диссертации, однако и эта работа шла медленно. Вадим чувствовал, что ему скучно жить. Скучно на вечеринках, скучно дома. Даже в отношениях с женщинами всё скучно — ничего оригинального. Временами он вспоминал Марину, и работа над книгой оживлялась. Иногда даже думал о Соне, и в такие моменты скука превращалась в тоску по студенческим годам. Тогда он звонил Тёме. И они напивались до чёртиков. А вот сегодня Тёма сам позвонил. Неужели что-то сдвинется с мёртвой точки в этой вселенной?

Соня проснулась от телефонного звонка.

— Алё! Ты спишь?! — бодро поинтересовалась Юлька.

— Нет уже, а что? — буркнула Соня.

— Я это…поздно сегодня буду, так что…

— С каких это пор ты передо мной отчитываешься?

— Ну, просто слух один прошёл.

— Не темни, Юль

–Короче, ты не падай. Сегодня к тебе придёт Загородный Вадим.

— В смысле?

Соня мгновенно проснулась и села в кровати.

— Швыряев каким-то образом сделал ему протекцию у М.П. В общем, будет он у нас работать.

Соня присвистнула:

— Может ещё не точно?

— За что купила за то и продаю, извините. Новость хорошая или плохая?

— Ладно, посмотрим. Спасибо, что предупредила

— Пожалуйста. До связи.

— Пока.

Соня положила трубку и закрыла глаза. Лохматый золотистый ретривер по прозвищу Гамлет вскочил к ней на постель и, лизнув её в щёку, тихонько заскулил.

— Молчи

Соня хотела доспать оставшиеся полчаса, — какой там! Мысли насчет прошлого и предполагаемого будущего роились как пчелы, озверевшие от того, что у них украли мёд. Хорошо, что Юлька предупредила, иначе было бы как всегда — она не готова, Вадим приводит её в смятение.

Гамлет повторил попытку уговорить хозяйку на прогулку.Теперь он лизнул её в ухо, уселся напротив и вывалив язык громко задышал.

— Вот вредная собака.

Соня встала с постели и потянулась. День начался.

И СНОВА, ЗДРАВСТВУЙТЕ!

Сюрприз, обещанный Тёмой в день рождения, с первого взгляда стоящим не показался. Михаил Петрович Уткин, директор коммерческого регионального телеканала «Говорит и показывает», выглядел непрезентабельно вообще, а после нескольких коктейлей в частности.

— Ты не смотри, что он такой хмырь, — советовал Тёма другу, пока Уткин ходил в сортир, — Не бог весть что, но пока ещё в силе, а там сориентируешься по обстановке. Его знаешь, как за глаза величают? М.П. — место печати.

Как ни странно, М.П. проникся к Вадиму искренней симпатией, а через неделю позвонил и предложил работу.

— Подъезжайте в пятницу, к трем. Меня не будет, но я распоряжусь, и наш редактор всё сделает. Вы скажите, чтобы Вас проводили прямо в редакторский офис.

* * *

Вадим пришёл чуть раньше назначенного времени. Он никогда не был на телевидении. Поэтому его удивило, что попасть внутрь можно было лишь через проходную. Охранник куда-то позвонил, почти сразу спустилась девушка с радиотелефоном в руках и попросила Вадима идти за ней. Пока они шли вверх по лестнице, потом через какие-то коридоры и комнатки, она без умолку болтала по телефону. Потом указала Вадиму на стул в маленьком, отгороженном стеллажами закутке, оторвалась от трубки, быстро проговорила:

— Вот здесь подождите, — и убежала прочь. Вадим присел на стул и от нечего делать принялся рассматривать стоящий рядом письменный стол, пытаясь угадать, кто же является его хозяином.

Стальная блестящая пепельница без окурков, но выпачкана пеплом. Ручки, карандаши в железном стакане, модный «тонкий» монитор, телефонная трубка без базы, рамка с фото. Вадим повернул её и увидел портрет большой белой собаки с вываленным языком (в породах он не разбирался). Странно, никаких признаков половой принадлежности обитателя этого тесного пространства. Мужик или баба?!

— Привет!

Вадим обернулся на голос и резко встал от неожиданности.

— Здравствуй…те. Соня?

— Здравствуй.

Она протянула ему руку для приветствия, и он немного замешкался с рукопожатием. Рука была легкая, прохладная, захотелось ее поцеловать.

— Шеф-редактор и, по просьбе начальства, отдел кадров, отрекомендовалась Соня, и не удержалась, съехидничала: — Что, не предупредил Швыряев?

— Нет, — Вадим помотал головой.

Соня кивнула и боком протиснулась за свой стол.

— Очень рада тебя видеть. Присаживайся.

На самом деле она бодрилась. На душе у неё кошки скребли. Как только Вадим коснулся её руки, все старые обиды разом всколыхнулись, и она почувствовала недостаток воздуха. Усилием воли ей удалось сдержать эмоции, только усилия надолго могло не хватить. Кто это придумал, что время — лучший лекарь? Враньё.

— Не надо на меня так смотреть, — Соня улыбнулась, — Я — не привидение.

— Извини. Ты совсем не изменилась.

— Да нет. Я менялась периодически. Просто, в конце концов, остановилась на первоначальном варианте. Так удобнее. Да и старые знакомые начинают узнавать.

Вадим вежливо рассмеялся. Конечно, он соврал. Только на первый взгляд могло показаться, что Соня осталось прежней. Прическа, косметика — всё другое. И не было больше нежной девочки строгой и недоверчивой. Теперь была красивая женщина с уверенными манерами — эдакая бизнес-леди от прессы. Что-то вроде укора совести или сожаления мелькнуло в сознании Вадима, но только на секунду, очень быстро.

— Ты слушаешь меня? — спросила Соня.

Вадим очнулся.

— Да, я весь внимание!

— Судя по тому, что ты не ожидал меня здесь увидеть, я делаю вывод, что наш канал ты не смотришь.

— В общем, да. И в принципе, я телек редко смотрю.

— Свежая кровь! Это хорошо. Судя по тому, что я о тебе помню, ты быстро здесь адаптируешься, поэтому грузить подробностями не буду. Вот договор.

Молниеносным движением Соня извлекла откуда-то бумажку и положила её перед Вадимом. Он обратил внимание на безупречный маникюр и отсутствие обручального кольца.

— Прочитай. Денег много не обещаю, но на хлеб с маслом хватит.

Вадим внимательно изучил договор. Ничего особенного — стандартная форма.

— Дай ручку, — попросил он, и, когда Соня выполнила просьбу, придержал её руку.

— Кольца нет.

Соня вспыхнула, на мгновение став прежней, но руки не отняла.

— Дома забыла.

— Так ты ещё замужем?

— А это имеет значение?

Вадим отступил.

— Где подписывать?

Соня ткнула идеальным пальчиком в строчку внизу страницы: «Вот здесь».

Вадим подписал. Ему хотелось побыть рядом с Соней подольше, поболтать, но к ней ведь так просто не подступишься.

— Может сходим куда-нибудь? — рискнул он.

Соня то ли удивленно, то ли возмущённо вскинула левую бровь.

— Извини, я сегодня занята. Приходи в понедельник к девяти. Будет планёрка. Познакомишься с коллективом и, скорее всего, получишь первое задание. Сегодня смысла уже нет, пятница, жара, сам понимаешь, все разбежались.

Вадим ещё раз пристально посмотрел на нее, и она почти спокойно выдержала взгляд.

— Точно не передумаешь?

— Ты о чем?

— Может на речку?

— Может, но не с тобой.

— Ну, до свиданья, — он поднялся. Соня снова взглянула на него, как ему показалось, с усмешкой.

— Сам выберешься?

— Не уверен.

Она вздохнула. Взяла телефон и не глядя набрала четыре цифры.

— Оля, проводи пожалуйста гостя.

* * *

Всё-таки подарок Швыряева оказался с душком. Работать под началом у женщины — это еще ничего, но работать под началом у Сони — это уже похоже на изощрённое издевательство. Очутившись на улице, Вадим набрал Тёму:

— Ты что ж, гад, не сказал?

— Что? С Сонькой пообщался? — Тёма явно смаковал удовольствие от своей мелкой подставы.

— Мог бы и предупредить?

— А ты бы отказался? Ладно тебе. Она — баба, при случае её легко можно подвинуть.

Реагировать на гадости старого приятеля Вадим давно не стал. Лучше уж использовать его как источник информации по максимуму.

— Мог бы всё-таки по-дружески просветить меня. Заодно как-то поподробнее рассказать кто есть кто, а также с кем, когда и почем.

Тёма рассмеялся:

— Ноу проблем. Любой каприз за ваши деньги, — это означало, что надо проставиться.

— На дачу?

— Не вопрос! Где стыкуемся?

Вадим назвал место. Ему необходимо было отвлечься. После того как он вышел из телецентра, мысли о Соне не давали ему покоя. Какая-то необъяснимая сила словно толкала его вернуться, сказать ей как он рад, нет, счастлив снова встретить ее. Это было давно забытое и, в то же время, такое привычное чувство. И так же привычно, как и раньше, он запретил себе думать о Соне. Зачем усложнять.

Через три часа они уже были на даче родителей Вадима. Тёма «захватил» с собой неизменного друга Марика и двух веселых девушек, которых отрекомендовал как своих «коллег».

— Вот, познакомься, — Даша и Света. А это, девочки, восходящая звезда новостей города Засранска — Вадим Загородный. Прошу любить и жаловать!

В течение следующих трех часов Вадим методично накачивался водкой с пивом, еще через час все были пьяны в стельку и пошли купаться на речку. Пока Тёма с Вадимом ныряли наперегонки с девушками, Марик мирно спал на берегу. В конце концов и его бросили в воду, чтобы разбудить. Уже с рассветом вернулись на дачу и просто вырубились — кто где упал.

* * *

Когда Вадим ушёл, Соня долго (минут десять) сидела за своим столом, уперевшись взглядом в чёрный экран выключенного монитора, и вертела в руках карандаш.

Через невнятный гул голосов, как сквозь вату, слышен был частый сигнал телефона в офисе диспетчера рекламной службы и его чёткий ответ с периодичностью в полминуты «Добрый день. Канал «Говорит и показывает». Чем я могу Вам помочь?» Остальные реплики терялись в общем фоне.

Соня закрыла глаза. Всё равно, видела она совсем не то, что её окружало.

Опять всё испортила. Зачем? Вадим решит, что она дура.

Конечно, Юлька её предупреждала, можно было подготовиться. Но до самого последнего момента она не верила, что он придет.

«Добрый день! Чем я могу вам помочь?» Пожалуй, ничем. Прошло столько лет. Кто он такой? Был — забавный талантливый мальчик. А теперь? Какая, в самом деле, разница?

Соня повела плечами, стряхивая оцепенение. Резко открыла глаза, потянулась к внутреннему телефону:

— Оля, свари мне кофе, пожалуйста, — попросила она ассистентку.

Потом включила компьютер и попыталась работать. Но мысли не шли. Вернее, шли да не те. Совсем не те. Ассистентка принесла кофе, и Соня закурила. Можно было бы и покрепче чего-нибудь выпить, чтобы отделаться от навязчивого желания побежать за Вадимом

Уже в самом конце дня к ней ворвалась Юлька и с первыми словами «Ну что, Вадик был?» плюхнулась на стул и принялась обмахиваться какой-то бумажкой, найденной тут же на Сонином столе.

— Дай сюда! — Соня выхватила у неё бумажку и увидела, что это договор, который подписывал Вадим, и который она забыла убрать.

— Вот! — Соня потрясла договором.

— Что?

— Вот договор о найме.

— Дай посмотреть! — Юлька схватилась за бумажку. Раздался характерный звук.

— Твою мать, — выругалась Соня.

— Да подожди, дай глянуть.

Юлька выхватила у подруги вторую часть бумаги. Сложила куски на столе и принялась читать.

— Смотри. Вот телефон…Так…А это что?

— Где?

— Ну вот же.

Соня присмотрелась. Прямо под подписями сторон красовался маленький смешной ёжик. Вадим нарисовал ёжика на официальном документе.

— Твою мать! — снова выругалась Соня.

— Да не переживай ты! — попыталась успокоить её Юлька, — Есть ведь второй экземпляр. Хочешь, я заберу у него.

— А что я ему отдам — вот эту бумажку?

— Подумаешь, скажешь, что случайно порвала. Хочешь, я прям сейчас ему позвоню?

— У тебя есть его телефон?

— У тебя есть, — Юлька ткнула пальцем в остатки трудового договора. Это значит, Вадим специально нарисовал ёжика под номером телефона, чтобы она догадалась. Зачем? Неужели он думал, что через столько лет и столько всего она кинется ему на шею?

— Ладно, разберёмся в понедельник. Соня свернула бумажку с номером телефона и бросила в свою сумку.

— Зато я такой сюжетец припёрла! — похвасталась Юлька, — Кто бы мог подумать, что в пятницу после обеда в разгар лета можно такое поймать!

— А что у тебя? — заинтересовалась Соня.

— Конфетка! Пойдём в монтажную.

Ближайшие два часа Соня была полностью поглощена работой, и о Вадиме вспомнила только по дороге домой.

Уже в такси, она достала из сумки обрывок договора и набрала номер Вадима. Нехорошо получится, если в понедельник М.П. узнает о том, что документы его протеже ещё даже не начали оформлять. Соня терпеть не могла оправдываться. В конце концов, если и придется выпить чашечку кофе с Вадимом, то это ее ни к чему не обяжет.

Но в трубке раздавались только длинные гудки. Зачем давать телефон, если не берёшь трубку?

Соня разозлилась. В тот же момент позвонил Лёня.

— Привет, заяц, ты ещё на работе?

— Нет. Еду домой, — Соня вдруг почувствовала странное беспокойство. Как будто она сделала что-то предосудительное, а Лёня застал её на месте преступления.

— А я хотел за тобой заехать.

— Мм

— У тебя другие планы?

— Нет никаких планов.

— Поехали на речку. Возьмём шашлыков

— А Гамлета куда?

— Завезём твоей мамочке

Соня вздохнула.

— Только завтра к вечеру я должна быть дома.

— Не вопрос, заяц.

Соня снова вздохнула. Лучше уж искупаться и поесть шашлыков, чем весь вечер «грузиться» воспоминаниями о прошлом в душной квартире. Вряд ли, конечно, она окажется дома к вечеру завтрашнего дня, у Лёни была привычка тянуть время и нарушать договоренности. Но были у него привычки и похуже. Поэтому раз уже за столько лет после развода Соня не порвала с ним, то и сейчас не было повода.

Уже в квартире, собирая сумку на пикник, Соня снова набрала номер Вадима.

Ей ответил пьяный женский голос:

— Алё.

Соня поспешно дала отбой. Проверила цифры — ошибки нет. Она вздохнула. Гамлет смотрел на неё с надеждой из всех сил виляя хвостом.

* * *

Соня понравилась Вадиму в первый же вечер на мероприятии с дурацким названием «Вечернее дело».

Вроде бы ничего особенного — стриженая девочка-очкарик в джинсах и свитере. Язвительная колючка. Забавно было читать её по лицу.

Вот она испугалась. Раздражена. Озадачена. Кажется, это называется простодушием.

Зачем она приехала? Видно же, что не для обучения вожатскому искусству. Но и не бухать. Не курит, почти не красится, выглядит как восьмиклассница.

А здесь — водяра рекой и еще много чего, порицаемого и даже запрещенного.

Захотелось ее приручить. Ёжики бывают такие милые, когда берешь их в руки. Без фанатизма, конечно.

На следующий день Вадим попробовал прогнать ей дежурную пургу про красоту и глаза, но пурга эта как-то сама собой превратилась в правду.

Ее встречное искреннее смятение вдруг так его зацепило, что он едва удержался, чтобы не обнять и не расцеловать ее тут же.

Не-ет. Солдат ребенка не обидит. Ни в коем случае. Только не он.

Тогда ей было очень-очень страшно, потому что она сидела в комнате с двумя малознакомыми парнями, один из которых, Тёма, прямо-таки жутко странно себя вел.

А другой? Ведь в конце концов, из-за этого другого она здесь. Вадим позвал ее сам, он сказал:"Мне нужна эта девушка". Она была ему благодарна уже потому, что сочинять сценарий с веселым остроумным человеком гораздо приятнее, чем заниматься всякой ерундистикой типа разучивания бардовских песен под гитару.

Но когда Вадим закрыл дверь на щеколду, Соню охватила настоящая паника. Она постаралась скрыть свои ощущения и сделать вид, что все нормально, так и должно быть. Не подрываться же, в самом деле, с криками: «Помогите!».

Соня присела на пустую кровать, достала очки из пластикового футлярчика и нацепила их на нос. За очками вытянулась бумажка, исписанная формулами неопределенных интегралов. Их надо было выучить к следующей неделе.

— Это что у тебя? — удивился Вадим.

— Так. Интегралы. У нас коллоквиум сразу в начале апреля, надо повторить.

— Ты серьезно собралась здесь учить их что ли?

— Да, а что такого-то?

Вадим просиял и мягко поинтересовался:

— Послушай, а что будет, если ты их не выучишь?

— Ну, я не сдам.

— А что будет, если не сдашь? Убьют тебя? Повесят? Привяжут к позорному столбу?

Соня на мгновение опешила, мысль показалась ей удивительно свежей. Она сложила бумажку обратно в футляр и немного расслабилась. Ничего ей не будет. И за то, что она сидит в запертой комнате с двумя мальчиками одна, ей тоже ничего не будет. Более того, ей хотелось сидеть так как можно дольше, и чтобы никто больше не пришел. Тем более Тёма заснул, отвернувшись к стене.

А с Димой, его так все называли, было легко и весело. Вместе они живо набросали общую канву сценария, который назывался"Помойка". Да ладно, 80% набросал Дима, Соня только подавала украшательские идеи. Всем достались роли. Лично ей придется изображать невротического помойного ёжика, Тёма будет играть крысу, Вадим — дюбель, а девчонки — красное знамя. Выглядело нелепо, но очень смешно и злободневно.

И пока еще никто не пришел, а Тёма тихо посапывал во сне, Вадим вдруг сказал ей:

— Тебе никто не говорил, что ты красивая?

Соня растерялась. Никто ей такого не говорил. Она не знала как на это реагировать. Кажется, это был подкат, но не точно, потому что Вадим поспешил пояснить:

— Вроде бы такая обычная девочка в очечках, но вот так вот посмотришь, и мужики балдеют.

Соня уже начала паниковать, было похоже, что что-то, чего она вроде бы давно ждала и к чему, кстати, была совершенно не готова, происходило с ней прямо сейчас. И уже в следующую минуту как в плохом сериале в дверь постучали. Пришли девчонки. Потом пришла их куратор, потом подтянулись другие ребята. И всё.

Чем дальше, тем Соня нравилась Вадиму все больше и больше. Это было приятное дружеское чувство, тем не менее он четко осознавал, к чему все идет. Соня перестала язвить в его сторону, хотя другим по-прежнему доставалось. Иногда, она как будто даже пыталась защитить его от выпадов Тёмы (с ума сойти).

Они еще несколько раз вместе сочиняли, и Соня проявилась как очень талантливая и творчески щедрая натура. Ему льстило, что она встала под его знамёна. Но при этом, оказалось, что она ещё и ужасно чуткая, и как дикий зверёк: пугалась и отстранялась, когда он увлекался и шутки становились слишком циничными и прямолинейными.

Не стоило играть в эту игру дальше.

Он-то приехал развлечься. Если сказать простыми словами (бухнуть и, может быть, трахнуться). В его планы совсем не входило возиться с наивной первокурсницей. Вернее, именно с такой первокурсницей как Соня. Других вариантов полно — проще, понятнее, и с теми же целями на эти несколько дней.

Вот, к примеру, одна из сониных подружек. Не слишком чувствительная, уверенная в своей привлекательности и вполне знакомая с правдой жизни. Тот самый вариант, когда не надо напрягаться.

А Соня?

В последний вечер перед отъездом Вадим видел, что она накрасила ресницы и губы, и, кажется, выпила — тонкий запах алкоголя от нее он уловил, когда танцевал рядом в кругу. Все это не сделало её вульгарной, но ему стало неловко и противно от самого себя. Девчонка храбрилась, явно ждала от него решительного шага. И медленный танец в конце дискотеки, это своего рода ритуал, все знают.

— Как вас много, — сказал он явную пошлость и подошел к той самой «красивой подружке».

Получив ощутимый щелчок по самолюбию, Соня расстроилась. Сразу после дискотеки она вернулась в свой корпус одна и легла спать. В этот вечер всего второй раз в жизни она выпила водки «для храбрости», и не помогло.

А наутро был отъезд.

Соня была неразговорчива, так же, как и ее подружки. Скорее всего по причине похмелья. Они сидели рядом в автобусе и не сказали друг другу и пяти слов за всю дорогу.

Соня почти всё-время смотрела прямо перед собой и видела руку Вадима, которой он опирался на спинку кресла перед ней. Периодически эта рука исчезала.

Вадим был все еще безобразно, по сониным меркам, пьян. Он даже не понимал, что вся его компания во главе с Тёмой над ним жестоко издевается.

«Что же вот так все и закончится?» — думала Соня: «Как противно. Как глупо».

В этот день она узнала новое слово «пи***бол».

Можно было считать, что общая социализация худо-бедно состоялась.

Продолжение следует…

Дисклеймер

Данная книга является вымышленным произведением. Все совпадения с реальными людьми, событиями или организациями являются случайными. Авторы не несут ответственности за любые последствия, возникающие в результате действий, предпринятых на основе информации, содержащейся в этой книге.