Я тебя не предавал

Анна Бигси

— Так хочешь его спасти, что готова лечь под меня? — цинично усмехаюсь. — Надо же, какая любовь! — Я его жена, Ворон, — с вызовом смотрит в глаза. — А могла стать моей, — внутренности покрываются льдом. — Могла, — шипит, прожигая взглядом. — Если бы ты появился в ЗАГСе, а не трусливо сбежал. — Я дал тебе выбор, Ира! — во мне кипит едва контролируемая ярость. — Выбор?! — ее взгляд темнеет, а губы презрительно кривятся. — Я его сделала. *** Спустя столько лет я чувствую, как искрит между нами воздух, как лупит по ребрам мое сердце. И она это чувствует. Мы не остыли друг к другу, просто наша любовь трансформировалась во взаимную ненависть. Пощады не будет никому.

Глава 26

Ворон

Сын…

Всё, что могло взорваться внутри меня, рвало внутренности на куски все последние дни. Сижу, смотрю на фотографию мальчишки и пытаюсь уложить в своей вселенное это событие — у меня есть сын.

Думать в перспективе было гораздо проще. Я, как любой нормальный человек, представлял себе этот процесс «от» и «до». Новость о беременности, токсикоз, селёдка с арбузом в три часа ночи, первые толчки в мою огрубевшую ладонь, лежащую на животике, рука моей женщины в моей руке во время родов, первый крик, первый раз на руки… Я всё это видел со стороны. На моих глазах выросло четверо мальчишек вместе с сыном друга, Руслана Грановского. Сейчас этот сценарий жёстко сломали, буквально ударив меня под дых такой простой фразой:

«У тебя есть сын»

Взрослый, пятнадцатилетний.

И, блядь, я не один уже в этом чёртовом мире. Сын…

Точно мой?

Сижу, как дебил, на пальцах считаю и пялюсь на фотку. Мальчишка смотрит на меня оттуда. И его взгляд начинает казаться мне не упрямым, а обвиняющим.

Та близость с Ирой. Наша единственная связь. Незащищённая. У меня крыша от неё ехала, чувствовать хотел без резины, присвоить. Мы же всё решили тогда с ней. Моя. И я впервые в жизни башку выключил и позволил себе чувствовать влюблённость в тридцать. В девочку, которую почти не знал! Всё на порывах. Точно как мальчишка.

Все же ошибаются, правда?

При моём статусе и негласном звании ошибаться — непростительная роскошь. Это другие могут встать, отряхнуться и пойти дальше, исправлять, просить прощения. У меня каждый шаг вперёд — это десяток вариантов уйти в любую из сторон света. И тут ушёл, только не туда. С головой в женщину. Семью хотел. Задолбался быть один.

Сын…

Пробую на языке это слово. В новом контексте оно ощущается иначе. «Сын друга» — звучит понятно и естественно. «Мой сын» — пробивает грудную клетку и попадает прямо в мотор, молотящий в последнее время на пределе. Он буксует, останавливается на доли секунды, и всё вокруг тоже останавливается: люди, частицы пыли в воздухе, дыхание…

Удар, ещё один удар, ещё.

Всё заново. С новой силой, в рёбра, в горло, в живот. Сердце стучит везде, словно испугалось, что может больше никогда не забиться.

Я отец…

Ещё одна интересная, ранее недоступная мне формулировка.

Егор Павлович звучит определённо лучше, чем Асадович.

Ох, Ира, Ира… что же ты, мать твою, сделала?! Я же тогда в коляске своего ребёнка, получается, видел? Ты почему мне сейчас про него не сказала? Не заслужил?

Может, и так.

Дуня сопит мне в затылок, разминая плечи.

— Правда же похож, — бормочет девчонка.

— Помолчи, — прошу её.

Мне нужно ещё немного тишины, чтобы пальцы перестали дрожать. Нет у меня права на слабость. Никогда не было, а сейчас нет тем более.

— Поехали, — резко поднявшись, говорю Дуне.

— Куда?

— Ты — домой, я по делам.

— Я не хочу…

— Ты едешь домой, — повторяю ей. — Уберись, жрать приготовь, книжку умную почитай. Приеду, перескажешь.

— Что тебе приготовить? — вибрации её голоса едва уловимо меняются. Она берёт меня под руку и прикладывает голову к плечу, пока мы проходим через холл.

Это не является критической проблемой, и мой мозг пропускает ситуацию мимо. Она просто есть в эту секунду. Жизни не угрожает. На этом всё.

— Ворон, — снова зовёт Дуня.

— Что хочешь, — отмираю я. — Суп какой-нибудь. Иди сюда, — зову одного из своих людей. — Оторву эту видишь? — кивает. — Башкой своей за неё отвечаешь. Я тебе её лично сниму, если с ней что случится. Понял? — опять кивает, а в Дуниных глазах ловлю восхищение. И снова мимо пока. Не до этого. Пролистываю, выполняя ряд обязательных задач, частично превращаясь в машину.

— Понял, шеф.

— В магазин её завези, — отдаю Дуне карту. — С продуктами помоги. Отчитаешься, как доставишь до адреса.

— Сделаю.

— Малая…

— Хватит меня так называть. Я твоя жена, — выдаёт девчонка. У моего человека зрачки от удивления становятся размером с зелёный горошек.

— Жена, — усмехаюсь. — Шмотки себе закажи какие-нибудь. Хватит в рванье ходить. Всё, нет меня до вечера.

Беру себе водителя и сажусь в тачку на заднее. Я сейчас не могу сосредоточиться на дороге. У меня в голове заклинила новая программа: «сын».

Еду я к единственному человеку, который может дать мне внятный ответ по сложившейся ситуации. К Рустаму Ахмедову. Пробить его адрес оказалось делом нескольких минут не выходя из тачки.

Странно всё как-то, словно и не со мной. Другая реальность какая-то. В груди полыхает, но я ничего не чувствую. Все эмоции на паузе, лишь одна истерично бьётся в сознании. У меня забрали семью, и я буду рвать всех, пока не верну её.

— В тачке жди, — командую своему человеку и вхожу в подъезд жилого дома, где окопался Рустам.

Поднимаюсь к нему, звоню в дверь. Рус почти сразу открывает. Его брови взлетают вверх от удивления, а на губах появляется знакомая, давно ставшая циничной, ухмылка.

— Ты сестру давно видел? — спрашиваю его.

— На днях, а что? — склонив голову к плечу, смотрит на меня открыто, с вызовом.

Слишком до хрена мы не виделись. Оба стали сильнее и злее на весь этот чёртов мир.

— Какое совпадение, — моя ответная ухмылка сейчас больше смахивает на оскал.

— Ты о чём? — дёрнув головой в другую сторону, морщится и хрустит позвонками. — Ворон, давай без загадок, — раздражённо. — И так башка трещит.

— Ты знал, что Ира была беременна от меня? — сам хотел без загадок. Лови.

— В смысле от тебя? Подожди, ты чё её трахал?! — его глаза наливаются кровью, мышцы бугрятся от напряжения, а здоровые кулаки становятся похожи на два молота.

— Слово какое… — хмыкаю, чувствуя, как бетонная коробка подъезда наполняется чистой мужской агрессией.

— Ты охренел, что ли?! — рычит Рус. — Она моя сестра, а не… — хватает меня за грудки.

— Остынь! — рявкаю в ответ, выпутываясь из захвата, делая два шага назад и принимая более устойчивую позу.

— Почему мне не сказал? — встряхивается, продолжая кипеть и играть мышцами.

— Зачем? Да и когда бы я сказал, Рус?! До хрена у нас ТАМ было времени на разговоры? М?! — несёт меня.

Я думал, что выгорел к херам, но искры ещё обжигают вены и кожу.

— Какой же ты мудак, — с пренебрежением выплёвывает Ахмедов.

— Судя по всему, такой же, как и ты…

Ещё две минуты взглядами рвём друг друга на куски.

— Пиздец, — Рус по старой привычке трёт ладонью короткий ёжик чёрных волос.

— Впусти меня. Поговорим.

— О чём? — разжимает кулаки, расправляет пальцы, снова сжимает.

— Об этом и поговорим. Расскажи всё, что знаешь. Ты же самый близкий человек для Иры.

Ну кто? Кто, блядь, если не он?!