Его сводная победа

Анна Веммер (2024)

Размеренная жизнь Элины Серебровой рухнула, когда отец привел в дом этого грубоватого парня и объявил: Марк — его сын, Элин сводный брат. И их знакомство как-то сразу не задалось, хотя что могло пойти не так, если каждый в прямом смысле спас другому жизнь? Но все же эти двое заключили пари. Если побеждает Элина — Марк навсегда покидает ее семью. Если выигрывает Марк… Об этом Элина старается не думать. В конце концов, она просто не умеет проигрывать.

Я твой отец

Ненавижу этот гребаный мир, в котором приходится спать в машине и выживать на косарь в неделю.

В лучшем случае. Черт.

Со всей дури я хлопаю дверью машины. Откидываюсь на сидении и закрываю глаза, стараясь игнорировать жалобное урчание желудка.

Однажды кто-то дохера умный заявил, что в современном мире без работы не останешься. Мол, всегда есть возможность работать курьером или таксистом — а уж они-то зашибают чуть ли не наравне с эскортницами. Так говорят, да.

Хотите знать, как оно бывает в реальности?

В такси тебя не берут. Потому что на раздолбанных «грантах» уже давно не таксуют даже на самом дешманском тарифе. А денег на машину получше или аренду у тебя нет.

В приложении для курьеров тебя блокируют после жалобы какой-то неадекватной бабищи, заявившей, что я украл ее заказ. Телке не хотелось платить за ужин, идиоту из техподдержки было впадлу разбираться, и вот волшебный источник бабла иссякает на глазах.

Что у нас остается?

Приложение «Услуги»: разнорабочие, грузчики, курьеры по вызову. Кидают чуть реже, чем каждый раз. Вот и сегодня я честно отвез целую гору документов из одного филиала какой-то говнориэлторской шарашки в другой, а в качестве оплаты получил две сотки. Потому что опоздал. Я ж, мать их, повелитель пробок. Или они предполагали, что я поеду с тремя здоровыми коробками на метро?

На этом варианты заработать заканчиваются. Без прописки, без трудовой, без ИНН и прочего дерьма ты даже с паспортом никто и звать никак. Бомж. Парень, вот уже два года живущий в машине.

Начиналось все до банального просто. Оставшись в семнадцать лет без матери и других родственников, способных взять опеку, я запихал в рюкзак все, что смог унести, оставил записку, что в детский дом не пойду, а если попробуют заставить — сильно пожалеют. И свалил на ближайшей электричке куда глаза глядели.

А глядели они к давнему приятелю по дворовому хоккею, Андрюхе. Он был старше на три года и уже давно жил отдельно от родаков, учась в колледже. Андрюха оказался красавчиком: приютил, пристроил на подработку в автомастерскую, организовал мне права и помог купить старенькую «Ладу Гранту». А потом, дурак, связался не с теми людьми и поехал на зону. А мне пришлось съезжать с хаты: оплачивать аренду в одного я не мог.

У меня целая куча лайфхаков на все случаи жизни: где принять душ, где перекантоваться пару дней, если кончились бабки на бензин, где спрятаться от мороза, а где подцепить девчонку на ночь, насрать ей в голову тупой романтикой и трахнуть. Не то чтобы я этим прямо горжусь, но почему нет, если все по взаимному согласию и к взаимному удовольствию?

И все же я прекрасно понимаю, что долго так продолжаться не может. Если сломается машина — мне конец. Если я заболею — мне конец. Если не удастся заработать денег — мне конец.

Из этого замкнутого круга нет выхода, а тот, кто говорит «выход есть всегда» — нагло врет и не краснеет. Я искал этот выход много лет. Меня даже дворником не берут!

Ах да, забыл. Есть ведь еще закладки и телефонное мошенничество.

Порой этот вариант кажется не таким уж дерьмом: в тюрьме хотя бы кормят и есть крыша над головой.

Я заставляю себя перестать думать о херне. Завожу двигатель, ставлю телефон на зарядку и листаю новые заказы в приложении. Но ни один мой отклик не принимают в работу. И я откидываю сиденье, чтобы немного поспать. Когда спишь, жрать не так хочется.

Из дремоты меня вытаскивает стук в окно. Я раздраженно приподнимаюсь, намереваясь высказать этому дятлу все, что о нем думаю.

— Чего тебе? Стою по правилам, никому не мешаю, жду заказ. Такси надо?

В мое окно пялится какой-то странный мужик. Лет сорока пяти, может, сложно сказать. С коротко стриженными волосами и цепким, слегка жутковатым, взглядом. Неплохо одетый мужик — в явно дорогой куртке, с крутыми часами на запястье. Вряд ли он сядет в мою машину, разве что его кинул водитель, а мужик опаздывает в аэропорт.

Но, увы, ему нужно вовсе не такси.

— Румянцев Марк Сергеевич? — спрашивает он.

Черт. Когда тебя называют по имени-отчеству — это не к добру.

— А что?

— Мы можем поговорить?

— Мужик, говори, чего надо, или вали. Ты мент что ли? Так я ничего не нарушил, восемнадцать есть, машина моя, таксую легально, документы показать?

— Не нужно, я не из органов. Мое имя Сергей Серебров. Когда-то я знал твою мать.

Меня накрывает нехорошим предчувствием. Как в мгновения перед особенно сильным раскатом грома. Вдруг кажется, что жизнь в этот момент необратимо меняется. Серебров делает паузу, как будто слова даются ему с трудом.

— Я твой отец.