Обещанная медведю. Замуж за монстра

Анна Владимирова (2025)

— Ну привет, Ринка, — усмехнулся он, жадно разглядывая меня, прилипшую к дверям лифта. — Привет, Миша, — хрипло выдавила я, не в силах скрыть дрожь. — Ну и что же ты… — Он сделал последний разделявший нас шаг и оказался вплотную, — деру даешь? Такой страшный? — Да, — выдохнула я еле слышно. — Не любишь больше? — всмотрелся он в мои глаза. Голод. Тоска. Злость… Столько злости, что меня уже ничто не спасет. Добегалась. — Нет, — подписала себе приговор. Он резко втянул воздух, мешая медленный выдох с рычанием. — Куда собралась? — потребовал жестко, выпрямляясь. — Это мое дело. — Ошибаешься, дорогая. — Он схватил меня за шею и притянул к своему лицу. — Теперь мое…

Глава 2

Ж

Когда Стерегов вышел из кухни, я еле заставила себя не сгорбиться. Руки задрожали, но я продолжала сидеть на столешнице, боясь пошевелиться. Я не хочу быть в его жизни лишь той, которую трахают, когда захочется. Я же видела, как он поначалу относился к Марине в клинике. Как к мебели. Но ей удалось очаровать не только Тахира. Черствое сердце этого монстра она тоже умудрилась смягчить. И ведь он ее так и не тронул…

Меня же…

Я спрятала лицо в ладонях, заполняя их дрожавшим дыханием.

Но когда он вдруг взялся меня рисовать, я растерялась. Стало интересно, рисовал ли он Марину…

На звук голосов я подобралась и подняла взгляд на вход. Почти в ту же секунду в кухню явился смуглый высокий оборотень. Взгляд цепкий, пронзительный. Он оглядел меня с любопытством и улыбнулся:

— Доброе утро. Я Иса, друг Михаила. — Он стянул с себя мокрый кожаный плащ и бросил на спинку стула. — Вернее, изо всех сил пытаюсь им быть.

Я слабо усмехнулась. Странное имя. И оборотень необычный.

— Катя, — тихо представилась.

— Повесь, — буркнул Стерегов, входя в кухню следом. — Мне еще пола мокрого не хватало…

Капли воды, которые уже успели натечь, но вдруг испарились, и оборотень встряхнул абсолютно сухой плащ.

— Стол вернем? — поинтересовался он, и вместе они принялись восстанавливать порядок в кухне.

А я не спускала взгляда с друга Стерегова. Он что, магией обладает? Таких на учете по пальцам одной руки пересчитать.

— Так кто еще будет? — поинтересовался Михаил, когда стол встал на место.

Он оказался под стать хозяину — ударопрочный.

— Сааг, Харук Хан и Батист, — ответил Иса, глянув на меня. — Но меня не покидает идея попросить ребят захватить шампанского и цветов, а не вот это все…

И он, подмигнув мне, улыбнулся.

— Ну, попробуй подарить цветы Саагу, — хмуро глянул не меня Стерегов. — Этого мы с ним еще не пробовали.

Стерегов нервничал. По-звериному. Что я сижу тут перед всеми. И что этот второй оборотень чувствует мой запах. Он обосновался у столешницы, оперевшись на нее и сложив руки на груди.

— Ты безнадежен, — вздохнул Иса.

И полез в холодильник. Периодически что-то ворча себе под нос на каком-то языке, потащил оттуда все, что было.

— Я не собираюсь кормить всех, — нахмурился на него Михаил.

— Я тоже. Это все для меня. И Кати. Не ела же, да? — он глянул на меня, снова улыбнувшись. — Ну, раз ты столом тут махал — точно не ела. — Когда Стерегов ушел открывать двери, Иса снова мне улыбнулся, повернув голову от разделочной доски: — Кать, если вдруг нужно чего — дай знать, — и протянул мне визитку, не пойми как оказавшуюся в его руках.

— Вы мне никто, я вас не знаю… — проигнорировала я визитку.

— Я — его лучший друг, — вздернул он бровь, не сдаваясь. — Я хочу, чтобы он был счастлив. Он заслужил.

Я хотела спросить: а как же я? Только вопрос этот глупый. Я все еще не знаю, чего хочу. Михаил так изящно ткнул меня в очевидное, что я до сих пор чувствовала себя, как после первоклассной психологической терапии. Простой же вопрос. И самый сложный по сути. Только я и не думала задавать его себе. А практику психотерапии давно забросила, позволив себе лишь несколько пациентов. Все они имели отношения к Тахиру.

— Возьми, пожалуйста. — Иса ждал.

А когда из гостиной донеслись громкие возмущенные голоса, я быстро схватила визитку и спрятала в карман штанов.

— Еще одно слово, и полетишь мордой на мостовую, — услышала недовольное рычание Михаила.

— Я в голове не могу уместить! — возмущался кто-то звонко.

— Вот и займись этим или выметайся!

Мы с Исой тревожно переглянулись. Я видела, он очень хочет бросить шинковать колбасу и направиться в гостиную, но волевым усилием остается на месте. Мне же стало страшно. Эта встреча здесь собиралась по моему поводу. И, видимо, про цветы тут думал только Иса. В том, что он в этом вопросе действительно на стороне Михаила, я почему-то не сомневалась. Оборотень располагал доверию. В конце концов, это вообще не мое дело, пусть Стерегов решает, кому тут доверять. А я была бессильна перед теми, кто тут собрался.

Наконец, в кухню вошел невысокий растрепанный ведьмак в модном костюме и с современной стрижкой, которую я терпеть не могла. Он напоминал мокрого недовольного воробья. Представляться не собирался, как и я. Стало даже приятно, когда он чиркнул по мне неприязненным взглядом и рухнул на стул. Я даже слова не сказала, а уже так взъерошила ему нервы с утра. Хоть какая-то радость.

— Это Илья Сааг, — тихо шепнул Иса, протягивая мне тарелку с сандвичем. — Поешь, пожалуйста.

Стерегов в кухню не явился. И вскоре стало понятно почему.

— Да мы ему морду-то подправим! — раздалось громогласное в гостиной, и в просторной кухне Стерегова стало тесновато — в нее вошел здоровенный дядька в татуировках и вдруг рванул стул с взъерошенным ведьмаком к себе: — Даже не думай мне тут желчь расплескивать!

— Сядь, Батист, — придавил его плечо Стерегов, отталкивая от Стриженого Воробья.

Но тут здоровяк заметил меня. Сколько эмоций изобразилось на суровом лице! Он сначала удивился, потом засиял, как ребенок, и развел широко мощные руки:

— Добро пожаловать в семью! Я Батист. Боевой товарищ Миши, — представился громко, но шагу ко мне не сделал. — Мы тебя в обиду не дадим!

Я едва не уточнила, кому именно. Но… что-то было во всем этом утре такое… По крайней мере, оборотни на встрече согревали ее изо всех сил, а главное — они искренне ценили Стерегова и были с ним далеко не из-за каких-то выгод.

Чего не сказать о Стриженном Воробье. Тот скрежетал клювом и топорщил перья, отвернувшись к окну. Но, несмотря на это, я вдруг почувствовала здесь себя уместной, а не наглой ведьмой, изводившей нервы оборотню. Мужчины изящно отгородили меня собой от ведьмака — один переместился к кофеварке, второй продолжал строгать в соломку все содержимое холодильника и готовить из этого завтрак.

— Пока не сожрешь, из-за стола не встанешь, — усмехнулся Стерегов Исе неожиданно тепло, и у меня самой губы дрогнули в слабой улыбке.

У Стерегова есть друзья. Надо же… Я перевела на него взгляд, позволяя себе обмануться на несколько мгновений. Будто он действительно бывает счастлив в какие-то моменты своей жизни после побега. А может, и правда был?.. Или так моей совести становилось немного легче?

— Ты все еще хочешь тут остаться? — прозвучало так близко, что я вздрогнула и чуть не упала со столешницы.

Михаил шустро подхватил одной рукой под ноги, коротко прижав к себе, и усадил обратно. И так захотелось, чтобы взгляд его задержался подольше, как и руки. Но он, не дождавшись ответа, отстранился и шагнул к столу как раз в тот момент, когда в кухню вошел еще один ведьмак.

Шею обожгло обручем, стило ему найти меня взглядом. Так вот чей ошейник я ношу… В горле пересохло, когда он коротко глянул на меня и отвернулся. Такому не стыдно проиграть. Мне до него очень далеко. И ошейник я его никогда не сниму.

Хмурый высокий тип азиатской внешности. Старше всех в этой комнате, разве что, может, младше Стриженного, но и этот кажется цыпленком по сравнению с ним.

— Хан, привет! — махнул ему лапой Батист, но руку ведьмак протянул только Стерегову, коротко кивнув остальным присутствующим.

— Ей лучше выйти, — каркнул недовольно Стриженный.

На него не обратили внимания, только Батист насупился.

— В чем твоя проблема? — спросил он хмуро.

А я нагло откусила большой кусок от сэндвича.

Только сейчас заметила, что мужчины в кухне так и разделились: оборотни по мою сторону, Стриженный — один за столом, и только Хан остался стоять сбоку.

— Проблема в том, что вы, господа волки и медведи, подвергаете наш союз риску. Начиная с того, что даете ей слушать и смотреть в ваши морды, заканчивая тем, что притягиваете к нам хвост в виде высшего ведьмака. Неплохой ход Серого. Михаил, не думал об этом? Сколько он тебя прижимал, и вот…

И он с вызовом развалился на стуле.

— Не ты обеспечиваешь наш союз безопасностью, Илья, — усмехнулся Стерегов и прошел к столу с чашкой кофе, бросив взгляд на Хана.

— Ну так и Хан сегодня здесь не просто так. — Стриженый глянул вопросительно на мрачного ведьмака.

— Я здесь по другому поводу, — хмуро отбрил Хан, усаживаясь за стол вместе со Стереговым.

Не дал Стриженному повода считать себя союзником. Иса тут же изящно подал Хану кофе, словно в благодарность.

— По какому же? — встопорщил брови Стриженный.

— По личному.

— Ладно, — поднял он ладони вверх, — ладно, секретничайте. А со Стрелецким не хочешь посекретничать на эту тему?

— Ну и кто тут подвергает союз риску? — оскалился Иса. — Ты зачем фамилии сбалтываешь, Сааг?

Батист шумно фыркнул рядом, будто обратился в медведя. А физиономию Стриженного надо было видеть! Он принялся зыркать на собеседников в поисках поддержки, но никто не поддержал. И тогда он подскочил со стула:

— Да вы тут ей уже выдали себя с потрохами! — Он заходил туда-сюда, делая вид, что один озабочен проблемой со мной. Я сделала шумный до неприличия глоток кофе. Утро приобретало краски. — Вы правда не понимаете, чем это все грозит?!

— Ты, если хочешь что-то конкретное сказать, говори, — раздраженно рявкнул Стерегов. — Хочешь меня выкинуть?

— Что? — сморщился Стриженный, будто почувствовал неприятный запах. — Нет!

— Мне плевать. Услышал меня? — Михаил сжал кулак перед лицом, потирая костяшками пальцев подбородок.

До боли знакомый жест.

— Услышал, — выплюнул Стриженый и, оглядев остальных, направился из кухни. — Я вас предупредил!

Когда дверь хлопнула, я соскользнула со столешницы.

— Куда ты? — хмуро глянул на меня Михаил.

— Я позавтракала, — пожала я плечами и перевела взгляд на Ису. — Спасибо большое.

И направилась из кухни.

* * *

М

Я с трудом заставил себя отвернуться от выхода из кухни и перевести взгляд на Хана.

— Она — внучка Серого, — посмотрел он на меня прямолинейно. — Ты не сказал.

— Ничего бы не поменялось.

— Для тебя, — терпеливо поправил он. — Для меня это меняет многое. Не думаю, что Артур не станет вмешиваться. Он собирался шею подставить ради твоей женщины. Но явился Сбруев и сам привел тебя к ней.

А я подумал об утреннем звонке.

— Серый звонил, — признался нехотя.

— Чего хочет? — подобрался Хан.

— Показать меня всем.

— Что?! — тихо воскликнул Иса.

— Сказал, что не намерен меня скрывать, и собирается чуть ли не усыновить.

Батист поперхнулся кофе.

— Может, он уже сильно старый? — с сомнением протянул Иса. — Не в себе?

— Ты этого точно не дождешься, — задумчиво хмурился Хан. Он перевел на меня взгляд. — И что собираешься делать?

— Ничего. — Я задумчиво потер подбородок, прикидывая расклад. — Пока ничего.

— Дом твой за городом в безопасности. Мы с Дзери все прочесали.

— Как твой сын? — поймал я его взгляд.

Хан привычно болезненно нахмурился. Вопросы о сыне выбивали его из колеи, а я искренне ждал, когда это пройдет. Нет, я не напоминал ему про долг. Да, я спас его сына несколько лет назад из смертельной переделки, но я не знал, что за этим последует такая награда от его отца. Харук Хан взял на себя многое, с чем в одиночку не справлялся Иса. И я был ему благодарен не меньше, чем он мне.

— Дзери в порядке, — кивнул он. — Шрамы почти зажили. Но он все еще не разговаривает.

— Хорошо. Держи в курсе, если что-то нужно.

— Спасибо, Михаил, — поднялся Хан. — Я буду начеку. Ошейник твоей женщины проверил — надежно.

— Такая сильная? — поинтересовался я, замирая внутри.

— Достаточно. Но опыта маловато. Чутья нет. Она не боевая ведьма.

Я лишь кивнул. Стало мерзко. Я будто препарирую тут Ринку, стараясь добраться до ее нутра вот так — напролом. Потому что сама она не пустит и не покажет.

— Я нужен тебе еще? — напомнил о себе Хан, стоя у стола.

— Нет, — вздохнул я. — Спасибо.

Он коротко склонил голову и вышел.

— Мы тоже пошли, — ткнул в плечо Батиста Иса.

Я слабо усмехнулся.

— Нет, я не понял, — хмурил лоб Батист. Он пытался шептать, но все равно выходило громко. — Сааг совсем охренел?! Он чего тут выпендривался? Заставить тебя хотел бросить самку?!

Я молчал.

То, что Сааг вдруг раскрыл рот на мою личную жизнь, говорило о многом. Силу этот изворотливый вед в себе не почувствовал. А вот чью-то поддержку и мою слабость — вполне. Иса все понимал.

— Ничего нового, друг, — хлопнул Иса Батиста по плечу. — Ведам не понять наших слабостей, но очень хочется их организовать.

— Ну тебе же не организовали, — пробубнил тот. — Не так это просто.

Правда? Слова Саага о том, что Серый мог бы организовать мне Ринку, все же ввинтились в мозги. Я опасался и ненавидел высших ведов за их ушлость, беспринципность и всемогущество. Но мои страхи — моя слабость. А слабости я ненавижу больше.

— Миш, не верь ему, — вывел меня из ступора Иса. — Даже если это и так, мы Ринку не отдадим. Он ее не вытянет. С нами не справится.

— А почему ты думаешь, что Серый один? — зачем-то спросил я вслух.

— Ну, он всегда сам по себе, — пожал плечами Иса. — Вспомни, как мы шарили за ним.

— И ничего не нашарили, — насупился Батист. — Прибить бы его по-тихому.

Когда-то я бы не отказался. Но теперь он — дед Ринки. Единственный ее родственник. А ведь он до недавнего времени не знал, что это я угробил его дочь — экзекуторшу. Выходит, Ринка ему не доверялась. Все держала в себе.

— Ладно, — подогнал Батиста Иса. — Пошли. Еда все равно кончилась.

— Кончилась? — восхищенно усмехнулся я.

— Ну ты же сказал: не встану, пока Батист все не доест, — оскалился Иса.

— Я не так говорил, — улыбнулся я, глядя им обоим вслед.

— Не провожай, — послышалось из гостиной, и раздался щелчок замка.

Я послушал тишину некоторое время, поднялся и направился на поиски ведьмы. Она нашлась в спальне под одеялом. Но не спала. Лежала лицом к окну.

— Я бы хотела продолжать работать, — выдала тихое на мое приближение.

Будто я у нее экзамены пришел принимать.

— Нет.

Она обернулась и села на кровати.

— Ты просил сказать, чего я хочу, — раздула она ноздри.

— И ты нашла самый оригинальный ответ? — оскалился я, опираясь плечом на стенку напротив кровати. — Работать? Тебя ветром шатает, вся ты — один нервный ком и разносчик депрессии, и ты мне рассказываешь, что работать — твое самое настоящее желание? — Как соблазнительно она злилась! И я решил добавить жизни цвету ее лица. — Мне кажется, что даже трахаться ты хочешь больше, чем работать.

Щеки Ринки предсказуемо вспыхнули, и я предпочел рассмотреть ее поближе — оттолкнулся от стенки, на ходу стягивая футболку. Она переполошилась, попыталась отодвинуться к спинке кровати, но так даже интереснее. Она уперлась спиной и широко раскрыла глаза, глядя, как я развязываю пояс на штанах и стягиваю их с бедер. От ее шумного сглатывания и дрожи ресниц захотелось забыться, намотать рыжие волосы на кулак и заставить взять в рот то, на что она так невинно вытаращилась.

— Ты никогда голого мужика не видела? — зло спросил я и содрал покрывало на пол, едва не уронив вместе с ним и Ринку.

Она молчала. Смотрела на меня сверху вниз, как девственница. Девственница, которая изо всех сил пыталась строить из себя пресыщенное безразличие. И на этом контрасте меня больно приложило открытием. Ноги задрожали, и я сделал вид, что просто так опустился рядом с ней на колени. Просто так осторожно толкнул на спину и принялся заботливо раздевать, концентрируясь на ее трепетном отклике.

Мне некого рвать на куски, некого искать и срываться за то, что пользовал мою девочку и не сделал счастливой. Ведь она стоит того, просто сама этого не знает. И переспрашивать лишний раз об этом не стала.

У нее не было никого.

Только я.

И я не знал, как вообще позволил себе вернуться. Еще и так. Но зверь во мне сгорал от тоски и голода. А Ринка хоть и жмурилась и задыхалась от моей близости, пыталась отвечать, строя из себя матерую любовницу, для которой я лишь какая-то пародия, зверюга неотесанная. И я снова оставил на ее нежной коже набухавшие кровью царапины, с упоением зализывая каждую. Конечно, Ринка сжималась в ответ на любую ласку. Но если эта дурочка не перестанет подсовывать мне подделку вместо себя настоящей, я буду продолжать ее наказывать. Выбивать из нее оригинал, не давая передышек, пока не закричит мне правду.

Но ведьма не сдавалась. Обвила шею руками, освежила царапины на коже и впилась зубами в шею… И тут же вскрикнула, когда я сбросил ее с себя, развернул задницей кверху и схватил за горло.

— Растеряла все свои таланты, — прохрипел ей на ухо, грубо прошелся пальцами меж ее ягодиц.

Ринка завертела задницей, пытаясь сбежать, а меня захватила злость. И я принялся трахать ведьму пальцами, срываясь на такую сумасшедшую экспрессию, что чуть не кончил сам, когда она задергалась вокруг моих пальцев и сжала ноги, хныкая, как малолетка. Лучший аккомпанемент для безразмерного чувства вины, заигравшего на совести. Но не было способа заткнуть его лучше, чем заставить Ринку сменить репертуар.

Я не стал сжигать нас обоих в безумии, как вчера. Почему-то вид разомлевшей от ласки и удовольствия ведьмы успокоил злость, и я медленно вошел в нее, наслаждаясь каждым ее рваным вздохом. Настоящая ведьма, породистая. У нее на роду написано сводить зверя с ума. Я и сходил. Медленно, с каждым движением в ней. Ринка трогательно морщила брови и кусала сочные губы, жмурясь. Достало. Она вскрикнула, когда собрал ее волосы и впился в них пальцами, заставляя ее приподнять голову.

— Смотри на меня, — прорычал в ее раскрытый рот.

Но стоило ей подчиниться, меня сорвало.

Я уже не слышал, лишь смотрел, как наполняются влагой ее большие глаза и как капли скользят проторенной дорожкой по ее вискам, вздрагивая с каждым моим толчком. Но долго не смог. Потянул Ринку за волосы, вынуждая подставить мне шею, и впился в метку зубами до полного самозабвения…

Она не принимала меня. Ерзала, пытаясь соскочить с члена, но я лишь вяло пресекал ее попытки, вжимаясь в нее снова и снова.

— Ты меня раздавишь, — прошептала она.

— Жаль, у тебя нос не растет от вранья.

— Миш, отпусти! — проревела вдруг она. — Выпусти!

Я выпустил, удобно устраиваясь на спине, и закинул руки за голову:

— Что, трахаться тоже не хочешь?

Член все еще стоял колом, не давая ведьме шанса избежать его взглядом. Ринка, конечно, попыталась, но, быстро сдавшись, разразилась вдруг таким неумелым и трогательным матом, что я рассмеялся. А она неожиданно кинулась на меня с кулаками. Ну вот и как тут выдержать такой вожделенный напор? Ринка сама меня оседлала и принялась царапаться и кусать мне пальцы, когда я пытался изящно скрутить идиотку и не трахнуть ее снова.

— Тихо! — рявкнул, вынуждая ее остолбенеть, но опрометчиво оставив свободной ее правую руку.

И она сочно заехала мне по лицу.

Мы замерли, тяжело дыша друг другу в губы. Она — испуганно раскрыв глаза, я — наливаясь звериной злостью. Один вдох, один выдох… и я швырнул сучку под себя, игнорируя ее испуганный писк. Сил, как оказалось, у нее осталось прилично, а я тут ее жалею! Теперь не жалел — драл со всей страстью, аж мурашки шли по коже. Но Ринке будто это и было нужно. Видел — отдалась, забылась и перестала путаться в своем вранье. Уже не боялась смотреть. Пусть и из-под опущенных ресниц, но все равно сплеталась взглядом с моим, доверяла, следовала за мной…

Мы взмокли так, будто дождь пролился на нас из ниоткуда и оставил после себя невероятный запах, который хотелось пить — слизывать с кожи ведьмы, собирать, как росу, и бесконечно долго катать на языке…

Я даже не сразу понял, что меня отключило. Вскинувшись, разбудил и Ринку, лежавшую у меня в руках.

— Ты как слон в фарфоровой лавке, — сонно проурчала она.

— Медведь, — прохрипел я, настораживаясь.

Что-то было не так.

Я приподнялся на локте, прислушиваясь.

Дождь… дождь оставил не только запах свежести в нашей спальне. Через открытое окно в занавески бился свежий ветер. И это мешало запаху гари полноценно расцвести у нас в спальне. А когда слух уловил слабый характерный треск, я подскочил с кровати и бросился в гостиную. Но тут же застыл, завороженно глядя, как наша с Ринкой картина тлеет на глазах и разгорается изнутри жрущим ее пламенем. Пожарная сигнализация безмолвствовала.

— Что? — изумленный спросила Ринка. — Что происходит?!

И она едва не кинулась мимо меня по лестнице, но я не пустил. Огонь в это мгновение прорвался через плоть холста и ярко вспыхнул, озарив гостиную целиком. И не сказать что не реальный — жаром от него перло вполне осязаемо. Но когда я уже собрался эвакуировать Ринку через спальню, пламя вдруг вспыхнул ярче… и погасло, не оставив дыма.

Ведьма растерянно обмякла в моей хватке, и я оттащил ее в спальню и усадил на кровать.

— Ни шагу из спальни, — обхватил ее лицо и посмотрел в глаза. — Ты поняла?

— Куда ты? — спросила она хрипло, хватаясь мокрыми ладонями за мои запястья.

— За мобильником. Сейчас вернусь.