Последнее желание повелителя

Анна Владимирова, 2022

На что можно пойти ради свободы? Что можно предложить мужчине в обмен на жизнь, если у него безграничная власть? Тело? Душу? А, может, прощение?.. Но, даже если все пойдет не по плану, желание Повелителя придется выполнить. От автора: Горячие пески и головокружительная страсть, безграничная власть и огненное противостояние… здесь все будет не просто разлетаться на осколки – оно будет гореть синим пламенем! Запретно, недопустимо… и невозможно соблазнительно! Даже Повелитель мира не сможет устоять против мягких лапок и трогательного мурчания… пусть и самой совершенной наемной убийцы.

Глава 2

Я не мог пошевелиться. Стоял за гранью, пялясь на свою охотницу, и, только когда она нырнула в воду с головой, медленно моргнул. Женька, значит. А вот это имя ей шло — такое жалящее, но в то же время ребяческое. Какой ублюдок сделал из этой девчонки охотницу? У этих ведов там совсем сердца нет? И это они еще нас обвиняют в жестокости? Она же ребенок совсем. А письмена проклятий выжигают мне глаза даже сейчас, скрытые гранитом ванной. Они уже жрут ее тело, но молодость и желание жить, а может, и рвение изменить судьбу тормозят процесс. Но она все равно проиграет. Ей осталось года три…

А потом она просто не сможет встать одним утром…

Не знаю, зачем я позволил этой фантазии захватить мысли, но ясно видел, как она корчится от боли, как крики пугают ее дочь, и брат оттаскивает ребенка от постели… Он ей даже скорую не успеет вызвать. А я смотрел… и понимал, что не испытываю облегчения или радости возмездия. И даже равнодушия нет, потому что эта Женька — такая же жертва чужих игр. Как и… Майрин.

Я тяжело сглотнул, смаргивая видение, и перевел взгляд на ванную… Только тут нервы дернуло так, что в ушах зазвенело — сколько она уже под водой?

Не думая, я в один вдох рванулся из-за грани, не обращая внимание на возмущенное моей дерзостью пространство, впившееся в кожу миллионами ледяных игл, и бросился к девчонке. Она что, с ума сошла, решив утопиться? Ворвавшись внутрь, я навис над ванной и, запустив руку в воду, рванул идиотку за шею на воздух. Только благодарности в ее меню и не водилось — она даже вынырнуть еще не успела, а уже сжала пальцы на моем горле. Так мы и замерли в шелесте стекающей на пол воды, прожигая друг друга взглядами. Я держал за шею ее, она меня, захлебываясь воздухом и страхом. На какой-то момент захотелось заставить ее сдаться, а вены прожгло огнем злости — да кто она такая, чтобы так кидаться на меня?! Чертова смертница!

Но злость схлынула также быстро, вытесняясь чем-то более пугающим. Я смотрел в ее большие испуганные глаза, сжимая зубы, и осознавал, что все мои предшественники плохо кончили. Наверняка, также смотрели в глаза своей убийце… а потом получали ножом в сердце.

— Какого Нергала ты творишь?! — прохрипел я в наступившей тишине.

— Я?! — на вдохе возмутилась она.

И только тут мы оба сошлись взглядами на ее голой груди, ходящей ходуном. Она разжала свои пальцы первой, и я выпустил ее, оборачиваясь в поиске полотенца.

— Что вы тут делаете?! — повысила она голос.

Я невозмутимо подал ей полотенце и вышел за прозрачную перегородку, которая никак не отгораживала от праведного гнева моей охотницы. Когда она, кстати, стала «моей»?

— Ты утопиться решила? — обернулся, оказываясь снова глаза в глаза с Дженной. У меня даже дыхание сперло от изящества, с которым она беззвучно материализовалась на расстоянии вытянутой руки.

— Я что, номера перепутала? — нахмурилась она яростно. — Вы как тут оказались?! И зачем?!

— Пришел настаивать на ужине, а ты тут топишься, — процедил зло.

— Да это мое дело! — повела она рукой в неопределенном направлении. — Вы почему ходите тут?..

— Я сказал, почему! Шелест воды услышал, и тишина… И вообще, имею право контролировать всех, кого сюда пустил, тебе ясно?!

— Не доверяете мне? — сложила она руки поверх плотно обмотанного полотенца, утягивая мой взгляд гораздо ниже ее глаз.

Я вернул глаза на ее лицо:

— Напугала, — понизил голос. — Я оказался здесь случайно. Сожалею, что неверно понял твою… что? Медитацию? Или силу воли воспитывала?

— Меня так родители учили, — вскинула она подбородок. — В песчаную бурю навык задержки дыхания важен, а порыв ветра может длиться долго. Это вам не нужно дышать. Мы так не умеем.

Будто черту провела между нами палкой на песке. Она — из одного мира, я — из другого. Мне не нужно дышать, как и пить, а она уязвима.

— Тебе сейчас не нужно это уметь. Ты больше не в пустыне.

Ее взгляд дрогнул.

— Можно попросить вас покинуть мой номер? — посторонилась, открывая мне проход к двери.

— Через полчаса будь готова. — И я шагнул мимо нее. — Идешь со мной ужинать.

Я не мог заставить себя оставить ее в покое сегодня. Хотелось гнуть. Нергал ее знает, почему. Не только ответа не дождался, но и слушать ее разгоняющееся дыхание тоже не было желания. Пусть берет себя в руки. Я знал — она это умеет.

Только потянувшись рукой к шее, я с удивлением уставился на кровавые разводы на подушечках пальцев.

* * *

Руку даю на отсечение, что он не через двери вошел. А если так, то у меня действительно серьезные проблемы — этот Повелитель из настолько высокой касты, что… кто вообще чем думал, присылая мне на него заказ?! Я бы не смогла его выполнить! Ходящих сквозь пространства я еще ни разу не видела и не хотела видеть! Там столько силы, что даже смотреть больно. Вот откуда этот не просто черный, а по-настоящему темный взгляд, а также отсутствие необходимости в телохранителях. Это не самоуверенность — это просто констатация факта. Этот тип действительно не нуждается в защите. А вот я — да. Потому что ни говорить теперь ничего в одиночестве не могу, ни быть уверенной в этом одиночестве. Он меня с ума хочет свести? Так вот черта с два я ему это позволю!

Я зло растирала волосы полотенцем, крупно дрожа.

С другой стороны, он так испугался, что я утоплюсь… А я и правда… Черт, у меня всегда было плохо с этим упражнением. Я чаще падала в обморок, чем сдавалась. Поэтому и тренировалась в воде — контроля больше. А сейчас помнила только, что мне было хорошо… а потом вдруг стало темно. А потом — он. Мне показалось, что мы выпали в параллельную реальность — я, он, его взгляд, мои когти у него на шее… Когти. Я сморщилась и прикрыла глаза ладонью — когти! Я же его поцарапала! Черт! Оно же не заживет, если не…

— Да что же сегодня за день?! — захныкала я, опускаясь на колени.

Да и пусть ходит с моими метками! Так ему и надо — не будет больше шпионить за нервными одинокими оборотницами!

Дыхание все никак не хотело выравниваться, его взгляд будто впечатался в душу и тлел там, заполняя солнечное сплетение приторным дымом… предвкушения. Откуда только оно? Я ему что, интересна? Или он знает, кто я, и опасается? И опять — глупость, потому что для ходящих в пространстве стереть меня в порошок ничего не стоит. Да даже просто мог сильнее сдавить пальцы на горле…

Одно я понимала четко — мне не нравится быть беспомощной в его руках. Я не хочу, чтобы у него всегда была возможность застать меня врасплох. Но… кто меня спросит?

На автопилоте зачесала влажные волосы назад, влезла в белый брючный костюм и кое как придала лицу приличный вид. Хоть тут мне повезло — немного туши, и можно быть уверенной, что фейс-контроль пропустит на самую требовательную вечеринку.

Ровно через полчаса секунда в секунду за мной пришел уже привычный проводник. Но на этот раз мы поехали не наверх, а вниз. Только не на землю, как я надеялась, даже не подозревая, что за день истосковалась по твердой почве под ногами. Лифт открылся где-то в центре здания на этаже, от которого дух захватывало не меньше, чем там, где мы сегодня встречались с Повелителем. Только пространства здесь было, по ощущением, на целую вселенную. Наполненный искусным светом, напоминающим звездное небо, он переносил будто в ту параллель, по которой так свободно мог гулять мой заказчик. Ноги хоть и касались твердого пола, казалось, висели в воздухе, от чего голова немного кружилась. Панорамные окна, открывавшие вид на сверкающий Абу-Даби, казались иллюминаторами космического корабля. Нигде прежде не видела я такого размаха амбициозной архитектуры. Сама того не контролируя, я осматривалась и мысленно прикидывала, какой был бы проект по системам безопасности для этого места, где бы размещались камеры… и снова напоролась на уже привычное препятствие.

Повелитель был одет во все черное, так подходящее его взгляду.

— Можете расслабиться, Дженна, — и скользнул по мне своим темным вниманием без всякого стеснения. — Никакой работы. Сегодняшний ужин — мое извинение за случившееся.

Лучше бы мы о работе поговорили.

— Я же обещала быть в рабочем доступе для вас круглосуточно, — отозвалась официально. — Поэтому, если у вас есть, что сказать вдогонку к той информации….

— Замолчи. — Его приказ прозвучал так неожиданно и так… обескураживающе, что я захлопнула рот и вздернула брови. А взгляд сам скользнул на расслабленный ворот его рубашки. Мои царапины кровоточили. Я нервно сглотнула:

— Простите. — И шагнула следом, стоило ему повести рукой в приглашающем жесте.

— Сегодня извиняюсь я, — жестко констатировал он.

— Боюсь, когда придется извиняться мне, будет поздно, — пробормотала, морщась. Вот же дипломатический конфуз. — У вас останутся шрамы.

Он усмехнулся:

— Это меньшее, что ты могла оставить мне на память, насколько я знаю.

Его шаги остались такими же уверенными, а вот я сбилась:

— Простите?

— Ну, учитывая, насколько бесцеремонно я себя повел, повезло, что ты мне вообще горло не перегрызла. — И эта его многозначительная усмешка вместо многоточия.

Чертов мужчина! Бежать мне от тебя или нет?! Я так и смотрела на него весь путь до прозрачной лестницы, ведущей, по всей видимости, к ресторану. И ни души вокруг. Мягкая пульсация восточной мелодии обволакивала и утаскивала в нутро иллюзии, в которой мы можем вот так просто провести вечер вместе. Интересно, а продолжение вечера он тоже себе видел классическим? Или оставит дистанцию. Хотя, после того, что произошло в ванной, о какой дистанции могла идти речь?

— Расскажи о себе, — попросил он, отодвигая мне стул у прозрачного столика. Будто кусок льда, он не разделял нас, когда мы сели напротив друг друга. Я почувствовала себя так, будто сижу у него на коленях.

— Вас интересует мое прошлое, связанное с теми событиями? — Деловые отношения между нами рушились с каждым ударом барабана в мелодии, так напоминавшего стук сердца. И я поддалась его уговорам. — Вы что, чувствуете вину?

Его напряженный взгляд исподлобья послужил лучшим ответом.

— Зачем? — не отказала себе в упрямстве и жестокости. — Хотите узнать, что несмотря ни на что, моя жизнь сложилась волшебно?

— Она сложилась дерьмово, — спокойно констатировал он. — Ты разве что капли крови не роняешь, расплачиваясь за чужое благодеяние.

— Эти капли чужие, — усмехнулась я, почти уверенная, что он знает ВСЕ. — Вы же знаете.

Он долго на меня смотрел, будто что-то позабыл в особенно темных закоулках моей души.

— Знаю. Но ты здесь на самом деле работаешь представителем компании твоего босса. И это вызывает любопытство. Я не верю в совпадения.

— Значит, я жива только из-за вашего любопытства и чувства вины.

Это была та самая точка, расставившая все по своим местам. Он выбрал меня не из-за проекта. Он задержал убийцу, которая по их законам должна быть предана казни. В горле стал горький ком, но отчаяние быстро сменилось жаждой жизни. Я ведь умела выживать… Поэтому одна единственная деталь удержала меня в равновесии и не дала качнуться к приборам, которые нам принесли. Он меня спас сегодня. Не дал утонуть. Да, чувство вины, но, видимо, слишком большое, чтобы отправить меня на суд сразу. Поэтому дальше нужно было решаться на стратегию — врать или стать настоящей. Проблема была в том, что настоящей он меня уже видел — легко отличит от подделки, которой я становилась на заданиях.

— Я не принимаю решений, и это — не мое дело, — вдруг серьезно заявил он, глядя мне в глаза. — Я не твоя цель, ты — мой нанятый по контракту специалист.

— И не выдадите? — усмехнулась, совсем забывая про субординацию.

— Ты сказала, что хочешь изменить жизнь. — Во взгляде Повелителя загорелся темный огонь. — Я так понимаю — это моя гарантия того, что выложишься на полную на моем проекте. Остальное меня не интересует.

В наступившей вдруг тишине я слышала удары собственного сердца. Или это все, что осталось от музыки?

— Я все равно уже не могу выбирать, — прошептала я.

— Не я загнал тебя в это стечение обстоятельств.

Хотел сказать, что я сама?

— Хорошо. Могу идти?

— Нет. Мы не поужинали.

— Не хочу. Отпустите меня… Я вас прощаю, что ворвались ко мне в ванную и спасли.

— А я спас?

— Вполне возможно… не помню… Но раз вы говорите…

Он покачал головой:

— Тогда запишу на твой счет. Иди.

Что именно, не стала выяснять. Поднялась и едва ли не бегом бросилась с этажа.

* * *

Ее шаги стихли вместе со стуком сердца и барабана в музыке, а я так и сидел, вслушиваясь во все, что осталось — шелест ее одежды, шорох дыхания, запах духов и отголоски слов… Я хотел знать о ней все. Где она была после того, как я развязал войну, кто сделал из нее охотницу и убийцу, от кого у нее ребенок и кто этот парень, с которым она разговаривала.

Я даже ходить не мог — отдался грани с легкостью и вышел в кабинете. Подхватив мобильный, набрал брата.

— Аршад, ты знаешь, который сейчас час?.. — донеслось усталое с того конца.

— Ко мне кошка приблудилась, — взглянул я на город. — А ты слишком засиделся в человеке…

— Попробуй как-нибудь, — проворчал Азул, — может, понравится…

Слышал, поднялся со вздохом. А я привычно представил, как он сейчас поправит на плечах Майрин покрывало, как оставит ей часть своего тепла, и в груди застыло пламя, скручиваясь жгучим льдом. Пустота… Я чувствовал пустоту при одной мысли о той, которую потерял…

— Так что за кошка?

Я моргнул, отгоняя видение. Губы непроизвольно искривила улыбка, стоило подумать о Дженне.

— Бездомная… и несчастная… А еще смертельно опасная…

Послышался смешок:

— Наверное, хорошенькая.

— Есть что-то в ней… А еще — я причина всех ее бед. Она была в пустыне с родителями, когда я развязал войну.

Азул замолчал на некоторое время, а я слушал тишину, повисшую между нами. Зачем я вообще ему звонил изначально? Узнать про Дженну. А теперь будто разрешения прошу на то, чтобы вообще с ней рядом находиться. Или… отпущения грехов.

— Чувство вины — плохое основание для начала, — тихо произнес он. Слышал — закурил. С чего бы?

— У тебя что-то случилось?

— Ты. Я вдруг захотел тебя увидеть с этой кошкой…

— Я не хочу, чтобы мое чувство вины и слабость использовали, Азул, — попытался вырулить разговор в рациональное русло.

— Давно ты западал на кошек? — не дал мне шанса брат. — Или вообще западал на кого-то…

— Совсем недавно. Помнишь Дашу?

— Брось. Тогда ничего не было, кроме того, что тебе идеально надавили на все слабости разом. Что о себе говорит кошка?

— Ее приютили какие-то твари… прости, веды, — не сдержал я желчи. — И сделали из нее охотницу на джиннов. Она умирает.

— Занятно… охотников готовят у нас только на Кавказе. Но мы закрыли все храмы. Я проверял лично.

— Как давно?

— Лет пять назад.

— Она у них с пятнадцати. Кто отдал ее им, Азул?

— Я не знаю, да и уже неважно. Она пришла тебя убить?

— Нет, надеется вырваться. Дал ей работу, которая, как она думает, позволит жизнь изменить. Только не знает, что уже поздно.

— Ну она в этом не виновата…

— Во всем виноват только я.

— Я тебе дам один совет, которому ты обязан последовать. — Он затянулся, прежде чем продолжить. — Не исправляй ошибки. Ей это не нужно. И тебе — тоже. Ничем хорошим не кончится.

— Я вроде бы не просил консультацию семейного психолога, — усмехнулся. Но Азул видел меня насквозь. Я просил его дать мне разрешение взять эту кошку себе. И по сути хотел не просто взять, но и оставить. — Она не простит мне, когда узнает правду.

— Вот и посмотришь. Достойный тебя вызов. Не находишь?

— Меня женщины не прощают, — усмехнулся.

— Могу научить, как выпросить прощения…

— Иди ты…

— Моя вина в произошедшем между нами гораздо больше, Аршад. И я виноват в том, что случилось с твоей кошкой не меньше. Но каждой кошке хочется тепла и заботы…

— Этой вряд ли. Она одичалая до мозга костей…

— Потерпи царапины, — усмехнулся он. — Тебе же хочется…

Я усмехнулся:

— Сброшу тебе информацию — помоги найти о ней все. Это твоя территория.

— Хорошо.

— Спокойной ночи, Азул.

— И тебе.

Я попытался привычно представить, как он вернется в постель к Майрин… но мысли потянуло в другую сторону — к одинокой кошке, царапины которой уже готов был не то, что терпеть… но и заработать новые.

* * *

Я вернулась в номер на трясущихся ногах, но не могла заставить себя сесть и просто подумать. Меня трясло все сильней. Это там, глаза в глаза еще могло показаться, что у меня хоть что-то под контролем, но здесь, на его территории, зная, что Аршад в любой момент может оказаться рядом, я почувствовала себя с петлей на шее и клинком у вены.

Где мой дар, который спасал жизнь? Я же чувствовала, когда надо бить и куда. А они, мои жертвы, просто замирали, не в силах противостоять. Но этот… Я с ним не справлюсь! Я даже рядом находиться не могу!

Я содрала с себя пиджак, штаны, залезла в постель и вжалась в спинку кровати. Хоть какая-то иллюзия контроля, пусть и убийственная. Я ничего больше не решаю. И не верю ни одному его слову. Кто он такой, чтобы нарушать законы своего народа? А они гласят — смерть. Санесетти учил их законам. Я знала джиннов лучше их самих…

Но теперь казалось, что не знала вообще.

Идиотка.

Как я вообще могла подумать, что смогу получить свободу на земле, пески которой хранили кровавые следы моих родителей?

Вся жизнь пролетала перед глазами. Пустыня, война… Владикавказ, обучение в храме. Побег… Мальва.

Тут мои глаза расширились от ужаса. Если они найдут Мальву…

— Нет…. нет-нет-нет, — зашептала лихорадочно я, сползая затылком по холодному изголовью. Надо было брать себя в руки. Я — небезоружна. Да, я не ехала сюда на заказ, но при мне всегда была моя животная ловкость и чутье. Я услышу, если он приблизиться. Тогда в ванной я была под водой, но теперь услышу, если Аршад придет.

Не знаю, сколько просидела, прислушиваясь, в темноте. За окном безмятежно поблескивал огнями Абу-Даби, здание хранило могильное безмолвие, будто и не было тут клуба где-то на нижнем ярусе, а я все пыталась собраться. Завтра Аршаду нужно предоставить правленный проект… если он ему еще нужен. Хотя, теперь все это казалось только предлогом. Но я не могла позволить себя настолько вывести из равновесия.

Спустив ноги на пол, я только сделала шаг в сторону ноутбука на тумбе, как в двери раздался тихий стук. Сердце подскочило к горлу, но тут же замерло на удар, выстужая кровь. Я медленно вздохнула, убеждаясь, что стучит оно ровно и размеренно, и тихо направилась к двери. Только никаких карательных отрядов там не обнаружилось. На меня снова смотрел помощник Аршада, а перед ним стояла тележка с ужином. Сообразил он быстро, молниеносно отворачиваясь от меня.

— Простите, — выдохнула я, смущенно, метнувшись за халатом на спинке стула. — Простите, пожалуйста! Мне почудилось… думала, что показалось…

— Все в порядке, — сдавленно отозвался тот.

— Я уже одета. Простите, — судорожно вязала узел на халате я.

Когда мужчина обернулся, наши взгляды встретились.

— Этого не повторится, — глухо пообещала я, опуская глаза.

— Не переживайте, я понимаю, что вы очень устали…

— Да, почти спала…

— Надеюсь, вы отужинаете, — толкнул он в номер тележку. — Господин Аль-Арем переживает, что вы не ели весь день.

— Да, благодарю, — посторонилась я.

Он покинул номер, а я сползла по стенке до пола и обняла колени. Некоторое время ушло на то, чтобы успокоить дрожь в теле, но вскоре я уже сосредоточенно обнюхивала еду. Глупо. Аршаду нет никакого смысла меня травить. Да и врать — тоже. Такому ни к чему прятаться за ложью. Захотел бы — давно порешил меня.

Придя к этому выводу, я села ужинать. И уже когда вылизала привычно тарелку, взгляд зацепился за небольшую открытку на горлышке бутылки с вином. «Хорошего вечера», — желало мне ее содержимое. И все бы ничего, только написано было по-русски.

Я работала на норвежскую компанию, говорила без акцента, все документы были сделаны на резидента страны… И он извернулся узнать, что я говорю по-русски. Либо просто подслушал разговор с семьей. Я же сразу после него улеглась в ванную.

Так и не придумав, как к этому относиться, я села за работу. Моя команда знала, что работать придется круглосуточно, и мы углубились в изменение проекта под пожелания Повелителя Дьявола. Разошлись только, когда над городом посветлело небо. Я потянулась, разминая затекшую спину, и направилась в душ. Чувствовала себя такой измотанной, будто не спала трое суток.

За мной пришли ровно в восемь.

— Повелитель приглашает вас на завтрак, мисс Уолф, — удосужился поставить меня в известность помощник Аршада, когда я сделала шаг из номера. Но, вместо возражения, я лишь зевнула.

— Плохо спали, мисс? — осведомился помощник, нажимая кнопку лифта.

— Не спала, — призналась я, вдруг осознавая, что, помимо того, что беззащитна, еще и вымотана нервами и бессонной ночью. — Я соберусь, не переживайте. На моей работе это не скажется, — пообещала я, распрямляя плечи. Но тут же втянула голову, когда мы вышли на незнакомом этаже. Везде ковры, пружинившие под ногами, мягкая мебель, теплый запах пряностей и кофе.

— Личный этаж Повелителя, — доложили мне, провожая в сторону оранжереи, залитой утренним солнцем.

Я прижала к себе планшет, сжимаясь все больше по мере того, как мы приближались к накрытому столику, окруженному диванами, растениями и запахом сдобы. Оранжерея тонула в зелени и цитрусовом аромате. Тут даже птицы были — я слышала их частое вспархивание с веток над головой. Где-то журчала вода, наполняя рот слюной.

— Желаете кофе? — повел рукой.

— Можно воды? — попросила хрипло.

— Хорошо, — учтиво кивнул помощник. — Располагайтесь.

Я медленно опустилась на диван, чувствуя, что дрожу от напряжения.

Тело противно вибрировало от слабости, начинало знобить. Как не вовремя…

— Доброе утро.

Спина натянулась струной, в ушах зазвенело, и я встретилась взглядом с Аршадом. Он выглядел так, будто спалось ему отлично. Если не знать, что спать ему вовсе не обязательно. Одет неофициально, даже слишком — свободные брюки, рубашка с расстегнутыми верхними пуговицами светло-кремового оттенка подчеркивала потемневшие следы от моих царапин на смуглой коже. Поздно зализывать.

Он замер у соседнего кресла, глядя на меня, и склонил голову:

— Ты плохо себя чувствуешь? — потребовал неожиданно жестко.

— Доброе, — нарочито бодро кивнула я, и, еле оторвавшись взглядом от царапин, опустила его на планшет. — Я подготовила проект…

— За ночь? — дрогнул недовольством его голос.

— Конечно, — растерялась я.

Он опустился в кресло, но будто остался нависать надо мной. Воздуха стало не хватать.

— Ты всегда так самоотверженно работаешь? — усмехнулся он недобро.

— Я обещала вам… — неуверенно начала я, но тут вдруг по спине будто клинком ударили, и я вскрикнула, выгнувшись дугой и раскрыв глаза.

Сначала показалось, что в меня выстрелили или полоснули клинком, подкравшись сзади… только взгляд Аршада напротив, за который неожиданно схватилась, чтобы выдержать, совсем не вязался с происходящим. Рубашка взмокла то ли от крови, то ли от пота, планшет выпал из рук, разбившись вдребезги о пол.

— Дженна, — позвал Повелитель, оказавшись рядом, но тут по спине прошелся новый удар, и я дернулась, падая в его руки. Пальцы судорожно вцепились в его рубашку, а перед глазами потемнело…

* * *

Одного взгляда в ее глаза было достаточно, чтобы понять — я ошибся в прогнозах, дав ей лишние три года. Расплата настигла ее стремительно, по какой-то причине прорвавшись через защитные силы девочки. Был ли виной стресс, который мы оба ей устроили, или что-то еще — неважно. Она потеряла сознание у меня в руках, а я завороженно замер на вдох, глядя, как по ее рубашке расползаются кровавые следы.

Но лишь на вдох…

А в следующий миг уже подхватил ее на руки и заорал на весь этаж:

— Сафид!

Помощник материализовался рядом, раскрыв глаза на мою ношу:

— Всех с этажа! Доступ только доверенным! — приказал я и бросился с террасы в спальню.

Под ногами полыхнуло пламя, вокруг стремительно стемнело и коридор заискрился звездами, а в спальне выстудило простыни. Я опустил Дженну на кровать и принялся сдирать с нее вещи. Нет, я мог их просто спалить, не причинив вреда, но мне нужно было это время, чтобы осознать…

Пальцы цеплялись за кожу девушки, а я слушал отголоски прикосновений, силясь опомниться. И не мог. У меня были секунды на размышление. Дженна вздрагивала, и темно-синие простыни темнели под ней еще больше, набухая кровью, а воздух наполнялся запахом паленой кожи. Она мучалась так страшно, что даже мне сложно представить. И каждый вздох давался все тяжелей.

Я и она…

Насоизмиримо.

Повелитель стоит больше, чем жизнь бедной девчонки. Повелитель не может нарушать законы старше, чем он сам. Законы, которые создавались задолго до появления людей…

Но ничто уже не могло образумить меня.

Я совершал самую идиотскую ошибку, когда либо сделанную Повелителем. Но исправлял что-то очень важное, без чего не могу себя считать таковым.

Дженна вздрогнула, когда я уложил ее на себя животом. Ладонь легла ей на затылок, и я медленно повел ее вниз, прикрыв глаза и провалившись в темноту…

Стереть проклятья — непростая задача. Мало кому по силе. Но Повелителю обязаны подчиняться все, даже мертвые. Они цеплялись за меня, несогласные с решением, когда я касался шрамов, но тут же выпускали с удивленным вздохом. А я требовал отпустить, забрать проклятье и уйти с миром, оставляя мне ответственность… Скольких она убила? Передо мной скользили тени одна за другой, рука онемела от холода, а спину полосовало наказанием за ее дерзость, которую я взял на себя. Сквозь стиснутые зубы рвался крик — заслужил. Я хотел этой боли! За все, что натворил тогда…

Но вскоре письмена на ее спине исчезли. Тени ушли, а мы остались — мокрые, перепачканные кровью и потом, одуревшие от боли и ужаса…

Я долго смотрел в потолок, пытаясь прийти в себя. И только стук сердца девчонки напоминал, что я еще в мире живых, хоть грань и колышется совсем рядом. Но постепенно мир живых все больше крепнул очертаниями, звал запахами и звуками жизни. Я пошевелился, пытаясь сглотнуть пересохшим горлом, и осторожно уложил Дженну на простынь. Только, когда переворачивал на спину, заметил один единственный оставшийся знак между лопаток. Пальцы задрожали, когда потянулся к нему… и я одернул руку.

Все потом. Я буду рядом, и проклятье ее не тронет. А позже разберусь с последним…

— Повелитель… — тихо позвал Сафид от входа, стоя ко мне спиной. — Как вы?

— Принеси миску с горячей водой и чистое постельное белье. А еще — какую-нибудь рубашку для мисс Уолф. И врача позови. Человеческого, Сафид.

Помощник коротко кивнул и вышел, а я уже повернулся было к шкафу, но взгляд прикипел к девчонке. К ее коже вернулся здоровый цвет, и в приглушенном свете она казалась карамельной. Грудь ее я уже видел, но когда ее обладательница оказалась на моей кровати, то показалась еще соблазнительней. Дженна дышала ровно, ресницы дрожали, значит она уже не в обмороке, а просто в глубоком сне, измотанная ночью и утром. Было что-то особенное в этой совершенной убийце в моей постели. Теперь она зависит от меня. Практически принадлежит…

И это злило. Я почти не сомневался, что она мне подстроена. А это значило, что со мной кто-то играет новую партию. И я не знаю ставок и правил. Нарушил я правила или сделал предсказанный кем-то ход?

Дженна застонала, выводя меня из яростного бессилия. Ладно, разберемся по ходу. Я взялся за приготовленную воду, смочил чистую салфетку и принялся обтирать свою бедовую кошку, стирая следы крови и пота с ее тела. Сафид расстарался с маслами, и вскоре Дженна пахла так, будто давно принадлежала моему миру. А она и принадлежала. Просто я сделал ее сиротой, отправив скитаться…

Смачивая салфетку раз за разом, я спускался все ниже, запрещая себе касаться девушки, но у меня не получалось. Все равно пальцы натыкались на ее упругое тело, и я дышал все чаще, чувствуя, как по венам уже ползет душное желание… Я присваивал эту кошку. Как когда-то другую. И совсем, как тогда, принялся обтирать ее ноги, осторожно массируя и вслушиваясь в отклик. Дженна дышала все тяжелее, тихо постанывая, но плохо ей не было. А я вдруг почувствовал, как устал… Эти десять лет одиночества показались мне еще одной сотней. Холода, пустоты и бессмысленности. А эти простые прикосновения неожиданно помогли обнаружить самого себя здесь и сейчас. И мне понравился этот момент. Я вдруг почувствовал, как разгорается новый день, услышал пение птиц за окном и дыхание девушки в моей постели… Разве можно ее выпустить после всего, что между нами произошло?

Не думаю…

Я усмехнулся и подхватил ее на руки.