Чили

Анна Джи, 2019

Он – жестокий и холодный. Его цель – месть тем, кто разрушил его жизнь. Она – известный блоггер, которого никто никогда не видел, и только страничка о жизни и еде связывает ее с реальным миром. Миром, в который путь ей заказан. Все, что требуется – бежать не останавливаясь. Только однажды она не успеет, а он… возьмет в руки свой нож. Содержит нецензурную брань.

Глава 3

— Надо увозить ее отсюда, старик, — Фейс мрачно следил, как домработница шустро приводит пол на кухне в порядок. — Могут подумать, что у тебя есть слабость, а у нас тут нет поддержки, сам знаешь.

— Все по плану, не нервничай.

Он огладил серебристую шкурку лосося — большой рыбины, разложенной на столе, и медленно вытащил нож из чехла. Деба тяжело вздохнула в руке, но от нее критика не обидна — ей можно. Да, рука дрожит, мысли мечутся, и в таком состоянии лучше вообще не хвататься за нож. Но тогда Элль останется голодной.

Не правда — он хотел все исправить. Но хватит ли терпения? А чтобы не наделать глупостей, нужно было занять руки.

— Уверен? — усмехнулся Фейс, ставя локти на стол. — Я наблюдал за ней — вся комната вдребезги.

«Стоим друг друга», — подумалось вдруг, и губы изогнулись в улыбке.

— Помолчи… — выдохнул он и прикоснулся лезвием к спинке рыбы. Черт, в этом было что-то особенное! Страшно вспомнить, сколько лосося перепортил, пока учился его разделывать. До сих пор воротит от одного запаха.

Фейс завороженно замер и в очередной раз не смог сдержать изумленного вдоха, когда на доске остались лишь ровные перламутровые кусочки филе.

— Мда, на тебя билеты продавать можно, — покачал друг головой. Дальше на разделочный стол лег авокадо. — Что будет? — ерзал нетерпеливо Фейс.

— Язык болтуна, фаршированный чесноком, — в руках блеснул ножик тоньше и изящней.

— И как я тебя терплю? — проворчал темнокожий, но покладисто замолчал.

Мякоть авокадо упала на дно стеклянной миски, туда же — морская соль, немного молотого перца…

— Васаби?

— Не можешь долго молчать, да? — оскалился, выкладывая горчицу в центр миски и поливая соком лайма.

— Дашь попробовать?

— Угу… — рассеянно кивнул и повернулся к плите.

— Как в ее спальне убраться-то? Может, на кофе ее пригласить?

Марша как раз вернулась с чистым ведром для осколков и вопросительно уставилась на хозяев.

— Займись этим, — кивнул он в сторону комнаты, — пусть на кровать залезет, пока Марша все уберет. И, Фейс, — окликнул он темнокожего, — она у меня дикая, поосторожней.

Тот закатил глаза:

— Пойдемте, Марша.

Нужно было озаботиться таймером — рыбе требовалась всего минута, да и Элль ее любила чуть ли не сырой — но все мысли были о ней. Он прислушивался к звукам в коридоре, машинально выкладывая лосось на сковороду в раскаленное масло. Провернулся тихо ключ, еле слышно скрипнула дверь…

— А, черт! — ругнулся в сердцах, едва не перевернув сковородку. Пережарил! Где там этот чертов таймер? Еще и палец обжог. — Дебил.

— Киран, она курить просит, — нарисовался вдруг рядом Фейс.

— Обойдется, — прорычал сквозь зубы.

— Старик, это черезчур, — осторожно заметил темнокожий, как бы невзначай отходя на шаг от стола, — резко бросать вредно. Она к утру не только побьет оставшееся — дырку проколупает в двери, когда поймет, что панорама бронированная…

— Твою мать, — стиснул кулаки и уперся ими в столешницу.

— Дай время. Окей?

Он уже почти кивнул, когда что-то грохнуло в коридоре и мимо пронеслась рыжая.

— Марша! — Придержал он Фейса, который уже едва не рванул за беглянкой, кивая в сторону комнаты. — Я сам.

Бежать тут некуда, поэтому он не спеша направился к распахнутой настежь двери и вышел на улицу. Срывающееся дыхание долетало откуда-то сбоку — видимо, Элль уже опробовала замок на воротах на прочность и теперь металась по саду.

— Надеюсь, ты не убила Маршу? — повысил он голос, направляясь на звук. Коротко стриженый газон уже успел просохнуть после утреннего полива и теперь приятно пружинил под босыми ногами. Участки тут стоили баснословно дорого и были не очень большими. Девушка металась вдоль ограды в поисках возможности перелезть. Услышав его приближение, Элль развернулась к нему и вжалась в кирпичную стенку. — Ну и куда ты собралась? — он старался быть бесстрастным, но получалось плохо. Растрепанная, запыхавшаяся и испуганная, она вызывала одно безудержное желание — схватить и утащить в свою комнату. — Куда, Элль?

Она тяжело сглотнула, прислонившись затылком к ограде, и молчала.

— Я же сказал, ты — моя. Ты не нужна больше агентам, защищать тебя не будут…

— Почему? — вскинула она голову. — Зачем я нужна тебе?

Он шагнул к ней, перехватил ее за руки и взвалил себе на плечо.

— Интересно, и дорого я тебе обошлась? — с сарказмом выдавила она, подозрительно легко сдавшись.

— Что?

— За дорого купил, я спрашиваю?!

— Чили, включай тормоза и голову, — огрызнулся он, выходя на лужайку.

— Тогда почему не скажешь, что агенты врали, а ты — просто ангел?! Объясни! — она изогнулась и пнула его коленом под лопатку.

Он зарычал и влетел с ней в дом, чувствуя, что передавливает ей руки, но Элль терпела.

— Потому что я — не ангел! — бросил ее на кровать в комнате.

— А с чего ты взял, что меня это устроит?! — перевернулась она на живот и вскочила на ноги. Стоя на кровати, она, наконец, смогла смотреть ему в глаза, не задирая голову, только он отвел взгляд и направился в коридор. — Или тебе плевать? Киран!

Он хлопнул дверью и застыл, тяжело дыша.

Она никогда не примет его настоящую жизнь, не стоило себя обманывать. Тогда — три года назад — с ней он позволил себе забыть и забыться, но передышка кончилась. И едва не стоила свободы.

А Элль… придется привыкать.

***

Я так и сидела на кровати, когда в комнату вдруг постучали.

— Привет, — примирительно поднял руку темнокожий, — я — Фейс.

Мужчина ловко держал поднос одной рукой.

— Сигареты… — кивнул на него.

Я и забыла.

— Ты, если что нужно — говори.

— Глок тридцать три, желательно…

— Ого, — широко улыбнулся Фейс, ставя поднос на стол. — И умеешь с ним обращаться?

— Мой отец — агент ФБР, как думаешь, умею?

Темнокожий уважительно присвистнул. Я нахмурилась и вытянула шею на поднос:

— Что это?

— Это, — мужчина нехотя скосил взгляд на тарелку, не желая отводить его от меня. — Киран готовил, но как это подавать — не сказал… — На тарелке громоздились три куска жареного лосося, а рядом расползалось какое-то зеленое месиво в темно-коричневой луже. — Соевый соус и авокадо с васаби, — авторитетно сообщил Фейс, видимо, ожидая, что меня это впечатлит.

— И на что я променяла обед в ресторане? — закатила глаза.

— Если что — зови. И не пугай больше так Маршу.

Мужчина ушел, а я так и смотрела на оставленный поднос, пытаясь успокоить скачущее в груди сердце. Какого труда стоило наладить жизнь в постоянных разъездах! Смириться, позволить командовать судьбой кому-то другому и ждать, когда все это кончится. И вот — кончилось! Меня просто вышвырнули, а он, выходит, подобрал… для каких-то своих собственных целей.

Я подскочила с кровати, намереваясь отправить предложенную еду в художественный полет — васаби, смешанная с соевым соусом, должны были оставить шедевральный след на светлых обоях, но вовремя остановилась — трудов бедной домработницы было жаль.

Есть не хотелось совсем. Я взяла вилку… Интересно, Киран видел, как сервировали его лосось? Оглянулась на ноут, брошенный на кровати… Сделать фото не составило труда на его камеру — в ванной у имелась плитка потрясающей текстуры и правильный рассеянный свет сбоку.

«Никогда еще не доводилось сталкиваться с таким равнодушием…

Наверное, у моего сегодняшнего повара было скверное настроение, как думаете? Испоганить столько лосося и сочного авокадо? В конце он, кажется, просто швырнул все на тарелку… а почему не в миксер?! Уже бы сделал смузи…

Или все же некоторые вещи заслуживают внимания, даже если их подали вам завернутыми в туалетную бумагу? Может, и некоторые люди тоже? Возможно, содержание ценнее упаковки и подачи? Вот только захочется ли пробовать, ведь подача — это демонстрация отношения к вам…

Поэтому, извини, шеф, но меня такое отношение не устраивает!

Не ваша Элль»