Goodbye, mr. Bates

Анна Ефименко

1820 год. Вся Англия с замиранием сердца следит за дерзкой авантюрой эксцентричной леди Элизабет Паркер, собравшей женскую морскую экспедицию в Ост-Индию. Капитан Паркер намерена отыскать несметные сокровища своего предка-пирата и разгадать тайну преследующих ее мистических видений. Однако она даже не подозревает, насколько опасным окажется это путешествие, ведь у каждого члена ее команды собственные цели. Чем закончится рискованное приключение леди Элизабет, и удастся ли ей остаться в живых?..

Глава 2

В путь

Морось — это слезы облаков,

И разрушитель прокоса,

И раздраженье пастуху.

Древнеисландская руническая поэма

Софи де Вер могла лишь проклинать злой рок, нависший над их злополучным семейством. Вместо удачного замужества и всех перспектив, открывающихся для родни адмирала, что досталось ей? Коротать вечера, будучи уже оформившейся старой девой, за игрой в вист в компании обнищавшей кузины, которой какие-то демоны нашептали в ухо сумасбродство — отправиться на затерянный в океане остров и найти там клад! Да к тому же — последнее время Элизабет просто фонтанировала безумными идеями — с командой моряков, коими станут исключительно женщины.

— Мы проиграем! — тщетно увещевала она «капитана Паркер», как Элизабет с недавних времен попросила к себе обращаться. — Ты станешь парией, Лиз, дорогая, перед тобой захлопнутся все двери! И если тебе это безразлично, то подумай о своем сыне: какое отношение в обществе ждет Уильяма, если его беспутная мать в обход всех законов и норм морали, потакая лишь собственному тщеславию, решилась на такое?

Но и на Софи была своя узда, и называлась она просто — деньги. Все равно от близости к семье Блэквудов теперь ей грозили лишь позор да публичное порицание, а оставаться в поместье, которое к тому же со дня на день могут конфисковать, было тоже небезопасно. Логичным решением среди всей этой свалившейся на голову фантасмагории было отправиться в путь вместе с Элизабет — по крайней мере, у той больше никого не было, кроме учениц помещицкой школы, готовых на все ради своей госпожи. Паркер сразу же определила Софи своим первым помощником и пока что единственным офицером. Де Вер улыбалась и кивала кузине, словно умалишенной, с которой лучше не пререкаться. «У меня появятся деньги, — успокаивала себя Софи. — При благополучном стечении обстоятельств я вернусь домой разбогатев. А там уж найду кого-то не особо брезгливого, кто польстится на состояние. А если ничего не получится с сокровищами… Что ж, хуже, чем сейчас, ситуации уже все равно не будет».

Лишь однажды в жизни Софи все складывалось безоблачно: в те каникулы на континенте, когда в гостях у родственников в Нормандии девушкой неожиданно увлекся молодой мсье Лакомб, юноша высокий, справный, с копной черных волос и потрясающей галантностью в манерах. Сколько провели они летних часов, наполненных каким-то неведомым томлением, в роскошном парке усадьбы! Мсье Лакомб взял Софи за тонкую бледную руку в тайном гроте позади фонтана, прежде чем опуститься на одно колено и сделать ей предложение…

Леди Софи тряхнула головой, прогоняя воспоминания. Память, неубиваемая память — вот все, что у нее осталось. Помни, что было, когда все узнали! «Ты ополоумела, собраться замуж за этого безродного француза?!» — исступленно кричала мать. Дальше все стало еще хуже: разорившись вконец, она, уже осиротевшая к тому времени, переехала на север Англии, к своей кузине Элизабет, родство с которой обещало многое, но наяву обернулось настоящим кошмаром.

Примерно в таких размышлениях Софи, неожиданно превратившаяся в «офицера де Вер», проводила последние недели в ливерпульском особняке Блэквудов. Элизабет решила на время переехать в Ливерпуль, чтобы там провести отбор кандидаток в корабельную команду, пользуясь удобным расположением в черте крупного портового города и надеясь на хотя бы незначительное количество откликнувшихся на ее объявление.

Столкнувшись с тем, что воспитанниц школы Элизабет будет недостаточно для экипажа барка численностью в шестьдесят-семьдесят человек, было принято решение дать объявления в несколько газет о наборе женщин-добровольцев в «морскую экспедицию исключительно для дам». Основными требованиями были телесная выносливость и любой опыт путешествий по воде.

Однако даже печатные издания отказывались порочить свое доброе имя и терять читателей, публикуя подобные объявления. Получив отказы от «Таймс» и нескольких менее известных редакций, капитан со своей помощницей уж было совсем отчаялись, когда вдруг неожиданно пришла подмога — конечно же! — из Шотландии. «Курьер», редакция которого находилась в шотландском Данди, опубликовал призыв капитана Паркер к женщинам Британии (владычицы морей!), и новость о невиданном доселе корабле без мужчин моментально разлетелась по стране.

Что тут началось! Пока еще несуществующая команда под руководством «этой мошенницы, особы крайне экзальтированной и неуравновешенной» была подвергнута столь яростным насмешкам и злобной критике, что слугам ливерпульской резиденции Блэквудов было жаль приносить рыжеволосой госпоже свежие выпуски газет или делиться новостями, подслушанными на улицах.

«САМОЗВАНКА НА ПОСТУ КАПИТАНА

КОРАБЛЯ!»

«АДМИРАЛЬСКАЯ ДОЧЬ ХОЧЕТ УКРАСТЬ

НАШИХ ЖЕН, ПРЕВРАТИВ ИХ В МАТРОСОВ!»

«ЗАСКУЧАВШАЯ БЕЗДЕЛЬНИЦА

ОТПРАВЛЯЕТСЯ В МОРСКОЕ ПУТЕШЕСТВИЕ!»

Такими памфлетами пестрили все первые полосы. Но, как ни странно, пока негодовал высший свет, церковь и еще некоторые обособленные рупоры нравственности, простые английские труженицы оказались готовы отправиться в опасный путь и, воровато оглядываясь по сторонам, несли письма с просьбой капитану Паркеру рассмотреть их кандидатуры.

В итоге было решено назначить собрание всех пожелавших присоединиться к команде и провести небольшое интервью с каждой откликнувшейся женщиной. В основном на собеседование вызывались желающие попасть на борт в качестве матросов, но было и два заявления от перспективных офицера (некой дамы из Италии, подписавшейся одним только именем) и даже штурмана (Софи сразу заявила, что это чья-то злая шутка и не стоит питать излишних иллюзий).

После шумихи, учиненной в газетах, Элизабет не могла останавливаться на постоялых дворах: негодующие выбивали там окна. В саму женщину летели гнусные выкрики, комья грязи, а иногда и чего похуже. Стоит ли упоминать о том, что высший свет также подверг ее полному остракизму, и представители бомонда теперь стыдились даже упоминать о своем знакомстве со скандальной леди Элизабет или ее покойным отцом.

В Ливерпуле же Паркер надеялась хотя бы на пару недель перевести дух и повидаться с теми, кто откликнулся на ее призыв. Она попросила слугу провожать всех входящих в дом с черного хода, дабы толпа бесчинствующих на улице не забросала и ни в чем не повинных женщин камнями, огрызками яблок и не наградила их шляпки и платья смачными плевками.

А внутри дома, в гостиной, сидели трое: сама Элизабет, вечно преданная ей Софи и гостья по имени Мардж, чья биография позволяла относиться к ней как к одному из главных действующих лиц пока еще гипотетического путешествия.

МАРГАРЕТ «Мардж» УАЙТ — боцман

Мардж, как ее звали родные и друзья, была женщиной с удивительной судьбой. Еще в 1798 году она лично принимала участие в ни много ни мало легендарной битве при Абукире, без устали собирая порох из облицованного медью склада и поднося его пушкарям. Позже Мардж наряду с другими женщинами и детьми, внесшими свой посильный вклад в величайшую морскую битву, заявила свои права на государственную награду, однако, получила отказ от короля.

Это была коренастая, дородная женщина пятидесяти четырех лет, с раскатистым смехом, пышными темными волосами и добрыми глазами, невысокого роста и всегда энергичного настроения, несмотря на свои уже не юные годы и жизнь, редко баловавшую Мардж счастливыми событиями.

Элизабет с Мардж еще давно познакомил отец, лично выделивший женщине пособие, ведь его бывшие подчиненные были многим ей обязаны в ходе битвы при Абукире. Горько было узнать, что государство предпочло не замечать некоторых своих героев и оставить их без награды! Однако сама Мардж не унывала: в Ливерпуле ей удалось открыть бакалейную лавку и управлять делом вместе с мужем, который, имея более мягкий характер, иногда даже побаивался своей воинственной супруги.

…Войдя в бакалейную лавку Уайтов, Паркер услышала раскатистый хохот Мардж, стоявшей за прилавком и сплетничавшей с покупательницей. Завидев Элизабет, о которой сейчас возмущенно писали все газеты, она улыбнулась еще шире и радостно поприветствовала рыжеволосую «капитаншу».

— Я к вам по делу, Маргарет. Окажите любезность выслушать мое предложение? — неуверенно начала Паркер.

Мардж дружески похлопала ее по руке. Она уже знала, зачем к ней пожаловала дочь сэра Ричарда. Девчонка всегда была сорванцом, но теперь, кажется, ее намерения стали абсолютно серьезны.

— Я хочу собрать женскую команду и отправиться на корабле отца за сокровищем моего предка, пирата Блэквуда! — выпалила Элизабет как на духу и продолжила: — Поверьте, я не сошла с ума. У меня большие проблемы и единственное решение — найти сокровище. Я хотела нанять мужчин, но они… вы сами понимаете. Я знаю, что и вам нелегко решиться, и охотно поделюсь наградой в случае положительного ответа.

— Мне уже довелось слыхать об этом. Что ж, я в деле! — стукнула кулаком по прилавку Мардж.

— Вот так просто… вы согласны? — слегка обескураженно спросила Элизабет, впервые столкнувшись с поддержкой своей идеи.

— Ну, я давно соскучилась по этим, как бы сказали лягушатники, вояжам. Видать, вспомнить молодость хочется не только мужчинам! — рассмеялась Мардж и продолжила: — Билл справится с лавкой, только посули ему барыши, закопанные на каком-то острове… Ручаюсь, моему отсутствию он тоже обрадуется — хоть отдохнет, бедняга. Но… у меня есть только один вопрос. Где мы наберем команду?

— Часть девушек из моей школы для арендаторов пойдут в море, но, увы, не все… Я разместила объявления и надеюсь также на помощь со стороны знакомых. У вас случайно нет на примете будущих морячек?

— Что же, дайте-ка покумекать над этим вашему новому боцману, капитан! Полагаю, этот пост еще вакантный?

Элизабет, не в силах сдержать радости, обняла женщину.

— Ваш отец гордился бы вами! — произнесла Мардж, что окончательно растрогало капитана.

Так, получив приглашение от дочери адмирала вступить в их ряды, Мардж согласилась безоговорочно и, прибыв спустя несколько дней в особняк Блэквудов, принялась обсуждать насущные вопросы с руководительницей путешествия.

Капитан Паркер шуршала разложенными на столе бумагами.

— Мы решили работать в три смены по восемь часов. Это поможет сэкономить на человеческом ресурсе, так как мы очень ограничены в людях, и каждый член команды будет на вес золота. Помимо меня и боцмана Мардж, главной по младшим чинам, у нас будет три офицера и шесть рулевых, каждый заступает в свою смену по очереди, за каждым офицером закреплено два рулевых и часть матросов. Пока что должность офицера, одну из трех, занимает лишь моя подруга леди Софи, которой я могу доверить собственную жизнь.

— Так, ну что ж, — начала Мардж, — со своей стороны удалось найти несколько подходящих людей. Две моих племянницы Джейн и Пэгги могут управиться со штурвалом — по крайней мере, со скотом на ферме они управляются неплохо, у них сильные руки. А что касается направлений, то вы уж объясните им, миледи, что к чему. Они далеко не дурочки.

— Хорошо, — кивнула Элизабет, аккуратно записывая перечисленные имена.

— Придется подучить девок такелажному делу. Я лично буду отвечать за исправное состояние канатов и якорей. Другие пусть осваивают так быстро, как могут, ремонт парусов, устранение течи, основы починки корпуса нашей посудины и даже поддержание исправности корабельных бочек… Уж с раздачей жратвы и тем, как навести чистоту на палубе, надеюсь, проблем не возникнет — тут много ума и сноровки не требуется. Но… где вы возьмете офицеров, леди Элизабет?

— Как раз для этого я и пригласила вас сегодня. Несколько женщин откликнулись на наше объявление в газете, и мы бы хотели, чтобы вы помогли нам оценить…

Но капитан не успела закончить предложение. В гостиную вошел дворецкий и объявил о прибытии сэра Реджинальда Уилфорда, давнего друга покойного отца Элизабет. Хозяйка дома велела привести джентльмена к ним, не ведая ни о цели, ни о причине столь неожиданного визита.

Леди КЭТРИН УИЛФОРД — офицер

Сэр Реджинальд Уилфорд, поклонившись, начал без обиняков:

— Леди Элизабет… Рискну показаться вульгарным, но я пришел к вам с щедрым предложением.

— Вот как? — удивилась капитан. — И чем же я обязана вашей неожиданной доброте?

— Вам известно, что мы с покойным сэром Блэквудом были добрыми друзьями и вместе служили.

— Конечно, отец рассказывал о ваших морских путешествиях.

— Дело в том, что я наблюдал за тем, какую шумиху развели газетчики вокруг вашей экспедиции… И решил поддержать вас, памятуя о том, сколь много ваш отец в свое время сделал для меня.

Паркер недоуменно нахмурилась:

— И что вы подразумеваете под поддержкой, сэр Реджинальд?

— Многое, леди Элизабет! Как минимум оружие для вашего барка. Порох и несколько мортир… Осуществить это вполне в моей власти. И это обеспечит безопасность.

Элизабет задумалась. Мортиры стали бы достойной заменой пушкам в их незавидном положении. Артиллерийские орудия с коротким стволом широко применялись в морских сражениях, и капитану «Блэквуда» выпал шанс заполучить себе оружие, которое сможет им помочь в случае нападения чужого корабля, заинтересовавшегося их женским барком.

— От лица всей команды я хочу выразить вам огромную благодарность за вашу доброту.

Реджинальд Уилфорд покачал головой:

— Но это далеко не все, леди Элизабет! Я готов обеспечить капитальный ремонт вашего судна в местных доках. Мои люди позаботятся о том, чтобы все было выполнено в кратчайшие сроки… Вместо месяца они смогут отремонтировать барк за пару недель!

— За две недели? — ахнула Элизабет. — Но к чему такая спешка?

— Мне искренне хочется, чтобы вы как можно скорее смогли осуществить вашу мечту, моя дорогая! И исполнить волю вашего знаменитого предка!

Что-то в этом чересчур заманчивом предложении Уилфорда вызывало у капитана Паркер подозрения. Сохраняя как можно более приветливый вид, она поинтересовалась:

— Как же я смогу отплатить за вашу доброту? Вы слишком любезны, сэр Реджинальд…

— О, если вам кажется, что я претендую на часть сокровищ, прошу вас, не беспокойтесь! У меня есть лишь одна просьба.

— Просьба?

— Да. Я умоляю вас, нет, я вас нижайше молю: возьмите себе в команду мою дочь леди Кэтрин!

— Леди Кэтрин?! — поразилась капитан.

Кэтрин Уилфорд она помнила по редким встречам в высших кругах как златоволосую нежную барышню с тонкими чертами лица, обладающую изысканными манерами. Трудно было даже вообразить ее в амплуа морехода!

— Она хочет отправиться в путешествие? — недоверчиво спросила Элизабет.

— О, она просто мечтает об этом! Уж я как могу наставляю ее сейчас. Поймите меня правильно, леди Элизабет, я посодействую вашей экспедиции более чем щедро, но моя дорогая дочь должна иметь достойную ее положения должность в команде. Например, офицерскую. Насколько я понял, эти посты у вас еще не заняты…

— Вы совершенно правы, сэр Реджинальд.

— Так разрешите же позвать ее сюда к нам? Она жаждет встречи с такой необычной и смелой дамой, как вы, уверяю!

Элизабет покорно кивнула. Вызвав дворецкого, Софи попросила привести к ним дочь почтенного гостя, молчаливо ожидавшую приема вместе с другими кандидатками в общей зале.

Вошла Кэтрин Уилфорд. Она казалась еще более изможденной и бледной, чем обычно. Капитан натянуто улыбнулась:

— Рада вновь вас увидеть, леди Кэтрин.

— Это большая честь для меня, леди Элизабет, — поклонилась девушка.

— Вам лучше привыкать называть меня капитан Паркер, а самой отзываться на «офицер Уилфорд», если вы действительно так хотите отправиться в путь, как утверждает ваш добрый и щедрый отец.

Уилфорд-старший просиял:

— Она очень хочет! Правда, моя дорогая?

— Возможно, мы дадим юной леди ответить самостоятельно, сэр Реджинальд? — довольно резко вмешалась Элизабет.

В комнате на мгновение воцарилась абсолютная тишина, после чего леди Кэтрин еле слышно начала свою высокопарную, будто выученную наизусть, речь:

— Я действительно хочу присоединиться к вашей экспедиции! Какая честь — принять участие в таком неоднозначном на первый взгляд приключении! Времена меняются, и ваше путешествие, леди… простите, капитан Паркер, войдет в историю Британии как первый серьезный шаг в борьбе за равенство между дамами и господами, что есть признак общества просветленного и цивилизованного. Я много читала о морских путешествиях на греческие острова, либо в земли османцев и представляла себя…

— Не будем утомлять капитана твоими литературными предпочтениями, дорогая! — сердито прервал девушку отец.

Естественно, эта парочка показалась Элизабет странной, но предложение сэра Реджинальда Уилфорда было столь многообещающим и сулило скорую возможность выйти в море, потому капитан кивнула и указала девушке на комод у стены, где высились стопки бриджей, чулок, жилетов, сюртуков и рубашек:

— Офицер Уилфорд, будьте любезны, примите ваш мундир.

Сэр Реджинальд с трудом мог сдержать ликование.

— Леди Элизабет! — воскликнул он. — Вы представить себе не можете, как сильно я вам признателен за то, что вы возьмете с собой леди Кэтрин!

Он хочет от нее избавиться. Он хочет избавиться от своей дочери как можно быстрее.

Когда Кэтрин подошла к ним вновь, прижимая к щуплой декольтированной груди ворох мореходского наряда, ее лицо исказилось столь заметной мукой, что Софи взволнованно поинтересовалась:

— Вы хорошо себя чувствуете, леди Кэтрин?

— Да, офицер де Вер, умоляю вас, не беспокойтесь обо мне! Просто в этой одежде есть что-то… — Кэтрин моргнула несколько раз, пытаясь сформулировать свои ощущения. — Она так сильно пахнет… специями?!

Мардж рассмеялась:

— Ах, вот оно что! Боюсь, этот запах отпугивал моль в одежном хранилище, миледи. Форма несколько лет провалялась на складе.

Сэр Реджинальд нетерпеливо цокнул языком:

— Попросишь горничную проветрить хорошенько, и дело с концом… Ну, идем! — он крепко, почти грубо схватил дочь за локоть. — Не будем докучать дамам. Леди Элизабет, леди Софи, миссис… — он вопросительно уставился на Мардж.

— Уайт, — подсказала та.

— И миссис Уайт, позвольте откланяться! Я свяжусь с вами насчет обустройства и ремонта судна в ближайшие дни! Всего вам хорошего, дамы!

С этими словами он покинул гостиную, чуть ли не силком таща за собой перепуганную белолицую Кэтрин Уилфорд.

Несколько мгновений трое женщин пребывали в полном недоумении и молчании.

— Они какие-то чудные, — наконец промолвила Элизабет.

Софи согласилась:

— Не то слово. Но, как бы то ни было, он предлагает выгодную сделку. И мы сглупим, если не примем его предложение. Я запишу Кэтрин Уилфорд вторым офицером после меня… И кто там следующий на сегодня?

ДОМИНИКА — офицер

Капитан вспомнила подписанное одним только именем письмо.

— Иностранка.

— Иносранка, — усмехнулась Мардж.

Софи же, услышав грубое словечко, демонстративно поджала губы.

Когда дворецкий представил им Доминику, все трое были поражены в первую очередь красотой девушки. Это была высокая, статная молодая дама с тяжелыми каштановыми волосами и темными глазами, в которых можно было утонуть. Ее загорелая кожа притягивала взгляд, однако, истинным сокровищем Доминики оказался голос — певучий и глубокий одновременно. Ее произношение было безупречным, что позволило предположить, что девушка проживает в Англии уже много лет.

— Ну что ж. Я родилась на севере Италии в очень бедной семье, — начала свой рассказ Доминика.

Ее детство прошло в деревушке близ Тренто, у подножья Доломитовых Альп, что сверкают всеми возможными переливами розового в закатных лучах. Весной в снежных долинах расцветают эдельвейсы, а реки ускоряют свое течение, огибая близлежащие городки, усыпанные домишками цвета терракоты.

«Лето, лето, не уходи, мне всего лишь восемь!» Именно в таком возрасте, ввиду бедственного положения семьи, родители отдали ее в монастырь. Там Доминика обучилась грамоте, пропадала часами в библиотеке, с удовольствием читая редкие книги. Однако самым главным и впечатляющим открытием в монастыре для Доминики стал хор. Пение давалось маленькой послушнице легко и приносило удовольствие, а толстые каменные стены базилики святой Лючии совсем скоро стали ее настоящим домом. Монахини познакомили ее с музыкальными сочинениями Хильдегарды Бингенской, и жизнь наполнилась невыразимым чувством прекрасного, которое отражалось в самом прекрасном даре Господа людям — в музыке.

Спустя несколько лет Доминика отправилась в Лигурию вместе с настоятельницей, которой помогала, выполняя различные мелкие поручения. Именно там, на побережье, она встретила его.

Мардж широко улыбнулась:

— Он был красавчик?

— Он был британский морской офицер, — вздохнула итальянка.

Когда обоюдная страсть поглотила их, он уговорил ее бежать из страны. Поселиться в его лондонском доме и стать названой женой. «Лето, лето, не уходи, мне всего лишь семнадцать!» — напевая, махала она рукой растворяющемуся вдали горизонту с разноцветными яркими домиками Генуи.

С любимым им выпало столько счастья, сколько только может случиться в жизни людей, подобных им. Естественно, общество бы никогда не приняло их союз, но это было неважно. Они путешествовали, они веселились, они благодарили небеса за каждый день их совместного счастья.

Беда пришла в лице неизлечимой болезни, унесшей драгоценную жизнь возлюбленного. Доминика помнила, как он угасал, помнила последние попытки выбираться вдвоем на свежий воздух в тщетной надежде напитать тающее бренное тело солнечными силами.

Она держала его за руку на лужайке Гайд-парка, глядя в огромные небеса. «Лето, лето, не уходи. Мне всего лишь двадцать девять».

— Он умер месяц тому назад, — окончила Доминика. — Так как своих детей у него не было, все ближние и дальние родственники тут же бросились в борьбу за наследство. А меня выкинули на улицу. Они даже наняли головорезов, чтобы найти и убить меня.

Мардж всплеснула руками:

— Иисус, Мария и Иосиф, ну ты и попала в передрягу!

— За то, как мы с ним жили, его считали безнравственным человеком. И меня. Мы были безнравственны в глазах всего мира.

— Вы ходили с ним в море, я правильно поняла? — уточнила Элизабет.

— О да, несколько раз! Правда, это было… словно часть представления.

— Представления? — переспросила Софи.

Итальянка потупилась, видно было, что говорить об этом ей нелегко.

— Он наряжал меня юнгой и записывал в команду под чужим именем. Я была мальчиком по имени Доменико. Так мы разыгрывали всех на борту, чтобы не разлучаться во время его выходов в море, и сумели добраться до многих чужих берегов…

— Ну и ну… — озадаченно протянула Мардж. — Такое разве что на сцене показывают.

— Возьмите ваш мундир, офицер, — хлопнув в ладоши, скомандовала Элизабет. — И добро пожаловать в команду! Я не стану отвергать человека образованного и опытного только из-за того, что о нем думает общество. О нас, знаете ли, слухи ходят не лучше.

— Это точно, — с недовольным вздохом согласилась Софи.

Доминика радостно воскликнула:

— Спасибо, капитан! Вы спасаете мне жизнь! — И, сделав книксен, она покинула гостиную.

Женщины все еще не могли прийти в себя после достойной новелл Бокаччо биографии заезжей уроженки Тренто.

— И всё-таки… Она содержанка, — удрученно покачала головой Софи. — Слава богу, хотя бы не натурщица. Уже страшно представить, кто будет следующим.

— Всего лишь бывшая горничная, — успокоила подругу Паркер. — Ее зовут Клэр, она тоже ответила на объявление, — с этими словами Элизабет вновь вызвала уже измученного дворецкого с просьбой привести еще одну кандидатку в мореплаватели.

Спустя несколько мгновений дверь в очередной раз открылась, и в комнату вошла худощавая женщина лет тридцати на вид, облаченная в наглухо зашнурованное траурное платье. Ее волосы были такими же черными, как и одежда, но белоснежное, словно фарфоровое, лицо сохраняло спокойное, даже слегка торжественное выражение, словно женщину переполняла неведомая гордость за что-то — возможно, за то, что ей хватило смелости решиться на такой рискованный шаг, как морская экспедиция.

КЛЭР ЛАТИМЕР — штурман

— Итак, миссис Латимер, вы когда-нибудь путешествовали по морю? — устало поинтересовалась Элизабет.

— Нет, — покачала головой брюнетка. — Я была сугубо сухопутным человеком до настоящего момента.

— Но что вас привело к нам?

— Мне хорошо даются подсчеты. Арифметика и астрономия. Если вам нужен кто-то, кто сможет определить место корабля в море, рассчитать продолжительность плавания и скорость, да даже рабочее время команды и график смен… Думаю, я смогу это сделать. И кроме того… — Глаза гостьи загорелись, когда она заговорщицки добавила: — Смотрите, что у меня есть!

С этими словами Клэр Латимер подошла к столу и развернула свиток, который до этого держала в руке. Это была карта, где до мельчайших подробностей были прорисованы морские течения, острова, опасные рифы и другая полезная информация, которая может пригодиться мореплавателю.

— Откуда у вас она? — поразилась Мардж.

— Ее рисовал адмирал Меттьюс. Я служила в его доме близ Манчестера.

Элизабет заворожено рассматривала карту:

— Полагаю, это копия?

— Но ювелирно точная, миледи! — с гордостью подчеркнула Латимер.

— Это, без сомнения, впечатляет…

— У меня их несколько! Я также скопировала некоторые путевые записи в дневниках адмирала и переписала справочники по навигации из его библиотеки.

— Но зачем тебе это понадобилось, милая?! — поразилась Мардж.

— Сказать по правде, всю ночь не могла уснуть, когда прочитала в газете об этой идее… Мне безумно хотелось вас увидеть! — С этими словами Клэр пристально взглянула в глаза Элизабет. — И самое важное: мне НЕОБХОДИМО попасть в те же края, что и вам. По личным причинам. Я могу заниматься расчетами и прокладыванием пути, определять наше пространственное положение, если вы соблаговолите…

Не веря в такое везение, Паркер перебила ее:

— Вы хотите стать нашим штурманом, миссис Латимер?

— Именно, капитан, — прошептала черноволосая женщина, после чего ее лицо исказилось в каком-то полуодержимом оскале, и она выпалила: — Возьмите меня с собой, я не могу больше тут оставаться… Заберите меня отсюда, я умоляю вас!

Подобного всплеска эмоций никто не ожидал от этой хладнокровной с виду бывшей горничной. Элизабет попыталась было разрядить обстановку и как можно мягче произнесла:

— Умолять уж точно не стоит, как бы вам самой потом не пожалеть о вашем скоропалительном решении…

Внезапно в их диалог вмешалась Софи совершенно нетипичным для нее беспардонным образом:

— Вы замужем?

— Я вдова, — уже совершенно спокойно ответила Клэр.

— Примите наши соболезнования, — мягко сказала Элизабет.

Однако Софи никак не унималась:

— У вас есть дети?

— Нет, миледи, — улыбнулась брюнетка. — Мой супруг был хорошим человеком: мы всегда больше разговаривали, чем целовались.

Мардж подавила ухмылку:

— А вы остры на язык, миссис Латимер!

— Пожалуйста, возьмите ваш мундир, — обратилась Элизабет к остроязычной. Кажется, им наконец действительно начала сопутствовать удача.

Подойдя к сложенным в стопку предметам морского гардероба, Клэр взяла темно-синий сюртук и бережно расправила его передней стороной к себе. На мгновение она залюбовалась строгим нарядом: должно быть, так свободно и здорово вышагивать в брюках, а как изумительно сверкают пуговки с якорями!..

Клэр Латимер чихнула.

На этот раз вся троица корабельного руководства дружно расхохоталась.

— Это средство от моли, миссис Латимер! — раскрасневшись от смеха, объяснила Мардж. — Форму хранили на складе, пропитанную травяной смесью да камфорой. Вы не первая, у кого запах толченых сорняков вызывает такую реакцию сегодня.

— О, с этим неудобств не будет, — пообещала Клэр. — Я выросла рядом с аптекарской лавкой, так что мне не привыкать.

Дальше тему с чихательными сюртуками никто не развивал. Попрощавшись, штурман покинула дом Элизабет и, идя по улице с огромным свертком униформы в руках, продолжала улыбаться самой себе.

— Или она золотая умница, или всем нам принесет беду, — пробормотала Мардж, внося имя Латимер в графу «штурман» их самодельного судового журнала.

— Кто-то же должен знать математику… — принялась рассуждать вслух Софи. — Ясно, что в таких семьях, как у нас с Элизабет, математику не учат. Ведь мы не какие-нибудь извозчики!

— Пока что, — мрачно ответила капитан, не забывающая о собственном пошатнувшемся финансовом положении и об угрозе конфискации родового поместья.

После беседы с двумя перспективными офицерами и штурманом дамам в гостиной предстояло еще встретиться с не самыми благополучными представительницами английского общества. Бывшие узницы тюрем, уличные бродяжки и даже падшие женщины вереницей потянулись на корабль Элизабет Паркер в поисках наживы и легких денег. К концу такого тяжелого и насыщенного самыми разными знакомствами дня капитан вместе с Софи и Мардж наконец-то позволили себе чай. Блаженно откидываясь на спинку мягкого кресла, Элизабет вдруг вспомнила сцену Клэр с мундиром и не смогла удержаться от смеха:

— Она чихнула, потому что эти поганые сюртуки тысячу лет провалялись на складе!

Мардж удивленно подняла брови:

— Вас это так позабавило, капитан?

— Да, пожалуй, — задумчиво произнесла Элизабет. — Меня это позабавило.

***

Клэр Латимер предстояло решить много дел перед отъездом. Подшить форму, собрать карты и измерительные приборы, успеть разрисовать клеточки на стекле под штурманскую дощечку… и навсегда завершить некоторые досаждающие проблемы.

Покидая родные пригороды Манчестера, черноволосая женщина в траурном платье решила напоследок заглянуть в мастерскую гравюр и акварельных рисунков, принадлежащую семье Эйдена, закадычного дружка ее брата. Несколько лет назад Эйден Рэдклифф открыл еще одну лавку в Манчестере, и, судя по его рассказам, торговля картинами там шла прибыльнее, чем в их родном захолустье. Но Эйден не представлял для Клэр никакого интереса — скорее, это было то отроческое приятельство, которое всегда обречено угаснуть с годами. Да и сам молодой художник куда больше ценил компанию ее брата, нежели саму Клэр. Но тем не менее именно его дом оказался последним и главным местом визита штурмана Латимер перед отплытием.

— Мистер Рэдклифф! — принялась она стучать в окно. — Откройте, мистер Рэдклифф, это я, Клэр!

Никто не отзывался, зато поведение молодой женщины на пороге лавки художников сразу же вызвало любопытство. Из соседнего дома высунулось постное лицо какой-то недовольной старухи:

— Он давно здесь не живет! — буркнула соседка и, оглядев Клэр с ног до головы, прибавила: — И вообще-то, Эйден женился.

— Мне нужен его отец! — огрызнулась Клэр и вновь принялась стучать по темному дереву ставен: — Мистер Рэдклифф, прошу вас, откройте мне!

Наконец, послышалось шарканье шагов, дверь отворилась, и свет помещения озарил сумрачную улицу — в этой семье постоянно жгли множество свечей, не перенося воспаленными глазами полумрак и темноту. На пороге появился уставший худощавый мужчина с бесцветным взглядом и сединой на висках. Его обувь была расшнурована, одежда казалась не по размеру велика, а обескровленное лицо выражало крайнюю степень утомления. Указательным и большим пальцами он держал за острие штихель — главнейший инструмент гравера, который издалека можно было принять за клинок. Но, держи он и настоящее оружие, Клэр никогда не опасалась оставаться наедине с этим человеком.

Она выдохнула, радостно вскинув свои костлявые руки, задрапированные черными вдовьими перчатками.

— О, слава богу, мистер Рэдклифф! — Клэр бесцеремонно поднялась по ступенькам и, обернувшись на по-прежнему глазевшую старуху-соседку, заговорщицки подмигнула: — Знаете, а ведь люди тут думают, что я могу вас скомпрометировать!

Мужчина ничего не ответил. Едва он успел позволить ей войти в дом да закрыть дверь, запечатлеть на ее лбу целомудренный отеческий поцелуй, как Клэр вновь принялась болтать без умолку:

— Прошу вас, вы ведь единственный, кто всегда был на нашей стороне! Мистер Рэдклифф, умоляю, мне необходим тот прозрачный пергамент, я знаю, вы сможете в этом помочь, только вы понимаете, насколько мне важно попасть на этот чертов корабль!..

— Хозяйка воздушных замков, успокойся, — мягко перебил он Клэр. — Я слышал про эту экспедицию, состоящую из одних только женщин. Не глупи, прошу тебя.

— Вам просто нет дела, мистер Рэдклифф… — горько заметила брюнетка.

Пожилой гравер указал на стол, куда его кухарка уже успела притащить чайник, две изящных кружечки и блюдо с выпечкой.

— Видишь этот кекс с корицей? — сказал он. — Я специально заказал такой у пекаря, зная, что кое-кто любит корицу.

Латимер сокрушенно покачала головой:

— Вы рассуждаете, как мой покойный муж. Тот тоже постоянно твердил, что забота о насущных вещах и есть признак любви и дружбы.

— А разве нет? — не поверил пожилой мужчина.

Не притронувшись к чаю и угощению, Клэр резко встала с кресла и направилась обратно к выходу, забрав с каминной полки заранее приготовленный для нее сверток, перетянутый тесьмой. Наскоро поблагодарив хозяина дома за таинственный сверток, она в спешке потянулась за накидкой, беспрестанно сетуя при этом:

— Вам просто нет дела, и никогда не было! Вы лишь притворялись нашим другом, мистер Рэдклифф. Дайте мне уйти, нет, я настаиваю, дайте мне уйти… Вам нет дела ни до меня, ни до него! Ваша доброта велика, но вам всегда было плевать на нас с ним, мистер Рэдклифф.

***

Шестнадцатого мая 1820 года барк «Блэквуд» был готов к отправлению в неизвестные дали из порта Ливерпуля.

Судно отремонтировали, и сейчас оно являло собой прекрасное зрелище: все мачты, кроме кормовой, были оснащены прямыми парусами, ослепительно блестевшими белизной под сияющим весенним солнцем. На бизань-мачте⁴ рей не было, потому паруса там были косые. После капитального ремонта, оплаченного сэром Реджинальдом Уилфордом, был полностью обновлен рангоут — все деревянные детали, несущие паруса: реи, мачты, стеньги и многое другое. На корме установили судовой колокол, по ударам которого обычно велась вся повседневная жизнь на корабле и с помощью которого можно было подавать сигналы во время тумана либо бить тревогу в случае пожара. Также на корме появился большой, богато украшенный фонарь, в чей корпус было вставлено два десятка стекол.

Личный состав был в сборе и в меру своих пока что скромных возможностей готовил корабль к отплытию, таская с причала бочки, сундуки и ящики. Наполнялось провизией хлебохранилище, гигантскими полотнами ткани полнился парусный склад.

За день до этого капитан Паркер попрощалась с родным поместьем, все управление которым она торжественно перед слугами вверила своему сыну Уильяму. Полагаться на мужа в этом вопросе являлось бы самоубийством. Конечно, доверить ребенку-подростку усадьбу было как минимум самонадеянно, но у Элизабет не было иного выбора. Если в мальчике текла кровь Блэквудов, он будет вынужден справиться и принять вызов, ибо судьба готовит впереди еще немало ударов и неожиданностей. Уильям же отнесся к решению матери как к великой чести, и деловито заверил собравшихся слуг, что готов попробовать себя в роли землевладельца и хозяина дома, к вящему умилению всех вокруг…

Итак, корабельная команда готовилась покинуть родные края, чтобы потом, конечно же, триумфально вернуться с добытыми богатствами. Их гнала вперед жажда приключений, стремление победить и впоследствии пожинать богатый урожай назло всем проклятьям, коими их щедро осыпали люди.

На причале толпа самых любопытных горожан гудела и улюлюкала вслед барышням-мореходам. Те же, не желая игнорировать смешки, щедро одаривали зевак отменной бранью и неприличными жестами.

Неожиданно внимание девушек привлек какой-то переполох на палубе. Боцман грозно указывала на деревянную клетку, каким-то образом оказавшуюся среди сундуков с личной поклажей команды.

— А это еще что? Кто притащил на борт хорька?! — сурово спросила Мардж.

— Какая разница кто, давайте возьмем его с собой? Он милый и обязательно принесет нам удачу! — запричитала Филлис Карпентер, получившая должность корабельного плотника и ныне проверяющая ящики с инструментами. — Прошу вас, позвольте нам оставить хоть какую-то живность! У него даже есть имя — Король Артур.

Заслышав смех остальных, боцман смягчилась, однако, не собиралась сдаваться так просто.

— Пусть будет по-твоему, дочка! — У Мардж все они были «дочками». — Но кормить его будете сами.

В конце концов, на судно ведь погрузили двух коз и несколько куриц, так отчего же им отказываться от хорька? Конечно, пока его держат подальше от клеток с домашней птицей…

Меж тем процесс обустройства продолжался. Девицы уже ругались из-за того, что некая Мод страсть как любит распевать народные песни, да вот только делает она это в уж больно унылой манере. «Когда ее слушаешь, хочется самое меньшее уснуть, а самое большее — сдохнуть!» — ворчала конопатая Сьюки Хоббс, недавно выпущенная на свободу из тюрьмы, где отбывала срок за воровство.

Отвлекшись от матросских свар, Мардж взглянула выше деревянных ступеней.

Элизабет Паркер поднялась на капитанский мостик, где ее уже ждали четыре дамы в синих сюртуках с блестящими золотыми пуговицами. В первую вахту дебютировали офицер Софи де Вер с рулевыми Анной, Пегги и еще двумя десятками девушек-матросов. Однако сейчас рядом с Софи стояли и Кэтрин Уилфорд, по-прежнему осунувшаяся и болезненная, и Доминика, чье красивое смуглое лицо радовалось лучикам солнца, и Клэр Латимер, даже поверх мундира повязавшая черную траурную ленту на правое предплечье.

До капитана доносились обрывки их разговора. Штурман на что-то сетовала:

— Если бы я была мужчиной…

Де Вер ухмыльнулась:

— О, наверняка вы были бы каким-нибудь уродцем!

— Софи! — немедленно вмешалась Элизабет. — Ты теряешь чувство пристойности!

Но Клэр, казалось, не так просто было задеть. Она лишь пожала плечами:

— Вряд ли я была бы уродцем. У меня есть брат-близнец, он вполне ничего. Но вот если бы я была мужчиной… было бы легче справиться со всем этим.

— Как и всем нам, — сухо обронила Софи.

Элизабет недовольно нахмурилась, ей не нравилось уже зарождающееся разногласие между первым офицером и штурманом. Однако сейчас было не время отвлекаться на подобные вещи. Впереди ее ждал океан. Вспоминая прожитые годы, Паркер поразилась, насколько наивным и умозрительным все казалось сейчас: озеро Девы, дружба с Мэйбл, надежды родителей на счастливый брак, бесконечные попытки самоопределения… Наконец-то все это можно было перечеркнуть огромным крестом. Рыжебородый предок незримо стоял за ее спиной, благословляя в добрый путь. «Mo ghrá, mo ghrá»⁵, — шептала Элизабет своему кораблю, ласково поглаживая теплое просмоленное дерево. Высоко подняв вверх руку, капитан Паркер скомандовала:

— Отдать швартовы!

И началась настоящая жизнь.

Примечания

4

Бизань — задняя, кормовая мачта трехмачтового судна.

5

«Моя любовь, моя любовь». (гэльск.)