Отбор женихов, или Эльф тяжелого поведения

Анна Жнец, 2020

Скоро за мою руку будут сражаться десять красивых и богатых мужчин. Но вместо того, чтобы готовиться к отбору женихов, мы с подругой идём… Куда? В бордель! Хотим хотя бы одним глазком посмотреть на эльфа. Говорят, красивее мужчин не найти в целом мире. Судьба-шутница тем временем готовит знатную подлянку. Мало того, что я, как ведьма, обязана иметь не менее двух мужей. Так ещё и эльф из дома терпимости оказывается, во-первых, похищенным королём, во-вторых, моим истинным. И поведение у него совсем не лёгкое.

Глава 7. Клиентка под оборотным, или Не покупай меня больше

С тех пор как последняя клиентка ушла, песок в часах на тумбочке давно высыпался. Надо было спуститься вниз, но никак не удавалось заставить себя подняться с постели. Он лежал на кровати в расстегнутых брюках, смотрел в потолок и ждал, когда о нем вспомнят — когда ошейник на горле утопит его в океане боли.

Надо было спуститься вниз.

Надо было.

Он не хотел.

Последние триста лет он только этим и занимался: спускался ниже и ниже. Даже не спускался — падал. С того дня, когда его, окровавленного, потерявшего сознание, бросили на поле боя, посчитав мертвым. Возможно, его не заметили под телами других павших воинов. Не сражение тогда было мясорубкой.

Он вздохнул, потянулся к тумбочке и перевернул часы. Песок тонкой струйкой сыпался из одного стеклянного сосуда в другой, и эльфу казалось, что это не время утекает — его жизнь.

Бессмысленная. Полная позора.

На каторге было проще. На галере он просто греб и греб, звенел цепями, наваливался на весла. Без остановки. Восемь часов, шестнадцать. Пока не падал, отключаясь и не реагируя на удары надсмотрщиков.

Времени на раздумья не оставалось, и теперь он ясно понимал, какая это на самом деле благодать — пустая голова. Голова без единой мысли.

В тяжелом физическом труде не было ничего постыдного. Несмотря на жажду, голод и отупляющую усталость, несмотря на то, что спал он на скользкой жесткой лавке в обнимку с веслом, а когда не спал, подставлял спину под плеть — несмотря на все это, он бы предпочел и дальше быть галерным рабом, чем из ночи в ночь с отвращением ублажать незнакомых женщин.

Иногда красота — проклятие. Его заметили. Даже исхудавший, обожженный солнцем, с иссеченной спиной, он оставался нечеловечески привлекателен.

«Мы сделаем на нем много денег, — сказала взошедшая на судно женщина с медными волосами. — Какая прелестная экзотическая зверушка».

Он поднялся с постели, застегнул штаны, бесцельно прошелся по комнате и снова перевернул песочные часы. Когда время истечет, он спустится в общий зал. Снова станет товаром. Будет терпеть липкие взгляды, прикосновения, от которых по телу пробегает дрожь омерзения.

До чего он докатился…

Он, когда-то бывший королем.

Эдриэл давно решил, что та жизнь в прошлом, что он — не он вовсе и никакого отношения к блистательному королю Ашенвилля не имеет. Легче было считать себя мертвым, павшим на поле боя, чем бесконечно сравнивать прежнее и нынешнее положения.

Даже о единственном сыне Эдриэл старался не вспоминать, не бередить душевные раны. Не думать о том, что никогда его не увидит, что бросил разоренное войной королевство на неопытного юнца. Справился Лионель с этой ношей или согнулся под ее тяжестью? Считал отца погибшим или пропавшим без вести? Искал ли его? Завел ли собственных детей?

Триста лет в неведении. Триста лет!

Эдриэл достал из кармана и покрутил в руках маленький красный камешек. Из головы не выходила обронившая его девчонка, наследница Эшеров, — кажется, так назвала ее Сесиль.

Наверное, Эдриэл сошел с ума. Да, никаких сомнений — он сошел с ума. Три века каторги не прошли бесследно. Жизнь в аду помутила рассудок. Иначе как объяснить привидевшийся ему свет истинной пары? Не могла его кожа вспыхнуть золотом под чужой ладонью. Не снова. Не во второй раз.

У Эдриэла уже была истинная — женщина, идеально ему подходившая. Его жена. Мать его сына, погибшая в родах. Судьба не давала эльфам второго шанса на счастье. История не знала подобных случаев, а значит, волшебное сияние — игра уставшего, отчаявшегося рассудка. Он просто утомился, давно не спал, выпил слишком много возбуждающего зелья. Кто знал, какие у того побочные эффекты?

Золотое мерцание ему почудилось.

И к лучшему. Встретить истинную пару в нынешнем положении было бы настоящей насмешкой судьбы.

Полюбить сейчас, когда он никто, хуже любого нищего…

Дверь в комнату со скрипом открылась, и одновременно под ошейником кольнуло болью. Сесиль дала почувствовать свое недовольство. Слишком много времени Эдриэл провел наверху.

Он напрягся. На пороге возникла смотрительница борделя, за ее спиной маячила старуха с крючковатым носом и фигурой гиппопотама. Новая клиентка?

Опять.

А он-то надеялся, что алчность эддо Малисты — ценник, который она повесила на экзотического раба, жемчужину своей коллекции, — подарит ему более длительные перерывы между женщинами. Не каждая могла позволить себе потратить два золотых за час удовольствия.

— Проходите, эддо, проходите, — Сесиль рассыпалась в любезностях. Всегда так делала, когда попадалась богатая клиентка. — Вот он. Смотрите, какая конфетка. Эльф. Острые уши, все как полагается. Потрогайте, убедитесь: настоящие. Настоящий эльф из Апифиля.

«Ашенвилля», — закатил глаза Эдриэл.

Сесиль тем временем продолжала самозабвенно его расхваливать.

— Умелый. Выносливый. У него никогда не падает. Все время стоит. Все время.

«Конечно, все время», — думал с тихой яростью Эдриэл. Учитывая, сколько в него заливали возбуждающего зелья, это было неудивительно. Он уже забыл, когда видел свой член мягким. Впрочем, несмотря на полную боевую готовность, настоящего желания он не чувствовал.

— Я беру. Сколько с меня? — старуха полезла в мешок на поясе.

Эдриэл медленно выдохнул. Он думал, что привыкнет, но нет. Каждый раз, когда его покупали, он ощущал все те же негодование и гадливость, только с годами к ним добавились усталость и опустошение.

Зазвенели монеты. Он отвернулся, мысленно прося прощения у погибшей жены.

Не каждому эльфу удавалось встретить истинную пару, но, если такое счастье случалось, другие женщины для этого везунчика переставали существовать. Даже умершим супругам хранили верность. Сколько женщин через него прошло, а Эдриэл до сих пор не мог смириться с тем, что изменяет Эллайи, своей супруге, матери их ребенка. Пусть и делает это против воли.

* * *

Старуха была странной.

Женщины редко покупали его дольше чем на час и, заплатив такую цену, стремились выжать из этого часа по максимуму.

Старуха не торопилась. Подпирала спиной дверь и смотрела на него с видом робкой девственницы, лишь недавно вырвавшейся из-под родительской опеки.

Пусть смотрит.

Эдриэл незаметно взглянул на часы. Секунды бегут, песок сыплется. Чем дольше старуха медлит, тем меньше времени они проведут в постели. Торопить ее он точно не собирался.

Скрестив руки на груди, эльф застыл посреди комнаты. Ветерок из распахнутого окна холодил обнаженную спину, посылал мурашки по коже. Эдриэл отвернул голову. Стоял, неотрывно наблюдая за тонкой струйкой песка за стеклом, и не видел, с каким жадным интересом его рассматривают. Не видел, но чувствовал. По телу словно гуляли фантомные пальцы.

— Ты красивый.

Эльф поморщился.

О своей привлекательности он слышал не раз и не два. Настолько часто, что от этих слов сводило зубы. Если старуха считала, что сделала ему комплимент…

Осмелев, клиентка отклеилась от двери. Он понял это по легкому скрипу половиц и сильнее стиснул зубы.

Перетерпеть. Как обычно. Как десятки раз до этого. Перетерпеть. Закрыть глаза, отключить мысли. Представить себя вне собственного оскверненного тела. Не двигаться. Почти не дышать.

Пока ошейник молчал, Эдриэл собирался играть привычную роль — роль пассивной неживой куклы. Держать руки по швам, смотреть в одну точку, пугать клиентку застывшей мимикой. Он никогда не целовал этих наглых богачек, возомнивших о себе невесть что. Этих скучающих аристократок, уверенных, что все в мире создано для их удовольствия. Не касался их ни губами, ни руками, ни мыслями, позволяя лишь использовать свое тело, не более. Его холодность, деревянность доводили клиенток до бешенства. Заплатить столько денег и получить в постели бревно? Как же они неистовствовали, негодовали, бежали жаловаться Сесиль. Но даже боль не делала Эдриэла сговорчивым.

Старуха не злилась. Ее как будто устраивали и холодность эльфа, и его неподвижность. Равнодушие любовника словно придавало ей смелости.

Эдриэл все еще смотрел на часы, когда женщина приблизилась и провела рукой по его животу.

Под сухой старческой ладонью родилось знакомое золотистое мерцание.

Не может быть. Невозможно. Это…

Он инстинктивно отшатнулся, но свечение никуда не исчезло — золотистыми нитями протянулось от пальцев клиентки к напряженному животу.

Свет истинной пары. Эта древняя развалина… его истинная?

Безумие. Бред. Он точно не в себе. Тронулся умом. Повредился рассудком. Спятил.

Жизнь в борделе довела его окончательно.

Как там говорила Сесиль? «А не поехал ли ты, милый мой, крышей?»

Он поехал. Определенно. Вторая истинная за неделю! Вторая! Последние триста лет ни одной, а тут сразу две! Сначала та странная девчонка, обронившая красный камень. Теперь старуха с огромным носом. Что, гниль вековых дубов, происходит?

Он, бывший король и галерный раб, стойкий к жизненным потрясениям, вдруг почувствовал, как в груди зарождается истерика.

Он сошел с ума. Сошел с ума.

Близкий к панике, Эдриэл уставился на старуху — и тут ее лицо позеленело.

* * *

— Я опять зеленая? — спросила я со вздохом, поймав шокированный взгляд эльфа.

Тот заторможенно кивнул и попятился.

— Не обращай внимания, это нормально, — махнула я рукой.

Эльф был не согласен. Он судорожно сглотнул и сделал еще один осторожный шаг назад.

Ора, какая же неудача! Единственное зелье, которое я так и не сумела освоить за годы в академии, оборотное. Для меня, самой лучшей адептки, победительницы всевозможных олимпиад, это было настоящим ударом по самооценке. Успокаивало, что зелье считалось сложным и выходило за рамки учебной программы, иначе не знаю, как бы я сдала выпускные экзамены. Опозорилась бы на весь АМОК.

Зеленая. Опять я страшная и зеленая. И как теперь возвращаться домой?

Проклятье!

А если к завтрашнему дню чары не развеются?

О, бесы! Утром начинался второй этап отбора. После обеда маман принесла и положила на стол составленную распорядительницей программу. Занятая тщетными попытками приготовить оборотное зелье, я взглянула на нее лишь мельком, но запомнила: первым пунктом шла встреча с женихами. Что, если знакомиться с ними придется в облике необъятной клювоносой старухи с зеленым лицом? Просто замечательно! И даже Сирилл нет рядом, чтобы привычно обвинить ее в моих неудачах. В этот раз во всех своих бедах я виновата сама.

Эльф передо мной совсем спал с лица.

— Я брежу? — спросил он, глядя на меня глазами, полными ужаса.

Н-да, положение.

Я нервно потерла лоб. Взгляд эльфа остановился на моей руке, и шок на лице сменился чем-то похожим на понимание.

— Камень, — белые брови сошлись на переносице.

— Камень?

Я посмотрела на свою руку, на кольцо, доставшееся от бабушки-колдуньи.

Ох, черти! Крупный рубин выпал из золотого гнезда, обрамленного мелкими сапфирами и бриллиантами. Жалко-то как! Где его теперь искать?

— Так, значит, это вы? — эльф сунул руку в карман, словно что-то искал. — Та девушка, что увела меня наверх, не заплатив.

— Что? Я заплатила! Мешок золота отдала той хитрой бабе.

Почему он так странно смотрит?

— Это морок, — я очертила круг напротив своего лица.

— Я понял. Почему вы пришли опять?

Что ответить? Не заикаться же о нелепой влюбленности, о том, что втрескалась в первого встречного раба для утех. Хотела увидеть, дотронуться, поговорить. Причины на самом деле были такие глупые, что озвучивать их я стыдилась.

— Эти золотые искры. Тогда и сейчас. Что они… Почему, когда я до тебя дотрагиваюсь, твоя кожа светится?

— Не знаю.

Эльф не отводил взгляда, говорил ровно, не менялся в лице, но то, что он лгал, было ясно как божий день.

Что он скрывает? И как добиться правды?

Мужчина вытащил руку из кармана, разжал кулак. На ладони лежал рубин, выпавший из моего кольца.

— Могу я вас кое о чем попросить?

— О чем?

— Не покупайте меня больше.

* * *

Не покупать? Не покупать больше?! Я что, настолько непривлекательна? Не сегодня — в принципе? Да за мою руку, чтоб он знал, завтра будут сражаться десять мужчин. Богатых, знатных, красивых. А он тут нос воротит!

Я сердито шлепала по лужам, не обращая внимания на зарядивший дождь. Брызги летели во все стороны. Грязная мокрая юбка липла к ногам.

Поглядите, каков наглец!

И не стану к нему ходить, раз так просит. Найду, на что потратить оставшееся золото. Платье себе новое куплю или собственную машину.

Глупая, глупая Элада. Мало тебе проблем в жизни? Надо было увлечься постельным рабом.

Не покупайте меня больше.

Какое унижение быть отвергнутой… И кем? Мужчиной для удовольствий! Эльфом легкого поведения.

Забудь его. Не вспоминай. Завтра отбор, а ты зеленая, как лягушка, и морщинистая, как сушеное яблоко. Лучше подумай, как решить эту проблему.

Проблема не решалась. Вернувшись домой, я перепробовала все возможные нейтрализаторы оборотного зелья. Рискнула и сварила по старому бабушкиному рецепту какое-то серо-бурое вонючее снадобье, способное, если верить написанному, убрать последствия любого неудачного магического эксперимента. Результатом всех манипуляций стали позеленевшие волосы и парочка разгладившихся на лице морщин. Я помолодела. Теперь навскидку мне можно было дать лет шестьдесят, а не двести восемьдесят. Прогресс, но не тот, на который я рассчитывала.

Оставалось надеяться, что за ночь все вернется на свои места. Обычно эффект оборотного зелья кратковременный. Обычно. Если оно, это зелье, сварено правильно. В моем же случае последствия, к сожалению, могли быть непредсказуемыми.

«К черту эльфа, — думала я, забираясь под одеяло. — Прогнал меня, ну и пусть. Хватит заниматься глупостями. Лучше сосредоточиться на отборе. Всего несколько часов — и я познакомлюсь с женихами».

Но все же интересно, почему эльф солгал? Почему не объяснил, что означают эти золотистые искры? А главное, почему настойчиво попросил больше к нему не ходить?