Спасти эльфа

Анна Жнец, 2022

Чтобы спасти от надругательства эльфийского воина, попавшего в плен, я вынуждена объявить его своим трофеем и привести к себе в шатер. Красавчик ненавидит меня и ждет, когда его возьмут против воли, напоив особым возбуждающим зельем. Он не верит в мои благие намерения. И неудивительно. Ведь я – знаменитая злодейка из Сумеречных земель. И неважно, что прилетевший в голову магический шар лишил меня памяти, превратив в совершенно другую личность.

Глава 4

— Я больше никому не позволю взять мое тело против воли, — напомнил эльф и нехотя, явно переступив через себя, отвел в сторону руку, которой прикрывал промежность. Теперь ничто не защищало его обезображенные насилием органы от чужого взгляда.

Мои целительские навыки оставляли желать лучшего. Все, что я могла предложить в качестве помощи, — простенькие заклинания вкупе с обезболивающей мазью. Никакого чуда. Благоразумнее было позвать к больному настоящего лекаря — великаншу Мойлу, умевшую не только виртуозно крошить в капусту врагов, но и вытаскивать с того света наших союзников.

— Сиди здесь, — приказала я эльфу. — Даже не думай дергаться. — Запечатав чарами вход в палатку, я выскользнула наружу, чтобы вскоре вернуться к пленнику с одной из самых опытных целительниц Сумеречных земель.

Я хотела как лучше, но стоило Мойле, этой мускулистой, мужеподобной барышне под два метра ростом, войти в шатер, как эльф с вытаращенными глазами вскочил со стула, на котором сидел. Красивое лицо перекосилось от ужаса. Забыв о том, что надо прикрывать наготу, эльф отбежал в другой конец шатра и принялся лихорадочно обшаривать взглядом обстановку, видимо, в поисках оружия или того, что могло бы этим оружием послужить. Он явно решил, что я привела подружку, чтобы надругаться над ним вдвоем, веселой компанией.

— Тихо, — устало сказала я. — Мы ничего тебе не сделаем.

Но пленник не слушал. С ненавистью и отвращением он смотрел в сторону Мойлы, и по тому, как сильно тряслось его тело, я догадалась: целительница была среди тех, кто пустил беднягу по кругу.

Вот же проклятие!

— Пожалуйста, успокойся, — я заговорила с эльфом, словно с пугливым диким животным — мягко и терпеливо. — Никто тебя не тронет. Ты под защитой эйхарри. Слышишь? Под моей защитой. Я позвала целительницу, чтобы залечить твои повреждения.

— Мне нужен красивый и здоровый любовник. — Чтобы не выпадать из образа злодейки, пришлось повернуться к Мойле и шепотом объяснить ей свои мотивы. Дать понять: никакого милосердия — лишь холодный расчет. — В таком состоянии, как сейчас, он не сможет меня удовлетворить. Да и чужие метки на его теле меня нервируют. Убери их. Хочу наставить свои.

Я старалась говорить тихо, но эльфийский слух оказался не хуже драконьего, и в другом конце шатра раздался яростный вздох. Оружия среди мебели пленник не нашел, зато обнаружил длинную палку, к которой крепился светильник с магическим пламенем, и использовал ее в качестве боевого посоха. С этим посохом он бросился на меня в безумной попытке убить или быть убитым. Глупый, самонадеянный эльф. Его атаку я отразила играючи. Раз — и сломанная палка валяется на полу, а мои пальцы сжимают горло пленника, перекрывая дыхание.

— Повеселился и хватит, — спокойно сказала я, чуть выпустив когти, чтобы охладить пыл этого воинственного придурка. — Побереги силы для постели.

За спиной прозвучал смешок Мойлы. Я наклонилась к эльфу, к самому его уху, и зашептала так, чтобы слышали лишь мы двое:

— Я не буду тебя трогать, угомонись. Не обращай внимания на то, что я говорю своим людям. Просто доверься мне. Позволь Мойле заняться твоими ранами.

— Я не дам ей ко мне прикоснуться, — прохрипел он, вцепившись в мое запястье. — Умру, но она ко мне не притронется.

— А мне? Мне ты разрешишь к себе прикоснуться? Обещаю, что не позволю себе ничего лишнего.

Эльф недоверчиво сдвинул брови, но после долгих, мучительных раздумий кивнул. С облегчением я разжала хватку на его горле.

Целительницу пришлось отпустить. Перед уходом она дала мне заживляющую мазь и рассказала, каким заклинанием воспользоваться, чтобы добиться наилучшего эффекта.

— Что ж, — посмотрела я на пленника, когда мы остались вдвоем в интимном полумраке шатра. — Без помощи Мойлы лечение будет не таким быстрым, но боль и воспаление я сниму, да и, говорят, регенерация у вашего народа ускоренная. Удивительно, что все эти царапины до сих пор не затянулись. В чем причина такого медленного восстановления? Насилие — в нем дело? Душевное состояние эльфов влияет на физические процессы?

Пленник отвернулся, красноречиво показав, что не считает нужным разговаривать с врагом.

— Ладно, молчи. Садись на стул. Надо смазать твои раны.

И снова взгляд против воли опустился ему между ног. Заметив, куда направлено мое внимание, эльф вспыхнул и поспешил прикрыться.

— Я сам в состоянии это сделать. — Кончики острых ушей горели. Яркий румянец растекался по щекам.

— Нет, увы, не в состоянии. Сама по себе мазь малоэффективна. Наносить ее нужно, одновременно читая исцеляющее заклинание, а ты воин, не маг и не лекарь, верно?

Эльф поджал губы.

— Царапины, синяки, укусы — ерунда, а вот это, — я кивнула на его пах, старательно и бережно прикрытый двумя ладонями. — Не думаю, что стоит ждать, пока само заживет. Полагаю, эта штука тебе еще пригодится. Например, когда ты захочешь завести жену и детей.

Дернувшись, эльф метнул в меня взгляд, горящий такой адской злостью, что мне показалось, будто меня ударили.

— Жену? Детей? — прошипел пленник с откровенной ненавистью в голосе. — После всего, что твои люди со мной сделали? Какая уважающая себя эльфийка выйдет за меня, опозоренного, замуж? Какой женщине будет не противно лечь со мной в постель? Я не смогу вернуться к своему народу. Мой клан меня отвергнет и будет прав. Что я за мужчина, что за воин, если позволил сотворить с собой такое? — Он до треска сжал зубы, а потом процедил с болью: — Теперь мне одна дорога — в Кипящие болота.

Что?

Кипящие болота?

Я не помнила, что это за место. Возможно, я прежняя тоже ни разу о нем не слышала. В конце концов, эльфы — народ скрытный и не рассказывают о своих традициях направо и налево, тем более — чужакам. Но что, если существует закон, который обязывает воина искупить позор кровью? Получается, отпустив пленников, я не спасу их, а обреку на мучительную гибель: название у болот крайне говорящее.

Кипящая вода. Вода, способная за секунду обварить до смерти.

Я внимательно посмотрела на избитого, изнасилованного эльфа. Пережитый ужас не сломил его, не превратил в затравленную жертву, боявшуюся собственной тени. Этой страшной ночью его растоптали, но он уже начал собирать себя по кусочкам, старательно сшивая обрывки гордости. Невзирая на жуткие слова о болотах, воля к жизни в нем была очень сильной — я это видела, чувствовала и не могла не восхищаться.

Еще вчера я приняла твердое решение помочь пленникам бежать, а теперь оказалась в тупике. Что же делать? Как искупить свою вину, если давать им свободу опасно?

Позже. Я подумаю об этом позже, а пока надо стереть с тела эльфа следы насилия, вымыть его, накормить, а еще — найти Мериду и воздать сучке по заслугам.

— Возможно, мазь лучше нанести на чистую кожу, — я растирала между пальцами густую субстанцию, пахнущую травами.

Эльф поджал губы, наблюдая за мной из-под сведенных бровей. Он был как оголенный нерв, как магический шар, трещащий от переизбытка энергии: тронешь — взорвется.

— Пожалуй, стоит сперва принять ванну. Как ты на это смотришь?

Пленник огляделся по сторонам, похоже, недоумевая, какую такую ванну я имею в виду: помимо кровати, стула и ширмы для переодеваний, в моем шатре больше ничего не было.

— Ближайшая река, — выплюнул он, — за холмом. Есть желание прогуляться тридцать с лишним километров?

Какой знакомый ядовитый сарказм. Сколько неприкрытой злости и во взгляде, и в голосе. Что ж, это хороший знак: есть силы ненавидеть — найдутся и на то, чтобы пережить насилие.

— У меня идея получше.

Бытовые чары — одни из самых сложных, но я овладела ими в совершенстве: просто имела особую склонность к этому виду колдовства.

Превратить ширму для переодеваний в деревянную бадью и наполнить ее водой? Легко!

Распахнутыми от изумления глазами эльф наблюдал за тем, как дощатая перегородка с треском ломается и постепенно меняет форму. С водой для купания оказалось сложнее. Я не могла создать что-то из воздуха, поэтому пришлось пространственными порталами перенести воду из упомянутой реки в мой шатер, точнее — в новенькую, созданную из подручных средств ванну.

— Прошу, все готово.

Эльф медлил. Я по-своему восприняла его нерешительность.

— Не волнуйся, она не исчезнет. Как думаешь, откуда мебель в моем шатре? Считаешь, я повсюду таскаю за собой двуспальную кровать?

От воды в бадье поднимался пар. Пленник сделал осторожный шаг по направлению к купели и покосился на меня с раздражением. Затем он шагнул вперед еще раз, и еще, пока не уперся руками в высокий деревянный борт. И тогда он снова посмотрел в мою сторону. Настойчиво и недовольно.

Взгляд был долгим, пристальным, и я не сразу поняла его значение. Эльф хотел, чтобы я отвернулась: все-таки процесс мытья достаточно интимный.

Так мы и застыли: эльф — у бадьи, я — в трех метрах от него, рядом со складным стулом.

Пленник не желал принимать ванну на чужих глазах. Наверное, мне стоило уступить его молчаливому требованию и отвернуться, но я почему-то этого не сделала. Моя личность снова как будто раздвоилась: нечто темное и распутное, запрятанное глубоко внутри, требовало досмотреть представление до конца.

Эльф ждал, я ждала тоже, и спустя несколько минут чужое терпение дало трещину. Со вздохом пленник перекинул ногу через борт купели (сначала одну, следом — вторую) и погрузился в воду по горло, спрятавшись от моего нескромного взгляда.

Я бросила ему тряпку, чтобы оттереть грязь, и снова эльф застыл в нерешительности, безмолвно требуя дать ему уединиться.

Но чудовище внутри заставляло меня смотреть. Смотреть не моргая.

И снова раздался чуть слышный вздох. Эльф не стал унижать себя просьбой отвернуться, видимо, уверенный, что эта просьба ничего не изменит. Его лицо приняло отрешенное выражение, взгляд сделался пустым, отсутствующим, словно пленник старался забыть о том, что в шатре, кроме него, кто-то есть.

Он взял тряпку и начал скрести свою кожу под водой. И тогда я все-таки отвернулась, испугавшись тьмы, которая жила в моей душе, отголосков своей прежней личности. Я поняла: если бы не отчаянное желание скорее смыть с себя следы чужих прикосновений, гордый эльф никогда бы не стал мыться в моем присутствии. В присутствии кого бы то ни было.