Барышня-крестьянка. Из Москвы в деревню

Анна Измайлова (2024)

Вчера я жила в мире гламура и вечеринок, где каждый мой каприз исполнялся мгновенно. А сегодня… Я просыпаюсь с головной болью среди кур, не понимая, как сюда попала. Вокруг всё чужое, а он… Этот сосед с фермы, с его колючими замечаниями и надменным взглядом, раздражает до бешенства. Но почему тогда я не могу перестать думать о нём?

Глава 3

— Я совсем немного съела… — стала оправдываться сразу, вытирая тыльной стороной руки губы. — И вообще! У вас всё открыто, нигде не указано, что это частная территория! Значит бесплатно!

Смотрела вниз, побоялась поднять глаза, но всё же встала с насиженного прохладного места.

— Это поле! — угрожающе сказал он. — Здесь нет заборов с колючей проволокой. Вижу, что тебе даже не стыдно.

— Всего лишь пять початков съела, не всё поле же! — ответила я.

— Тогда тебе нужно срочно искать туалет, — зло посмеялся он. — Возможно было вкусно, но через часик ты пожалеешь, что пришла на это поле.

— Хватит мне угрожать! — прикрикнула я, поднимая взгляд.

Он стоял, словно воплощение силы природы, огромный и опасно привлекательный. Шатен, с крепкими руками, которые казались способны одним движением сломать. Его синяя футболка, с подкатанными рукавами, подчеркивала мускулистость.

Но было в нем что-то такое, что раздражало меня до глубины души. Может быть, это была его уверенность в себе? Он злобно улыбался, зная, что владеет ситуацией. И хотя я старалась убедить себя, что он вообще меня не цепляет внешне, всё же мне нравилось это чувство — игра, которая только началась между нами.

— Говоришь пять початков съела… — он внимательно рассмотрел всё, наверняка проверял не вру ли я. — Пять часов отработаешь на ферме.

Мужчина не настаивал. Нет. Он просто сказал это, будто изрёк факт.

— С х*я ли? — ответила я. — Отвянь от меня, деревенщина. Я оплачу эти несколько несчастных початков.

Он злобно вздохнул, окидывая меня взглядом, будто изучая как меня быстрее прикончить.

— Ну и как ты мне оплатишь? — он посмотрел на мои ноги и добавил. — Натурпродуктом за натурпродукт?

Я вспылила, не дождавшись пока он договорит.

— Чтобы я? С тобой? Да никогда! Ты кто вообще такой?!

Плюнула и пошла обратно. Он что-то крикнул в мою сторону, только я уже ничего не слышала.

— Е*анное место! Одни имбицилы вокруг! Чтоб это деревня провалилась! — говорила я вслух.

Услышала, как недалеко от меня кто-то ходит, шоркая.

— И что же тебе это место сделало за пару часов?

Баб Аня материализовалась будто из пустоты.

— У вас мужики грубианы! Один только что предлагал переспать за кукурузу! Отврат!

— Это ж кто такой? Отродясь подобного не слышала, — удивилась она.

Махнула рукой, продолжая двигаться к дому.

— Огромный такой. С щетиной. Шатен, волосы слегка вьются. И он ну очень мускулистый! На кукурузном поле встретила.

— А что ж ты там делала? — спросила она, поправляя синий платок с узорами.

— Ну-у, ознакомилась с растущей культурой…

— Поди сожрала много? — сказала бабуля, усмехнувшись. — Такое Илюша очень не любит. Тщательно следит за всем.

— Так вы его знаете… — разочарованно ответила ей, резко остановившись.

Песок неприятно хрустел, забившись между пальцами. Мои ноги были полностью в земле, до щиколоток.

— Отож! Как не знать! Вырос перед моими глазами. Скоро отпразднует тридцати трех летие.

— Ему тридцать три? По поведению не больше пятнадцати! Извращенец, только об одном думает, — буркнула я.

— Что ж ты так злишься? Сама поела с чужого поля, сытая ушла, а еще жалуешься. На одно небольшое поле знаешь сколько труда выложено, чтобы всё взошло, заколосилось? Конечно, от твоих поеденных ничего не убудет… Но нужно уважать чужой труд! — объяснила она.

— Да я предлагала заплатить! А он мне:"ты отработаешь на ферме пять часов", — сказала я, скрестив руки на груди. — Баб Ань, ну это же бред!

— Я с ним поговорю, пусть снижается до двух часов работы. Пять слишком много, — сказала она. — Конечно, ты можешь просто заплатить, если есть деньги. Она говорила вкрадчиво, будто знала, что у меня ничего нет, кроме моих стринг и ультракороткого платья. — Мне нужно позвонить. Подруга за все заплатит и заберёт меня. Убьем двух зайцев. И вам мою физиономию видеть не придется, и мне — вашу.

Мы пошли дальше, приближаясь к дому. — Э нет, дело так не делается. Давай уговор, ежели ты подружишься с Ильёй, то отпущу домой. Ежели нет — заработаешь сама на поездку до дома.

Пф-ф, и зачем ей это? С мужланом ещё дружить? Взамен на моё освобождение из дыры? К чему такие сложности… Видимо хотят меня подольше использовать в качестве их раба.

— С ним дружить я не собираюсь. Второй вариант более привлекательный. Что предлагаете? — поинтересовалась я.

— Для начала сменить это профурссетское платье, — она поморщилась. — В доме цельный шкаф с сарафанами. Выберешь любое.

Зашли снова в избушку, которую старуха называла гордо"дом". А шкафом была маленькая комнатка, где рядом с соленьями висела одежда на самодельных крючках. Создавалось ощущение, что бабуля надо мной просто издевается.

Она предложила мне голубое платье в мелкий цветочек, мешковатое, из грубого материала. Я с отвращением взяла его кончиками пальцев.

— Что ж ты так скукожилась, девка. Отличный сарафан, в жару самое то! Надевай.

— Это?! — крикнула я. — Ничего нет по фигуре? С вырезом на груди или короткой юбкой?

— Чай не в бутике! Бери, что дают. В Москву вернуться хочешь?

Молча кивнула, приблизила платье к лицу и принюхалась. Пахло тленом, пылью и немытой коровой.

— Можно в стиралку хоть закинуть? — посмотрела на баб Аню, та лукаво улыбнулась.

— Если хочешь постирать, вот, — она махнула рукой в сторону тазика, скромно притаившегося в углу. — Мыло и щетка там же.

Я потеряла весь энтузиазм делать хоть что-то.

— А вода? — уточнила я.

— В колонке. Выходишь через калитку, поворачиваешь направо, буквально два шага и там колонка.

Уточнять, как же должна выглядеть колонка — не стала. Бабуля долго смотрела на моё лицо, не выражающее ничего кроме вселенского непонимания.

Она поморщилась, сильнее затянула платок, взяла меня за руку и потащила. — Эй! Куда так быстро?! — крикнула я. Мои ноги онемели, я не чувствовала пяток.

Каждый шаг давался с боем и болью. — А вот и колонка! — торжественно объявила бабушка, показывая рукой, будто демонстрирует экспонат.

— И отсюда вы пьете воду? Как это работает? Я не знала с какой стороны подойти к устройству. Это напомнило мне, как я однажды, зайдя в туалет фешенебельного ресторана, пыталась понять как нажать на кран, чтобы помыть руки.

Она закатила глаза, подошла к нему и руками схватилась за рычаг. Сделала несколько движений вниз, вода резво полилась из крана, а я мигом кинула тазик. Он наполнился в считаные секунды. — Теперь идём обратно, — сказала бабушка и направилась к дому. — Стойте! Я тут постираю, вдруг вода понадобится ещё, не ходить же несколько раз.

Но мои уговоры никто не слышал. Она повторяла, что так в деревне не принято и всё тут. А на вопросы почему, что будет если я так сделаю — она так и не ответила, предпочитая их игнорировать.

— Здесь стирай, — бросила она, оставив меня во дворе, прямо рядом с курочками. Они уже гуляли, клевали землю и смешно трясли головой. Одна проявила особый интерес, даже ко мне подошла, очень близко. Она резко клюнула меня в ногу и убежала. Видимо запомнила мою физиономию, решила отомстить. Я рассмеялась. Только вчера была в Москве, наслаждаясь своей шикарной жизнью, а сегодня думаю о том, почему меня не любит курица.

Кинула в тазик сарафан, взяла мыло, намочила щётку в воде, потёрла о мыло и как попало пыталась постирать платье. Моментами совершая излишне истеричные быстрые движения, желая закончить это скорее.

Вода быстро стала грязной, коричневой. Пришлось слить и заново пойти к колонке. Тут уже обошлась без помощи баб Ани. Та просто ушла в дом и больше не появлялась, только у меня ощущение, что она бдит за мной через окошко.

— Б*ядский день! Когда нибудь он закончится?! — выругалась я под нос, в попытке поднять очередной тазик с водой из-под колонки. — Тебе надо помыть рот с мылом, — прогремел мужской голос за моей спиной. Илья невзначай стоял, оперевшись об яблоню и лениво крутил колосок между пальцев. Я возмущённо хмыкнула, но не стала ничего отвечать, подняла таз, выпрямив спину и развернувшись ушла. Тоже мне воспитатель нашёлся! С моим характером даже родители не справились, так что у деревенщины даже шансов нет.

Сарафан стал ярче и светлее, на ткань было приятно смотреть. Видимо платье слишком долго висело в пыли. Заодно я решила постирать свои трусы, очень жаль, что сменных у меня не было, а то что предлагала баб Аня — лютый ужас. Кто сейчас носит панталоны?

— Да ты поверь, в них очень удобно! Больше свои ниточки носить не захочешь! — сказала она в очередной раз и принесла стопку желтоватых, видавших когда-то лучшую жизнь, больших трусов.

И я сдалась, объем стирки увеличился, теперь настало время чужих трусов. Здесь я ещё истеричные приступила к делу. Казалось горы ткани никогда не закончатся. В чем-то я была права. — Дитятко, раз стиркой занята, с рукой и мой платок с юбкой закинь. Почти не грязные, просто в огороде была, немного испачкала.

Я устала, солнце ужасно жарило, желудок болел, а ноги… Они были в ссадинах и кровавых мозолях. И тут меня скрутило, да так резко, что стало ещё жарче, кожа покрылась мурашками. Забежала домой, баб Аня как невзначай стояла у окна и смотрела во двор, резко дернулась в мою сторону. — Что случилось? — спросила она. — Ты же ещё не закончила. — Где здесь туалет?! — громко крикнула я, так как чувствовала, что я скоро не выдержу.

— Все удобства на улице, — ответила та, показывая на деревянную будку с покосившейся дверью. Но в этот момент мне было все равно как выглядит туалет, главное, что он был и относительно рядом. Жалела ли я, что съела сырую кукурузу? Определённо нет!

Я побежала туда, будто спешу урвать новинку парфюма по скидке в ЦУМе. Стоило мне присесть и сделать свои грязные дела, как наступило осознание. Во-первых, не было туалетной бумаги, но зато стопкой лежали газетки. Во-вторых, в этом"доме"ужасно пахло и насекомые умудрялись укусить за самое драгоценное в это короткое время, что я там находилась. Попа чесалась неимоверно, но зато я расслабилась. Как они здесь живут? Вместо мягкой белой бумаги — газета, вместо нормального туалета — зловонная клоака, вместо дома — избушка.

— Днище! — пробурчала я. — Ты мой платок не достирала! — баб Аня снова материализовалась во дворе. — Технический перерыв. Да и вообще, не обязана я ваши вещи стирать! — сгрубила я. Мне не понравился тот тон, с которым она говорила. Приказной. Неприятный. — Если ты хочешь вернуться в Москву, то обязана. Не расстраивай старую бабушку, иначе уйдешь на отработку к Илье.

— Так вы не бабушка-одуванчик, а шантажистка!

Она хитро прищурилась.

— Не пила б так много, не оказалась бы здесь! — подытожила она.

— Э… — я не нашлась сразу, что ответить, ее слова привели меня в ступор. — А как вы узнали, что пила?

— Так от тебя несло как от Валеры, соседа нашего. Знатный алкаш, на всю деревню прославился.

Я принюхалась к себе, пыталась почувствовать, действительно ли от меня несло. Приставила ладонь ко рту, дунула и поморщилась.

— Ото ж! Идём, повесим бельё и сядем поужинать.

— Не могу. Мне нужен душ! — устало выдала я, присев на корточки.

— Ба! Прикройся, — крикнула она. — У тебя весь срам открыт!

Тут я вспомнила, что трусы то постирала. Баб Аня со всей своей прыткостью забежала в дом и быстро вернулась с синим банным полотенцем.

— Накинь на себя. Идём в дом, искупаешься.

Внутренне надеялась, что испытания закончились и можно спокойно постоять под душем, обдумывая все события проходящего дня.

— Садись пока за стол, поедим. А к этому времени вода нагреется.

— У вас водонагреватель накопительный? — удивилась я. — Все же ставят проточный в душевую.

— Нагреватель у нас самый лучший — русская печка! — сказала она и поставила железный тазик с водой ближе к очагу. — Подождать нужно пока сама печка растопится.

— В такую жару?! — заикнувшись сказала я. — Тут же сауна будет!

— Ночи у нас холодные, сама будешь к печке прижиматься.

Бабушка принесла отварную картошку, открыла банку с огурцами и достала кусочек сала, тонко его нарезала, предложила мне. Я поморщилась.

— В этом ничего полезного нет. Жир в чистом виде! Не буду. — отказалась я.

— Нет ничего полезного! — передразнила меня бабушка. — Много ты понимаешь в полезностях. Сама пьешь так, что перегар на всю деревню, а сало ей вредно!

Я устало отмахнулась. Поковыряла картошку, не решаясь начать есть.

— Ты чего задумалась? — спросила она. — Неужто влюбилась?

— Да нет. Пытаюсь понять где в этом доме находится ванная комната. Очень маленькое пространство.

— Так вот она! И ванная, и гостиная, и спальня! — она махнула вокруг себя.

— Одна комната?! — возмутилась я.

— Чай не царские хоромы. Мы люди скромные.

После ужина, бабушка достала огромный пластиковый таз с высокими бортиками, поставила его рядом с печкой и позвала меня.

— Снимай одежу и садись. Я тебя искупаю, — объяснила она, доставая ковш из таза.

— Вы до сих пор так купаетесь?! Это же средневековье! — запротестовала я.

Вставать с места не хотелось. И купаться так тоже. Больше всего смущало, что это будет делать незнакомая женщина.

— Ну раз стесняешься, можешь и сама. Вот мыло душистое, воду ковшом черпай. А потом накинь на себя рубаху.

Она ушла, оставив меня одну. Я села в тазик, пододвинулась к печке. Показалось, что стало очень холодно. Первый ковш воды не принес облегчения, а вот следующие два немного успокоили моё уставшее тело. Вода жгла мои потрескавшиеся и в лопнувших мозолях ноги. Мыло пахло как жирный дешевый крем. Помыла волосы до скрипа, оставшейся водой ополоснулась. Наконец-то облегчение. Давно не было такого чувства.

Рубашкой баб Аня назвала пожелтевший кусок льна с завязками на груди. Но за неимением, пришлось довольствоваться этим. вернулась к столу, села и попыталась уснуть, только мысли, которые роем копошились в голове — не давали этого сделать.

Я была в зазеркалье, в другом измерении. Жизнь в деревне настолько плоха или только мне так повезло попасть именно в этот дом?

А ведь я даже не обратила внимание на то, как выглядят остальные дома. Проходила мимо заборов и не заглядывала.

Любопытство взяло верх надо мной. Вышла из дома, тихо, пытаясь не быть замеченной. Подошла к забору, аккуратно выглянула, рассматривая участки соседей. Выходить из двора на дорогу не хотелось.

Упорно пыталась рассмотреть дом соседа напротив. Ничего примечательного, красный кирпич, зеленая крыша, одноэтажный как и все дома рядом. Единственное, что привлекло внимание — окна не были деревянными. Белый пластик, стеклопакет. Всё таки цивилизация здесь слегка присутствует.

— Ищешь кукурузное поле? Оно левее, — сказал Илья, появившись у калитки.

Я закатила глаза настолько сильно, насколько вообще могла. Как же он меня бесит. — Сказала тебе, что заплачу. Что тебе ещё надо? — возмутилась я.