Ведьмино поле

Анна Ланц, 2023

Каково же было мое удивление, открыв глаза, обнаружить себя в другом мире. В мире, где водится нечисть, живет Баба Яга и растут волшебные бобы. Получится ли у меня вернуться домой? Или придется задержаться в этом сказочном месте? И доброй ли окажется эта сказка?

Глава 1

Очнулась я в высокой траве. Руки и ноги затекли от долгого лежания в неудобной позе. Села, осмотрев разнотравье вокруг себя, тянущееся во все стороны, попыталась вспомнить, как я тут оказалась. Последним событием в памяти оказался поход на очередное собеседование. Я очень опаздывала и пришлось срезать путь через небольшой скверик, пользующийся популярностью у местных хулиганов. В другой день я бы туда не сунулась, но не тогда. Из-за спешки, не сразу заметила корень дерева, торчащий поперек тропки. Я запнулась, полет и… вот я здесь.

«А вдруг я упала, потеряла сознание, и те хулиганы…» — ужаснулась я, вспоминая жуткие истории из телевизора. Тут же вскочила, осмотрела себя, платье и даже проверила белье. Но нет, все было в полном порядке, даже маленькая кожаная сумочка через плечо была на месте. Чуть расслабившись, я достала телефон. Тот был выключен, и никакие мои ухищрения не смогли заставить его снова работать. Давно пора было новый взять, да все денег жалела. «Ничего, разберусь как сюда попала и обязательно куплю!» — преувеличенно бодро сказала я самой себе и двинулась по направлению к виднеющимся где-то вдали крышам деревенских домов.

Передвигаться было непросто, высокие травы путались под ногами, мешая идти. Наконец, наткнувшись на тропку, прибавила шагу. Справа от меня раскинулся густой лес. На его кромке и разместилась деревушка, к которой я направлялась.

Дойдя до первых изб, а иначе как избами эти дома назвать язык не поворачивался, я осмотрелась. Они тянулись по обе стороны от накатанной дороги и все, как один, деревянные из потемневших от времени срубов. За заборами виднелись аккуратные огороды и, судя по доносившимся звукам, на задних дворах паслась скотина. Вдалеке рассмотрела пару лошадок, да одну праздно гуляющую козу. Ветер донес мне ароматы выпечки, напомнив, что я ничего не ела со вчерашнего дня. Позавтракать с утра времени не было, подвел будильник, и чтобы не опоздать на то злополучное собеседование, пришлось его, то есть завтрак, пропустить. «Лучше б пропустила собеседование, глядишь и не была бы сейчас неизвестно где», — подумалось мне.

Пройдя через калитку из частокола, я решительно постучалась в крайнюю избу, ту, что была ближе к лесу. Дверь открыли почти моментально, на пороге стояла пышногрудая красавица в сером льняном платье. Девушка, примерно моих лет, чуть за двадцать, с натуральным румянцем на щеках и толстой черной косой на плече. Несколько секунд мы с интересом рассматривали друг друга.

— Добрый день, — первой вежливо поздоровалась я. — Меня зовут Катя и, кажется, я заблудилась. Не подскажешь, куда меня занесло?

— Добрый, — улыбнулась девушка. — В Лозовицах ты. — Я задумалась, но ничего подобного мне в Московской области не вспомнилось.

— Это рядом с каким городом?

— Верст десять до Суржей будет.

В груди все сжалось от нехорошего предчувствия. Я еще раз окинула взглядом избу, стоящую на пороге девушку и уточнила:

— А столица далеко будет?

— Ярушки то? Дня три на повозке.

Сердце глухо застучало. Упоминание повозки, совсем вывело меня из равновесия. Только сейчас я осознала, что показалось мне странным. Я не заметила ни одной машины. Да, что там автомобили, я не увидела ни одного уличного фонаря или линии электропередач. Куда я попала? Или правильней будет спросить когда? Я могла бы предположить, что оказалась в прошлом, но не припомню, чтоб столицей были какие-то Ярушки.

— Дурно тебе? — сочувственно спросила девушка, распахивая дверь. — Проходи в избу.

Мне и правда было нехорошо. Я даже ущипнула себя, чтоб убедиться, что не сплю, борясь с накатывающей паникой.

— Да не переживай ты так, найдешься, — приговаривала красавица, усаживая меня на деревянную лавку перед столом. — Может нечисть какая наворожила, бывает. Меня, кстати, Просиньей зовут.

Девушка поставила передо мной глиняную кружку с киселем и тарелку с пирогами. От запаха живот жалобно заурчал, и рука сама потянулась к угощениям. Сделав несколько глотков холодного напитка и съев пирожок с капустой, я внезапно успокоилась. С любопытством осмотрела обстановку кухни, в которой оказалась. Белые занавески с вышивкой, полки с глиняными горшками разного размера, а самое главное — огромная белая печь. Все как в краеведческом музее, куда мы когда-то в начальной школе ходили с классом.

— Поведаешь, что случилось? — спросила Просинья, подливая мне киселя. Не знаю, что на меня повлияло — атмосфера кухни с вкусными пирогами или открытое лицо девушки с сочувственным взглядом, но я рассказала ей правду. Что живу я в столице, только называется она у нас Москвой, что бежала устраиваться на работу, а очнулась на лугу за деревней. Конечно, в душе еще теплилась надежда, что занесло меня в такую глубинку, где народ не обзавелся чудесами прогресса и названий городов толком не знает. Но интуиция нашептывала, что это не так. Осталось понять, где я и как вернуться домой.

— Вот оно как бывает, — задумчиво произнесла девушка, когда я закончила свой недлинный рассказ. — Если нечисть сюда завела, то тебе к Охотнику надо. Он у нас с ней в ладу. Та бывает чудит, особенно посеред лета, Охотник всегда на нее управу находит. Глядишь и тебе поможет. Поговаривают, он с самой Ягой дружбу водит.

— С Бабой Ягой? — уточнила я.

— С ней самой. Но ты ее Бабой не называй. Не любит она этого.

Про нечисть я не поверила, люди в деревнях всегда суеверны. Но сейчас было только на руку, что Просинья верит во всякую мистику и к моему рассказу отнеслась серьезно.

Я открыла было рот, чтоб продолжить расспросы новой знакомой, как дверь с шумом распахнулась, и в кухню ввалился огромный косматый мужик. Мускулы на его руках просматривались даже под льняной рубахой.

— Проська, ты чего засиделась? — пробасил он. — Солнце уже почти в зените, надо торопиться. Не хватало нам еще проблем с дружинниками.

Тут мужик заметил меня, внимательно осмотрел с ног до головы. Я так и замерла с открытым ртом под его тяжелым взглядом.

— Это папулечка мой, — объяснила девушка, — Вадиславом звать. Да не пугайся ты, это он только с виду такой грозный, а так добрый очень. Кузнецом работает, лучший в своем деле, к нему с самой Суржи народ приезжает, да в очередь выстраивается, — продолжала рассказывать Просинья. — Папуль, это Катерина, ее нечисть к нам завела издалека. Надо помочь обратно вернуться.

Кузнец помолчал, что-то решая в своей голове.

— Хорошо, — наконец произнес он, — но сейчас тебе лучше пойти с нами на сбор бобов. Сегодня Ивана Купала, и по закону на поле должны явиться все. — Подумав, Вадислав добавил. — Местным говори, что ты троюродная сестра Проськи по матери из Любовки, это деревня в двух днях пути. Народ у нас разный, не все пришлых любят. И сумку свою лучше тут оставь, больна уж она чудна.

Девушка просияла, обрадованная поддержкой отца. Да и мне на душе полегчало. Кажется, эти двое серьезно отнеслись к моей проблеме, не прогнали меня, не осмеяли. Стоит сходить с ними на сбор урожая, заодно получше осмотрюсь, с народом местным пообщаюсь. Может там и выясню, где я оказалась.

— И еще кое-что, — Просинья сбегала за гребнем. — Простоволосыми у нас не ходят, народ осудит, — объяснила она, ловко заплетая мои светло-русые волосы в косу. Вплела в них алую ленту, похожую по цвету на горох на моем белом платье. — Вот так гораздо лучше, а теперь пора.

По дороге словоохотливая Прося, так девушка попросила себя называть, рассказала, что сегодня день сбора бобов. Он начинается ровно в полдень, в момент летнего солнцестояния, а закончить работу нужно строго до заката.

— В этот день воздух пропитан особенной энергией и, сорванные в заветные часы бобы, способны творить волшебство, — с горящими глазами рассказывала она.

К словам девушки я отнеслась скептически. «Чего только не придумают власти, чтоб организовать общественные работы. Наверное, насадили бобовых, рук для сбора не хватает, вот и привлекают местное население, приукрасив все сказочкой вместо оплаты», — решила для себя я.

На центральной площади, где должен был состояться общий сбор, собралась уже вся деревня, мы прибыли самыми последними. Казалось, тут были действительно все от мала до велика. Малыши с визгами носились в догонялки, старики степенно стояли, опершись на палки. Мое появление не осталось незамеченным. Очень быстро я почувствовала себя «белой вороной». Народ, кто открыто, а кто утайкой, рассматривал меня, шептался, но подходить пока не решались. Их останавливал суровый взгляд кузнеца, видно было, что его здесь уважали и побаивались. Чей-то белокурый малыш робко подошел ко мне и потрогал ярко-красный горох на подоле моего платья. Его тут же окликнула женщина, по всей видимости мать, и мальчишка скрылся. Чуть погодя, сухонькая старушка протиснулась сквозь толпу и, подергав Просинью за рукав, спросила:

— Это кто будет?

— Сестрица моя Катерина, — нарочито громко ответила девушка, удовлетворяя любопытство всех желающих. — Приехала сегодня рано утром из Любовки, меня с папулечкой навестить, да на сбор бобов посмотреть, в их краях полей бобовых нет.

Старушка почему-то сочувственно посмотрела на меня, кивнула и, не говоря больше ни слова, юркнула обратно в толпу.

Внезапно наступила тишина. На площадь въехали трое на вороных конях, одетых в высокие кожаные сапоги и красные плащи. Все лица были направлены к ним. Всадники спешились, отдавая поводья местным мужикам. «Дружинники», — шепнула мне на ухо Прося.

— Приветствую вас, жители Лозовицы! — пронесся над толпой зычный голос одного из них. — Поздравляю всех нас с Днем Ивана Купала и с Великим днем сбора бобов! Долго глаголить не буду. Порядки сбора как всегда просты — не отлынивать от работы, не воровать и не открывать стручки. Помните, что даже один похищенный боб карается отрубанием руки. Великого урожая!

Толпа радостно заулюлюкала и, как по команде, двинулась в другой конец деревни. Мы оказались в самом хвосте.

Гнедая лошадка, запряженная в телегу, лихо обогнала нас, возглавив идущих. В телеге, за мужичком, управлявшим лошадью, лежали горы холщевых мешков и корзин. Минут через двадцать неспешного пути толпа остановилась.

— В очередь, — послышался все тот же голос дружинника. — Каждый берет по корзине и отправляется в свой бобовый ряд. Первый, взявший корзину — в первый ряд, второй — во второй ряд и так далее. Аккуратно срываем стручки, не пропуская ни одного. Открывать их строго запрещено! Когда ряд закончен, возвращаемся, высыпаем урожай в мешки и идем в следующий свободный ряд.

Выслушав несложные правила, я ждала своей очереди, рассматривая местных. Все были в приподнятом настроение, переговаривались, с радостью ожидая начала работ.

Толпа потихоньку редела, люди, получив корзины, расходились. И тут, мне наконец открылся вид на бобовое поле. Я застыла, пораженная увиденным. Ровные ряды тянулись до самого леса. Толстые стволы растений переплетались, образуя непреступные живые стены. Где-то бобовые сплелись на высоте человеческого роста, формируя не просто ряды, а туннели, куда не проникал даже солнечный свет. Немногочисленные листья были размером с две мужские ладони. Но самым удивительным мне показались цвета. Ярко-изумрудные стволы как будто сияли изнутри, а на огромных листьях были видны необычные голубые прожилки.

— Это невероятно, — прошептала я, делая несколько шагов вперед.

— Оно и правда восхитительно, — раздался за спиной голос Просиньи. — Это наша великая ценность и гордость. В ваших краях таких нет? — Я отрицательно покачала головой. Ничего похожего я никогда не видела, да и не могла видеть. Именно в этот момент рухнули последние надежды и сомнения, и я осознала, что меня занесло не просто в глухую деревушку, а в другой мир.

— Девочки, наша очередь, — поторопил нас кузнец, не дав мне времени осмыслить новые реалии.

Дружинник вручил мне корзину, бегло повторив нехитрые правила, и указал рукой в какой ряд мне идти.

Оказавшись там, я еще раз осмотрела растения, убеждаясь в их неземном происхождение. Мощные стволы, мясистые листья с синими прожилками, напоминающими вены на руках. Готова поклясться, что они пульсировали под моими пальцами. Я вспомнила слова Проси о волшебных свойствах бобов. Теперь, у меня не осталось сомнений, что это правда. Интересно, что они могут. Найдя первый стручок, я немного разочаровалась. Он оказался самым обычным, такими торговали бабульки на рынке возле моего дома в детстве. Жаль, открывать было нельзя, очень уж хотелось взглянуть на сами плоды.

Неспеша, шаг за шагом, заглядывая под каждый лист и между стеблей, я продвигалась вглубь. Корзина потихоньку полнилась, а лес становился все ближе. Я уже слышала, веселое щебетание птиц, доносившиеся оттуда. Ветер принес запахи сырой земли и цветов. Аромат казался таким манящим. На секунду мне захотелось оставить работу, войти с лес, скрывшись в живительной прохладе от знойного полдня, вдохнуть полной грудью дурманящий воздух…

— Стой, ты куда пошла? — кто-то дернул меня за руку. Я вздрогнула и будто пробудилась ото сна. Огляделась. Оказалось, что я уже вышла из бобового ряда и стою в лесу. Прошла недалеко, не больше десяти шагов, но я не помнила, когда и зачем их сделала. — Это нечисть влечет, сегодня она особенно активная. Зла бы тебе не сделала, но напугать да в глушь завести могла. — Объяснил мужской голос.

Я подняла глаза на молодого человека, который все еще держал меня за руку. Высокий, черноволосый, с короткой стрижкой. Одет он был не так, как другие жители деревни. На нем были черные кожаные штаны и такая же жилетка поверх белой льняной рубахи. На поясе висел нож в ножнах. Аккуратно высвободив руку, я поблагодарила:

— Спасибо! Сама не поняла, как сюда забрела. А что за нечисть? — я решила не упускать возможности узнать чуть больше. Может Просинья права, и причина моего попадания сюда кроется в загадочной нечисти, не зря все ее вспоминают. После невероятных бобовых растений, я уже во многое готова была поверить.

— Может леший, а может и русалкам скучно стало, поиграть захотели, — собеседник пожал плечами, пытаясь казаться безразличным, но я заметила, как его карие глаза внимательно меня осмотрели. — В любом случае, будь осторожна. Особенно сегодня. И в лес не ходи без надобности.

Я кивнула, поежившись. Меньше всего хотелось оказаться в глуши на радость лешему. Парень, тем временем, подхватив корзину, уже поспешил из леса.

— Меня, кстати, Катей зовут. — Крикнула я ему вдогонку. Но он, ничего не ответив, скрылся в бобовых рядах. «Хам», — решила я, находя свою корзинку возле соседней сосны.

Вернувшись в свой ряд, медленно двинулась в обратном направлении, осматривая растения, не пропустила ли где какой-нибудь стручок.

Дальше работа пошла быстрее, мне достался еще один ряд бобовых. А потом еще три, в которых до меня собирали урожай другие. Чтобы не пропустить ни одного стручка, дружинники запускали в ряды дважды, а иногда и трижды.

Закончили мы задолго до заката. Народ не расходился, весело обсуждая урожай, хвастаясь своими личными достижениями. «А я вот такой стручок нашел, внутри точно не меньше семи бобов было», — воодушевленно рассказывал кто-то. «Я с первого ряда корзину с горкой насобирала, еле унесла», — слышалось с другой стороны.

Поискав глазами Просинью с Вадиславом, но не найдя, я пристроилась чуть в стороне ото всех, наблюдая за толпой. Местные явно чего-то ждали.

— Жители Лозовицы! — наконец громко объявил дружинник. Гул моментально стих, все прислушались. — Благодарю вас за труд! Становитесь за наградой в очередь, каждый получит по четыре боба на руки. — Толпа недовольно загудела, мужики, стоящие недалеко от меня, громко зацокали.

— В прошлом году было пять! — возмущенно крикнул кто-то.

— А еще за год до этого шесть! — вторили ему голоса.

— Таков указ Государя, — отрезал споры дружинник. — Кто не согласен, не получит ничего.

Громкий гул перерос в недовольный шепот. Люди, вполголоса делясь с друг другом своими возмущениями, выстраивались в длинную очередь. Я тоже встала ближе к концу.

— Здравствуй, Катерина, — раздался веселый мужской голос. На меня смотрел высокий блондин, вьющиеся волосы обрамляли его красивое лицо, улыбка обнажила белоснежные зубы. Рукава на белой рубашке были закатаны по локоть, открывая загорелые руки. «Хорош, — подумала я. — И определенно знает об этом».

— Здравствуй, — вернула ему улыбку. — Мы знакомы?

— Пока нет. Но сегодня все разговоры только о сестре Просиньи. Вот я и не удержался, решил познакомиться лично. Меня Иваном зовут.

— Мое имя ты уже знаешь, — заметила я. Он кивнул.

— Да, оно уже ни для кого не секрет. — Иван улыбнулся. — На долго ты к родственникам приехала погостить?

— Еще не решила, как получится.

— Собираешься сегодня на гуляния? — не отставал парень.

— Может быть, — я опять пожала плечами. — Не думала еще об этом.

— О чем болтаете? — услышала голос, подбежавшей к нам Просиньи. Я облегченно выдохнула. Вопросы, на которые у меня не было четких ответов, порядком напрягали.

— Спрашиваю твою сестренку, идете ли вы на Купала. — пояснил Иван.

— Конечно идем! — воскликнула девушка. — Это лучшая ночь в году! Кто же такое пропустит?

— Тогда до вечера, — попрощался блондин, глядя только на меня, и ушел, оставив нас с Просей вдвоем.

— Вот это да, — заулыбалась девушка, — первый день в деревне и уже заинтересовала самого завидного жениха. Берегись теперь гнева девичьего. — Видно было, что она шутит, глаза довольно поблескивали.

— И чем же он завидный? — спросила я. Не столько потому, что заинтересовалась Иваном, сколько ради любопытства, кого же в Лозовицах завидным считают.

— Пять лет назад уехал в столицу, в Академию Торговли учиться поступил. Недавно вернулся. Девушки шепчутся, что за невестой приехал. Сейчас выберет и с собой в Ярушки заберет. Вот за ним хвостом и увиваются, да к тому же смазлив, многим люб.

— А ты где-нибудь училась? — решила выяснить я, пока тема коснулась образования.

— Конечно! — в голосе Просиньи послышалась гордость. — У нас по указу Государя во всех деревнях школы построили, и дети с семи лет туда ходят. Первые четыре года обязательных, а дальше по желанию. Я обязательные с отличием закончила, читать-писать научилась. Да и считаю неплохо, папулечке всегда помогаю денежный учет кузницы вести, — рассказала мне девушка.

Тем временем, за разговорами, до нас дошла очередь. Получив от дружинника по четыре крупных зеленых боба, мы направились домой.