Необычайное приключение Патрика

Анна Никольская (2024)

«Необычайное приключение Патрика» — повесть-антиутопия современной писательницы Анны Никольской. Патрик Фицджеральд Додо ведет размеренную жизнь: каждый его день похож на предыдущий, но в этом педантичный Патрик находит свое очарование. Однако вскоре привычный мир отважного мореплавателя меняется. Патрик спасает известного профессора орнитологии — Теодора Спагетти. Профессор предлагает Патрику отправиться с ним в Мегаполис, где их ждут научные открытия, высший свет и мировая слава. А все потому, что Патрик Фицджеральд Додо поистине уникален. Он — последний представитель вымерших несколько веков назад птиц. Для среднего школьного возраста.

На потухшем вулкане

Спагетти были просто объедение! Больше всего Патрику понравилась их форма. Они были длинные и плоские, похожие на его любимые водоросли. Теодор приготовил их с морскими ракушками и каракатицами, которых с утра наловил Додо. По такому случаю Патрик выкатил из трюма бочонок с вином, который однажды (после очередного урагана) обнаружил слева по борту. Наверное, вино было очень старое — с непривычки оно кислило и щипало Патрика за язык.

— Могу я задать вам несколько личный вопрос? — спросил профессор.

После ужина они забрались в гамаки и теперь покуривали трубочки, набитые эдельвейсом. У Додо была костяная, а профессору он подарил кедровую.

Что такое «несколько личный» вопрос, Патрик не знал. Поэтому он просто кивнул. В конце концов, вопрос задать можно какой угодно, главное — что ты услышишь в ответ? Если услышишь хоть что-нибудь.

— Вы единственный ребенок в семье?

— Я? Да, — немного удивился Патрик. — А почему вы спрашиваете?

— То есть, ни сестер, ни братьев у вас нет? — уточнил профессор.

Патрик покачал головой.

— Я так и думал, — с досадой поморщился Теодор. — А ваши матушка с батюшкой, простите, живы?

— Нет. Они давно умерли, — ответил Патрик. — Меня воспитывал дядя, мамин брат. Он был последним в своем роде.

— Вы хотели сказать «предпоследним», — поправил Спагетти.

— Именно это я и хотел сказать. Дядя ушел, когда мне исполнился ровно год. К тому моменту я был уже достаточно крепок, чтобы позаботиться о себе. А «Моцарелла» была готова к отплытию.

— Ушел? Но куда? — профессор развел руками и огляделся, словно давая понять, что с «Моцареллы» куда-то уйти невозможно.

— Умирать. Ведь некрасиво умирать в присутствии кого-то. Особенно, если этот кто-то — твой годовалый племянник.

— Так-так, — отчего-то разволновался профессор. Одним махом он опрокинул в себя остатки вина. — Прошу вас, продолжайте!

— Дядя Людвиг заменил мне и отца, и мать. Он очень хорошо обо мне заботился, — при этих словах Патрик улыбнулся. — Помню, он учил меня кататься на велосипеде. Дядя сделал его сам — из старых бочонков и ивовых прутиков. Но у меня все никак не получалось — лапы то и дело срывались с педалей, а крылья совсем не держали руль.

— И что сделал ваш дядя?

— Ничего. В тот вечер он не пустил меня домой ночевать. Сказал, до тех пор, пока я не оседлаю велосипед, ноги моей в его доме не будет.

— Но это же бесчеловечно!

— Не знаю, наверное. Зато на следующее утро я уже лихо катался с горы.

— С какой именно горы? — заинтересовался профессор.

— Мы жили на потухшем вулкане. Вернее, на крошечном острове, где много веков назад извергался этот вулкан. Это был замечательный остров — теплый, уютный и абсолютно необитаемый. Его берега были окаймлены кораллами, а воды кишели…

— Необитаемый? — перебил Патрика Спагетти. — Но ведь на острове Маврикий обитает уйма людей!

Патрик Фицджеральд помрачнел. Ему не нравилось, что профессор Спагетти то и дело его перебивает. И вообще, ведет себя так, словно он лучше Патрика разбирается в истории его достославного рода. Еще Великий Флай говорил: люди думают о себе гораздо больше, чем того на самом деле заслуживают. Оказывается, он был прав.

— Ну вот что, нам пора спать, — сказал Додо, вставая.

— Не желаю спать! — заявил Спагетти, как капризный ребенок. — Патрик, поверьте, я очень хочу дослушать вашу историю до конца. Простите, если я был груб и несдержан — это оттого, что я чрезвычайно взбудоражен нашей встречей. Мне кажется, я стою на пороге какого-то грандиозного открытия. И только с вашей помощью, дорогой мой Патрик, я смогу его совершить. Пожалуйста, не лишайте бедного старика такой возможности.

Что-то екнуло в груди у Патрика Фицджеральда. Наверное, в голосе профессора Спагетти он расслышал искренность. Точнее, искренний интерес к своей очень скромной персоне. В голосе собеседника такое расслышишь не часто, согласитесь. Минутку Патрик помешкал, словно собираясь с силами. То, что он решил сделать в следующий момент, было, скорее, порывом, нежели поступком обдуманным. А порывы так трудно давались Додо! И в самых своих смелых мыслях не предполагал Патрик, что однажды совершит такое.

На пару минут он вышел из каюты профессора, а когда вернулся, в лапе у него была зажата толстая тетрадь. Додо протянул ее Теодору.

— «Том первый», — прочитал Спагетти, поправляя на носу очки. — Что это такое?

— Мемуары.

— Простите, что? — изумился профессор.

— Я пишу их с тех самых пор, как ушел дядя Людвиг. Мне показалось, что вам было бы интересно их прочесть. Впрочем… Да нет, что я такое говорю — отдайте! Это полная ерунда.

— И не подумаю! — рассердился Спагетти. — Патрик, это никакая не ерунда! Это… Это же самое драгоценное сокровище в мире! О, Патрик, вы осчастливили старика!

Чего-чего, а такого Патрик никак не ожидал. Все это было выше Патриковых сил. Покраснев с головы до пят, он молча ретировался.