Последняя пьеса

Анна Панкратова (2025)

Мойра мертва, но ее последняя пьеса в самом разгаре. Врата меж мирами уничтожены, и магия хлынула в мир. Электричества больше нет, люди стали пленниками города. Смогут ли они привыкнуть к новой жизни, где нет интернета, но есть колдовство, хранители и стихийники? А на сцену выходит Время. Она устала беречь покой, уносить души в Подземное царство, где те получают возможность перерождаться, а потому решила украсть принцессу, ведь с ее помощью сумеет уничтожить души. Как победить само Время? И как вернуть Хаоса, что знает, как справится с бывшей женой? Ведь Время придумала смерть, а Хаос — жизнь. Встреча двух первых людей, манипуляторов, что сделают все, чтобы выиграть в этой игре. И грандиозный финал последней пьесы, написанной мойрой.

Глава 1. Тик-так

1

Боль. Вот и все, что ощущало глупое тело. Она расползалась по организму, словно яд. Отрава. Заглатывала надежды, мечты, любовь… И душу.

Блэр знала, как сильно Аделин желала заполучить ее душу. И, возможно, поэтому сделала вдох, полный отчаяния.

Она кричала, сгорая от пламени, что текло по венам вместо магии.

Блэр упала на холодную землю, мертвую из-за пустот, часто дыша. Липкое тело молило о пощаде, но боль уходила.

Мир был мертв. Или остановлен. Или просто нереален. Блэр не понимала. Она медленно шла, хромая, стараясь не дышать, — так жгло в груди. Оглядывалась, надеясь найти хоть кого-то живого.

— Жалкая сука, ты обещала вечный сон! — воскликнула Блэр, пиная брошенную сумку, но нога прошла сквозь вещь: в этом мире все нереально.

Серая улица, небо, такое хмурое, словно Блэр попала в тюрьму строгого режима, висящее так низко, что, казалось, вот-вот упадет. И придавит к земле, лишая последней возможности дышать…

Блэр продолжала идти, сложив руки на груди, трясясь от холода. Она размышляла, как разорвать сделку, попасть домой, но усталость забиралась в каждую клеточку организма. Она попыталась вызвать крылья, но не сумела. Страх пригвоздил к земле — доступ к магии отрезан.

Хотелось выть. Кричать. Но Блэр вдруг поняла, что ее тут не бросят. Родные придут. Клаус придет… и он правда пришел. Все такой же прекрасный и безумно красивый… В глазах двоилось, пока она неслась к нему, любуясь ямочками на щеках и черными глазами.

— Клаус! — Блэр кинулась на шею любимого прежде, чем успела подумать. Она устала, была так напугана, что не могла сдержать себя. Страх паутиной оплел грудь. И руки, что гладили ее спину, помогали не свалиться в пучину ужаса.

— Я здесь, я знаю, как спасти тебя.

— Но я пошла на сделку с ней.

Блэр поймала взгляд Клауса, заметила пустоту.

— Эй! Все, что тебе нужно, — выйти за меня замуж, пчелка. Проведем ритуал, твоя душа будет моей, и ты сможешь разорвать с ней сделку.

Блэр покачала головой, делая шаг назад. Она стояла на краю обрыва, знала, что неверное решение скинет ее вниз.

— Ты чего? Разве ты не этого хотела?

Она замерла, позволяя Клаусу подойти и провести по ее щеке. Холодные пальцы царапали подкорку сознания, пытаясь пробудить, рассказать о чем-то. Она застыла, загипнотизированная его глазами.

— И ты будешь свободна от сделки! Просто скажи «да». Прошу! Я так тебя люблю!

Одна нога уже висела над обрывом. Сердце стучало. Бабочки в животе визжали об опасности. Все не так. Все не так!

Голова пошла кругом. Блэр бы упала, но Клаус поймал ее и прижал к груди. Холодной груди. Она хотела вырваться, но не успела. Он поцеловал ее. Резко, грубо, кусая, вторгаясь языком в ее рот. Клаус никогда ее так не целовал. И никогда не был таким холодным… ведь он…

Блэр оттолкнула его от себя, едва держась на ногах от ужаса.

— Ты холодный.

— Что?

— Ты же… ну, как мы, хранители душ. Ты горячий. Должен быть.

Клаус склонил голову, и вновь Блэр увидела холодную пропасть в его глазах. Пустоту, что затягивала в себя, словно зыбучие пески.

— Я же проекция, я… я… пробился в твое сознание, пчелка.

Клаус вытащил кинжал, не думая, сделал порез на ладони. Блэр наблюдала, как капала кровь, а в глазах темнело от страха. Вторая нога ступила в неизвестность. Она полетела с обрыва, но…

— Ну же! Блэр! Одна церемония, и ты проснешься! Даже твой отец согласен, что так будет правильно.

Клаус злился. Она слышала гнев в его голосе. И панику. Тревогу.

Отец… Мойра! Что бы сделал отец? Коснулся души, чтобы проверить.

«Не доверяй тому, у кого нет души, пчелка».

А у этого Клауса души не было. Иначе почему в его глазах пустота?

— Ладно. — Блэр вытянула руку, прося кинжал. Клаус сощурился, качнул головой, говоря, что сам сделает порез. — Я сама. Привыкай, что берешь в жены самостоятельную девушку.

Клаус изогнул губы в кривой усмешке, но кинжал отдал. Блэр сжала рукоятку, оценивая вес, а потом сделала, как учил отец: быстро, пока противник не понял, что происходит, делая удар всем телом, а не только рукой, хладнокровно, ведь эмоции все портят. Кинжал угодил в грудь Клауса, туда, где должно было быть сердце, но была пустота. Ведь это был не Клаус.

— Сука! — прошипел он, рассыпаясь, разлетаясь по траве, словно волшебная пыль.

— Да, Аделин. Знаю. Но тебе не получить мою душу. Надо было лучше прописывать условия сделки!

Время не появилась. И Блэр оставалось идти дальше по пустому миру, который застыл в моменте, когда ее заперли здесь.

И верить.

2

Началось.

Кристиан Локк рывком скинул с себя одеяло, едва запястье пронзила уже знакомая боль: тысячи иголок, запускающие магию в тело. Нацепив брюки и водолазку, он распахнул дверь соседней комнаты.

— Оливия?

Светловолосая девчонка чесала руку, сдерживая слезы: она от рождения была брюнеткой и очень любила этот цвет. Кристиан подлетел, сощурившись, разглядел в полумраке метку: крылья. Даже с его знаниями вопросы отпали сами: сестренка — хранитель жизни. Он выругался, вспомнив рассказ про растущие крылья, тяжело выдохнул, запустив пальцы в черные волосы.

— Надо же, мы с тобой, как инь и ян теперь. Я хранитель душ, ты — жизни.

Оливия подняла большие голубые глаза на Кристиана, почесала вздернутый нос.

— Интернет не работает, знаешь?

— Догадался. Я говорил тебе — уезжай к отцу. Но нет!

— Ты знаешь, почему я тут.

Кристиан отошел к окну, скрывая боль в глазах: знал. Оливия сбежала из дома, где все напоминало о матери, которой не стало полгода назад. Она втемяшила в свою темную головешку, что, окажись она там, где есть магия, ее душевная боль просто исчезнет. Но вместо этого получила новый цвет волос, глаз, растущие крылья и кучу проблем.

За окном уже разверзался хаос. Люди высыпали на улицу, спасаясь от стихий, с которыми не могли совладать соседи. Кто-то громко кричал, пока плющ обвивал балконы девятиэтажки, один за другим, монотонно, словно в компьютерной игре.

Кристиан нервно задернул штору с такой силой, что почти сорвал ее.

— Идем. Надо найти Эйрин и Сойера.

Оливия всхлипнула, поморщилась, заводя руки за спину.

— Больно?

— Ноет. Очень… неприятно.

— У тебя кости растут, чтобы образовать крылья.

Оливия пискнула, стряхнула с себя одеяло, словно это могло остановить рост костей. Кристиан кинул в нее джинсы и свитер, велел собираться.

— Эйрин тебе поможет. Она… явно больше меня об этом знает.

— Ты же будешь рядом?

— Всегда, — устало выдохнул Кристиан и вышел за дверь.

Сводная сестра всегда доставляла проблемы. Всего пятнадцать лет, но уже звезда школы, множество поклонников. Отец снисходительно улыбался, пока дочь приносила домой букеты, сувениры и коробки конфет. Ему было плевать на сына. Плевать и на дочь. Куда больше его волновали деньги.

Поэтому Кристиан опекал сестру как мог, хоть и давно съехал из родительского дома, но знал, что без него Оливия окажется героиней передачи «Беременна в 16» из-за наивности и умения влюбляться в каждого симпатичного мальчика.

Кристиан прошел на кухню, наскоро положил колбасу на кусок батона и начал жевать, соображая, что делать. Нашел бейдж с именем, нацепил на шею.

Отец отказался ехать в Портус, когда узнал, где возведут новые Врата. Кристиан понял, что хотя бы он должен присутствовать там, как связующее звено двух властей, а потому собрал вещи, схватил дневник с рассказами, который ему оставила Дафна Блэк, и поехал к Вратам. Сестра увязалась следом. Отцу было все равно, как и всегда, а потому Оливию сняли с занятий и разрешили жить с братом в одной квартире.

— Я готова, Крис.

Оливия вышла в платье выше колена и чулках. Он тяжело вздохнул, заставил сестру надеть пальто подлиннее, чтобы она не замерзла, вспоминая момент, когда успел стать отцом буйного подростка.

В подъезде их встретил сосед, растирающий запястье. Холодный ветер ерошил волосы, забирался под ребра, пытаясь заморозить души.

— Интернет не работает! — закричал мужчина, видя молодежь. — И сотовая связь! Я хотел позвонить…

— Идите пешком вниз. Телефоны тут больше работать не будут, — ответил Кристиан, хватая соседа за руку. — Воздух! Вот откуда ветер. Посмотрите на меня.

Мужчина едва сумел сфокусировать взгляд на Кристиане, икнул и обдал его перегаром.

— Вы должны успокоиться. Иначе навлечете на город ураган. Вдох-выдох! Ну?

Сосед вздохнул, снова икнул. Кристиан нахмурился.

— Вам лучше выйти на улицу.

Кристиан спустил мужчину по лестнице на первый этаж. Тот ругался и отказывался работать ногами, но Кристиан знал, что электричество вот-вот канет в Лету. И в доказательно свет замигал, на секунду погрузил их в темноту, но все же вернулся.

Они вырвались на улицу, когда рассвет уже дребезжал за многоэтажками серого города. Кристиан благодарил судьбу, что все произошло ночью, когда подавляющее большинство населения было в кроватях, а не работало или сидело за рулем.

По улице курсировали волонтеры из Солариса, которые запрещали пользоваться транспортными средствами и велели сохранять спокойствие.

Оливия замерла, наблюдая, как волонтер бежал к девушке с горящей рукой. Та кричала, но огонь не вредил ей, лишь облизывал кожу, норовя перекинуться на прохожих. Блондинка с красной лентой на предплечье вытащила мерцающий браслет из сумки.

— Я вам помогу! Но вы должны закрыть глаза и сделать несколько глубоких вдохов. Огонь — ваша паника.

Кристиан и сам остановился, забыв, куда шел. Такое он видел впервые, хоть и знал про стихийников огня. Волонтер коснулась второй руки женщины, не боясь зажечься от нее, как спичка, тепло улыбнулась.

— Я помогу вам, если вы поможете мне. Хорошо?

Женщина разрыдалась. Огонь загорелся еще сильнее, но волонтер защелкнула браслет на запястье, блокируя магию, и устало выдохнула.

— Я проведу вас в центр помощи. Там вам все объяснят и научат обращаться с вашей стихией, хорошо?

Женщина молча переставляла ноги, непонимающе смотрела на руку, которая еще полминуты назад была объята пламенем.

— Счастье, что ты не огонь, — сказал Кристиан, заставляя Оливию недовольно закатывать глаза.

— Уж тебя бы не сожгла!

— Ага, как же.

Они побрели по улице, на которую выбегало все больше людей. Из одного из окон на двенадцатом этаже текла вода, словно водопад. А из другого дул сильный ветер.

Кристиан и Оливия замерли посреди города, услышав помехи на рекламных экранах. Люди остановились, едва увидели на каждом экране одну и ту же девушку: блондинку с голубыми глазами и обеспокоенным взглядом.

— Я прошу никого не паниковать! — раздался голос принцессы Эйрин. — Отныне вы часть Солариса, и мы поможем каждому из вас справиться со сложившейся ситуацией. Я прошу каждого в течение получаса дойти до ближайшей школы, где вам подробно объяснят, что происходит, и окажут необходимую вам помощь.

Эйрин замолчала, позволяя горожанам осознать слова. Она заметно волновалась, и Кристиан отлично понимала почему: он и сам оказался не готов к всеобщей панике.

— Если вы чувствуете в себе изменения, не можете сдержать себя и вокруг происходят странные вещи — пожалуйста! Выйдите на улицу и найдите волонтера с красной лентой на руке. — Эйрин указала на бант, что украшал ее предплечье. — И вам обязательно помогут и объяснят, что происходит! Я знаю, вам страшно! Но прошу перестать паниковать и довериться нам! Отныне вы — часть Солариса. И мы никого не бросим.

Эйрин продолжала говорить, но звук пропал. А затем и картинка пошла трещинами, заискрилась и… исчезла. Кристиан вытащил мобильный телефон, постарался его включить, но мотнул головой — магия сожрала электричество и все электронные приборы.

Кристиан схватил Оливию за руку и потащил за собой в школу, в которой находилась Эйрин. Люди бегали, кто-то кричал. Он вздрогнул, заметив пожар вдали, к которому уже неслись красноволосые парни — стихийники огня.

Ветер раздул кожаную куртку Кристиана, растрепал волосы Оливии, которая уже почти плакала. Он ощущал ее эмоции, что пытались захлестнуть с головой, лишить собственного «я». Страх. Паника. Волнение. И боль… чертова боль. Не физическая, нет, (это он не мог считать) а эмоциональная. Кристиан вспоминал Дафну Блэк, принцессу Солариса, которая касалась его, даря капельку своих чувств, и рассказывала, как с этим справляться.

Они оббежали людей, Кристиан растолкал очередь на входе в школу и затащил сестру внутрь.

— Пожалуйста, соблюдайте очередь… — заговорил хранитель душ, уткнувшись в папку, в которой вел учет прибывших, но заметил бейдж на шее Кристиана. — А! Мистер Локк! Как вы?

— Неплохо.

— Ваша сестра, верно? Могу я?

Оливия несмело подала руку мужчине, позволяя увидеть метку. Вздрогнула от боли, и Кристиан догадался, что виновны были лопатки, нахмурился, ругая себя все сильнее, что не отвез сестренку к отцу.

— Хранитель жизни! Скоро сможете летать. — Хранитель ободряюще улыбнулся, записывая данные Оливии. — Простите, ваш возраст?

— Пятнадцать.

— Живете с братом?

Оливия коротко кивнула, хранитель поцеловал ее руку и велел проходить. Они поднялись по ступенькам до актового зала. Кристиан довел Оливию до стульев в первом ряду, которые уже занимали встревоженные люди, что недоверчиво оглядывали друг друга, на ком-то уже блестели браслеты, блокирующие магию. Шум и гам раздражал, сбивал с толка, но Кристиан наконец заметил принцессу и облегченно выдохнул.

— Нужна помощь. — Кристиан указал на метку Оливии, а Эйрин нахмурилась.

— Сможешь летать. Года через два. Но пока, боюсь, ты заперта в Портусе.

Оливия хлюпнула носом и поморщилась.

— Оно того стоит, да? — пробурчала она.

— Стоит. Только обходи стороной «чистые» зоны. Пока крылья не окрепнут, тебя нельзя туда, где нет магии, поняла?

Кристиан считал ужас Оливии, помотал головой, ловя взгляд Эйрин, намекая, что пугать столь юное и наивное дитя не стоит.

— После собрания я отведу тебя в центр помощи. Тебе ослабят боль. — Эйрин положила руки на плечи Оливии. — Все будет хорошо. Ты не одна.

Сильная мужская рука сжала плечо Кристина.

— Уведи ее в зал, — сказал Элайджа Блэк, уставший, изможденный, словно не спал неделю. Кристиан заметил кровь, растекающуюся по рукавам рубашки, панику в глазах Эйрин. — Да нормально все со мной!

Эйрин покачала головой, махнула, подзывая волонтеров.

— Элайджу на капельницу! Срочно! И… — Она отодвинула манжету, поморщилась, видя неровные стежки. — И лекаря! Или врача… кого-нибудь!

— Да нормально все, — прошипел Элайджа, но сам едва стоял на ногах.

— Где остальные?

— Джейкоба отправил в Лостхилл к Дени. Клаус умер. Мойра! А Блэр… Хотя бы жива.

Волонтеры повели пострадавшего за сцену. Кристиан и сам не заметил, как велел Оливии занимать места, а сам последовал за королевскими семьями. Элайджа схватился за кулисы, почти упал, но отказался от помощи. Пошатываясь, он все же дошел до дивана, плюхнулся, такой бледный, что становилось ясно, что он потерял много крови.

— А Дафна? — спросил Кристиан.

Элайджа оценил его взглядом, сощурился, пытаясь опознать парня, который интересовался его дочерью.

— Это Кристиан Локк, — пояснила Эйрин. — Он здесь вместо отца.

Элайджа шумно выдохнул, когда в его вену ввели иглу, а по нити начала переливаться светлая магия. Молоденькая девушка в очках причитала, разглядывая неумело зашитые раны. Кристиан же так волновался за Дафну, что забыл удивиться способу лечения и пакету с мерцающей жидкостью.

— С Дафной все хорошо. Ну, относительно, — сказал Элайджа и шикнул на девушку, которая сделала ему больно.

— Мой король, боюсь, мне придется заново зашить ваши раны. Не могли бы вы не дергать руками? Я понимаю, что больно.

— Давай уже. Мне пора к людям…

— Домой, Элайджа. — Сойер зашел за кулисы и схватил короля за руку, помогая медсестре. Светловолосый, серьезный мужчина с подведенным черным глазами был мужем Эйрин и губернатором Лакса. — Тебя ждет семья. Вы — магическая сторона. Мы — люди. Ты сделал, что должен был.

Элайджа устало закрыл глаза, скривил лицо от боли. Эйрин подтолкнула Кристиана обратно на сцену.

— Пора. Люди ждут.

— Нужна помощь?

— Справимся.

Кристиан сел рядом с напуганной Оливией, которая тут же схватила его за руку. Он задумался, с каких пор сестра нуждается в поддержке, ведь до этого всегда уперто заявляла, что достаточно взрослая. Но сейчас он считывал ее страх и сжимал ладонь в ответ, радуясь, что хотя бы она его эмоции читать не могла.

Эйрин вышла на сцену, остановилась у микрофона. Она обвела взглядом притихших людей.

— Меня зовут Эйрин Уайт-Гудмен. Я принцесса Солариса, сестра королевы Даниэллы Уайт. Я понимаю, что вам всем очень страшно, но я вам все объясню.

Зал загудел, паника прокатилась по огромному помещению, но Эйрин выставила руки, призывая к тишине.

— Я знаю, что вам страшно. Но выслушайте меня! И вы все поймете!

Люди продолжали паниковать. Шум проникал в сердце, неприятно царапая. Эмоции Оливии пугали и Кристиана, который пытался быть спокойный.

Повисла тишина, ведь Эйрин свела лопатки и вызвала крылья. Светло-желтое мерцание залило сцену, перья сияли, заставляя всех пялиться на чудо.

— Пять тысяч лет назад мир разделился. Были созданы Врата, чтобы отделить мир от источника магии и спасти от страшного врага. Враг давно повержен, но Врата сохранились. Никто не знал, как избавиться от них. А потом мы стали жить разными жизнями и стало уже поздно выпускать магию к вам.

Эйрин помолчала, давая людям осмыслить сказанное. Кристиан сомневался, что они внимательно слушали, ведь были слишком увлечены огромными крыльями. Он и сам не мог отвести от них взгляд, а Оливия и вовсе едва не верещала от ужаса, ведь ей предстоит вырастить такие же.

— Недавно Врата начали уничтожаться. Мы пытались их спасти, но не сумели. Хороший человек умер, чтобы создать новые, но чуть дальше. И потому ныне Портус отрезан от остального мира.

Эйрин убрала крылья. Тишина сменялась недовольным шепотом. Люди начинали понимать.

— То есть мы отрезаны от остального мира? Как теперь туда попасть? — недовольно выкрикнул мужчина из первого ряда.

— Мы оцеплены непроходимыми скалами ныне. Проход есть в пятидесяти километрах на юг — там, где новые Врата. Попасть к нам никто не сможет — Врата найдет только тот, кто уже знает, где они.

— Но как же наши знакомые? Семьи? Все, кто остался там?

— Мы работаем над этим. Но пока мы не знаем, как мир воспринял исчезновение города. И воспринял ли. Мы не знаем, как сработала эта магия.

Кристиан понимал всеобщую панику. Узнать, что тебя отрезало от мира, где остались те, кто тебе дорог, что ты завис в городе, из которого не можешь выехать… Так еще и крылья… магия… У него самого голова шла кругом.

— Я прошу дать нам шанс! — воскликнула Эйрин. На сцену вышел Сойер, положил руку на плечо жены.

— Я прошу тишины. — Голос Сойера разнесся по помещению, заставляя всех утихнуть, ведь в его руках блеснул меч. — Мы не желаем вам зла.

— Мы подготовили пункты помощи. По всему городу ходят волонтеры, готовые ответить на вопросы, помочь. Мы подготовили «чистые» зоны для тех, кто не может совладать с магией. Сегодня же мы начнем проводить практические занятия, чтобы помочь…

— А как отсюда уехать?

Эйрин тяжело вздохнула, опустила глаза. На помощь пришел Сойер:

— Мы работаем над возможностью уехать. Мы понимаем, что не все получили метки, и многие не хотят жить без электричества, сотовой связи и интернета. Но пока мы не можем вас выпустить.

Как и ожидалось, поднялась паника. Кристиан вызволил руку, размял пальцы, ведь Оливия сжала его с такой силой, что те затекли, и вышел на сцену.

— Я напоминаю, что вы все еще часть Терравила и обязаны соблюдать законы и порядок. Я понимаю, что вы свободные люди, но с сегодняшнего дня вступает в силу закон о запрете пересечения Врат без пропуска.

Повисла тишина. Кристиана все знали в лицо, ведь он часто мелькал рядом с отцом на праздниках.

— Почему вы просто не эвакуировали нас до этих Врат?

— Мы хотели. Но не сумели. — Эйрин закусила губу. — Соларис должен оставаться в тайне, иначе нарушится баланс. Мир без магии слишком велик, и мы не можем принять тех, кто пойдет к нам за чудом, которое мы не можем им дать. Поэтому мы не можем вас отпустить. Если Никлаус все сделал, как обещал, то мир забыл про Портус. Помнит вас, но уверен, что вы живете где угодно, но не здесь. Портус стерт с карт. Мы не могли лишить вас дома. Ведь не могли предоставить вам другой. Это бы вызвало слишком много вопросов. И у нас нет ресурсов на это. Ваш президент отказался сотрудничать с нами.

Эйрин уже едва держалась. Кристиан невольно коснулся ее, всего на секунду, но успел ощутить усталость, опустошенность и грусть.

— Но вас не брошу я! — заявил Кристиан, с трудом осознавая, что собирался делать. — Я сделаю все, чтобы город максимально быстро вернулся к нормальному ритму жизни.

Народ снова недовольно загудел. Сойер нежно оттолкнул жену от микрофона, беря все в свои руки.

— Прошу отнестись с уважением к переписи, которую мы сегодня начнем. Напомню о волонтерах! Даже если у вас не проявилась метка, мы поможем вам адаптироваться. По всему городу в школах и детских садах сейчас разворачивают пункты питания. Там же вам раздадут свечи и зачарованные зажигалки, в них огонь стихийников огня: он горит ярче, не тухнет даже от воды, безопасен. Прошу не отказываться от помощи, ведь электричество не вернется. Просьба не выгонять волонтеров, которые придут к вам, чтобы переделать вашу технику! Плиты, холодильники — все заменим! Стихийники воды уже налаживают водопровод. Вот-вот из труб снова побежит горячая и холодная вода. Нужно немного терпения.

Народ не желал успокаиваться, продолжал паниковать. В итоге Эйрин все же ушла за кулисы, а Сойер остался отвечать на вопросы. Волонтеры сновали по залу, раздавая успокаивающие травы.

Кристиан и Оливия скользнули за Эйрин, не желая тонуть во всеобщем ужасе.

Элайджа выглядел уже лучше: лицо стало не таким бледным, круги под глазами исчезли. Ему выдали чистую рубашку, но с капельницы пока не отпускали. Оливия с ужасом глядела на аккуратно зашитые раны, на нить, по которой текла сияющая светлая магия в вену короля из пакета.

— Не очень прошло, а? — спросил Элайджа, устало дергая нить. — Долго еще? Мне домой пора.

— Минут десять. Ты слаб!

— Моя дочь была в магическом сне из-за сделки с Аделин, когда я уходил делать эти мойровы Врата. Теперь я еще должен вернуться и сказать, что любовь всей ее жизни слегка умер, чтобы их создать. Если Аврора, конечно, нашла способ вернуть ее саму. Твою же мать!

Кристиан свел брови, ведь едва ли понял что-либо из слов короля, но видел, как он злился и волновался. К тому же новоиспеченный хранитель душ успел познакомиться с Блэр, и она казалась приятной девушкой…

— Что за мойра? — прошептала Оливия брату, но Элайджа поднял на нее взгляд.

— Мойра — это та сука, из-за которой мы в этом дерьме. Если бы она не сдохла, то Врата бы были на месте. Клаус бы не умер. А моя дочь не болталась бы между жизнью и смертью. Дело дрянь… Как ей сказать, что он умер, а? Она ж пойдет за ним… а как в хаос попасть? И куда ее не пускать? Хотя… Как ее вообще дома удержать? Крылья мне в рот, в меня ведь вся пошла…

Эйрин бережно сжала руку Элайджи, пытаясь подбодрить.

— Мне очень жаль. Я уверена, Аврора сумеет вернуть Блэр. А Клаус… правда хороший был? Дени говорила, что ты ему руки пытался отрубить.

— Было дело. Не отрицаю. — Элайджа потер переносицу, нервно глянул на остатки магии, дернул нить, словно так она могла потечь быстрее. — Я вообще на помощь вам пришел.

— Мы справимся. Ты нужен семье. И дочерям.

— Народ паникует.

— А что ты ожидал?

— Я подумаю, как их можно выпустить отсюда. Клаус был прав — надо было эвакуировать город. Сказать, что тут бомба атомная взорвалась…

— Уже поздно. Но мы справимся.

Оливия нервно дернула Кристиана за рукав, тот обратил наконец на нее внимание и заметил капельки пота на лбу.

— Эйрин?

Принцесса оценила взглядом Оливию, устало кивнула.

— Мне пора. А ты отправляйся домой.

Элайджа неопределенно тряхнул плечами. А Эйрин взяла Оливию за руку и повела куда-то. Кристиан молча ступал за ними, понимая, в какую игру ввязался. Да, Крис! Это тебе не Хогвартс! А настоящая магия, которая дарит боль.

3

Дафна отпустила руку Блэр и зажмурилась, сдерживая слезы, — так ранило колдовство.

— Разбудила. Я была права — она осталась в последнем сюжете.

— Там опасно?

— Он замер.

Аврора отошла, нервно схватилась за края стола. Белые пряди упали на вспотевшее, взволнованное лицо — мама не знала, что делать. Дафна и сама паниковала. Душа помнила, каково было в погибшем сюжете, мозг напоминал все, что она сделала, пока была… там. Как бы она ни пыталась убедить себя, что все это было ненастоящим, эмоции-то были реальными. Мойровы чувства теперь пытались утянуть на дно океана, в мир вечной тьмы. Но надо вытаскивать сестру.

Время утекало. Мойра мертва, и от нее осталось лишь темное пятно на паркете у двери, где она взорвалась. Врата вот-вот исчезнут, выпуская магию в остальной мир. А ее отец помогал Хаосу сделать новые Врата. И все они что-то скрывали, недоговаривали, чтобы не пугать и так напуганную Дафну, которая мучалась последние месяцы от кошмаров и в итоге просто позволила Флоренс захватить мозг…

Дафна закусила щеку и помотала головой, пытаясь забыть о мойре и погибших сюжетах. Сначала сестра!

Аврора повернулась, сжала перстень, который ей отдал Клаус, зажмурилась. Дафна и хотела бы помочь, придумать хоть что-то… Она сумела пробиться к Блэр, коснулась ее души, чтобы пробудить, но вот как ее заставить проснуться наяву?

— Я могу закинуть тебя к ней. Наверно.

Даниэлла и Аврора переглянулись. Мама боялась потерять обеих дочерей, поняла Дафна.

— Допустим. Но что дальше… — Аврора запустила руки в волосы. — Время… снова время…

Дафна взяла Блэр за руку, считывая эмоции: тревога, испуг. Творилось явно что-то неладное. Что с тобой, сестренка?

— Я поняла, — изрекла Аврора, садясь рядом с Блэр. — Отправим эту стерву обратно в хаос.

— И как ты собралась это сделать? — спросила Даниэлла. Аврора качнула головой.

— Следишь за Дафной. Если она слишком ослабнет — заканчиваешь все, поняла? Придумаем другой способ.

Даниэлла кивнула, с опаской посмотрела на Дафну, которая намеревалась не останавливаться до конца. Аврора показала перстень Клауса и рассказала, что задумала.

Блэр продолжала идти по брошенному сюжету, ежась от холода. Аделин больше не появлялась, но сейчас она не отказалась бы даже от такой компании: все лучше, чем бродить по замершему миру. Холод пронизывал до костей, а небо умудрялось опускаться все ниже, так и норовя накрыть принцессу, хоть жизнь и стояла на паузе.

Увидев знакомый автодом, Блэр с облегчением выдохнула. Почти пять часов она ходила одна по холодному и жуткому сюжету, который высасывал все силы, эмоции и тепло из сердца.

Она поднялась по ступенькам, радуясь, что хотя бы автодом материальный, плюхнулась на кровать и накрылась одеялом с головой. Воспоминания душили, его запах, что остался на простынях, сводил с ума.

Блэр старалась не думать о Клаусе. Сдержит ли Аделин слово? По условиям сделки, она его не заберет… Значит, Клаус переживет создание новых Врат. Правда же?

Время распускать сопли закончилось, и пришлось за шкирку вытащить себя из кровати. Блэр в последний раз вдохнула запах одеяла, что пропиталось парфюмом Клауса, надеясь, что это поможет найти в себе уверенность. Сделала горячий чай, чтобы согреть уставший организм. С каждым глотком становилось чуть легче, словно жар не только согревал изнутри, но и пробуждал жизнь.

Блэр взглянула на часы и крикнула:

— Аделин! — В ответ раздалась тишина. Впрочем, другого она и не ожидала. — Аделин! Сука ты крашеная, ну или некрашеная, мне так-то все равно! Выходи!

Блэр прислушалась, ожидая появления Времени, но снова ничего. Она уже собиралась позвать вновь, как…

— Ну хорош кричать. Что ты хочешь?

Блэр резко обернулась, заметила Аделин, сидящую на незаправленной кровати. Нога на ногу, холодные светлые глаза, прожигающие до души, усмешка, делающая ее лицо еще прекраснее. Время махнула белыми волосами, уперлась ладонями в одеяло. В брючном костюме, словно деловая леди, что спешила на работу, но случайно забрела в погибший сюжет. И такая довольная, будто уже получила все, что хотела, верила, что принцесса готова отдать ей свою душу. Она же… все еще хочет ее душу, да? Мозг кольнуло, воображаемые Элайджа и Клаус подмигивали, намекая, что план Аделин не так прост, стерва что-то скрывает, что-то замышляет… Но времени на размышления не было.

— Я хочу предложить новую сделку.

— О, как. Нет, дорогая. Сделка есть сделка. Сначала ты торгуешься за условия, потом пожимаешь руку. Но не иначе.

Блэр посмотрела на часы, сглотнула, пытаясь унять панику. Смотреть на Аделин, которая сидела на кровати, где Блэр впервые оказалась в объятиях Клауса… Невыносимо. Хотелось выцарапать ей глаза, разбить губу и нос, выдергать все волосы, чтобы она ушла и не портила воспоминания.

— Ты можешь пересесть? Пожалуйста.

Аделин усмехнулась, оглядела смятые одеяло и простыню, скривилась, словно поняла, что там происходило. Хотя почему поняла, Блэр была уверена, что Аделин и так все знала, ведь буквально залезла в голову принцессы.

— Так будет лучше, ты права. Тут воняет сексом и мечтами, что никогда не сбудутся.

Блэр закатила глаза и отправилась на улицу, надеясь, что Аделин последует за ней. Они вышли в застывший мир, Блэр оперлась об автодом, вновь посмотрела на часы.

— Ты пыталась украсть мою душу.

— Пыталась. Что вы так за эти души цепляетесь, не понимаю?

— Ты правда никогда не любила?

— Никогда, голубушка.

— Так зачем эта месть? Уничтожение душ? Уйди на пенсию, да и все. Что вы вечно проблемы себе придумываете? Дом на болоте подарить? Элайджа подтвердит, как там здорово.

Аделин сверкнула глазами, но все же не скрыла улыбку.

— Хаос создал меня, чтобы я была женой Клауса. Это была моя участь. Моя жизнь. И я хранила ему верность, ведь верила, что по-другому нельзя. Но он не оценил. Предал. Ушел к другой. Изменял. Думаешь, он заслуживает тебя? Ты слишком хороша для него.

Блэр качнула головой и отвернулась, не желая объяснять, что Клаус вовсе не тот человек, которого придумала себе Аделин. Она читала его душу и знала, каков он, как он жалел о слишком многих поступках.

— И ты решила отобрать со злости у всех то, что не можешь испытать сама, так?

— Я не делюсь, дитя. И не отступаю от своих целей. Не хочу смотреть, как вы все испытаете то, что мне хаос забыл подарить. Смотреть, как вы любите… Мерзко.

Аделин дернула плечами, словно стряхивала с себя то, что витало в воздухе и особенно — внутри автодома. Блэр посмотрела на часы, сделала шаг к Времени.

— Клаус мой по праву. И теперь все выйдет даже лучше, когда он умрет ради этих Врат. Я уничтожу души, но его не смогу. И когда он вернется — ох! Только он сможет любить. Представь, как это будет больно.

— Но ты…

— Я не заберу его. И мои жнецы его не заберут. Это делает хаос. Моей власти тут нет.

Блэр подошла к Аделин вплотную. Сердце колотилось в груди, ладони потели от страха, но кажется, она сумела заболтать стерву 2.0. Она старалась не думать о Клаусе, понимая ошибку, понимая, что не увидит его вновь. Сейчас главное заткнуть это крашеную суку.

— Сделка: я дарю тебе любовь. На пару минут, конечно, ты же знаешь эту магию. А ты отпускаешь меня.

Аделин склонила голову, изучая эмоции Блэр, облизала губы, раздумывая.

— Ты следишь за временем. Что ты задумала?

— Просто хочу знать, когда время пойдет.

— У тебя — никогда.

Блэр улыбнулась, понимая, что пора действовать. Адреналин снес страх. Она покрепче сжала перстень Клауса, который ей передала мама, напитываясь магией. Спину обдало жаром, возвращая утерянные крылья, и это дало силы.

— Или прямо сейчас! — Блэр вжала ладонь в грудь Аделин, выдохнула, даря ей чувство любви. Глаза Времени расширились в ужасе, но тело обмякло, не привыкшее к подобной боли… Ведь ее заставили любить Клауса, того самого, что в эту минуту жертвовал собой. — Мам!

Аделин задергалась, понимая наконец, что ее обвели.

Аврора появилась из ниоткуда. Она коснулась лба Аделин, совершенно спокойная, уверенная в своих действиях. Время билась от страха, дрожала, ощущая, как ее время запускают. Блэр покрепче сжала перстень, чтобы помочь маме.

Глаза Аделин закатились. Ее душа унеслась обратно в хаос. Блэр хотела было спросить маму, не рано ли они избавились от Времени, но не успела.

Боль пронзила. Дыхание сперло. Блэр закричала, возвращаясь в реальный мир.

Она еще не знала, что Клаус умер в миг, когда она вернулась. Но уже ощущала дикую боль.