Муза для темного мага

Анна Сергеевна Платунова (2024)

Меня, студентку бытового факультета, на месяц отправили на практику к темному магу — призывателю душ. Из-за ожогов на руках он пока беспомощнее младенца. Теперь я должна стать его руками и помогать во всем. Вот только Ларс Таэр из кожи вон вылезет, чтобы выгнать меня из дома. Он нелюдимый, суровый, мрачный тип, а еще… он проклят. Мы несовместимы, как тьма и свет. Что же окажется сильнее: темнота в его душе или моя любовь?

Глава 11

В финале душераздирающей истории Силеста, которая давно перебралась ко мне на кровать и сочувственно гладила меня то по плечу, то по спине, воскликнула:

— Натерпелась, моя девочка! Конечно, ты больше не вернешься к этому гадкому некроманту!

Странно, но я себя страдалицей не чувствовала, наоборот, испытывала муки совести. Как-то нехорошо получилось с луксуром Таэром, что ни говори. Сначала меня ему навязали, потом я, пусть и не нарочно, доставила ему массу проблем, а после всего, помахивая хвостиком, радостно сбежала и бросила его там одного с обожженными руками, вьющимися над головой призраками и проклятием.

— А как же «слушать своего червячка?» — напомнила я.

— Да ведь я тогда не знала всех обстоятельств! — принялась оправдываться подруга.

— Пойду я… — вздохнула я и начала собирать вещи.

Солнце давно село, за окном разливалась темнотища. Тускло мерцали желтые фонари на аллеях кампуса, приманивая ночных бабочек и мошек, и, учитывая обстоятельства, сейчас их свет казался зловещим и потусторонним. Как я доберусь одна пешком на окраину города? Я поежилась и решительно утрамбовала в саквояж сорочку и платье, которое не успела повесить в шкаф.

— Куда ты пойдешь? — Силеста закатила глаза. — Ночь на дворе.

— Он там сидит один в темноте. У него магические лампы разрядились.

— Пусть не сидит! Пусть спать ложится, как все приличные люди. И вообще, его темнейшеству, может, в темноте-то даже сподручнее!

Я дала слабину и потянула за бретельку многострадальную измятую сорочку.

— Ничего с ним не случится! — вдохновенно продолжала Силеста. — А если и случится, то не с ним. Он ведь только для других опасен в минуты одержимости.

Вот зачем она это сказала? Яркое воображение отлично выручало меня с сочинениями, но сейчас только мешало. Я представила, как луксур Таэр, скрежеща зубами, несется по пустынным улицам за несчастным работягой, задержавшимся на работе до позднего часа. Я тряхнула головой и снова принялась заталкивать сорочку в саквояж.

— По-моему, ты ее скоро порвешь, — заметила подруга. — Смотри, по шву пошла.

— Ерунда.

Я провела ладонью над прорехой, сращивая ткань.

— Ну, иди-иди! С тебя-то он и начнет, — фыркнула Силеста.

— А-а-а! — взорвалась я. — Я с ума сейчас сойду! Что мне делать, Силь? Я не могу идти — и не могу остаться!

Меня раздирали на части сомнения, да и чувство вины никогда не было хорошим советчиком. Я хотела помочь этому нелюдимому мрачному магу, но луксур Таэр один раз уже сказал, что я создаю ему одни проблемы, и был, пусть и груб, недалек от истины. Ему придется думать о моей безопасности, вместо того чтобы искать способ избавиться от проклятия.

— Шайни, вот тебе второй дружеский совет: утро вечера мудренее.

Я молча покивала: слова закончились вместе с силами. Платье полетело на стул, а я, не расчесавшись и не умывшись, и даже не надев сорочки — ночи стояли жаркие, — нырнула под одеяло. Силеста благоразумно не стала больше ничего говорить, хлопнула в ладоши, гася светильники над нашими постелями.

Луксуру Таэру пригодилась бы такая муза, которая знает, как обращаться с призраками и неприкаянными душами, а не та, что умеет печь блинчики и декламирует стихи.

— Шайни, — позевывая, в полудреме позвала меня Силеста. — Слушай, а почему бы тебе не сыграть им на флейте?

— Кому — им? — не поняла я.

— Призракам. Ведь флейта умеет успокаивать призраков, разве нет?

Я стремительно села на постели. Сон как рукой сняло! Но почему Силь, которая с трудом переползала с курса на курс и никогда не любила учебу, вспомнила такую важную вещь, а я нет?

Я словно наяву увидела теплый осенний день: солнечный свет, пробиваясь сквозь пожелтевшую листву, становится золотистым. Я сижу на первой парте рядом с другой первокурсницей, нас в этом наборе всего две флейтистки. У доски стоит луксурия Нерина, она высокая, худощавая, элегантные очки на ее носу будто бы состоят из двух тонких полумесяцев. Густые волосы с ниточками седины она закрутила в пучок и закрепила карандашом вместо заколки, но пряди выбиваются и красиво обрамляют узкое лицо. Мне так нравилась эта ее творческая небрежность…

— Шайни Луан? — переспросила преподавательница, приветливо поглядев на меня поверх сверкающих полумесяцев. — Это ведь переводится с древнеморавийского как «сверкающая луна», верно?

— Верно, — согласилась я. — Папа так назвал. А брата он назвал Риденс Луан — «смеющаяся луна».

Улыбка медленно сползла с моего лица.

— Правда, брат умер. Давно.

Луксурия Нерина ободряюще мне кивнула.

— Хорошо, что иногда, когда нам это особенно нужно, мы можем поговорить с нашими любимыми, покинувшими нас. Кстати, девочки, вы знали, что души любят звуки флейты? Они действуют на них успокаивающе.

— Силеста, ты гений! — воскликнула я, потому что в голове мгновенно сложился четкий план, как можно помочь моему мрачному магу.

— Жаль, преподаватели не в курсе, что я гений, — польщенно пробурчала подруга. — Но только не говори, что ты сверкая пятками понесешься сейчас на другой конец города играть призракам на флейте!

— Придется потерпеть до утра, — согласилась я.

Уснула сразу, хотя была уверена, что проворочаюсь половину ночи. Только бы луксур Таэр не выгнал меня снова, едва я появлюсь в его доме, а выслушал и дал шанс. Ведь может сработать!

Под утро мне приснился мой суровый работодатель. Он сидел за столом в кабинете, на краю стола оплывала свеча, а луксур Таэр неторопливо листал книгу, хмурился, вчитывался в строчки. И еще мне приснились стихи, которые я, конечно, никогда не прочитаю ему вслух.

Почему такие губы?

Будто нет любви на свете.

Почему такие руки?

То ли пепел, то ли ветер…

А глаза такие, словно

В них закапали чернила.

Темно-синие… И полночь

В них печаль свою разлила.