Откровения бизнес-аналитика

Анна Федорова

Что будет, если войти в АйТи студенткой Политеха и провести там двадцать лет?.. Реальные истории от создательницы первой русскоязычной группы системных аналитиков в социальных сетях и первого изданного блога.

© Анна Федорова, 2022

ISBN 978-5-0055-7375-9

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Откровения бизнес-аналитика

Начало

На моей публичной странице в соцсетях уже больше тысячи подписчиков, и по этому жизнеутверждающему поводу я решила вспомнить, как начинался мой предпринимательский путь. Первое, что я предприняла — издание собственной газеты. Мне было 13 лет, и мы вдвоем с одноклассником решили каждый месяц выпускать отпечатанный на матричном принтере листочек А3 со своими заметками. Мы просто не знали, откуда еще брать материал, поэтому первый номер написали полностью сами. Тираж сделали по числу учеников в нашем классе. Газета была бесплатной. Наш классный руководитель, учительница литературы, поддержала инициативу, или, точнее говоря, не мешала нам ее осуществить. Целых три выпуска прожила газета. Потом, не получив ожидаемого восторга от читателей, мы перестали ее выпускать. Всего лишь два человека в классе выразили интерес к тому, что мы делаем. Сейчас я понимаю, что это около 8% всей аудитории, то есть, вполне стандартная вовлеченность. А тогда мы были юны и наивны) И очень расстроились.

В 24 года я сделала собственное музыкальное Интернет-СМИ. Оно стало первым в городе. На нем был форум, то есть, это был не просто первый городской музыкальный ресурс — это было первое музыкальное Интернет-сообщество в городе. То есть, люди, знавшие друг друга в жизни и ходившие друг к другу на концерты, получили возможность общаться и высказываться на электронной площадке. А благодаря моему постоянному развитию связей о нас узнали и в других городах. И мы получили первый концерт в своем городе группы, которая приехала к нам, узнав о нашей концертной жизни именно через мой сайт. Это был тот результат, который я себе рисовала, и в который никто, кроме меня, не верил (почему-то). Сейчас так работают все. Чтобы вы понимали, это происходило в то время, когда численность пользователей Интернета в России составляла 12,8% населения (сейчас она, по разным оценкам — 75—80% населения).

В 30 лет, маясь от безделья между двумя трудоустройствами, я пробовала запустить собственный проект по дистанционному ИТ консалтингу. Создала своими силами платформу, прописала процессы и очень удивлялась, когда проект не взлетел. В Сообществе аналитиков России тогда было восемь землекопов, а Школы системного анализа Дениса Бескова (с которым мы и познакомились в Сообществе) еще не существовало. Первая посвященная этому направлению профессиональная группа ВКонтакте тоже была создана мной. Список можно продолжить, но общий смысл моих инициатив в том, что они опережают время на пару лет как минимум, а «нашедших выход затаптывают первыми» это самая точная метафора практически для любой моей деятельности.

Интересно, что люди, которые со мной близко не знакомы, уверены, что я очень амбициозна, целеустремленна и рационально мыслю. На самом деле я довольно расслаблена, часто выбираю стратегию избегания и опираюсь на свои ощущения, а не логику, совершая выбор. По этим причинам куча денег проплывает мимо меня, и мне откровенно лень их догонять)

Как я стала аналитиком

Когда пришло время определяться с учебным заведением для получения высшего образования, я выбрала Политех. Но не потому, что проявляла большой интерес к техническим дисциплинам, а скорее методом исключения: остальные два ВУЗа в нашем городе нравились мне гораздо меньше. А в Политехе тем же способом я выбрала факультет вычислительной техники. Все остальные были или слишком трудными для меня, или с большим конкурсом.

Учиться мне нравилось, хотя в школе все почему-то считали меня гуманитарием. Я без особого труда разобралась с высшей математикой, а некоторые специальные предметы, вроде теории информации, меня просто завораживали. Единственное, что было по-настоящему трудно, это микроэлектроника (на ней срезались абсолютно все девушки в группе, и многие из парней). Кроме того, было несколько просто скучных предметов.

Уже на первом курсе мне удалось немного попрограммировать на процедурных языках, и вполне успешно: пару раз я делала лабораторные работы другим девчонкам из группы. Однако быстро поняла, что программировать мне неинтересно.

На третьем курсе я начала работать по профессии. Сначала в технической поддержке, потом некоторое время занималась сайтами. То мне казалось, что я хочу посвятить себя веб-технологиям, то меня привлекали сети и я закапывалась в материалы по протоколам. Но не было такого направления, про которое я могла бы сказать: да, это то, что нужно.

Однажды у меня случился опыт разработки пользовательской документации: это была довольно объемная оплачиваемая работа. Чтобы ее выполнить, мне потребовалось разобраться с нуля с новым программным продуктом, установить его и настроить, а потом описать для пользователей.

Спустя пару лет, когда я уже с дипломом о высшем образовании пришла на одно из собеседований, мой будущий начальник обратил внимание на этот опыт. Им нужны были сотрудники в техническую поддержку. Но также они хотели найти человека, который разрабатывал бы документацию для программистов — в-частности, технические задания.

Он предложил мне попробовать. Так я узнала о существовании профессии аналитика, про которую мне раньше никто не рассказывал.

Первые месяцы всю мою документацию проверяли и разработчики, и те, кто отвечал за требования заказчика. Мой начальник показал мне книгу Вигерса, которая, по-моему, до сих пор является фактически единственным руководством по разработке требований к программным продуктам. И уже через полгода я работала вполне самостоятельно, а еще через два была старшим аналитиком в компании.

Хочу сказать, что, если бы мне не предложили попробовать это, а просто приняли в техподдержку, скорее всего, я бы не нашла самостоятельно свою специализацию. Потому что очень многие нюансы деятельности не очевидны со стороны. И чтобы понять, что тебе действительно нравится, и к чему есть склонности, нужно пробовать разные вещи. При этом запоминать, что из полученного опыта хочется сохранить и развивать, а от чего отказаться.

Фактически, моя профессия дала мне универсальные навыки работы с информацией и с потребностями людей, которые я теперь применяю и в повседневной жизни. Поэтому тем, кто находится в процессе профессионального поиска, могу посоветовать не бояться пробовать делать то, чего вы никогда не делали. И также не бояться отбрасывать то, к чему не лежит душа.

Ностальгическое

Точную дату история не сохранила, но где-то в 20-х числах сентября 2008 года я создала ВКонтакте группу для общения коллег по системному анализу и проектированию. Она стала первой группой нашего направления в соцсетях: за 4 года до первых Analyst Days и за 2 года до первого ЛАФ.

Довольно быстро я собрала там больше сотни участников из разных городов, работающих в нашей сфере, и организовала порядка двадцати обсуждений. Немного позже передала группу моему коллеге Денису Иванову, и за следующие пару лет он довольно цинично превратил ее в рекламную площадку для своих обучающих курсов, фактически пользуясь уже собранной мною клиентской базой.

Видя, что группа загибается, я забрала ее обратно и попыталась реанимировать, но к тому моменту мои пути с профессиональным сообществом уже начали расходиться. Окончательно я потеряла интерес к нему году в 2014, наблюдая, как на форуме пережевываются одни и те же темы, а люди работают по-прежнему. Хотя, казалось бы, должны развиваться и расти.

Я стала искать ответы на свои вопросы уже не в области технологий, а в области психологии. И нашла их. Меня интересовало то, в какой степени наши физиологические и эмоциональные особенности влияют на нашу работу, и как применять понимание этих механизмов для более эффективной деятельности. В-частности, поэтому, например, я никогда не возьму в свою команду аналитиками мужчин, а программистами и менеджерами женщин.

Вы не сможете научить хомяка кататься на велосипеде, а рыбу мяукать. Тем не менее, огромное число моих коллег подписываются под проектами, приводящими к такому обучению, в страхе лишиться своего единственного источника дохода. Разумеется, я никогда не смогу конкурировать с ними) И именно поэтому вы не увидите моих докладов и рекомендаций нигде, кроме как в непосредственной работе.

Первый проект

На моем первом проекте заказной разработки процедура согласования технического задания заняла почти три месяца. Я выпустила 17 версий документа. Первая версия содержала 30 страниц, а финальная 50, из которых около 20 занимало описание структур данных.

Проект мы завалили. То есть, сдали с превышением сроков на 70—100% от планировавшихся, и это при том, что разработчики и отдел тестирования какой-то период работали без выходных. Насколько я знаю, полностью работу нам так и не оплатили. Возможно, именно в части превышения сроков.

И правильно сделали. Потому что риски возникновения дополнительных трудозатрат это риски исполнителя. И если его оценка оказалась некорректной, причем на величину еще одного такого же проекта, то исполнитель некомпетентен. Именно так все и было: на сложный проект выделили в качестве аналитика меня, никогда раньше не писавшую технические задания и не участвовашую в коммерческой разработке программных решений. Это стало отличной школой, но мое обучение дорого обошлось заказчику.

Что же касается компании разработчика, я думаю, что на этапе анализа она выиграла: квалифицированный аналитик обошелся бы им в 2—3 раза дороже того, что заплатили мне. Но на последующих этапах это преимущество не только отыгралось в обратную сторону, но и породило недостатки. Полностью в соответствии с кривой роста стоимости исправления дефектов.

Сейчас, если я не могу дать оценку своих трудозатрат с точностью в пределах 20%, или если моя оценка трудоемкости всего проекта не совпадает с оценкой разработчиков более чем на эту величину, я отказываюсь от проекта. Так как это означает, что либо мы с командой не понимаем друг друга, либо на старте не хватает информации для принятия решения.

И таких проектов достаточно. Если раньше это было связано с высокой конкуренцией на рынке, когда все старались продать, и для этого занижали оценки, а потом рассказывали, что в пути собачка могла подрасти (пользуясь непониманием процессов заказчиком), то сейчас это связано с избытком политики в ИТ.

Мне регулярно делают какие-то загадочные предложения, судя по всему представители компаний, не участвующих в выборе исполнителя, но желающих повлиять на него в своих интересах и для решения своих задач. Всем этим туманно изъясняющимся личностям я отвечаю одинаково: «Приводите заказчика — обсудим.»

Папина дочка

Мой отец на протяжении 20 лет руководил ИТ службами. Сначала в филиале Балтийского банка, где он лично с нуля выстроил всю ИТ инфраструктуру. Потом в Транскредитбанке, и позднее в ВТБ.

Когда нужно было определяться с будущей профессией, я выбирала между журналистикой, режиссурой и дизайном интерьера. У меня и в мыслях не было становиться техническим специалистом. Но чтобы учиться по выбранным специальностям, я должна была поехать в Москву или С-Петербург. Мои родители не могли финансово обеспечить мое проживание там во время учебы, и поэтому я осталась дома и поступила в Политех.

Так очень простое и совсем не романтическое обстоятельство привело к тому, что я не стала ни режиссером, ни журналистом. А стала инженером-системотехником. И приехала в С-Петербург уже с дипломом о высшем образовании. В 26 лет я зарабатывала больше своего отца, ИТ директора. Но не потому, что я много зарабатывала, а потому, что зарплата в провинции очень мала по сравнению с тем, сколько платят в столицах.

Мой отец сделал для меня две очень важных вещи, которые определили всю мою дальнейшую жизнь. Он никогда не критиковал меня и давал возможность совершить ошибку. Возможно, он следил за тем, чтобы этот опыт не был для меня опасным. Уже потом, когда я приходила к нему с разбитыми коленками и висящей соплёй, он всегда утешал меня. Но свой опыт я получала сама. И ни разу за всю жизнь я не слышала от него фразы: «Я же тебе говорил!»

Мне кажется, что таким образом была реализована самая важная задача отца по отношению к своим детям: дать им вырасти. Ведь можно и в 45 лет оставаться ребенком по уровню принятия решений. Я очень хорошо чувствую эту разницу, общаясь с коллегами из найма. Даже в статусе руководителей. Мне кажется, что эти люди очень слабы вне своей материнской системы и, конечно, на свободном рынке они быстро погибнут.

Надеюсь, что моя история будет другой) И я пишу ее прямо сейчас.

Образование в ИТ

Поскольку я профессиональный аналитик требований, то мне платят зарплату в том числе за то, чтобы я не путала требования с деталями реализации. Однако пользователи и заказчики, дзена не постигшие, путают их постоянно. Причем, везде.

Вот вам простой пример: учат людей, как писать книги. Рой комментов, в числе которых выделяется партия «написать не главное, главное продать». ОК, делаем курсы по продвижению книги. Опять читаем комменты…

Или: музыкальная школа. Парни идут учиться играть на гитаре, зачем?.. Думаете, там много музыкантов? Возьмите любой ВУЗ: пять лет задротства, ради чего? Чтобы получить документ по специальности, которой никогда не воспользуешься. И так далее.

В любой школе процентов 10 тех, кто идет туда учиться тому, что там преподают, и далее занимается этой деятельностью. Остальные подменяют свои требования вариантами реализации. А потом жалуются, что их не тому научили и все это бесполезно. Да не бесполезно — просто если задачу будет ставить огурец, то результат будет, как у огурца. Задачу должны ставить те, кто этим профессионально занимается.

А те, кто профессионально что-то делает, как правило, плохие учителя. Им сам процесс больше нравится, чем вся эта возня. У них можно учиться, наблюдая за их работой. И, как говорила одна из моих учителей — хорошие специалисты получаются из плохих учеников.

Выходит, что вся система обучения в том виде, в котором она существует сейчас, нужна нам вовсе не для того, чтобы научить — потому что требования с реализацией попутаны уже на стадии постановки задачи обучения. Кому-то это известно и они не обращают на это внимания, спокойно решают свои проблемы и двигаются дальше. Кто-то поднимает вой, что их плохо научили, не тому, не те и не за те деньги. Ищут другую школу, других преподавателей, и так всю жизнь.

У меня, наверное, были очень хорошие учителя (те, кто что-то для меня значил). И, наверное, к счастью, я не застревала в стадии обучения слишком надолго. Поэтому в конце данного откровения я не предложу вам ничего у меня купить или чему-то вас обучить. Так как понимаю, что мои знания для большинства из вас совершенно бесполезны)

Похороним заказную разработку

В 2021 году у меня очень важная профессиональная дата: исполняется 20 лет, как я работаю в АйТи. Это путь от студентки Политеха до собственного бизнеса, и он, как «путь от шизофрении к гениальности, изобилует ямами, а потому преодолевается прыжками». У меня не было никакой карьерной стратегии. У меня не было никаких профессиональных амбиций. Можно сказать, что это был естественный рост, не подгоняемый никакими обстоятельствами. Так растет дерево.

И, в принципе, мне нравится то, что выросло. Я располагала временем для принятия решений. Могла отказываться от неинтересных мне проектов. Успевала наблюдать за тем, куда движутся коллеги.

Вот что я вижу в области программной разработки, где непосредственно тружусь бОльшую часть времени.

Все частные разработчики программных решений на заказ умрут. Останутся только те, кто:

1. Делает глобальные проекты для мировой информационной экосистемы (фактически, это те, чьим заказчиком является все человечество, в лице конкретных классов пользователей).

2. Работает на крупные корпорации или производит отраслевые решения с их дальнейшим сопровождением (для кредитных организаций, торговли, медицины, государства и т.п.)

3. Производит и продает свой собственный продукт или сервис (booking.com, blablacar, Яндекс. Маркет итп.).

За 20 лет мы все многому научились. И клиенты, и исполнители. Мы поняли, что качественная программная разработка это ДОРОГО. Потому что для разработки качественных решений нам нужны хорошо подготовленные кадры, а подготовка кадров в АйТи дело небыстрое. Мы поняли, что лучше заплатить тому, кто сопровождает свое решение, чем сделать дешево у мальчика из Мухосранска, который спустя пару лет растворится вдали, а вы останетесь с проблемами своего растущего бизнеса, на котором его решение попросту треснет (на то он и фрилансер, см. предыдущий пункт). Мы поняли, что один заказ на 10 млн лучше сотни по 100 тысяч, с точки зрения накладных расходов на ведение клиентов. Можно, вообще, очень долго перечислять, какие мы теперь с вами умные.

Сопротивляться этому бессмысленно, как сопротивляться росту дерева. Можно, наверное, срубить его, если вам оно мешает. Но кому мешает растущая глобализация?

Мне кажется, она мешает тем (говорю от исполнителей), кто не способен обеспечить качественное выполнение работ и соблюдение договоренностей. Тем, кто подходит к проектам формально или попросту ворует.

Время, когда заказчика можно было развести на дополнительный бюджет, потому что «этого не было в ТЗ», безвозвратно прошло. Нынешние заказчики платят за сервис. А мы, исполнители, не «продаем разработку ПО», а устанавливаем и поддерживаем отношения, в рамках которых будут решены задачи заказчика. При помощи автоматизации. И, кстати говоря, не только.

То есть, я вижу очень сильное смещение акцента на то, выполняются ли в результате заявленные при старте проекта цели, а не на то, соблюден ли бюджет, фичлист и ТЗ. И мне эта трансформация очень нравится. И я вижу для себя место в таком процессе, потому что это именно то, что я защищала со своей стороны в формальном подходе к разработке.

Поэтому надеюсь, в скором времени мы окончательно похороним всю эту лоскутную автоматизацию и переключимся на споры не о том, как впихнуть больше функций в мЕньший бюджет, а о том, как предсказать развитие наших решений во времени, чтобы сделать их более гибкими и сопровождаемыми.

Детская болезнь цифровизации

Забраться на стульчик и оттуда проповедовать — мое любимое занятие. На высокий стульчик. Барный, наверное)

Но если бы не метафоры и юмор, вы бы все это пролистывали, не читая, верно же? Потому что умные вещи вообще никто не читает, это скучно. Обращаться к сознанию тоже бесполезно, оно сейчас есть не у всех) Вот и выходит, что эффективнее всего обращаться к бессознательному. И к эмоциям. В общем, заниматься [шаманиз..] шоу-бизнесом.

Мне весьма интересен ажиотаж сейчас вокруг такого понятия, как «цифровизация». Включая туда вообще все подряд, в том числе довольно банальные и давно существующие вещи, типа автоматизации.

И я хочу прокомментировать его с позиции профессионала в области информационных технологий. Отчасти выражая и позицию своих коллег. Поскольку мы играем в это все и балуемся с этим не первый десяток лет, и накопили гораздо больше наблюдений и опыта, чем те, кто узнал про возможности цифровых технологий позавчера, думаю, у меня есть некоторое моральное право влезть на барный стульчик (надеюсь, у всех налито) и провозгласить.

Провозглашаю я вот что. Мы, специалисты в АйТи, можем создать программное решение для ЛЮБЫХ задач. От систем управления запуском крылатых ракет, комплексов орбитальных станций и атомных реакторов, до CRM систем и почтовых рассылок. Просто вдумайтесь: огромные сложные программно-аппаратные комплексы, отслеживающие тысячи физических, химических, биологических параметров в реальном времени и позволяющие следить за сотнями процессов, не поднимая жопу от стула перед монитором, созданы людьми. Мааааленькими такими человечками. Когда нас собирается много, и мы что-то соображаем в том, что мы создаем. Проекты этих систем не спускаются нам с неба господом Богом, они результат долгой, многолетней практики и экспериментов еще большего числа людей. Пользователи видят лишь конечный результат этой работы.

Но в центре технологий всегда — человек. Вы можете написать систему, которая позволит отслеживать состояние пациента при операции на сердце. Но только хирург, который провел сотни операций на сердце, обладая точной и полной информацией от системы, и из других источников, может спасти этому пациенту жизнь. Никакое программное решение, нейросеть, ИИ ничего подобного сделать не сможет.

Я не говорю о совсем примитивных вещах. Есть, например, технологии, применяемые в вокальных процессорах. Благодаря им вы можете сделать вид, что умеете петь, не умея петь. Только свой голос у вас от этого не появится. Это будет просто работа вокального процессора. А чтобы голос появился у вас, работать нужно будет вам. Своими связками, легкими, диафрагмой.

Я хочу, чтобы вы почувствовали это. Потому что мы, люди, работающие с технологиями, не забываем об этом никогда.

Только человек способен принимать решения. Только человек обладает интуицией. Только у человека есть эмпатия и сострадание. Человек может любить и ненавидеть. Автоматизированные системы всего этого не могут. Это просто системы обработки информации по тем алгоритмам, которые в них заложили люди — их создатели. Когда информации очень много, алгоритмы очень сложные, а скорости очень высоки, вам начинает казаться, что у системы есть свой собственный «интеллект». Это иллюзия.

Мне хочется, чтобы в нашем новом цифровом мире люди были озабочены не тем, как переложить еще больше решений на автоматизированные системы. А тем, чтобы научиться делать такие вещи, где системы бессильны.

Спасти жизнь. Обнять плачущего ребенка. Признаться в любви.

Ведь именно наш, человеческий «образ и подобие» определяют, какие принципы окажутся в основе всех наших продуктов. И какой, в конечном счете, будет наша с вами жизнь в этой новой информационно-человеческой экосистеме.

Менторство

Впервые я учила людей 15 лет назад. Моя компания поставила задачу внедрить UML в наши рабочие процессы и документы. И я, как единственный на тот момент аналитик в штате, стала ответственным лицом по данному вопросу. По мере освоения предмета я обучала выбранных коллег тому, что раскопала сама. Это продолжалось несколько месяцев. В результате мы все умели читать диаграммы и при необходимости могли их использовать для решения каких-то задач представления информации.

Спустя три года я разработала две собственных программы: по нотации UML и по анализу требований. Они были сконструированы настолько гибко, что при необходимости либо укладывались в однодневный семинар, либо раскладывались на четыре занятия. Обкатав их на слушателях, в том числе попробовав проводить коммерческие курсы, я быстро поняла, что ниша дополнительного профессионального образования мне мало интересна.

Однако позже я еще в одной своей компании обучала младших аналитиков, и также вела коммерческие курсы в компьютерной академии Шаг как приглашенный эксперт-практик.

Несколько раз я получала приглашения почитать доклады на Analyst Days, поскольку их организаторы знают меня по форуму Сообщества аналитиков России.

Оставив в стороне тему участия в профессиональных конференциях, которые нужны больше для знакомства рынка с экспертом, чем для приобретения ценных навыков, я хочу сформулировать свою позицию по поводу менторства.

Скорее всего, как довольно самостоятельный человек, я предпочитаю находить, отбирать, впитывать и систематизировать информацию без чужого руководства. И мне не близка модель наставничества в принципе.

Это не означает, что у меня нет авторитетов в профессии и в жизни. Но большинство из них находятся на достаточно большой дистанции и не имеют прямого влияния на мою практику. И я транслирую это отношение тем, кого учу сама.

Есть проблема — реши. Найди. Раскопай. Купи. Укради. Уболтай. Добейся. Короче, придумай что-нибудь. Ты же не маленький.

А вот если все перечисленное не привело к нужным результатам, и теперь вы здесь, и вам кажется, что я отвечу на ваши вопросы — тогда можно попробовать поработать. Но не в режиме наставничества, а в режиме исследования конкретной ситуации из жизни и бизнеса.

Эмоции на работе

[Удалено по требованию ООО «Издательские решения»].. Вы не поверите, но там теперь тоже есть бизнес-аналитики, не буду тыкать пальцем в коллег, кто именно — маркетинг такой маркетинг, захочешь заработать, и танец на пилоне освоишь.

И там одна мадам, позиционирующая себя как руководитель чего-то айтишного, грозно рассуждает о том, что эмоции на работе надо контролировать и чуть ли не подавлять. Задумалась я..

Как же это так получается, что в 2020 году, когда умный образованный мужчина, профессор с опытом консультирования топов в 40 странах (уровня Сбера и Газпрома) говорит прямо, что эмоциональный интеллект в работе это тру, а тут вот хрупкая русская женщина-начальник утверждает, что эмоции надо подавлять. [Удалено по требованию ООО «Издательские решения»].. Но повод задуматься есть.

Я, честно скажу, почти никем не руководила. Не мое это, ну вот совсем. Мне с самой собой бы справиться и договориться. А вот мой отец руководил отделами автоматизации на протяжении 20 лет в нескольких крупных, а одной очень крупной кредитной организации. Чем обеспечил мне непрерывный 20-летний опыт наблюдений за работой руководителя в АйТи.

И своими эмоциями я никогда и не думала управлять. Эмоции — это мой ресурс и рабочий инструмент, как свои, так и чужие. Проявление эмоций свидетельствует о том, что в ситуации есть какая-то энергия, а если ваши исполнители не энергичны, а вялы, как вареные овощи, они ничего не создадут и никакой проект не продвинут. Поэтому с банально физиологической точки зрения успешнее будут те рабочие процессы, в которых возникают какие-то эмоции.

Так что совершенно точно я предпочту работать в команде людей, проявляющих эмоции, а не человекоподобных роботов. Кроме того, хоть все мы и различаемся темпераментами, что создает различия в реакциях, но отсутствие проявления эмоций может свидетельствовать о том, что перед вами шизофреник или человек в состоянии глубокой депрессии. Думаю, немногие из вас хотели бы такого к себе в команду.

А зачем?

В процессе интервью с кандидатами на вакансию коммерческого директора возник интересный вопрос, на который мне бы хотелось ответить публично.

А зачем, спросили меня, заказчику нужен аналитик как третья, самостоятельная сторона в сделке? Если мы заказываем продукт какой-то компании, то пусть они самостоятельно решают вопрос ресурсов и выделяют аналитика из своих имеющихся или ищут его специально под конкретный проект.

Объясняю: потому что именно аналитик управляет тем, с какой точностью бизнес-задачи заказчика транслируются в конечный продукт. Этим управляет не менеджер компании-исполнителя. Менеджер лишь формирует планы, сроки и бюджет на основе полученной от аналитиков и от разработчиков информации. И только потом передает конечную оценку заказчику. Сам менеджер оценить сложность работы не может. Сами разработчики могут оценить также лишь сложность и объем своей работы. Но всю систему целиком и все ее связи и зависимости, внешние и внутренние, а также пути расширения продукта по мере изменения отдельных входных параметров, видит только аналитик.

Поэтому производителю программных решений выгодно иметь аналитиков в своей команде: это дает возможность манипулировать стоимостью и объемом работы в своих интересах. Эта модель сделки является сейчас преобладающей на рынке.

Вторая модель подразумевает присутствие аналитиков на стороне заказчика. Она более целесообразна с точки зрения того, что аналитик защищает интересы заказчика на проекте. Но у нее также есть свои нюансы.

Во-первых, недостаточная техническая квалификация такого специалиста. В этом случае он не дает никакого уменьшения рисков, а просто создает дополнительный объем работы и коммуникации. Однако заказчику будет казаться, что риски устранены — они ведь наняли человека, выделили его на проект. Это довольно популярная история на рынке, с которой я сталкивалась неоднократно. Требования от таких аналитиков все равно полностью переписываются на стороне компании-исполнителя. И только после этого включаются в договор.

Во-вторых, технический персонал и, в-частности, разработчики, могут просто не захотеть устанавливать коммуникацию с такими специалистами. И причины этого будут уже чисто психологическими. Они будут просить транслировать эти требования через «своего» человека. В итоге вы получите опять увеличение объема коммуникации и дополнительные искажения информации. И эта ситуации тоже очень типична для рынка, хотя в большинстве случаев хватает и первого условия, чтобы надежно все испортить.

Если мы выносим анализ требований в отдельную, юридически самостоятельную функцию, то получаем независимость предлагаемых решений от конкретной команды разработчиков. При этом сохраняется точность отражения требований заказчика.

Естественно, все психологические нюансы коммуникации при этом остаются, как и в любых договорных процессах. Но, по крайней мере, мы исключаем риск навязывания заказчику неоптимальных решений только потому, что именно эти разработчики по-другому сделать не могут.

И даже если вся команда разработчиков внезапно заболеет или растворится в тумане, вы сможете передать входной документ с требованиями абсолютно любой команде подходящей квалификации, и ваш проект будет продолжен, а не перезапущен с нуля.

Манипуляции

Меня недавно спросили, приходилось ли мне сталкиваться с психологическим давлением при обсуждении условий сделок и проектных решений.

Начну издалека. Мне регулярно угрожают в соцсетях, примерно 2—3 раза в год. Речь идет не о глупых комментариях, а об угрозах, которые мне пишут лично и чаще всего по неизвестным мне причинам. С продолжительным преследованием я сталкивалась один раз, более десяти лет назад. Человек, его осуществлявший, имел расстройство психики, что и было позднее доказано в ситуации, уже никак не связанной со мной.

В профессиональных отношениях я дважды сталкивалась с ситуациями психологического давления. Один раз оно исходило от заказчика компании, на проекте которого я работала аналитиком, второй раз от нашего генерального директора (уже в другой компании).

Как я поступала?

В первом случае: обратилась к нашему генеральному директору и подробно изложила ситуацию, мои действия и аргументы. После чего данный заказчик больше меня не беспокоил. При этом он продолжал оставаться клиентом компании, а я продолжала в ней работать.

Во втором случае я прекратила сотрудничество с компанией, не завершая свои текущие задачи и не передавая никому дела. Как ни странно, мне оплатили все фактически затраченное рабочее время (хотя я была готова уходить, даже если не получу эти средства).

Приходилось ли мне самой оказывать психологическое воздействие на коллег и партнеров? К сожалению, да. И 100% таких ситуаций были вызваны неисполнением финансовых обязательств одним из контрагентов. Все случаи, кроме одного, завершились успешно — я получила оплату своей работы.

К сожалению, в нашей жизни иногда встречаются недобросовестные партнеры, а также бывают случаи недопонимания при обсуждении условий работы. Лично мне в таких историях очень помогает тщательная проработка договора и консультации профессиональных экспертов: юристов, психологов, предпринимателей с аналогичным опытом. Но бывает и так, что партнером оказывается психопат, манипулятор или мошенник. Таких я стараюсь избегать или вовремя прекращать отношения.

Ценности

Должна ли шлюха разделять ценности компании?

Или все-таки от нее требуется просто хорошо выполнять свою работу, критерий чего — удовлетворенность клиента. А ценностями пусть занимаются владельцы борделя. Когда уборщица делает в помещении чисто, повар готовит вкусную еду, таксист быстро и безопасно привозит вас в нужное место, какое лично вам дело до его ценностей?.. Мне вот, например — никакого. Может, он в свободное время расчленяет осьминожек или блюет в подъезде. В свое личное время. И это не мешает ему быть хорошим специалистом.

Мой отец, ИТ-директор с общим стажем около 20 лет в нескольких кредитных организациях, который делал там все — от физического монтажа локальной сети до настройки политик безопасности, говорил мне: «Мы [те, кто занят автоматизацией] — обслуживающий персонал». Наша задача — обеспечивать бизнес клиента удобными инструментами. Для достижения тех стратегических целей, которые этот бизнес себе выдумает. Я лично испытываю персональное удовлетворение, когда мне удается помочь клиенту в достижении его целей.

Конец ознакомительного фрагмента.