Антология короткого рассказа

Коллектив авторов

Жанр короткого рассказа незаслуженно обойден вниманием издателей и литературных премий, хотя именно он максимально соответствует динамике времени. Краткость не тождественна ограниченности. Иногда роман – это плохо отредактированный рассказ. Составляя этот сборник, мы пытались двигаться от сложного к простому, от витиеватого к лаконичному, от глубокомысленного к пронзительному. Антология собрана по итогам премии издательства «Русский Гулливер» Flash-story 2015. Составители: Дмитрий Калмыков, Лера Манович, Фарид Нагим, Алексей Остудин, Владислав Отрошенко.

Дарья Бобылева

Тараканий человек

Начинающий дизайнер Улямов больше всего на свете боялся навязчивых воспоминаний и тараканов, причем один из этих страхов являлся продолжением другого. Рыжие, хрусткие твари напоминали Улямову о детстве в далеком городке: с домами барачного типа, тарелками, выкраденными из общепита, где царила древняя бабушка, пресным запахом каши, корочкой под носом и вечерними гопниками. В те времена тараканы реками лились по стенам, рецепты по избавлению мелькали на страницах газет и никогда не срабатывали, а маленький Улямов томился по ночам от избытка или, наоборот, нехватки влаги в организме, упрямо пережидая гулкие постукивания на кухне. Это бабушка методично била выползших на кормежку насекомых, и Улямов терпел до последнего, лишь бы не идти мимо и не видеть. Гора бабушкиного тела, обтянутая кружевом, налипшие на подошву расплющенные останки и полная бессмысленность ночного истребления — все это намертво застряло в улямовской памяти.

Первым знаком надвигающейся беды стали общепитовские тарелки, замеченные Улямовым среди коробок, сваленных у лифта. Поняв, что новые соседи въезжают в квартиру прямо над ним, дизайнер расстроился. Соседей, этих невидимых вредителей, топающих и сверлящих, он опасался. Улямов решил подняться и познакомиться, чтобы обозначить присутствие под крепкими ногами новоселов живого человека.

Сосед оказался один, и от его вида воспоминание о гопниках, ждущих у гаражей, холодным комком шевельнулось внутри взрослого, состоявшегося Улямова. Одетый в тренировочные штаны и майку, сосед словно бы вышел на пару минут из дома барачного типа за сигаретами без фильтра. При помощи молчаливого темного грузчика сосед таскал в свое новое логово надежно, казалось бы, забытые Улямовым вещи: полосатые куски ДСП, из которых сложатся потом шкафы и тумбочки с золотыми штырьками ручек, ковровые рулоны, обгрызенные по углам табуретки, связанные вместе клеенки, шторы и еще что-то в неистребимый цветочек. И пустые банки, и палка для дедовской гимнастики, и даже сухо стучащий дверной занавес из бамбука — все было здесь.

Наконец потрясенный Улямов сказал «добрый вечер». Сосед промычал что-то угрюмое и нечленораздельное, потому что был занят, а тут ходили всякие и путались под ногами. И Улямов поспешно удалился, унося с собой мутную тревогу.

С первого же дня сосед принялся существовать над головой Улямова шумно, уверенно и полнокровно. Он словно утверждал свое доминирующее положение — напрямую, по-простому, как мужик. Хоть бы не сверлил, думал Улямов — и сосед сладострастно ревел перфоратором. Хоть бы не топал слишком сильно — и кумулятивная ходьба сотрясала улямовский потолок. Пусть сверлит — только въехал, пусть топает — имеет право, но лишь бы спать не мешал — и глубоко заполночь Улямов вскакивал от футбола или теплоголосого блатняка.

И вскоре первый таракан взглянул на Улямова с серебристого кухонного гарнитура в шведском стиле. Улямов взмахнул рукой, и таракан блестящей капелькой убежал за шкаф, а потом высунулся оттуда уже с семьей. Бахрома усов шевелилась между шкафом оттенка металлик и обоями с лаконичным урбанистическим принтом, а побледневший Улямов стоял посреди своей стильной, улетавшей из современности прямо в будущее кухни, и биокефир вытекал из кружки, покосившейся в его ослабевших пальцах.

В следующую ночь тараканы гуляли по кухне уже группой. Улямов промазал места прогулок специальным гелем. Тараканы стали выползать и днем тоже. Улямов купил ловушки, похожие на ожидающие своего Матросова крошечные круглые дзоты. Тараканы освоили санузел, коридор, и уже подбирались к спальне. Улямов изрисовал жилище истерическими пентаграммами с помощью мелка «Машенька» — и начал мучительно вспоминать народные средства. Зашуршали в голове скорчившиеся от клея газетные вырезки… И Улямов вдруг отчетливо ощутил пропитавший все, вплоть до этих листков, запах каши, до полупрозрачного клейстера вываренной бабушкиной каши из отвоеванной у мышей крупы. Он огляделся в поисках источника запаха — но увидел только черные тараканьи точки на враз потускневших обоях.

Ночью Улямов спал глубоко и тяжело. Ему снилось, что по квартире бродит мертвая бабушка и шлепает тапком. И вокруг каждого расплющенного тельца расцветает плесень, разбегаются трещинки, течет ржавчина, и вот уже начинают проступать битый кафель и цветочки, и у радиотелефона отрастает витой шнур, шагает в свой угол сервант с неприкасаемым хрусталем, и пахнет, пахнет склизкой кашей… Что-то щелкнуло Улямова по лбу, он открыл глаза, и в этот миг остальные тараканы, точно по команде утратив сцепление с поверхностью, посыпались на него с потолка.

Убежденный в том, что насекомые пришли вместе с новым жильцом, Улямов вновь посетил соседа. Пока он рассказывал о тараканьей вакханалии и надежде на понимание, сосед бегал глазками по его лицу и по всей хрупкой городской фигуре. Из его логова пахло теплым варевом, и еще что-то тихо и отчетливо шуршало, как перышком по бумаге.

Не дослушав Улямова, сосед непонимающе хмыкнул и захлопнул дверь. И Улямову вдруг на мгновение стало стыдно, что он отвлекает своими претензиями занятого, не замечающего бытовых неудобств человека, простого работягу в майке-тельнике и тренировочных штанах.

Той же ночью сплоченный тараканий коллектив перешел к издевательствам над Улямовым. Рыжими волнами насекомые прокатывались по стенам и полу. Даже в темноте Улямов видел, как они ходят строем по его любимым шторам. К пяти утра Улямов не вынес и сбежал на лестничную клетку, спасаясь от хитинового шуршания. Он с остервенением курил, пытаясь заглушить удушающий запах бабушкиной кухни табачной гарью.

Потом позвонила по делу девочка Настя. Она работала персональным помощником у улямовского заказчика, и профессиональная деформация вынуждала ее постоянно ассистировать всем, кто подвернется. Выслушав жалобу сломленного Улямова, она красиво рассмеялась и сказала, что в таких случаях необходимо вызывать специальное существо — тараканьего человека. При этих словах Улямов вздрогнул, представив себе бог знает что. Потом Настя перезвонила и продиктовала номер, по которому следовало обратиться.

Тараканий человек явился тем же вечером. Масштабы нашествия привели его в тихий восторг. На кухне он изловил особо крупный экземпляр и потребовал, чтобы Улямов оценил его мясистость. Улямов не оценил. Тогда дезинсектор сжал пальцы, и белесые внутренности выстрелили вверх и в стороны, оставив плоскую шкурку. Улямов, грохоча ботинками, убежал в туалет. Не то чтобы его сильно тошнило, просто дверь санузла надежно запиралась. «От драпанул, от драпанул!» — бесновался за тонкой стенкой дезинсектор, непонятно кого имея в виду.

Резкий химический запах моментально изгнал тот, коммунально-кухонный, к которому Улямов уже вынужденно привык. Находиться в квартире во время распыления было нельзя, поэтому Улямову все же пришлось покинуть убежище. Тараканы в панике сыпались с потолка и катались по обоям, а дезинсектор, пританцовывая, уже водил распылителем по стенам и потолку. Зажав нос и рот рукавом, Улямов вновь отправился на лестничную площадку.

Через час, выполняя инструкцию дезинсектора, поскучневшего после планового геноцида, Улямов распахнул в квартире окна. На улицу неторопливо пополз запах сладковатой отравы. Все в доме было усыпано тараканами, навеки поджавшими лапки. Выжившие в последнем героическом усилии цепляясь за обои, ковыляли наверх — туда, откуда пришли, порадовался Улямов.

Дезинсектор оставил в прихожей несколько баллончиков, из которых следовало пшикать особо стойких членов тараканьего коллектива. Улямов взял один из них, чтобы рассмотреть поближе, и подумал, что зря ведь он так от дезинсектора шарахался, нормальный дядька, просто увлеченный…

И тут сверху раздался страшный грохот, даже в полу отдавшийся болезненной дрожью. Удар, еще удар, потом — утробный бычий рев. Улямов растерянно уставился на потолок, сердце его подпрыгнуло и заныло. Он замер, мучительно ожидая продолжения и страстно надеясь на тишину. И только собрался с облегчением выдохнуть, как сверху снова грохнуло, и послышался густой крик.

Страх и любопытство, яростно клюя друг друга, вытолкнули Улямова на лестницу и вознесли по ступеням. Дверь угрюмого соседа оказалась приоткрытой, и оттуда, из яркой щели, доносилась возня. Улямов, откинувшись корпусом назад, будто сам себя все еще надеясь остановить и оттащить, приблизился и заглянул в щель.

Сосед лежал на полу в прихожей и тяжко ворочался. Тараканы, шелестящим ковром покрывавшие пол, вливались в него, как паломники в храм. Нескончаемой хитиновой толпой они текли в его уши и рот, заползали под вечный тельник и под штаны. Улямов вдруг отрешенно вспомнил необъяснимой длины очередь в мавзолей, поразившую его во время первой поездки в Москву наравне с «Детским миром» и совершенно настоящим Кремлем.

Улямов был бы рад заорать и умчаться куда глаза глядят. Но сумел только отрыгнуть тошноту ужаса сдавленным «ох-х…». Сосед услышал его и рывком приподнялся. Бледное небритое лицо запрокинулось вверх, к Улямову. Вместо глаз у соседа были здоровенные, гладкие тараканьи спинки, а из ноздрей высовывались, щупая воздух, жесткие усики. Сосед распахнул рот, но вместо прежнего рева раздалось громкое шуршание, звук яростно трущихся друг о друга хитиновых пластинок.

Тут Улямов обнаружил, что все еще держит в руке баллончик с инсектицидом. Он поспешно выставил оружие перед собой и нажал на кнопку распылителя. Сосед забился, зашуршал, захрипел и схватил его за ногу. Улямову почудилось, что вместе с пеной из соседского рта лезут кончики огромных, толстых усиков. Древним бабушкиным жестом он сдернул с ноги тапок и ударил по ним. Потом ударил еще, и еще, и свирепо полил инсектицидом. Сосед затих. Тараканы тоже. Улямов потрогал его ногой и перевел наконец дух. Коренастое тело было мягким, как печеночная колбаса.

Не выпуская из одной руки баллончик, а из другой тапок, Улямов медленно спустился к себе. Пора было закрыть окна и навести наконец порядок в квартире.