Не открывай! Мистический детектив и рассказы

Антонина Александровна Романова

Никто точно не знает, как нам помогают небесные помощники и ушедшие от нас родственники, но мы часто обращаемся к ним за помощью. Почему?

© Антонина Александровна Романова, 2019

ISBN 978-5-4490-5867-6

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Не открывай!

Мистический детектив

Глава 1. Сороковник

Кто и зачем оставил эту прореху между тем и этим светом — теперь уже навсегда останется тайной.

Порыв ледяного ветра мгновенно сдул с дерева висевшие на нём заблудшие души. Сначала тонким ручейком, а потом и вовсе дымкой разлетелись в земном небе когда-то покинувшие этот мир бывшие люди. Растерявшись от непонимания, невидимки метались между лёгкими облаками.

« — Ольга Захаровна, можно я рядом с вами буду держаться?

— Держитесь, Михаил Павлович, держитесь сами за себя.

— Я по привычке, полгода рядом висели.

— Вы ещё это слово помните, какие уж тут привычки. Ну, что делать будем?

— А что тут поделаешь. Скоро нас найдут и вернут. Что нам тут делать теперь.

— Я бы полетала немного, закат такой красивый. Всё некогда было на закат посмотреть, всё бегом, всё бегом.

— Я только в детстве закат помню, с отцом на рыбалку ходили…

— Погодите, что-то мне эта тучка не нравится. Лично я пока спрячусь, туда всегда успею.

— Тогда и я…».

Облетев несколько высотных домов, Ольга Захаровна и Михаил Павлович прошмыгнули в открытую форточку на пятом этаже и опустились на большой диван. Дремавшая на диване кошка резко вскочила и с диким криком и выпученными глазами рванула с места и скрылась за дверями гостиной.

« — Она нас видит, — обрадовался Михаил Павлович.

— И что тут хорошего?

— А ничего, прости любопытно».

Но беззвучный диалог пришлось прервать. В комнату вошел мужчина лет сорока и плюхнулся на диван. Крупный, чуть полноватый, хозяин квартиры закрыл глаза, вытянул ноги, а правой рукой нащупал пульт и включил телевизор.

Звук и изображение на экране явно не волновали мужчину, движение было машинальным, тем более показывали мультфильм про Машу и Медведя. Зато незваные гости уставились на экран не без интереса.

« — Я его где-то видела, — сообщила товарищу по несчастью Ольга Захаровна.

— Мало ли кого мы видели, пока живы были.

— Нет, нет, я видела его после аварии.

— Прохожий?

— Возможно, возможно».

В комнату на самокате въехал малыш лет пяти.

— Папа, ты мультики смотришь? Можно я с тобой посижу?

— Садись, сын. Давай лучше бокс посмотрим, мультики ты без меня успеешь насмотреться. И вообще, Дениска, тебе спать не пора?

Не успел мужчина переключить канал, как в гостиную ворвалась девушка.

— Папа, я больше не могу с ней разговаривать! Через неделю у меня день рождения, если ты помнишь, но, как я поняла, смартфона мне не подарят.

— Соня, прекрати.

— Ага, понятно.

В дверях появилась и хозяйка.

— Жалуешься? Я тебе сто раз уже сказала, что это слишком дорого. Я деньги тебе на репетиторов коплю, а тут ещё всё ломается каждый день. Машину надо ремонтировать, обойдёшься и недорогим телефоном. Нам бы в отпуск поехать, отдохнуть.

— У других, значит, хватает денег на детей, а у вас нет. Ладно, сама заработаю. Завтра пойду в супермаркет устраиваться, всё лето работать буду. И к чёрту ваших репетиторов.

« — Её я точно знаю. Она хирург, меня пыталась спасти. А он водитель скорой помощи.

— Неужели? Вы нарочно к ним залетели?

— Если бы. Что они творят, что творят, зачем ссорятся. Надо им помочь как-то, пока грехов не навешали, как мы с вами. Ох, если бы они знали, что после сорока уже ничего не прощается, ничего. Им явно около сорока лет.

— Как это вы им помогать собрались? Ни рук, ни ног, ни голоса — мыслями?

— И мыслями невозможно, но как-то надо. Через кошку, хотя бы.

— Кошка к нам не подойдёт.

— Приручим потихоньку».

— И даже не пытайтесь мне что-то дарить, кроме смартфона. Вон, купите Дениске машинку.

И Соня убежала, громко и надрывно рыдая.

— Дим, ну что я сделаю, — расплакалась и женщина.

— Ты тут причём, это я неудачник. Вожу этих полумёртвых, спешу, а сам живу, как дурак.

« — Точно, дурак. Вози, вози, милый, цены тебе нет. Вы, Михаил Павлович таксовали, а он спасает.

— Что там таксовал, я однажды одного пьяного пассажира обобрал. Он вырубился, а я по карманам пошарил, кошелёк забрал, а его на лавочке оставил. И он может обобрать, если кто без сознания, не дай Бог.

— Молчите, молчите лучше. Не упоминайте всуе. Все спать ушли, теперь вздыхать начнут, себя жалеть. Потерпели бы чуть-чуть, всё и наладится.

— Торопиться всегда веселей, потому как люди».

Глава 2. Наследство

Спать души не могут, да и зачем им теперь, отдыхать не от чего. А вот люди, проснувшиеся в трёхкомнатной квартире на пятом этаже, суетились с утра не на шутку.

— Маша, где носки Дениски?

— На полочке, где обычно. Я опаздываю, у меня сегодня пять плановых операций.

— Если у меня выходной, это не значит, что надо на меня орать.

— Я ору? А Соня где?

— В спальне закрылась. Сказала, что видеть нас не хочет, шантажистка.

— Пусть сидит, я побежала. Отведёшь Дениску и купи продукты, список на столе. Пока, до встречи.

Дверь хлопнула, но Маша даже не подозревала, что её сопровождают два невидимых духа. Они отправились именно в ту клинику, где они покинули свои тела. Михаил Павлович скончался ещё в машине скорой помощи, а Ольга Захаровна в операционной.

Мария ловко и быстро завела автомобиль, а её пассажиры устроились на задних сидениях, изображая из себя живых.

«-Так себе машина, — со знанием дела сообщил Михаил Павлович.

— Какая разница. У меня была самая дорогая и где я, а где она. Пока живая, может передвигаться на чём угодно, лишь бы ехало, лишь бы ехало.

— Не, я согласен, но ведь хирург.

— Да хоть банкир — душе не легче. Погоди, а вот и мой магазинчик. Работает, будто меня и не было. Потом туда заглянем.

— Я с вами хоть куда. Среди людей один ни за что не останусь».

Привычным движением Маша открыла входную дверь клиники, прошла в свой кабинет, переоделась и направилась в палаты к больным.

« — Интересно, сегодня к нам кто-то присоединиться? Как думаете, Ольга Захаровна?

— Пусть живут, шанс всё исправить у них ещё есть. Если бы я выжила, то…

— Не обманывайте себя, уважаемая. Вы себя живой не видели, а я видел.

— Хватит, Михаил Павлович, хватит. Это вы убили меня, а не я вас.

— Увы, я убил, но вы же мне помогли. Вы так кричали громко, любой бы растерялся.

— Судьба, Михаил Павлович, судьба. Я в тот день водителя уволила, злая была. Да ещё зять, муж сестры довёл меня своим нытьём. Вы случайно под руку попались.

— Не совсем. Сначала вы старушку мне подсунули, велели до дому доставить, а потом за вами вернуться.

— Этой старушки нам с вами вечно надо кланяться. В коем веке я её пожалела, продуктов сумку набрала самых дорогих. Такое зло на зятя взяло, когда услышала, как он с ней разговаривал. За эту сумку меня и пожалели, а вас за то, что денег с неё не взяли. До сих пор её молитвами существуем. И в молитвах вспоминает нас, как добрых людей.

— Кроме неё больше добром никто и не вспомнил.

— Было бы за что, вспомнили бы. Уйду я отсюда, лучше магазин посещу. Здесь нас быстрей выловят. Каждая клиника — открытые двери на тот свет».

Гулять по улице для бестелесных — занятие забавное: ты всех видишь — тебя никто. С чем сравнить это в обычной жизни? Не с чем, кроме сна. Смотришь на спящего, а он и не знает об этом. Правда, когда люди спят, то они беззащитны, а когда ты уже дух, то и спящему не страшен.

Огромный трёхэтажный супермаркет, расположенный в самом центре города, явно процветал. На стоянке не было ни одного свободного места. Да и внутри жизнь кипела: коляски наполнялись товарами, люди шумно перемещались из отдела в отдел, заканчивая прогулку в кафе на первом этаже.

« — Михаил Павлович, живо моё хозяйство.

— Жалко, что всё потеряли?

— Жалко, что дурой жила. Верила, что много денег и власть над подчинёнными — это и есть настоящая жизнь. И что, ничего с собой не забрала. Даже завещание не написала, неизвестно кому всё досталось. Давайте на третий этаж, проверим мой кабинет».

Дверь в кабинет директора была плотно закрыта, но попасть вовнутрь бестелесной парочке труда не составило: дух, если бы ещё в теле понимал свою возможности, много бы глупостей стороной обошел.

« — Кто бы сомневался, кто бы сомневался. Сидит, голубчик, барином. Михаил Павлович, этого типа уже точно ничего не спасёт. Он давно чёрта проглотил.

— Это ваш зять?

— Ага, муж моей несчастной сестры. Когда я бизнес наладила и это магазин открыла, у них дела шли плохо. Я, хоть ещё та сволочь, мальчика, племянника моего, полюбила. Его отцу, Эдуарду, два процента с прибыли отписала пожизненно и на работу взяла бухгалтером. Хитрый, гад, но дело знает».

В высоком мягком кресле сидел мужчина, возраст которого трудно было определить сразу. Попивая чай из стакана с золотым подстаканником, он поглядывал на стену, увешанную множеством экранов. Наблюдал он не за работой торговых залов, а за подсобными помещениями и кладовыми. Погладив свою лысеющую голову Эдуард собрался кому-то позвонить.

« — Михаил Павлович, вы видели это?

— Что именно, я не понял.

— Я до такого не додумалась — за всеми подсматривать.

— Порядок…

— Это не порядок, а тюрьма. Кого-то уже вызывает, сейчас начнёт нудить.

— Послушаем или удалимся?

— Задержимся».

Робко открыв двери, в кабинет вошла миловидная женщина небольшого роста.

— Вызывали, Эдуард Семёнович?

— Женечка, ну что ты такая скромная. Я соскучился, а ты так усердно работаешь, что я и на экране не успеваю на тебя налюбоваться. Закрой дверь и иди ко мне скорей.

« — Женя?

— Вы с ней знакомы, Михаил Павлович?

— Моя бывшая жена, но я её десять лет не видел… Вот так встреча.

— Не всё так случайно, как мне кажется. Зачем ей этот хмырь?

— Одна ребёнка растила, и мама у неё умерла.

— А!»

До клиники передвигались молча, не замечаемые живыми людьми, как те не замечают воздуха или лёгкого ветерка.

Уже открывая дверцу своей машины, Мария замерла и о чём-то задумалась. Без труда проникая в салон, духи ждали, когда женщина отправится домой. Два бывших человека расположились на заднем сидении, не ощущая ни мягкость кресел, ни их формы. Разговаривать им не хотелось — всё-таки мысли даны любой душе, а не только обречённой в тело. Но поехала Маша не к себе домой, а свернула с главной дороги и направилась к окраине города.

« — Э, куда это она?

— Куда хочет, возможно в гости. Михаил Павлович, мой дом тоже в этом районе находится. А вот и он. Не может быть!

— Это ваши хоромы?

— Мои. И, кажется, я знаю, зачем она сюда приехала.

— Зачем?

— А вот сейчас сами и увидите».

Мария, явно не в первый раз, открыла калитку своим ключом, а затем и двери коттеджа. Перед тем как зайти в дом, женщина оглянулась, так и не заметив двух её сопровождающих.

Несмотря на богатство убранства, в доме явно никто не жил и толстый слой пыли накрывал резные шкафы и каминную стойку. Но в гостиной Маша не задержалась, только положила ключи на стол. Она поднялась на второй этаж по изящной лестнице и прошла в одну из спален. В комнате, выдержанной в агрессивных тонах, в дальнем углу стояла странной формы этажерка. На одной из верхних полочек находилась чёрная деревянная коробка. Маша подошла именно к ней, открыла дверку коробки, и в лучах заходящего солнца блеснул корпус металлического сейфа.

Но гостья сначала присела на кровать, обхватила голову руками и принялась раскачиваться.

« — Это она так думает? — Михаил Павлович летал вокруг Маши, пытаясь прикоснуться, но она не меняла позы.

— Ольга Захаровна, вы никого здесь не спасёте, нас сдует в любую минуту.

— Вы не понимаете, это моя вина, что она здесь. Когда меня в операционную везли, я ей сказал, что если она меня спасёт, то я отдам ей все свои деньги. И я же сообщила, что деньги эти лежат в этом сейфе, а ключи от дома в моей сумочке. Код я не говорила, не успела. Надеюсь очень скоро дом перейдёт в собственность моей сестры и мамы.

— У вас есть мама?

— Есть у меня мама, есть.

— И какой код? Мне сказать можно, вот если бы я был живой…

— Вы мёртвый, Михаил Павлович, вы мёртвый. 4494 — код. Она никогда не догадается, никто не догадается.

— И в чём подвох?

— Ни в чём, самый счастливый день моей жизни. Я в детстве плаванием занималась, любила побеждать. Когда городские соревнования выиграла, должна была на всероссийские поехать. И случилось это четвёртого апреля девяносто четвёртого года.

— Поздравляю.

— Не надо издеваться. Следующий день стал для меня роковым, тогда я всех и прокляла.

— Сломали ногу?

— Хуже. Бедно мы жили, мать нас одна растила. Она мне сказала, что денег на поездку у неё нет, а ехать надо было за свой счёт. А сестре на новые туфли она денег нашла, вот я их и прокляла. Так и сказала — сама заработаю кучу денег и ни копейки никому не дам. И ведь не давала, матери совсем не помогала. Да и к сестре приезжала только на день рождения Игорька. Теперь вот Маша чужие деньги украсть хочет, а ей этого делать нельзя. Нельзя ей, понимаете.

— Что уж там, понятно. Но сделать-то ничего невозможно, уважаемая. Я жену с маленьким ребёнком бросил, денег вообще не давал, да и после меня им ничего не осталось. Теперь получается если ваш зять бросит вашу сестру, то ваше богатство достанется моей жене. Вот такая интересная справедливость».

Маша приподнялась с кровати и подошла к сейфу. Кнопки электронного замка она набирала нервно, без всякой надежды на успех. Сейф сохранял безмолвие, и только дух хозяйки метался по своей бывшей спальне.

Глава 3. Не открывай!

Дух Ольги сливался с телом Маши, пытаясь отодвинуть её от сейфа.

« — Не открывай! Не открывай, Машенька. Тебе не нужны эти деньги, этот дом, эти чёртовы богатства. Уходи отсюда, лечи людей. Уходи.

— Ольга Захаровна не мучайтесь. Всё равно не откроет, не догадается.

— А вдруг случайно получится. Сами знаете, как рок порой стрелки сводит.

— Уже маятник запущен. Если есть кому её душу сберечь, то помогут.

— А мы, значит, в Ангелы-Хранители не годимся?

— Годились бы, тогда бы она смогла нас услышать. Нам до Ангелов…

— Точно, надо Ангелов искать.

— Не у всех они есть. Где они, что-то не видно.

— Как знать, может нам их видеть не дано, а слышать получится.

— Как это? Музыки я тоже не слышу. Тишина».

Тем временем, Маша перебрала уже множество вариантов цифр, но сейф не поддавался. Женщина вернулась на кровать и упала вниз лицом на покрывало, громко рыдая.

«-Вот, это уже лучше. Поплачь и успокойся. Поплакать всегда полезно. Я после той ночи, когда узнала, что не поеду на соревнования, никогда не плакала. А надо было плакать, надо. Плакать, значит быть человеком. Вы часто плакали, Михаил Павлович?

— Пьяный только, да ещё в детстве. Успокоилась, вроде. Мы, Ольга Захаровна, с ней отправимся или здесь останемся?

— С ней пойдём, мне здесь нехорошо.

— Вы же дома.

— Дом, это не стены, Михаил Павлович, а то вы не знаете».

В квартире у Маши из-за двери комнаты Сони слышался чей-то приятный женский голос. Хозяйка, никак не реагируя на этот голос, прошла в ванную комнату. Вскоре пришел и Дима с Дениской.

— Маша, ты дома? Ужин готов, Дениску я привёл, у Сони репетитор.

— Хорошо, я умоюсь и поем.

Дима отвёл сына к дверям ванной комнаты: — Мама выйдет и сразу помой руки, ты играл с чужой собакой.

— Заходи, Дениска, — Маша, смывая следы недавних слёз, попыталась радостно улыбнуться. — К Соне в комнату не ходи, посмотри пока мультики.

Муж с женой прошли на кухню, а духи плавно проследовали за ними.

— Ну, ничего?

— Бесполезно, мы не сможем его открыть. А она хоть что-то рассказывает?

— Она о сестре говорить не хочет. Считает, что из-за неё и мать несчастная и муж на деньгах помешался.

— Попробуй ещё, поговори о детстве.

— Мне что, к ней приставать?

— Дима, делай что хочешь, но у нас осталась неделя, чтобы узнать код. Я очень устала, поем и пойду лягу.

И Маша открыла крышку кастрюли, собираясь налить себе супу.

« — Михаил Павлович, я правильно поняла, что они оба знают о деньгах в сейфе и почему-то говорят о моей сестре?

— Правильно. А вы так хотели им помочь, стоит ли?

— Это моя вина, я её искусила деньгами.

— Ага, а она в сумку залезла чужую.

— Чёрт попутал. Ей сорок, молодая ещё.

— Тогда спасайте, а я посмотрю.

— А свою жену не жалко? Она теперь тоже с ними в одной компании.

— Ей всего тридцать пять.

— Ей тоже захочется иметь такие деньги.

— Она тихая и скромная.

— А Маша умная и талантливая. Погодите, неужели я не ошибаюсь, Марина?»

Мгновенно оказавшись в прихожей вместе с Димой, духи увидели репетитора Сонечки. Марина, ожидая пока хозяин достанет деньги из кошелька заметно нервничала. Взяв деньги из рук Димы, грустно улыбнулась. Младшая сестра Ольги Захаровны и не догадывалась, как близко к ней сейчас её умершая родственница.

Дима, собираясь её проводить, суетливо обувал кроссовки.

— Не надо, Дмитрий, я сама дойду.

— Марина Захаровна, мало ли что. Я вас провожу, так всем будет спокойнее. Как успехи у Сонечки, не безнадёжно?

— Ещё рано делать выводы, у неё что-то настроение плохое.

— Не обращайте внимания, неделя перед днём рождения всегда тяжелая. Пойдёмте, я готов. Хорошо, всё-таки, что Соня с вашим сыном в одном классе учится, а то такого хорошего репетитора мы бы не нашли.

« — Михаил Павлович, вы тут послушайте, а я скоро вернусь. По сестре соскучилась, тоже хочется проводить».

Марина Захаровна, как многие преподаватели русского и литературы, работу свою любила, но слишком часто представляла себя героиней исторического романа, не обращая внимания, что мир вокруг неё не так уж и романтичен.

— Мариночка, я без церемоний. Спрошу, а то не успокоюсь. У вашего мужа огромный супермаркет, а вы так много работаете. Почему?

— Дмитрий, но вы тоже не бизнесмен. Вы мчитесь к больным, а не торгуетесь перед выездом — выгодно или невыгодно. И я люблю свою работу, и мне денег вполне хватает. Сестра моя превратилась из-за денег в монстра, а я и не притронусь к её деньгам, пусть муж и занимается торговлей. Правда, сына оплачивает он, поэтому белой и пушистой я не являюсь, тоже пользуюсь.

— Почему не разводитесь, вы явно чужие люди?

— Зачем? Сыну скоро поступать в университет, будем жить каждый сам по себе. Зато никто друг другу не мешает.

— Но это богатства вашей родной сестры.

— Мне хватает, — повторила Марина, явно досадуя на собеседника.

« — Да ты же моя умница. Вся в мать, не то, что я».

— А скажите, был ли хоть кто-то дорог вашей сестре? Друг у неё был? Или подруга?

— Не знаю я, Дмитрий. Мы редко виделись, она приезжала только на день рождения Игорька с кучей подарков и быстро уезжала. В детстве у неё были друзья, пока она плаванием занималась. А потом на рынке торговала, там с бабушками только ругалась. А потом деньги свои прятала от нас.

« — Не нужно тебе, Дмитрий, знать этот код, не открывай двери, за которыми пропасть».

Глава 4. Дети

Сонечка открыла дверь своим ключом: — Заходи, до вечера никого не будет. Уф, я запыхалась, пока бежали. Пить хочется.

— Математичка матери сразу доложит.

— И что ты ей скажешь?

— Скажу, что тебе стало плохо, и я проводил тебя домой.

Два духа, наблюдали за молодыми людьми по-разному. Михаил Павлович с любопытством разглядывал симпатичного высокого юношу, а Ольга Захаровна готова была материализоваться, чтобы обнять своего племянника.

« — Вы так нервничаете, Ольга Захаровна, что я даже чувствую какое-то покалывание.

— Это мой племянник, Михаил Павлович. С уроков сбежали, а Марина будет страдать. Все её предают.

— Ну, это не грех — сбежать с уроков. Кто не сбегал, когда тебе шестнадцать лет.

— У него мама учительница.

— Любите, всё-таки, сестру.

— Сама не знала, как люблю. И муж её дрянь, и сынок разгильдяй. Одинока она.

— С чего вы взяли? У них роман, дело молодое. Это не разгильдяйство, это нормально».

Молодые люди отправились на кухню и принялись уничтожать холодные котлеты и сыр.

— Предки смартфон не хотят покупать, — пожаловалась Соня. — Сидят на зарплате, как чумовые. Особенно папа…

— Сонь, мой папочка на деньгах сидит, а копейки лишней не выпросишь. Скорее мама даст денег, чем он.

— Игорь, поможешь мне к твоему отцу в супермаркет устроиться на работу? Не знаешь, какая там зарплата?

— Фиговая зарплата, не стоит там работать.

— И что, мне ходить с этим старьём?

— Сонь, а ты приведений не боишься?

Девушка засмеялась странному вопросу, но с восхищением посмотрела на своего спутника.

— Я серьёзно. У моей умершей тёти есть шикарный дом, и через неделю он станет нашим. Я предлагаю поехать туда, поискать там телефон, может где завалялся запасной.

— Телефон мёртвой тётки? Я не возьму.

— Ты не поняла, у неё там всего было полно, наверняка новенький где-нибудь лежит. Ключей у меня нет, но проверим, и без ключей в дом можно попасть. А если деньги найдём, то немного возьмём, пока папочка всё не прикарманил.

— Не говори глупости. Но посмотреть интересно, поехали.

« — Вы слышали, Михаил Павлович? И эти туда же.

— Я бы на его месте давно там побывал. Мальчик, как я понял, хорошим вырос, а перед девушкой покрасоваться дело святое.

— Лишь бы не брал ничего, а то понравится быстро.

— Но в шестнадцать как не взять то, что понравилось?

— Как-то нужно их пугнуть, Михаил Павлович.

— Не вижу смысла. Будем смотреть, интересно».

Добирались молодые люди сначала на метро, потом на рейсовом автобусе, не замечая никого вокруг — влюблённость живёт в особом мире. С остановки шли пешком, поглядывая на телефонный навигатор. Но, подойдя к калитке дома, растеряно засмотрелись на высокий забор.

— Кажется, нам сюда. Дом номер четырнадцать. Перелазить будем?

— Игорь, что-то мне страшновато. А если там и правда приведение?

— Тёткино?

— Ага.

— Я её редко видел, деловая сильно была, жесткая. Меня, правда, не знаю за что баловала. Два раза в году осыпала дорогущими подарками, в Новый Год и обновляла гаджеты. Что ей тут теперь делать, над златом чахнуть?

— Я читала, что дух можно увидеть, если зажечь три свечи в трёх углах, тогда в четвёртом появится дух.

— Кого? Мало ли кто заявится, — юноша смеялся. — Давай я тебя подсажу, хватайся за край.

Соня дотянула до края забора, лишь когда Игорь поднял её. Вцепившись в край изгороди, девушка старалась подтянуться, а Игорь подталкивал её снизу. Перевалившись через край, Соня сползла на газон с молодой травкой, но слегка поцарапала ладошку.

— Игорь, давай быстрее. У меня кровь.

А юноша уже спрыгнул на траву и присел рядом с Соней.

— Поцарапалась? Тогда точно надо в дом попасть, найти перекись и пластырь. Ты тут сиди, а посмотрю, может тётка запасной ключ спрятала под крыльцо.

Сонечка разглядывала расцветающий сад, пустые клумбы и шикарный каменный дом. Она увидела и молчащий фонтан, и несколько статуй белого цвета.

« — Ольга Захаровна, а есть ключ запасной?

— Есть, но он не найдёт. Она на видном месте, но не видим».

— Нашел! Соня, я нашел! Вот хитрая, моя тётка. Представляешь, висит на виду, но вроде как нарисованный, и ещё десять нарисованных. Много ключиков — один настоящий. У тётки нормально было с фантазией. Пошли двери открывать быстрее.

Игорь открыл входную дверь и первым вошел в холл дома, а вот Соня не решалась переступит порог.

— Сонька, иди сюда. Богатство! Я бы тут пожил немного.

Выйдя на крыльцо, Игорь взял Соню за руку и втащил в дом. Аккуратно поставив свой рюкзак на пол, Соня сбросила кроссовки и на цыпочках пошла за Игорем в гостиную.

— Вау, класс! Камин! Зажжём? Смотри, на диване столько подушечек, будто тут большая семья жила. Зачем столько?

— Дурак, всем нужно жить красиво, не у всех получается.

— Нет, но не одной же. У меня бы друзья тут каждый день тусовались.

— Ага, и превратили бы всё в помойку. Ой.

— Болит? Пойдём искать перекись.

— Обычно в кухонных шкафах или в холодильнике всё хранят.

— Или в спальне, — улыбнулся Игорь.

— Ну, пойдём в спальню, — улыбкой ответила и Соня.

— Не боишься уже?

— Дурак, — смутилась Соня, — иди первым, я за тобой.

Юноша прыжками начал подниматься по лестнице, но Соня поднималась всё так же на цыпочках. В спальне, кроме огромной кровати и зеркала, они увидели странную этажерку и деревянный ящик на её полке.

— Игорь, в том ящике точно аптечка. Но я ни к чему притрагиваться не собираюсь, давай сам.

— Трусиха, — юноша подошел к ящику и открыл дверцу. — Оба, сейф! Соня, мы будем грабить?

— Сто раз дурак. Не смей даже трогать, вдруг здесь камеры ещё работают.

— А как твой новый смартфон?

— Обойдусь.

« — Ольга Захаровна, а девочка молодец, как вам кажется?

— Согласна, Михаил Павлович. Зачем только родителей мучит».

Но Игорь не удержался и принялся нажимать кнопки замка сейфа и сильно увлёкся.

— Игорь, у меня, вообще-то, рука болит.

— А, сейчас. Вдруг повезёт. Погоди…

— Я домой поехала, мне тут не по себе.

— Всё, всё, бросаю. Аптечку найдём и уходим. Через неделю мама вступит в права наследства, тогда и посмотрим, что там внутри. Придёшь сюда ко мне в гости?

— Нет.

— Почему? — молодой человек опомнился и отошел от сейфа.

— Потому, что ты теперь будешь дружить с Анжелой и Алексом, они богатенькие.

— Богатенькие идиоты. Я останусь в квартире, пусть тут отец живёт.

— Правда? — Соня явно обрадовалась. — Тогда…

Но договорить Соня не успела, снизу раздались голоса.

Глава 5. Родители

— Кто это? — вздрогнула Соня.

— Не знаю, сам что-то испугался. Спрячемся? — шепотом спросил Игорь.

— Куда?

— Под кровать можно.

— Нет уж, там пыли много, а у меня аллергия, — шептала Соня.

— Тогда давай в другую спальню, они точно сюда придут, сейф вскрывать, если это грабители.

Молодые люди вышли из спальни и замерли на площадке, прислушиваясь к голосам.

— Сонь, а это мой папашка.

— С мамой?

— Да нет, не с мамой. Ты иди в ту комнату, а я послушаю.

— Ни за что никуда одна не пойду.

— Тогда давай тихо спустимся, пока они в гостиной.

— Ой, я рюкзак внизу оставила. А если они увидели?

— Откуда они знают чьи это вещи. Тихо идём, давай руку.

« — Михаил Павлович, это не дом, а проходной двор. Кому не лень — все здесь. С кем он там? Посмотрим?

— И смотреть не надо, он с моей бывшей женой, Ольга Захаровна. Хвастается вашим богатством».

В гостиной на диване скромно сидела Женечка и не глядела на своего начальника. Поднимая изредка глаза, она не осматривала помещение, а будто искала ещё один выход. Зато Эдуард распушил перья и трогал руками всякую мелочь в комнате.

— Женечка, как тебе всё это?

— Очень красиво.

— Ты не стесняйся, походи, погляди. Жена моя сюда навряд ли переедет, хотя дом и её будет. Ты будешь здесь жить, за порядком следить и сына перевезёшь из своей хрущевки. Я не против сына…

— Спасибо, Эдуард Семёнович. Мне не нужно ничего.

— Ну что ты такая вялая. Пойдём, посмотрим спальни, проверим шкафы, шубы, сапоги. Будешь королевой. Работать не надо, только за домом следить, хозяйничать.

— Не надо мне, ни к чему.

— Твоей зарплаты на неделю хватает, а сын растёт, ему много надо всего. О нём подумай. Муж твой бывший тебя нищей оставил, но одно дело хорошее сделал. Если бы мы их с Ольгой в один день не хоронили, то и не познакомились бы. Он Ольгу с собой прихватил, чтобы ты королевой жила. Я тогда сразу тебя заметил, такая вся хрупкая и беззащитная. Ольгу пышно хоронили, а к твоему никто не пришел, кроме тебя. Да ещё и в углу зарыли…

— Эдуард Семёнович, не надо вспоминать похороны в доме покойной.

— А что? Примета плохая?

— Вызовите духа, тогда он всю жизнь вас в покое не оставит.

« — Она что-то понимает, Михаил Павлович?

— Откуда. Вот мама её понимала, правда я считал это блажью. Женя странная, слишком доверчивая.

— Надо к ней прицепиться, вдруг её озарит.

— Не хочу я к ней, страшно и стыдно, сил нет.

— Перетерпите. Нам уже и не страшно, и не стыдно, так, покалывает чуть-чуть».

Наверх Женя не пошла, а вот Эдик обследовал все спальни, быстро нашел сейф, но даже Жени показывать его не стал. Скрывать радости Эдик не мог и быстро спустился вниз к своей спутнице.

Молодые люди, не успевшие уйти из дома, спрятались в шкаф соседней спальни и почти не дышали от волнения.

— Поехали. Мне в банк пора. Женечка, начинай мечтать о рае на земле, осталось совсем немного и твоя жизнь изменится. Я пока разводиться не буду, договорюсь с Мариной без развода. Я ей противен, да и она мне.

Ничего не ответив, Женя быстро вышла из дома, за ней живой Эдик и два неживых бывших человека.

— Вот гад, твой отец. Марина такая хорошая, а он.

— Это мы ещё посмотрим, как он погуляет, — сердито ответил Игорь.

Эдуард подвёз Женю к зданию школы и быстро уехал.

Школу духи не решились посетить, а остались ждать Женечку во дворе. Ребятня выбегала из дверей с громкими и радостными криками. Конец мая — любимая и долгожданная пора школьников, преддверие каникул и безмятежного лета. Наконец вышла и Женя, а за ней плёлся огорчённый подросток: приход мамы лишил его беготни с друзьями и прочих радостей детства. Черноволосый, миловидный подросток был очень похож на свою маму, вот только перерос её уже на голову.

« — Это ваш сын, Михаил Павлович?

— Наверное.

— Вы, Михаил Павлович, большой негодяй. Такой мальчик чудесный у вас, а вы его даже не узнали.

— Ольга Захаровна, к чему теперь судить, мы с вами уже осуждённые. Лучше скажите, мне мерещится или нет. Что за странная старуха плетётся за мальчиком?

— Это не просто старуха, кажется нам повезло, у вашего сына есть Ангел-хранитель. Хотя может и наоборот, надо исчезать отсюда быстрее.

— Боитесь, что она сообщит куда надо?

— Кто знает, первый раз я в такой ситуации».

Глава 6. Женечка

Но невидимая человеческому пожилая женщина сама заметила двух духов и моментально приблизилась.

« — Вы по чью душу? А, да это Мишка усопший. Каким ветром тут? Отпустили на сыночка посмотреть, чтобы совесть помучила?

— Прасковья Петровна, это точно вы? Вас в Ангелы подрядили, а ведь вы ругаться любили, как дышать.

— Не смей даже подходить к мальчику, пожалеешь.

— Уважаемая, не сердитесь. Мы тут случайно оказались, не по своей воле. Нам бы предупредить его маму, чтобы она не связывалась с Эдуардом. И ни в коем случае денег у него не брала.

— А вы кто Мишке будете? — Прасковья Петровна обратилась к Ольге.

— Я та, которую он убил.

— Теперь дружите?

— Как сказать, на одной ветке висим уже полгода. И ещё провисим неизвестно сколько. В Ангелы нас точно не возьмут.

— Ну, за что такое счастье Мишке я знаю, а вам за какие грехи?

— Я мать свою бросила, деньги копила. Ещё с людей три шкуры драла, пока бизнес строила, будь он неладен.

— Список длинный, как я поняла. А теперь почему Женечке помочь хотите, откупную зарабатываете? Она, горемычная, без мужа жила, да и я рано ушла. Вот, теперь помогаю, как могу.

— И передать ей что-то можете? — обрадовалась Ольга Захаровна.

— Нет, я только с Ваней могу связь иметь, с дочкой никак. Он до сих пор папу ждёт и надеется. Письма ему раньше писал.

Дух Михаила Павловича исчез, оставив бывших женщин наедине.

— Опять убежал, трус.

— Плохо ему, Прасковья Петровна. Там повисишь — каждое своё гадкое слово вспомнишь, не то, что поступки. Как вы думаете, сможем мы хоть что-то полезное сделать в таком состоянии? Хоть что-то?

— Ничего. Решение Женя будет принимать сама, и сама за него отвечать. Искушает этот Эдик сильно, ох искушает. Много у него денег…

— Это не его деньги. И ещё у него жена есть и сын. Женей попользуется и бросит.

— Женя это понимает.

Михаил Павлович вернулся: — Домой пошли, я их проводил. Красивый мальчик, на маму похож. Учится как?

— Не твоё дело, — огрызнулась Прасковья Петровна.

— Вы же Ангел, зачем грубите.

— А ещё и бабушка, хоть и мёртвая. Им мужчина нужен, настоящий. Уезжать им нужно отсюда подальше.

— У вас же домик был на берегу реки.

— Был, но там ремонт нужно сделать, а не на что. Женечка много работает, руководит отделом большим в магазине, но зарплата так себе.

— Если такая, какую и я платила, то точно мизерная.

— Значит, всё-таки, главное это деньги, — подвёл итог Михаил Павлович.

— Мои деньги никому добра не принесли, и им не принесут.

— Если вам больше сказать нечего, то я удаляюсь.

И Прасковья Петровна действительно исчезла.

— Как я поняла, ни мы ничем помочь не можем, и нам никто не в помощь. Придётся пока наблюдать за людьми и ждать, когда нас вернут.

— Мальчишку жалко.

— Замолчите, Михаил Павлович, без вас тошно. Лично я возвращаюсь в дом и буду ждать того, кто вскроет сейф. Надеюсь, что Эдик, ему уже всё равно не поможешь.

— Я с вами, Ольга Захаровна.

— Куда же теперь без вас, повязаны мы».

А Женечка, тем временем, разогрела обед и усадила за стол Ваню.

— Сынок, тебе скоро двенадцать, я хочу тебе что-то рассказать…

— Мам, ты о папе?

— Как ты догадался, да, о нём. Ты суп ешь, хоть пару ложек. Потом картошку с мясом подам, но после супа.

— Я супы не люблю.

— Маленький любил.

— Бабушка другой суп варила.

— У бабушки свой огород был, овощи свежие, домашние. А хочешь, мы в её дом переедем? Ты будешь деревенским мальчиком, — засмеялась Женя.

— Мам, летом в деревне хорошо, но у меня здесь друзья.

— Можно и друзей взять. Почистим дом и позовём друзей.

— Мам, тебе же не нравится в магазине работать?

— Не очень, — призналась Женя.

— А папа здесь причём? Он что, в деревне живёт? Тогда поехали быстрее.

— Погиб папа твой, — выдохнула Женя.

— Когда? — мальчик бросил ложку и уставился на мать.

— Полгода назад на машине разбился.

Мальчик вскочил и убежал из кухни. Женя нашла его лежащим на диване без движения, хотя он и не плакал.

— Поплачь, Ванечка, и не жди больше. Взрослый ты уже, всё понимаешь.

Мальчик рывком поднялся с дивана и сел: — Это тебе всё равно, умер папа или нет. А я его увидеть хотел, хотя бы раз. Я не знаю даже как он выглядит.

Вздохнув, Женя ушла на кухню своей однокомнатной хрущёвки. С мальчиком осталась лишь его невидимая бабушка.

« — Потерпи, Ванюша, будет тебе папка. В деревню, так в деревню. Этого я им не сказала, грешникам, а помочь я могу. Пусть помучаются, Ангелам тоже не сладко. Тебе, Ванюша, будет теперь сниться деревня моя каждую ночь, сам будешь маму просить туда поехать. Бедненько поживёте сначала, но приберётесь, освоитесь, зато дружно и там нового папу найдёте. И вырастит он тебя сильным человеком, не таким, как твой отец. Только бы мамка твоя не искусилась, не взяла чужого. А если возьмёт, я ничего не смогу поделать. Ангелы, что ветерок, только обнять и могут, да ещё направить на нужную дорогу, словно парус. Но если сам человек управлять тем парусом не захочет — сам и пропадёт».

Глава 7. Марина

Ольга Захаровна третий день металась по собственному дому, пытаясь хоть что-то придумать или почувствовать. Она была уже согласно исчезнуть совсем, лишь бы ничего этого не видеть, если толку от неё нет.

« — Я думала, когда живая была, что хуже смерти ничего нет, потом думала, что хуже мук совести ничего нет, а ведь есть. Вот вам, Михаил Павлович, ещё одно ощущение бессилия, знаешь — а не скажешь. Некому, некому людям в ухо шепнуть — не бери, не открывай, не жажди чужого. Четыре дня осталось и всё, вскроют этот сейф и узнают сколько там денег. Им перед такими деньгами не устоять.

— А сколько, Ольга Захаровна?

— Вам-то зачем, вам они ни к чему.

— Чистое любопытство. Много?

— Их бы детям отдать, сиротам.

— Ах, у нас опять гости, кажется. Сколько у вас ключей было?

— Эдик или Маша?

— Секунду, — дух Михаила Павловича исчез и тут вновь появился в спальне.

— Сестра ваша, Марина.

— Марина?»

Послышались шаги поднимающегося по лестнице человека. Марина вошла в спальню, спокойно положила сумочку на кровать и сняла пиджак. Она обошла всю комнату, погладила зеркало, поднесла к носу флакончики с духами, вернулась к кровати и прилегла на бок.

— Олюшка, Оля, что же мне делать теперь? Ты всё так красиво здесь устроила, а Эдик всё разрушит и переделает. Знаю я твой код, догадалась. Тот день и я никогда не забуду. Ты так радовалась, что даже танцевала и целовала нас с мамой. И я виновата, что мне туфли купили, а на тебя не хватило. А теперь вот я должна тебя вернуть свой долг, а не отдать твоё Диме с его вопросами или тем более Эдику. Все спрашивают о тебе, о твоей жизни, будто я не понимаю зачем. Нет уж, надо этот сейф унести и отдать кому-нибудь. Кто-то же любил тебя.

Марина поднялась, подошла к сейфу и долго смотрела на него.

— Даже не притронусь, — будто убеждая себя, Марина отвернулась, а потом быстро вышла из комнаты. Но вскоре вернулась и быстро набрала нужные цифры: 4494. Сейф беззвучно открылся. Стопки денег заполняли всё внутреннее пространство.

« — Открыла! Зря ты открыла, сестрёнка.

— Ольга Захаровна, как же вы были богаты.

— Замолчите, Михаил Павлович, замолчите».

— Да тут миллионы, — тихо, но с придыханием сказала Марина.

Постояв ещё немного, женщина закрыла сейф и изменила код: 5494.

— Счастливый день — это для души, пусть он не портится деньгами. С пятого всё и началось, пусть им и закончится.

Ушла Марина из дома не сразу. Она обошла все спальни, гостиную, кухню, спустилась и в подвал. И только потом, плотно закрыв дверь, она ушла. Ключом эту дверь, видимо, никто и не закрывал.

« — Всё, она сдалась.

— И я так подумал, Ольга Захаровна. Будет висеть с нами.

— Заткнитесь, Михаил Павлович. Как бы ваша бывшая жена к нам не пристроилась. А заодно и Маша с Димой.

— Пусть висят, чем они лучше нас будут.

— Пока они всем лучше нас. До нашей низости ещё никто не дошел. Они детей растят, любят. Это им зачтётся.

— А вы, Ольга Захаровна, почему никого не родили?

— Хотите меня задеть побольнее? Забыли, что я почти ничего не чувствую.

— Нет, что вы, просто отвечаю вам тем же.

— Знаете, что, убирайтесь из моего дома!

— Пожалуйста, тем более через четыре дня он уже будет не ваш.

— Идите прочь!

— Улетаю».

Дух Ольги Захаровны расстелился на кровати. Она поняла, что даже если тела нет и оно ничего не чувствует, то душа хранит все эмоции и вибрации, какие только есть. Теперь то она понимала, что руки и ноги были даны для того, чтобы облегчить груз эмоций. Была бы сейчас её воля — она бы сожгла все эти проклятые деньги в камине. Никто из живых людей не знает откуда у неё такое богатство. А оно пришло неожиданно, в самом конце 90-х. Оля тогда поступила в торговый институт, и почти сразу у неё появился богатый поклонник, старше её на тридцать лет. Вцепившись в возможность жить припеваючи, а не торговать на рынке, Ольга во всём угождала мужчине, даже когда он заявил — никаких детей. У студентки появилась шикарная квартира, в которой её кавалер и хранил свои деньги, происхождением коих она не интересовалась. Однажды Оля услышала по телевизору, что её содержатель погиб. Недолго думая, тридцатилетняя женщина Ольга Захаровна собрала все деньги в большую сумку и съехала с квартиры. Она опасалась, что найдутся желающие всё забрать. Её не волновало тогда, где и как были заработаны эти деньги. Даже наличие жены и детей у её поклонника не повлияло на желание забрать всё себе и уже никогда не волноваться о бедности и нужде. Затаившись на время в дешевой гостинице, Оля узнала, что его жена давно живёт во Франции вместе с детьми. Время шло, а за деньгами никто не приходил. Выкупив здание в центре города, Оля быстро наладила торговый бизнес, построила себе этот дом и жила только этим бизнесом.

Теперь она точно знала, что эти деньги — чёрная метка. Кто их возьмёт, тот и пропал. Ладно бы их взял Эдик, только грехов бы добавил, но три несчастные женщины не заслужили такой участи: Маша, Марина и Женечка не должны к ним прикасаться.

Глава 8. Папа

— Мам, мам, поехали в деревню, — Ваня проснулся уже давно, но ходил за мамой и повторял одно и то же.

— Тебе ещё три дня учиться, — удивлялась Женя.

— А потом сразу поедем, ладно?

— Ешь оладьи, садись уже. У меня работа, сынок, так просто не сбежишь. Надо денег подкопить на отдых. Ты же сам говорил, что у тебя тут друзья.

— Зато там папа. Зря ты меня обманула, да я и не поверил. Он жив, я его во сне видел.

— Ванечка, — Женя побледнела и присела рядом с сыном, пряча под стол трясущиеся руки.

— Нет, сынок, я тебя не обманывала. Прости, я знаю, как тебе больно. Но твоего папы там нет.

— Есть, мама, и перестань придумывать. Вещи собирай, скоро поедем.

— Хорошо, — Женя решила пока не спорить с сыном, но уехать решила точно, даже если её уволят. — Хорошо, я вечером начну собираться.

А дух Михаила Павловича сидел на кухонном подоконнике и наблюдал за сыном. И был он там не один.

« — Прости, сын. Не в оправдание, но у меня папаша тоже ещё тот гусь был. Только орать и умел, мог и ударить. Да чего там, я не лучше. А ты верь, сынок, верь. Мама у тебя хорошая, красивая и добрая.

— Сидишь и причитаешь, — невидимая бабушка стояла рядом с бывшим отцом и тоже слушала диалог.

— А что мне остаётся, Прасковья Петровна? Скоро исчезну, не волнуйтесь. Зачем им в деревню? В городе возможностей больше.

— Если ребёнок хочет отца, там и найдёт.

— В вашей деревне?

— А ты там давно был? Там теперь жизнь налаживается, много чего построили. Правда дом у меня ветхий. Мишка, а хочешь взглянуть прямо сейчас?

— Хотите сказать, что Ангелы свахами подрабатывают, если вы про отца знаете?

— Ангелы желания исполняют, хотя и не все, но самые заветные.

— Вы как кандидата подбирали, по фотографии?

— Дурень ты, Мишка. Уже и тела нет, не то, что ума, а душа так и не стала прозорливой. Душой выбирать надо людям, душой.

— Позвольте спросить, а на какие деньги они там жить будут? Женя, быть может, ещё согласится на помощь Эдика.

— Если мать будет выбирать между сыном и богатством, то она всегда выберет сына. Эдик просто так денег не даст, только с условием.

— А вот и не всегда мать выбирает сына. Моя, когда с отцом развелась и за другого вышла, то новый ещё хуже оказался, но меня никто не спрашивал.

— То-то ты настрадался и всё понял. Стал прекрасным отцом — вообще не мешал своим присутствием.

— Я не издевался, просто ушел. Не готов я был к отцовству.

— Но деньги-то мог присылать.

— Мог, но вы же сами мне сказали, что без меня обойдётесь.

— Я? Мало ли что я брякнула. Сгоряча и не то крикнешь. Мог бы и не слушать.

— Вот всё же думаю, Прасковья Петровна, как же вы в Ангелы попали при ваших привычках?

— Ты о чём?

— Ну, вы иногда и вино домашнее пили, и матерились.

— Нашел грехи, дурень. Ангелом быть не только честь, а ещё и трудная работа. Я никого никогда не бросала, даже кошку или собаку. Первый кусок не себя брала, а другим. А ели кого не успел на ноги поставить — тогда и Ангелом посылают помочь. Особенно к тем, кого особенно любил. Я Ванечку сильно любила и жалела.

— Значит, меня никто никогда так не любил.

— Может и любил, да ты сам отогнал. Если Женя деньги возьмёт, то Ваню избалует — я уйду.

— Ох, не надо его бросать, Прасковья Петровна.

— Сама не хочу, вот в деревню и заманиваю. Мужчину я им нашла работящего, он и пашет, и сеет.

— Колхозник?

— Фермер. Давай покажу, если тебе не всё равно.

— В деревню приглашаете?

— Ага, только на кладбище тебе нельзя, там потерянные ходят, не дай Бог и ты таким станешь. Я хоть и злюсь на тебя, но такого не желаю.

— Я лучше здесь останусь.

— Не трусь, есть кое-какие силы и у меня, защищу».

Лететь в майском прозрачном небе, среди редких пушистых облаков — любая душа обомлеет.

« — Эх жаль, при жизни вот так нельзя, — кричал Михаил Павлович.

— Почему нельзя, можно, если очень захочется. Так ведь не хочет никто, разве бесшабашные дельтапланеристы. Поля бескрайние, сколько труда в них вложено, какая красота в человеческом труде. Уже и деревушку мою видно. Любуйся, пока разрешили.

— Обычная деревня.

— Да ну тебя, Мишка, не мешай. А вот и папа наш будущий.

— Где?

— Приглядись, в поле он, сеет что-то. Сейчас и познакомитесь».

Земля быстро приближалась, и мягкая ранняя трава приняла невесомых духов спокойно.

Невысокий, но крепкий мужчина ходил вдоль засеянного поля и что-то фотографировал на телефон.

« — Да это же Андрюха, Женькин одноклассник. Он жених, что ли?

— Он.

— До сих пор не женат?

— Ты, Мишка, очень мало понял ещё, пока жив был. Ты же любить не научился, а Андрей любви ждёт, настоящей.

— Так всю жизнь и прождёт, никому от него пользы не будет.

— Польза и любовь — разные вещи. Пользы он, в отличии от тебя, много приносит. Душа любви ждёт, я знаю.

— Да я что, пусть ждёт. Жильё хоть у него есть?

— Гляди-ка, заботиться начал. Есть у него дом, добротный, но мы с тобой пока мой домик посмотрим.

— Не по себе мне что-то, Прасковья Петровна, я бы к Ольге Захаровне вернулся.

— Дом взглянет и вернёмся».

Но ни вид обветшалого дома, ни то, что творилось в комнатах духов не порадовало.

« — Вы, Прасковья Петровна, ещё хотите сюда родню привести? Тут мышей, больше чем червей в земле.

— Шесть лет, как мои руки ничего здесь не касались. Ни одной живой души в доме не было, Женя не хотела сюда даже заходить. Ничего, ради счастья нужно потрудиться. Всё отчистит, отмоет.

— Добрая же вы, мама, — ехидничал дух Михаила Павловича. — Вот у Эдика дом, что рай земной.

— Зачем ты, Мишка, ей зла желаешь?

— Да не зла я желаю, боюсь за них. Поставь любого земного человека перед выбором — никто не выберет лачугу вместо хором. Они же не знают цену этого выбора, шепнуть-то некому».

Глава 9. Перепутье

Два беглых духа встретились холодно, общих тем не хватало. Михаил Павлович был погружен в свои мысли о сыне, а Ольга Захаровна — о сестре. Первым прервал молчание Михаил Павлович.

« — Ольга Захаровна, я в деревне был.

— Рада за вас. Отдохнули хорошо?

— Очень остроумно. Меня тёща туда позвала, показать нового отца для Вани.

Такое откровение подействовало на Ольгу Захаровну, и она сменила гнев на милость.

— Рассказывайте, как она это сделала?

— Я не знаю, как она это делает, но явно не обманывает. Женя, получается, замуж за него выйдет и там останется.

— Хоть одно приятное известие за последние дни. И на том спасибо.

— Но ещё три дня, Женя успеет поддаться искушению. Её Ваня уговаривает в деревню уехать, ему ещё как раз три дня учиться в школе.

— Ах, ты, Господи, рано радовалась. Сейф откроют и всё, дальше конец. Хоть волком вой от беспомощности. Я боюсь, что Марина возьмёт первой, она код знает.

— Да? И хорошо, значит Женя не притронется.

— Вы так и остались негодяем, Михаил Павлович.

— Возможно, но я, вроде как, сына люблю.

— Не любовь это, а самолюбие.

— Какая разница. Вы за своих — я за своих.

— Чужих нет вообще. Я Жене не желаю плохого. Даже Эдика жалко, он ведь отец Игоря.

— Хотите сказать — лучше бы Маша открыла?

— Нет, нет и нет.

— Не лукавьте. Давайте Машу посетим, узнаем её планы. Дима ещё не сдался, придумает что-нибудь».

А в квартире у Маши духи застали хозяйку и Дениску, лежащего в постели. Мальчик заболел.

— Выпей, Дениска, эту микстуру, раз по лужам бегать любишь. Она горькая, но иначе не выздоровеешь. Мне завтра надо обязательно на работу выйти, с тобой папа останется. Но и с папой придётся пить, а не только конфеты есть.

В спальню зашел Дима, одетый в рабочую куртку.

— Маша, я на минутку. У нас вызов в соседнем подъезде. Пойдём на кухню ненадолго. А ты, Денис, лежи и болей.

Маша ещё не дошла до кухни, как Дима начал возбуждённо шептать ей на ухо.

— Я придумал. Вечером поеду в этот дом, заберу сейф и вскрою его в гараже. Никто ни о чём не узнает.

— Дима, успокойся. Мне предлагают должность главврача, зарплата будет очень приличная.

Дима замер и зло посмотрел на жену.

— А я? Ты в шоколаде, а я у тебя буду деньги просить? Сыну я как в глаза посмотрю, когда он подрастёт?

— Злишься? Хорошо, а кто тебе не давал учиться? Ты осенью поступай на заочное, скоро и работу сменишь, если захочешь.

— Издеваешься? Соня пойдёт учиться, и я?

— Тебе же не восемьдесят лет.

— Не дашь ключ?

— Не дам. Дениска заболел, я не хочу думать о чужих деньгах.

— Совестливая, значит, а я нет.

— Что-то ты заякал. Ты, Димочка, прекрасный человек, и я таким тебя люблю. А с чужими деньгами кто знает, что с нами будет.

— С другими ничего не случается, а мы чем хуже.

— Не видел ты тех, кто, умирая о деньгах продолжает думать, а родственники не скрывая ждут, когда умрёт. Всё, меня сын зовёт. Беги, а то уволят.

Громко хлопнув дверью, Дима ушел.

« — Ольга Захаровна, нам тут больше делать нечего, тем более и толку с нас нет.

— Не поверите, но я чувствую что-то похожее на счастье. Ай да, Маша, такая умница. Думается мне, что Дениска не просто так заболел, есть у него покровители. Не покажут их нам, не заслужили такой чести.

— Болезни бывают полезными?

— Скорее всего. Выбор дают — себя любить или других.

— Когда я болел, меня сроду никто не жалел, даже мама.

— Сочувствую, но не верю. Мамы всегда жалеют, особенно моя. Да вам рассказывать не буду, это моё личное.

— Своё личное я вам как на ладони, а знать ваше я не заслужил…».

Но диалог пришлось прервать, Маше кто-то позвонил.

— Да, Марина Захаровна. Я вас слушаю. Не сможете прийти сегодня? Ничего страшного, у нас тут сын больной. Я понимаю, понимаю. Через три дня будете? А почему именно через три? А, выпускники, понятно. Хорошо, я поняла, до свидания.

Но, отключив телефон, Маша всё же явно расстроилась.

— Тесты у неё, так я и поверила. Готовится принять наследство, а притворяется бессребреницей. Слаб человек, что тут поделаешь. Ладно, пусть богатеют, обойдёмся. Интересно, сколько же там денег…

— Мам, ты скоро? У меня голова болит, — крикнул из комнаты Дениска.

— Иду, сынок. Температура поднялась, сейчас будем микстуру пить.

« — Я бы сто процентов на Машу не поставила.

— Часто вам праведники встречались?

— Одну знала.

— Любопытно, расскажите.

— У мамы подруга была, тоже Ольгой звали.

— И в чём её праведность?

— Да как бы вам объяснить, не поймёте.

— Не забывайте, Ольга Захаровна, где мы с вами сейчас должны быть. На одной ветке висим. Вы, значит всё понимаете, а мне не дано.

— Слушайте, коль охота. Ольга эта, ещё когда девочкой была, умела людей лечить.

— Экстрасенс?

— Не перебивайте, нет, скорее целительница.

— И что в этом святого?

— А то, что никогда ни у кого копейки не взяла.

— Продуктами брала?

— Нет, вообще ничего.

— Так не бывает, не верю. А ела что?

— Училась, работала поваром…

— Жива ещё?

— Не знаю, а какая разница?

— Долго бы не протянула.

— Ошибаетесь. Она и замуж вышла, и муж у неё достойный был.

— Детей не было?

— Пятеро детей у них. Уже выросли. Я её не любила, вернее она меня раздражала своей праведностью. Ух, как раздражала».

Глава 10. Два дня

Оставаться в квартире у Маши духи не стали: вернулась Соня и начала с порога ругаться с мамой. Быстро переместившись в свой дом, Ольга Захаровна сразу посетила спальню. Убедившись, что сейф на месте, она успокоилась и спустилась в гостиную.

« — Михаил Павлович, а вдруг нас заберут до того, как Марина вступит в права наследства?

— Ну и что изменится?

— Мне теперь навечно существовать в том мире с мыслью об этих деньгах?

— Почему же навечно. Кто-то из них помрёт, и мы узнаем кто взял деньги. Подумаешь, лет сорок подождём.

— Это нечестно, уже после смерти горестей добавлять. Там же не тюрьма, там всё справедливо.

— А вы уверены? И Боги ошибаются. Ошиблись же они, когда таких как мы создали. Да и любой человек до денег слаб, любой.

— Философ из вас никакой. Ночь у людей, спят себе, не понимая, что каждое утро — это шанс всё изменить.

— Не согласен, всё изменить нельзя. Хотя исправить иногда можно. Я бы, если смог, телевизор сейчас включил и посмотрел что-то человеческое.

— Мечты у вас куцые, но и их теперь не осуществить».

Часам к трём ночи в доме послышались звуки открывающейся двери.

« — Дима явился, — вздохнула Ольга Захаровна.

— А если Эдик?»

Свет включили не сразу, будто искали выключатель. В холле богатого дома стоял пожилой мужчина, почти старик, но подтянутый и ухоженный.

« — Григорий! Господи, он же погиб! — Ольга Захаровна слегка затряслась потрясенная увиденным.

— Если бы он умер, он бы свет не включил, — только и ответил Михаил.

— Это мой сожитель, он пришел за своими деньгами. Михаил Павлович, это отличные новости. Пусть забирает и уходит. Бог есть, и иногда он успевает вовремя».

Мужчина прошел в гостиную, обошел все углы, заглядывая в каждый ящичек. В кабинете он пробыл минут двадцать и лишь потом поднялся в спальню. Найденный сейф он не трогал, но сразу кому-то позвонил.

— Это я. Костя, приедешь? Давай утром, но два дня осталось. Здесь никого нет, надо быстрей всё сделать. Без вопросов, но я дважды не прошу.

Спокойно, будто у себя дома, старик продолжал заглядывать во все ящики, но в руки не брал ничего. Спустился в кухню, проверил есть ли вода, наполнил чайник. Потом вернулся в спальню и начал наполнять ванну.

— Хорошо жила, Олюшка. Я в тебе не ошибся, правильно деньги в тебя вложил. Я знал, что ты их приумножишь и добра много наживёшь. Десять лет прошло, а ты ни копейки не потеряла. Жаль, что умерла, но так даже лучше. Я не жадный, магазин пусть твоей родне останется, я только деньги заберу и уйду. Денежки мои, сама знаешь.

Конец ознакомительного фрагмента.