Жизнь – что простокваша

Антонина Шнайдер-Стремякова (2007)

«Жизнь — что простокваша» (от выражения Ивана Германна: «Жизнь — что простокваша, в ней больше кислого, сладкого мало…») — 250-летняя история рода российских немцев и стереоскопическая картина XX века. Первая книга — голод в Поволжье, гражданская война, детство-отрочество-юность автора, день Победы, смерть вождя-диктатора, целина, испытание атомной бомбы — далеко не полный перечень событий. Вторая книга — годы «застоя», война в Афганистане, перестройка. Завершается книга 2003 годом — историей родителей, оставшихся в новой, чужой для них России… Этнографическая и психологическая особенности усиливают ценность этого художественного документа эпохи, открывающего крупный счет по долгам памяти: семейной, этнической, поколенческой — предмет удивления и урок для многих Иванов, родства не помнящих. Ярко и увлекательно написанные воспоминания достойны ниши таких мастеров и классиков, как Сергей Аксаков, Михаил Пришвин, Лидия Гинзбург, Нина Берберова и др.

От автора

У меня, простой учительницы советской и постсоветской школы, этнической немки, потомка далёких предков, эмигрировавших в Россию в екатерининские времена из земель, которые много позже назовут Германией, накопилось в памяти столько ярких воспоминаний, что на склоне лет решила часть из них выплеснуть на бумагу.

В этих воспоминаниях — история моя, частично — моей семьи; в них прослеживается дух эпохи, жизненные судьбы России XX века и судьбы российских немцев-спецпереселенцев. Это репортаж о жизни семьи на протяжении столетия.

На склоне лет часто задаюсь вопросом: «Кто я? Русская? Немка?» — и не нахожу ответа. В моей жизни отразилась типичная судьба российских немцев, мне дороги и те, и другие; и я не приемлю негативизма в адрес ни той, ни другой нации.

Так сложилась судьба, что не удалось сохранить чистоту этноса, и в жилах моих детей течёт и немецкая, и русская кровь… Кто они, мои потомки? Они горят желанием изучить и познать жизнь Германии, стержневой страны по линии матери, но мне очень хотелось бы, чтобы они сохранили и любовь к России, к своим славянским корням, чтобы сберегли простоту и щедрость души, любовь к напевным песням, к богатому в своей выразительности русскому языку.

Чистота этноса… Не разумнее ли превыше всего ценить добро, любовь, честь, справедливость и другие высоконравственные понятия? Не эти ли понятия формируют простое человеческое счастье?

Серьёзно писать начала я в возрасте, когда люди покидают земную жизнь — боялась не успеть. По мере того, как рукопись распухала, вырисовывалась краткая история семьи моих родителей, когда мужеством было одно только простое выживание. Выживали и дети, но они этого не понимали — другой жизни не знали.

Жизнь медленно, но всё же менялась. Подрастала поросль, в ней прорезался голос. Это молодое поколение начинало карабкаться, цепляться за воображаемые высоты — материальные, духовные, любовные.

Исповедаться в истории этого «карабкания» и «цепляния» было легче всего на примере собственной жизни, и я «оголилась»… Утвердила это желание книжка моего далёкого предка из XIX столетия. Грех, в самом деле, закапывать жизнь, которая поможет будущему поколению лучше представить себе эпоху, в которой жили, любили, страдали и выживали рядовые люди: немцы, украинцы, русские. И хотя это история немецкой семьи в России, я рассказываю о тебе, читатель.

Чувствую вину перед памятью родителей и другими близкими: изображение их жизни получилось пунктирным.

Исповедь усложнялась желанием передать факты честно, доступно и по возможности интересно. Не мне судить, что получилось. Обидно, если читатель усомнится.

И хотя в истории этой ничего не придумано, это всё же не документ.