Зелье обмена

Антон Алексеевич Сотников, 2017

Рассказ о стражниках столицы вселенной – Свидерборга. Ловкий маг создал зелье обмена, оно наводнило улицы и грязные переулки города. Бравая стража, не без моральной помощи населения, под чутким руководством главы, принимается за дело.

Силы правопорядка Свидерборга который день стирали ноги в форменных сапогах, носясь по городу. Впрочем, их метания не приносили никакой пользы, кроме морального удовлетворения жителей, за оными наблюдавшими. Как и везде в обозримой Вечности и Пространстве — в Свидерборге тоже не любят стражу. Ее нигде не любят. Вообще, это самые несчастные существа во Вселенных. Хотите познать бездну отчаянья, презрительные взгляды в спину, плевки и нехороший шепот — вам прямая дорога к ним. О, служба в страже — это замечательное лекарство от депрессии. Всего через неделю от нее не останется и следа — пфф, какая малость, у вас не ладилось в любви? О, вы прочно сидели в долговой яме? Или просто настроение было ни к черту? Любой страж вам скажет троекратное «ХА!». Да и вы его скажете, погрузившись в стражницкую депрессию. Истинную, а не то жалкое подобие, что вы испытывали до нее.

— Мечутся. — Задумчиво пробормотал старик.

— Ага, что-то случилось. — Кивнул ему в ответ молодой парнишка. Они сидели на шатких ступенях в одном из самых грязных районов города — Мыловарне. Ступени вели в не менее грязный магазинчик, где старик уже 30 лет торговал самодельным мылом и свечами. Сам магазинчик для Мыловарни был зажиточным — дом, в котором он располагался, сложен целиком из камня, и возвышался в округе своими тремя этажами. Старику принадлежал только первый — на верхних — разместился трактир-ночлежка «Темная ночь». Правда, вход в него был с другой стороны здания, с соседней улицы. Стариков магазинчик выходил на небольшую площадь, центр района. В ее центр украшал фонтан, не работавший уже тогда, когда старик учился ходить. Они сидели так довольно давно: клиентов не было, а если бы и кто-то пришел — старик сразу прогнал посетителя взашей. Они охотились. Охотились на стражников, ведя счет и пестуя свою антистражницкую ненависть.

— Адриан! Какие новости? — Таци шагал по площади Мыловарни. За ним поспевал его помощник.

— Господин Таци, никаких новостей нет. Еще трое пострадавших непосредственно, и восемь — косвенно. Никаких новостей так же нет о продавце.

— Боже, Адриан, почему в нашей страже работают одни идиоты? — Вздохнул он. Сегодня предстояло отчитываться перед сенатором: хозяева Свидерборга взяли дело под личный контроль. А это значило, что все остается как прежде, но ему, Таци, влетит по первое число при любом раскладе. За спиной раздался торжествующий вопль:

— Дааа! Шесть — четыре!

Глава стражников резво обернулся, и увидел хохочущих на ступенях захудалой лавчонки неопрятного деда и чумазого паренька. Адриан с обидой и осуждением смотрел то на них, то на смачный плевок на своем сапоге.

— Давно в кутузке не был? — Рявкнул Глава.

— Подойди поближе, шпик, твои сапоги далеко. — Проскрипел в ответ дед, и они с пацаном снова загоготали. Таци на каблуках развернулся, и поспешил прочь, стискивая эфес клинка. Адриан бросился за ним.

— Господин Таци, все наши люди в патрулях. Мы прочесываем каждую подворотню, каждый дом в этом проклятом городе!

— Ага, поэтому уже трое стражников убиты, а в Порту четверо просто пропали…

— Ну, господин, вы же знаете, Порт весьма неблагонадежен… А погибшие не вовремя вошли в таверну «Вепрь». Там как раз пировал Лысый Риччи со своей бандой…

— Адриан, потому я и говорю, что в страже одни идиоты. Никто в здравом уме не заходит в «Вепрь». Кто последний купил эту дрянь?

— Вроде бы Макит Лудильщик из района Заводов. — Адриан задумчиво почесал нос.

— Вроде бы?.. — Таци недовольно глянул на помощника. — Кто таков?

— По нашим сведениям — он последний. Просто работяга. Трудится у Магната Майка. Трудился.

Таци грязно выругался. Уже неделю в городе разрасталось безумие. А чем больше безумия и проблем — тем сильнее горят у самого Таци пятки. Неделю назад кто-то первый раз продал магическую дрянь. И завертелось…

Началось все с того, что Мэрилл Галант сошел с ума. Обычный сборщик податей, жил не бедно, но и не богато. Характер имел спокойный, злачные заведения не посещал, с опасными людьми дружбы не водил. Вообще по выходным он редко показывался из дому. Многие завидовали тому, что у него такая стабильная и спокойная жизнь, о которой можно только мечтать. Было ему на тот момент 27 лет, холост. Как-то утром, вместо того, чтобы пойти на работу, зайти в кофейню по пути и традиционно там выпить чашечку-другую кофе, Мэрилл выскочил на улицу в трусах и начал орать, что он — это не он. В кофейню он все-таки попал, но обычного дружелюбия у персонала не вызвал. Свидерборгцы вообще довольно нервные люди. На неожиданное и непонятное они реагируют агрессией, и уж потом разбираются, что же произошло. Так и Мэрилл сначала угодил в палаты врачевателей будучи изрядно избитым, потом в темницу стражи, будучи подлеченным до того уровня когда горожанин уже не может удрать от своих долгов за черту небытия, и уж потом он попал в лечебницу. Везде он орал, что он — это не он, и выпрашивал сладкое. Стража привыкла к такому — само собой, что тот, кто разнес половину кафе, будет отрицать свою причастность. В лечебнице так тем более реагировать на подобное иначе, чем ухмылкой считалось дурным тоном. Ну, а в палатах врачевателей Галант не вопил. Честно признаться, он там еле хрипел — так его отделали. На этом его судьба и решилась бы: какое-то время злые языки посмаковали его безумие, а после и вовсе сдали б эту историю в архивы памяти. Но на следующий день по его стопам пошел еще один человек. После — еще двое. На третий их было уже около семи. А на четвертый в Магистериум посыпались жалобы из Параллельных пространств.

— На улицы поступила новая дурь! — Орал, брызгая слюной, сенатор Фагл. — И вы узнаете об этом от меня?! ТАЦИ, ВЫ НЕКОМПЕТЕНТНЫ, КАК ЦАПЛЯ! — Это было неделей ранее, но Таци и сейчас поежился, вспоминая неприятную беседу. Ему не нравилось, когда на него орут, и называют непонятными словами. А в том, что сенатор его оскорблял, он не сомневался.

Конец ознакомительного фрагмента.