Белое станет черным

Антон Грановский (2011)

Что это за негативы? Неужели они так дорого стоят? Эти вопросы задавали себе журналистка Марго Ленская и дьякон Андрей Берсенев, идя по следу убийцы. Погибли уже два коллекционера — преступник охотится за непроявленными негативами знаменитого фотомастера начала XX века Александра Родченко, друга Владимира Маяковского… Расследуя это дело, Марго и отец Андрей пришли к выводу, что негативы как-то связаны с драматической историей взаимоотношений Маяковского и Лили Брик. Похоже, они скрывают какую-то тайну и могут стать настоящей сенсацией. Что же там запечатлено? И кто готов пойти на преступление, чтобы заполучить раритет?..

Глава 1

Хорошая привычка — уносить трупы с собой

Москва, май 200… года

1

Вот и еще один год пролетел. Да так незаметно, что аж жутко делалось. Двадцать девятый день рождения. Двадцать девятый! Это же практически тридцать! Не успеешь оглянуться, и тридцать один стукнет — а это почти сорок. А там уже и старость подкрадется — одинокая, безотрадная, страшная, голая и морщинистая, как куриная нога. И никто не подаст тебе ни бокал «Порто», ни вазочку с оливками. Будешь лежать в постели, кутаясь в плед, тупо смотреть на входную дверь, которая не открывалась уже неделю, и думать: «Никому я не нужна. Никому…»

Может, хоть ребенка родить?

Марго отпила глоток «Порто» и скосила глаза на зеркало. Ей вдруг стало до слез себя жалко. Что это за жизнь такая проклятая… Скоро тридцать, а ни мужа, ни детей, ни загородного дома, одна только убитая двушка в Жулебино да старая «Мазда».

И ведь никто даже не поздравит. Телефон молчит со вчерашнего вечера. Не подруги, а свиньи. Да, кстати, а что такое с телефоном?

Марго протянула руку к сумочке, достала телефон. Ну, так и есть — тринадцать неотвеченных вызовов! Сигнал почему-то поставлен беззвучный. Кто его поставил? Поди знай.

«Наверно, я это сделала подсознательно, чтобы не слышать дурацких поздравлений, — решила Марго, снимая блокировку звука. — Тоже мне праздник — двадцать девять лет. Самое время в гроб ложиться да рогожкой прикрываться, а не праздновать».

Не успела Марго додумать до конца эту горькую мысль, как телефон запел соловьем, а экранчик дисплея, розово замерцав, сообщил: «Турук».

«Вот еще этот старый дурак, — с неудовольствием подумала Марго. — Опять будет претензии высказывать. Послать его к черту, и дело с концом». Однако не послала. Вместо этого покорно нажала на кнопку связи и приложила телефон к уху.

— Алло.

— Марго? — раздался из трубки картавый голос редактора Турука. — Марго, это вы?

— Вы ошиблись, это Мерилин Монро.

— Ага, а я уже подумал, что набрал не тот номер. У меня справочник в телефоне накрылся. Марго, что у нас со статьей в воскресный номер?

— Все отлично.

— То есть она готова?

— Нет.

— Как же так, Марго? Вы же обещали.

— Мне сегодня двадцать девять, — грустно сказала Марго.

— А мне пятьдесят, и что с того?

— Да, но мне двадцать девять.

Турук помолчал, потом ответил:

— Если вовремя сдадите статью, у вас появится шанс дожить до тридцати.

— Турук, я ведь вас никогда не подводила.

— Вы всегда балансируете на грани, Марго. И я начинаю уставать от вашей необязательности.

— А я не навязываюсь. Не хотите — как хотите. Прощайте.

— Подождите! Постойте, Марго! Не кладите трубку! Что за дурацкая привычка доводить все до крайности?

— Вы же сами только что сказали, что устали от меня.

— Я сказал, что «начинаю уставать». Но я согласен еще немного потерпеть. На мою беду, вы слишком хорошо пишете. Читатели вас любят, а я не могу спорить с читателями. Но и моему терпению может прийти конец. В пятницу, Марго. В пятницу статья должна быть в редакции. Иначе…

— Иначе что?

— Иначе я очень сильно расстроюсь. А у меня слабое сердце. Вы ведь не хотите стать виновницей моей смерти, Марго?

— Почему бы и нет?

— Я знал, что вы так ответите. Жду вас в пятницу с материалом. Да, и с днем рождения! Помните: двадцать девять — это еще не конец.

Марго усмехнулась.

— Я знаю. Это начало конца.

— Вы удивительно точно умеете формулировать. Всего доброго!

Турук отключил связь. Марго вздохнула и убрала телефон в сумку.

Итак, пятница. А сегодня у нас что? Вторник. В запасе еще три дня. Нужно срочно ехать в Ленинку, тем более что и книги уже заказаны.

Но Марго лишь достала из пачки еще одну сигарету и лениво вставила ее в рот. Куда спешить в двадцать девять лет? Надо наслаждаться каждым мгновением.

Пока журналистка прикуривала, бармен включил телевизор, и говорящая голова на экране меланхолично забубнила:

В 1890 году будущий император России Николай отплыл на крейсере «Память Азова» в кругосветное путешествие. Поговаривали, что Александр III отправил сына в «кругосветку» вовсе не в образовательных целях, а единственно затем, чтобы в двухгодичных странствиях цесаревич позабыл о своем увлечении балериной Матильдой Кшесинской. Сопровождать цесаревича был приставлен известный востоковед князь Ухтомский…

«И все-таки Турук идиот, — думала Марго, пуская дым и равнодушно косясь на экран телевизора. — Если б не мои тексты, его газетка давно бы загнулась. Набрал двадцатилетних девочек… Безмозглых выпускниц «урюпинского» университета… Они ему понапишут. Такого профессионала, как я, он больше нигде не найдет. Это я еще такая лояльная. Кто-нибудь другой на моем месте давно бы уже плюнул. Прямо в его толстую физиономию!»

Марго вздохнула. Телевизор продолжал бубнить.

…В Греции к цесаревичу Николаю присоединился его кузен, греческий принц Георгий, человек жизнерадостный, спортивный и легкомысленный. Стараниями Георгия «образовательное» путешествие Николая превратилось в увеселительную поездку. Вместе кузены посетили Египет и Индию, где не только любовались достопримечательностями, но и отдали дань местной кухне и публичным домам.

В японском городе Отсу с высокородными путешественниками произошел неприятный инцидент. Цесаревич Николай и принц Георгий, возвращаясь с ужина, устроенного местным губернатором, заехали в синтоистский храм. Молодые люди были под хмельком и ради развлечения стали стучать тростями по священным колокольчикам, приведя прихожан в настоящий шок. Вид перепуганных японцев лишь развеселил кузенов.

А когда царственные особы продолжили путь, случилось несчастье. Не успели гости отъехать от храма, как к коляске Николая подскочил японский полицейский и ударом сабли рассек на его голове котелок.

Второй удар поставил бы точку в жизни цесаревича, но принц Георгий пришел ему на помощь. Он отклонил удар сабли бамбуковой тростью, которую купил на импровизированной ярмарке у губернатора. Тут подоспели и рикши. Они скрутили сумасшедшего полицейского, за что позже получили от российской казны премию по 2500 долларов каждый. Цесаревичу Николаю наложили на пострадавшую голову два шва, и путешествие по Японии продолжилось.

Полицейского Цуду Сандзе посадили в тюрьму. Кругосветное путешествие Николая, таким образом, было прервано, и цесаревич сухим путем через всю Сибирь возвратился в столицу России. Вот так простая бамбуковая трость спасла жизнь наследнику российского престола…

«Бедный Сандзе, — подумала Марго. — Не смог, что ли, ударить посильнее? И как таких слабаков в полицию берут?»

Она воткнула окурок в пепельницу. Бармен зевнул, взял пульт и переключил канал.

…Молодой лидер коммунистов Иван Старков, о котором еще полгода назад мало кто знал, заявил, что выставит свою кандидатуру на будущих президентских выборах. Народ пошел за ним. Пошел, когда узнал, что Иван Старков — правнук великого вождя…

Телефон снова забился в конвульсиях. Награждая Турука всеми мыслимыми и немыслимыми эпитетами, Марго полезла за трубкой в сумочку. Как ни странно, звонил вовсе не Турук.

— Ленская, привет! — услышала Марго голос одного из своих многочисленных «агентов-осведомителей».

— А, Гарик. Ты…

— Слушай и не перебивай! — Голос у Гарика был взволнованный, как у всякого мелочного жадины в предвкушении более-менее крупного куша. — Ты ведь готовишь статью о выставке Родченко в Доме фотографии?

— Готовлю.

— Отлично! — Гарик прямо захлебывался от восторга. — Так вот, Марго, у меня в руках милицейская сводка. Полчаса назад следственная бригада выехала на улицу «дяди Гиляя». Там нашли труп Рудольфа Павловича Шихтера!

— Рудольфа Ших… — Марго открыла рот. — Но ведь это же…

— Известный коллекционер старинных фотографий! — выпалил Гарик. И самодовольно добавил: — Видишь, золотце, я тоже смотрю телеканал «Культура». Как тебе такая новость?

Марго сглотнула слюну.

— Не знаешь, кто выехал на убийство? — спросила она.

— Майор Синицын собственной персоной. Повезло, да? — Осведомитель захихикал.

— Слушай, Гарик, спасибо тебе огромное. С меня…

— Знаю, знаю. Но ты еще за прошлое дело не заплатила. Если и на этот раз меня кинешь, кредит закроется. Усекла?

— Не волнуйся, заплачу.

— Надеюсь. Кстати, если нет денег, я готов взять натурой. Ты же знаешь, как я к тебе отношусь.

— Знаю.

— И что ты думаешь?

— Перебьешься.

Гарик расхохотался, и Марго отключила связь. По ее чистому, загорелому лбу забегали морщинки. Убит коллекционер старинных фотографий Рудольф Шихтер! И это в преддверии выставки, которая грозит стать главным культурным событием года. Сенсация! Как здорово все совпало.

Тут Марго одернула себя. Человек погиб, а ты радуешься. Разве так можно? Тем не менее настроение резко поползло вверх. Нужно срочно ехать, пока майор Синицын на месте. Потом в квартиру ни под каким соусом не проберешься.

Марго залпом допила «Порто», швырнула на столик смятую купюру и решительно поднялась со стула.

2

У двери в квартиру теснились соседи. Продравшись сквозь толпу, Марго улыбнулась оперативнику в штатском (она его сразу вычислила — по строгой, скучной, недовольной физиономии) и сказала:

— Здравствуйте! Я Марго Ленская. Майор Синицын меня ждет.

Оперативник окинул взглядом стройную фигуру журналистки, затем вяло произнес:

— А, Ленская. Проходите. Майор в гостиной.

Он распахнул перед Марго дверь, и журналистка проскользнула в квартиру. В прихожей она не задержалась, а прошла прямиком в гостиную. Двое молодых людей, стоящих у входа в комнату, посмотрели на нее без всякого удивления. Один из них кивнул Марго. Марго кивнула ему в ответ и прошла дальше.

Майор Синицын сидел на диване и, склонившись над журнальным столиком, заполнял протокол осмотра места происшествия. Марго не видела его полгода. Со времени их последней встречи лысина и живот у майора стали еще обширнее, а в усах появились серебристые искорки седины. Под глазами красовались мешки, щеки обвисли, как паруса, в которые перестал дуть ветер. В общем и целом старик сильно сдал.

— Синицын, здравствуй! — весело поприветствовала его Марго.

Майор вскинул голову и хмуро посмотрел на журналистку.

— Явилась не запылилась. И откуда только вы, журналисты, обо всем узнаете?

— Носом чуем, — пошутила Марго. — Ты же знаешь, какой у нас нюх на сенсации.

Майор прищурил тусклые глаза.

— А с чего ты решила, что тут какая-то сенсация? Может, это банальный труп без признаков насильственной смерти.

Марго присела на диван, заслонив майора от двух молодых оперативников. Шуршащая купюра с удивительной ловкостью и молниеносной быстротой перекочевала из ее пригоршни в карман пиджака Синицына. Майор вздрогнул и посмотрел сначала на карман, потом на дверь, возле которой стояли оперативники, и уже в последнюю очередь на Марго.

— С ума сошла? — спросил он одними губами, возмущенно вытаращив глаза.

— Они не видят, — так же, одними губами, ответила Марго.

В гостиной царил настоящий бардак. Шкафы были выпотрошены, вещи — одежда, книги, сувениры — в беспорядке валялись на полу. Марго подняла с полу ближайшую книгу, машинально ее пролистала.

— Не трогай тут ничего, — строго сказал Синицын. — Не хватало еще, чтобы ты уничтожила улики.

— Да какие там улики… — небрежно проговорила Марго и хотела закрыть книгу, но тут ее взгляд зацепился за чернильную надпись, сделанную на форзаце.

— Что ты там увидела? — насторожился майор.

— Ничего. — Марго закрыла книгу и швырнула ее на пол. — Майор, могу я взглянуть на труп?

— Можешь. Только фотоаппарат не доставай. Увижу — отберу.

— Как скажете, — улыбнулась Марго.

Синицын повернулся к одному из оперативников:

— Ваня, проведи прессу к трупу. Дай ей минуту на осмотр, а потом выпроводи из квартиры. Да, и проследи, чтоб она ничего там не фотографировала.

— Слушаюсь, — ответил оперативник и, сделав руку «колечком», насмешливо обратился к Марго: — Мадам Ленская, позвольте препроводить вас к трупу. Он уже заждался, прямо весь посинел от ожидания.

Коллекционер Рудольф Павлович Шихтер стоял на коленях, уткнувшись лицом в стоявший на табурете эмалированный лоток. Руки Шихтера были связаны за спиной скотчем. Судя по всему, убийца держал голову коллекционера в лотке до тех пор, пока тот не захлебнулся. Красные, оттопыренные уши Шихтера покоились на бортах лотка, делая его голову похожей на ожиревшую, волосатую бабочку с голыми, куцыми крылышками.

Ванная была залита красным светом, что делало место преступления еще более мрачным и зловещим.

В воздухе стоял тяжелый запах химикалий. Ванна была наполнена водой, и в ней, как плоские рыбы, плавали большие, размокшие фотографии. На веревках, протянутых от стены к стене, сушились другие. Зрелище было жутким, и Марго слегка поежилась.

— Его пытали, да? — сдавленно спросила она.

Оперативник дернул уголками рта.

— В точку. Как это вы догадались?

— Кончайте иронизировать, лейтенант, — сказала Марго. — Мертвец все-таки.

— Подумаешь. У нас таких по три штуки на день.

— И всех топят в ванночках с проявителем? — осведомилась она.

— К счастью, нет.

Марго повертела головой.

— А нельзя включить нормальный свет?

— Нет, нельзя, — ответил оперативник. — Вдруг снимки засветятся. А на них может быть что-то важное.

Марго присела возле трупа и тщательно его осмотрела.

— Его точно пытали, — резюмировала она. — Хотели у него что-то выпытать, а он не признавался.

— Вы прямо Пинкертон в юбке!

— Шихтер коллекционировал фотографии Родченко, — снова заговорила Марго, не обращая внимания на колкости оперативника. — Насколько я слышала, Рудольф Шихтер не был богачом. У него была одна страсть, на которую он тратил все свои деньги и все свое время: коллекционирование. Так что брать у него было особо нечего. Кроме фотографий и негативов, конечно.

— А они дорогие?

— Не дороже человеческой жизни.

Марго выпрямилась.

— Из-за чего ж тогда его, по-вашему, убили? — ухмыляясь, поинтересовался оперативник.

— Не знаю, лейтенант. Но думаю, что это как-то связано с его коллекцией.

— Мадам, для того, чтобы сделать такой вывод, не нужно быть Пинкертоном. — Оперативник посмотрел на часы. — Майор дал вам на ознакомление минуту. Минута прошла. Разрешите проводить вас до двери?

— Какая тебе разница — минута или пять?

— Сейчас должна подъехать племянница Шихтера — Виктория. Говорят, очень впечатлительная дамочка. Майор хотел побеседовать с ней наедине. Давайте, Марго, не злите Синицина. Он в последнее время и так нервный.

Оперативник тронул Марго рукой за талию и легонько подтолкнул ее к выходу.

* * *

Марго остановилась у машины, чтобы перекурить. Пока возилась с сумочкой, доставая сигареты, увидела торопливо приближающуюся к подъезду долговязую барышню с крашеными рыжими волосами. «Она? Не она?» — подумала Марго. Секунду помешкав, журналистка шагнула к девушке и деловито осведомилась:

— Простите, вы ведь, кажется, племянница Рудольфа Шихтера?

Крашеная остановилась.

— Да. А вы…

— Марго Ленская, — представилась Марго. — Точнее — старший лейтенант Маргарита Ленская.

— Старший лейтенант? — Девушка удивленно приподняла брови. — Так это ваши люди мне звонили?

— Да, — соврала Марго.

По лицу Виктории пробежала тень.

— С дядей Руди что-то случилось? — взволнованно спросила она.

— Как вам сказать… Знаете что, давайте пройдем в машину и там обо всем поговорим. Вы не возражаете?

— Да, но дядя… С ним все в порядке?

— Этого мы пока не знаем. Квартира ограблена, а сам он исчез.

Девушка побледнела.

— Ограблена? — пробормотала она с сомнением в голосе. — Чушь какая-то… Что там было брать?

Марго воровато оглянулась на подъезд и упрямо повторила:

— Давайте поговорим в машине. Там нам будет удобнее.

Виктория, однако, не спешила соглашаться.

— А почему мы не можем поговорить в квартире? — спросила она. — Почему в машине?

— Там работает следственная бригада, — мягко сказала Марго. — Не будем ей мешать.

— Правда? Ну, тогда… — Виктория пожала плечами и шагнула к машине.

Едва дверцы «Мазды» захлопнулись, Марго тут же приступила к пристрастному допросу.

— Расскажите мне, Виктория, чем Рудольф Павлович занимался в последние дни?

— Чем? — Девушка пожала плечами. — Да тем же, чем и обычно. Хотя… — Она наморщила переносицу. — В последнее время он готовился к выставке фотографий Родченко. Она скоро пройдет в Доме фотографии…

— Да-да, я в курсе, — нетерпеливо кивнула Марго.

— В курсе? — слегка удивилась Виктория.

— А что, думаете, милиция не следит за культурными событиями? — «обиделась» Марго. — Если хотите знать, у нас для этого целый отдел есть.

— Правда? — Девушка неуверенно улыбнулась. — Я не знала.

— Мы не афишируем свою работу, — строго пояснила Марго. — Похитители произведений искусства не должны знать о нашем существовании. Это облегчает расследование.

— Понимаю, — кивнула Виктория.

Перед глазами у Марго замелькали заголовки будущих передовиц: «В МОСКВЕ БЫЛ УБИТ КОЛЛЕКЦИОНЕР СТАРИННЫХ ФОТОГРАФИЙ!» «ТРУП НА ГИЛЯРОВСКОГО. ФОТОГРАФИИ РОДЧЕНКО УБИВАЮТ ЛЮДЕЙ!»

Марго качнула головой, прогоняя приятное наваждение, и с не совсем уместной случаю улыбкой произнесла:

— Виктория, вы сказали, что ваш дядя готовился к выставке фоторабот Родченко. В чем это выражалось?

— Ну… он отобрал несколько снимков, чтобы передать их Дому фотографии. И еще дядя Руди искал какие-то негативы… Да, точно — негативы Родченко. Тоже, наверное, для выставки. Я в этом мало разбираюсь, но он мне все уши ими прожужжал. А буквально пару дней назад он сказал, что разыскал их. Он за ними долго охотился, и вот наконец ему повезло.

«Уж повезло так повезло», — подумала Марго, вспомнив стоявший на коленях труп.

— Что это за негативы?

— Я толком не знаю. Но дядя в последние дни был страшно возбужден. Все ходил по комнате и потирал руки. И еще приговаривал: «Теперь-то я их заполучу!» А один раз остановился посреди комнаты, подмигнул мне и сказал: «Вот погоди, звереныш, эти негативы еще сделают нас миллионерами!»

— Звереныш?

— Это он меня так называл, — смущенно пояснила Виктория. — Ласково. С самого детства. «Ты самый лучший звереныш на свете!» — так он говорил. Скажите, товарищ старший лейтенант, Марго, с ним правда ничего не случилось?

— Я не могу вам всего сказать, — ответила Марго, чувствуя себя настоящей гадиной. — Но мой вам совет, Вика, готовьтесь к худшему. В квартире вас ждет майор Синицын. Расскажите ему все, что рассказали мне.

— А вы со мной туда не подниметесь?

Марго покачала головой:

— Нет. Я сейчас должна уехать. Служба. Всего доброго!

Девушка выбралась из салона.

— Виктория! — окликнула ее Марго.

— Да?

— Не отчаивайтесь. Что бы ни случилось, это еще не конец. Жизнь продолжается.

Марго улыбнулась девушке, затем повернула ключ зажигания, сняла машину с ручника и тронула машину с места.

«Зачем я это сказала? — думала она. — Пошлость какая-то. Ах, боже мой, какая же я подлая. Настоящая гадюка».

Впрочем, спустя всего минуту Марго забыла о муках совести, теперь все мысли журналистки были заняты одним — автографом, который она увидела на форзаце книги, которую подобрала с пола. Это был автограф Александра Родченко. Знаменитого мастера, негативы которого пытался раздобыть Рудольф Шихтер. И, видимо, раздобыл.

3

— Да, Турук, работа продвигается… Что?.. А это уже мое дело. Я обещала вам статью, и вы ее получите. Всего хорошего!

Марго отключила связь и бросила телефон в сумочку. Она только что вышла из кафе, где лихо расправилась с куском яблочного пирога и бокалом «Порто», и теперь шагала к своей маленькой «Мазде», которую любила и жалела, как бедную родственницу, и которую так же нещадно эксплуатировала, выжимая из нее все лошадиные силы, на какие только малютка была способна.

Весь день Марго думала об одном — о книге, которую увидела в гостиной Шихтера. Размашистая подпись Родченко не давала ей покоя.

Вполне может быть, что эта подпись ничего не значит, думала Марго. Шихтер обожал старинные фотографии и все, что с ними связано. На каком-нибудь букинистическом развале он увидел книгу, надписанную самим Родченко, ну и купил ее. Купил, принес домой, поставил на полку. Потом, наверное, весь вечер радовался удачному приобретению, хотя для любого обычного человека книга эта — совершеннейший пустяк и не имеет никакой исторической или культурной ценности.

Мало ли как книги из домашней библиотеки Родченко оказались у букиниста! Да и кто он такой, этот Родченко? Не Шаляпин, не Троцкий, не Маяковский. Ну мастер фотоискусства, один из зачинателей советской рекламы…

И все же Марго не переставала думать о книге.

Около двух лет назад она познакомилась с одним довольно любопытным человеком в рясе. Дьякон Андрей Берсенев, так его звали. Вместе им пришлось пройти сквозь огонь и воду, и Марго кое-чему научилась у дьякона. Во-первых, она поверила в судьбу и научилась не то чтобы различать, но всерьез воспринимать ее знаки. Во-вторых, Марго научилась доверять собственному чутью. Там, где логика натыкалась на препятствие и отказывалась работать, выручало чутье. Или, как говорят сыщики, интуиция.

Вот и теперь интуиция подсказывала Марго, что книгу эту стоит пролистать тщательнее, а судьба говорила: «Я не зря подсунула тебе эту книгу. Любой другой не обратил бы на подпись внимания, но не ты. Ты не станешь отмахиваться от знаков, которые я тебе посылаю».

Не прислушаться к столь явному голосу судьбы было невозможно.

Весь день Марго носилась по своим делам, а с наступлением вечера снова вернулась к девятиэтажному дому в Марьиной Роще. Она припарковала «Мазду» у соседнего подъезда, открыла бардачок и достала из него кожаный футляр с отмычками.

В точности такой же комплект был когда-то и у отца Андрея, и именно он, этот странный дьякон с замашками Шерлока Холмса, научил ее ими пользоваться.

Марго выбралась из машины, закинула на плечо сумочку, воровато оглянулась по сторонам и быстро зашагала к подъезду. Несмотря на опасную операцию, которую ей предстояло совершить, одета Марго была буднично, как простой обыватель, — в зеленую кофточку и длинную цветастую юбку. На худых, загорелых ключицах Марго поблескивала цепочка с золотым кулоном, на пальцах были кольца, на тонких запястьях — разноцветные обручи браслетов, которые Марго обожала и носила в таком количестве, что сама толком не знала, сколько их. Темные густые волосы журналистки были зачесаны назад и стянуты в хвост.

(Марго считала, что одета просто и неприметно, однако, когда она, «простая и неприметная», входила в подобном виде в кафе или ресторан, мужчины тут же забывали про свои рюмки и бокалы и выворачивали шеи, провожая взглядами ее высокую, ладную фигурку.)

У квартиры Рудольфа Шихтера Марго остановилась и прислушалась. Где-то наверху жужжала дрель.

Обстановка располагала к преступлению.

Марго достала из сумочки кожаный футляр с серебристыми отмычками и отклеила край полоски бумаги, опечатавшей квартиру. Внизу зажужжал лифт. Марго замерла, подождала, пока лифт минует ее этаж, и, не колеблясь больше ни минуты, принялась за работу.

А работа была, прямо скажем, адская. Возможно, отцу Андрею с его терпеливым и спокойным характером ничего не стоило пять-десять-пятнадцать минут торчать возле двери чужой квартиры и ковырять замочную скважину отмычками, отметая их одну за другой. Но Марго помирала от страха и нетерпения и уже через две минуты начала нервничать.

На двадцатой минуте Марго услышала, что по лестнице кто-то поднимается. Тяжелые, размеренные шаги медленно приближались. Все ближе и ближе.

Марго готова уже была расплакаться от отчаяния, но тут замок внезапно поддался. Щелчок, еще щелчок… Дверь приоткрылась.

Марго змеей скользнула внутрь и закрыла дверь. Некоторое время она стояла в прихожей, переводя дыхание и прислушиваясь. Человек продолжал подниматься. Шаги его звучали все громче и отчетливей, заставляя сердце Марго вздрагивать и сжиматься от страха.

Вот человек шагнул на площадку. Вот сейчас повернется, чтобы идти дальше. Сейчас его шаги минуют дверь и удалятся, постепенно затихая. Но не тут-то было. Человек остановился. И остановился он аккурат возле квартиры Шихтера. Электрический звонок взорвал тишину квартиры и едва не лишил Марго чувств.

«Я пропала», — мелькнуло у нее в голове.

Дверная ручка поползла вниз. И тут Марго с ужасом осознала, что оставила дверь незапертой. Сейчас незнакомец толкнет дверь, и тогда… Марго изо всех сил навалилась плечом на дверь.

Незваный гость тихонько толкнул дверь. Потом еще раз.

«Спокойствие, только спокойствие», — говорила себе Марго, изо всех сил сдерживая дверь.

Наконец незваный гость перестал дергать ручку. Он еще несколько секунд постоял у двери, видимо, о чем-то размышляя или к чему-то прислушиваясь. Затем повернулся (Марго слышала, как скрипнули его каблуки) и стал спускаться вниз.

Лишь когда шаги страшного гостя стихли далеко внизу, Марго облегченно вздохнула. Это ж надо быть такой курицей — оставить дверь открытой! Отец Андрей никогда бы себе такого не позволил.

Вспомнив красивое, улыбающееся лицо дьякона, Марго тоже улыбнулась, но тут же прогнала это воспоминание, заставила себя собраться и сосредоточиться на деле. Нужно найти книгу!

Закрыв наконец дверь на замок, журналистка направилась в гостиную, стараясь не смотреть в сторону ванной, в которой еще несколько часов назад лежал холодный, страшный труп коллекционера Шихтера.

«А если он все еще там?» — подумалось вдруг.

Марго оглянулась. Дверь ванной была приоткрыта, из щели на нее смотрела тьма. Марго вдруг показалось, что из этой тьмы тянет холодком. Такой же холодок пробежал и по спине журналистки. И еще Марго почувствовала тонкий, едва уловимый запах химикалий.

С бьющимся сердцем журналистка подняла руку и стала нащупывать на стене выключатель, чтобы зажечь свет, но вовремя остановилась. Нельзя! Соседи могут увидеть свет и вызвать милицию.

«Да и нет там никого, — убеждала себя Марго, все еще не в силах отвести взгляд от приоткрытой двери ванной. — Слава богу, у милиции есть хорошая привычка — забирать трупы с собой».

Сделав над собой усилие, Марго отвернулась от приоткрытой двери и двинулась в гостиную, спиной и затылком чувствуя черную, страшную щель.

В гостиной царил тот же беспорядок, что и днем. За окном стало почти совсем темно. Марго достала из сумочки маленький фонарик, включила его и пробежала желтым лучиком по полу. Потом перевернула несколько книг, пошарила рукой под креслом и в сердцах пробормотала:

— Черт, куда же она подевалась?

— Что-то потеряли? — проговорил у нее за спиной спокойный мужской голос. Марго хотела закричать, но чья-то сильная ладонь закрыла ей рот.

4

— Тише. Тише, успокойтесь.

— М-м-м, — мычала Марго, дергая головой из стороны в сторону, чтобы сбросить с лица страшную руку.

— Да успокойтесь же, — шептал у нее над ухом злоумышленник, одной рукой удерживая ей руки, другой зажимая рот. — Я не собираюсь вас душить.

Глупо, но в этот жуткий момент Марго вдруг подумала, что от негодяя пахнет неплохим парфюмом. Возможно, именно этот пустяк в сочетании с мягким голосом незнакомца помог ей совладать с собой.

— Перестаньте дергаться, и я вас отпущу, — сказал злоумышленник.

Марго послушно замерла.

— Если я вас отпущу, вы не будете кричать? — поинтересовался мужчина.

Марго покачала головой.

— Смотрите, вы обещали, — сказал он и выпустил Марго из своих стальных объятий.

И совершил ошибку. В то же мгновение Марго выхватила их сумочки футляр с отмычками и что есть силы шарахнула им злоумышленника по голове. Тот ойкнул и отшатнулся. Марго хотела ударить еще раз, но он перехватил ее руку и сказал страдальческим голосом:

— Марго, если вы не перестанете драться, мне придется вас связать.

— Марго? — Журналистка замерла с вытаращенными от удивления глазами. — Вы что, меня знаете?

В комнате было слишком темно, чтобы Марго смогла разглядеть лицо нападавшего, но его голос показался ей знакомым. Мужчина поднял с пола фонарик Марго и направил луч себе на лицо.

— Добрый вечер, Марго! — с мягкой улыбкой сказал он. — Вижу, вы до сих пор предпочитаете экстремальные виды отдыха.

— Отец Андрей! — выдохнула Марго. — О господи! Как я рада!

Она бросилась дьякону на шею.

— Ну-ну, будет вам, — насмешливо проговорил дьякон, слегка отстраняясь. — Что за телячьи нежности.

— Вы меня напугали! — выпалила Марго. — Как вы могли, негодяй вы этакий!

— У меня не было другого выхода. Рано или поздно вы бы на меня наткнулись.

Дьякон достал из сумки, которая болталась у него на плече, небольшой фонарь, что-то вроде модернизированной «летучей мыши», поставил его на пол и зажег свет. Свет был тусклый, с улицы его, пожалуй, никто бы не заметил, но комнату он более-менее осветил.

— И все равно вы негодяй, — улыбнулась Марго, радуясь тому, что все так хорошо закончилось и что убийца и насильник оказался старым знакомым. — А я-то думаю, почему от бандита так хорошо пахнет? Постойте… — Марго вынула из пальцев дьякона фонарик и направила луч ему на лицо. — А ну, признавайтесь: что вы здесь делаете?

— То же, что и вы, — спокойно ответил отец Андрей, прикрываясь рукой от света. — Ищу улики.

— Улики? Какие улики?

Дьякон откинул с лица длинную прядь темных волос и потер пальцами высокий лоб.

— Череп цел, но шишка нешуточная, — резюмировал он. — Отмычки в умелых руках — страшное оружие.

— Не уходите от ответа, — строго сказала Марго. — Как вы здесь очутились?

— Видите ли, — с неохотой начал дьякон, — Рудольф Шихтер был моим приятелем. В свое время он здорово мне помог в одном запутанном деле. А теперь его убили, и я не могу стоять в стороне.

— Н-да… — проговорила Марго. — А еще говорят, судьбы не существует. Кстати, дьякон, вам эта ситуация ничего не напоминает? Ночь, отмычки, светящиеся буквы на стене…

— И пианино, — весело добавил дьякон.

— Да, точно — пианино! Ночная вылазка в квартиру Тихомирова! Мы тогда чуть весь дом не перебудили. Шумные воришки!^[1]

Они засмеялись.

— Черт, как же я рада вас видеть, — повторила Марго, стараясь разглядеть в полумраке комнаты лицо отца Андрея. Дьякон был так же худ и подтянут, как год назад. Но лицо его показалось Марго каким-то утомленным, усталым. А на левом виске появился небольшой шрамик. Марго хотела спросить, откуда он, но дьякон ее опередил:

— Я тоже рад встрече с вами. Позвольте вас похвалить, Марго: вы действовали смело и решительно. Вот только слишком долго возились с замком. Я даже заскучал, ожидая, когда же вы его наконец откроете.

— Ну, я не такой умелый взломщик, как вы, — съязвила Марго.

— Бесспорно, — ничуть не смутился дьякон. — Теперь, когда мы все обсудили, пришла ваша очередь признаваться. Что вы хотели здесь найти, Марго?

— Книгу, — со вздохом ответила Марго. — Всего лишь книгу. «Теория и практика рисования». Старая книжка, еще дореволюционная.

Дьякон сунул руку в сумку, вынул книгу и протянул ее Марго:

— Эту?

Марго взяла книгу, откинула обложку и, увидев автограф Родченко, кивнула:

— Да.

— Вас привлекла подпись Родченко?

— Угу.

— Меня тоже, — сказал дьякон. — Это единственная книга из библиотеки Шихтера, на которой стоит автограф. Шихтер гонялся за старинными снимками и негативами, но он никогда не был идолопоклонником и не занимался коллекционированием раритетных книг или вещей. Если бы вы принесли ему кепку Родченко, он бы на нее даже не взглянул.

— Но эту книгу он все же где-то достал, — возразила Марго.

Отец Андрей кивнул:

— В том-то и дело. Вы обратили внимание на цифры?

— Цифры? — Марго поднесла книгу к фонарю. Теперь и она увидела рядом с автографом две бледные, почти выцветшие цифры, обведенные кружком:

— Кстати, это не единственная моя находка. — Отец Андрей достал из своей сумки какой-то листок и протянул его Марго. — Взгляните на это.

Марго взяла листок, аккуратно его развернула и прочла:

Высылаю негативы Тчк Слежка Тчк Опасно Тчк Рассчет при встрече Тчк

Марго подняла взгляд на отца Андрея:

— Что это?

— Как видите, телеграмма. Речь в ней идет о каких-то негативах.

— Где вы ее нашли?

Дьякон качнул головой в сторону подоконника.

— Под горшком с кактусом. Майор Синицын не удосужился туда заглянуть.

Еще раз прочитав телеграмму, Марго тяжело вздохнула.

— Вы что-то знаете, — скорее утвердительно, чем вопросительно произнес дьякон. — О каких негативах идет речь в телеграмме, Марго? И почему вы вернулись за этой книгой?

— Сегодня утром я говорила с племянницей Шихтера Викторией. Она сказала, что Шихтер разыскивал какие-то негативы. И что вроде бы он их нашел. По крайней мере, в последние дни выглядел он довольным и возбужденным. А вчера даже сказал племяннице, что вскоре они разбогатеют.

— Вот как, — неопределенно произнес отец Андрей. — Значит, — задумчиво продолжил он, — Шихтер нашел то, что искал. Он получил негативы и собирался за них расплатиться. Возможно, в этом вся загвоздка.

— В чем? — не поняла Марго.

Дьякон дернул уголком губ.

— Рудольф Шихтер был хорошим человеком, но и у него имелся один недостаток.

— Какой? — полюбопытствовала Марго.

— Скупость. Он с большой неохотой расставался с деньгами.

— Я не встречала людей, которые делали бы это с радостью, — заметила Марго. — Вы думаете, он не захотел платить и за это его прикончили? Допустим, что так. Но с чего вы решили, что негативы попали к нему в руки?

Дьякон снова сунул руку в карман и протянул Марго еще одну бумажку.

— Это обрывок конверта, — сообщил он. — На нем сохранилась печать с датой. Видите? Позавчерашнее число.

— Вы его тоже под горшком нашли?

— Увы, нет. Для этого мне пришлось исследовать содержимое пылесоса. Занятие не из приятных.

— Могу себе представить, — усмехнулась Марго. — Хорошо хоть, не зря ковырялись. Значит, вы думаете, что два дня назад Шихтер получил на почте заказное письмо с негативами. И что сегодня утром человек, который выслал ему негативы, пришел за оплатой. Но постойте… Зачем этому человеку понадобилось посылать негативы по почте, если он сам мог их привезти?

— Возможно, у него были на то свои причины, — сказал отец Андрей.

— Что же это за негативы такие? Неужели они так дорого стоят? И почему из-за них убивают?

— Слишком много вопросов, — сказал отец Андрей. — И у нас с вами есть всего неделя, чтобы на них ответить.

— Почему всего неделя?

— Потому что через неделю я улетаю в Париж. Я не хочу оставлять в Москве незаконченное дело.

— Летите, куда хотите, я и без вас закончу, — с вызовом сказала Марго.

Дьякон улыбнулся.

— Не сомневаюсь. Но если вы будете заниматься расследованием одна, я буду за вас волноваться.

— С чего это вдруг?

— Сами знаете.

Марго помолчала. Потом хмуро проговорила:

— Год назад вы исчезли из моей жизни. Исчезли внезапно. Так, что я даже подумала…

Марго замолчала, не зная, как договорить.

— Что я испугался наших отношений и решил от вас скрыться? — Дьякон покачал головой. — Но это не так. Я должен был уехать.

— И не могли позвонить?

— Нет.

— Глупости. Хотя это ваша жизнь, и мне нет до нее никакого дела. И вообще мне надоело сидеть в темноте. Чужая квартира — не слишком хорошее место для бесед. Тем более когда эта квартира — место преступления.

— Вы правы. Нам пора отсюда убираться. — Дьякон положил книгу, обрывок конверта и телеграмму в сумку. Затем вдруг опустился на колени, достал из кармана пластиковый пакетик и что-то смел в этот пакетик ладонью с пола.

— Что это?

— Крошки, — ответил отец Андрей. — Похожи на крошки от кукурузных палочек. Обнаружил их за секунду до вашего появления. Хорошо хоть не забыл забрать.

— Значит, вы теперь специалист по крошкам, — усмехнулась Марго. — И много у вас таких «крошек»?

— На мой век хватит, — в тон ей ответил дьякон.

* * *

На улице посвежело. Дул прохладный ветер, раскачивая ветви деревьев, отчего под желтым фонарем по асфальту пробегали зыбкие тени.

— Похолодало, — сказала Марго, чтобы хоть что-то сказать. Восторг встречи прошел, и теперь Марго чувствовала себя в присутствии дьякона немного неловко. К обиде за его внезапное исчезновение добавилось смущение из-за того, что она бросилась дьякону на шею, словно не была на него обижена.

Марго покосилась на отца Андрея. Он был так же красив, как и год назад. То же узкое, смуглое лицо, темные губы, черный излом бровей, худые, гладко выбритые щеки. А появившийся на виске шрамик только добавлял ему мужественности.

«Черт бы его побрал», — подумала Марго и поежилась от порыва ветра.

Дьякон заметил это, быстро снял пиджак и набросил его на плечи Марго.

— Вижу, вы еще способны на рыцарские поступки, — с иронией заметила Марго. — Спасибо.

— Вы все еще сердитесь на меня?

— А вы как думаете?

— Поверьте мне, я вынужден был так поступить. Я вам когда-нибудь расскажу.

— Почему не сейчас?

— Не хочу, чтобы вы забивали себе этим голову. У нас с вами слишком много дел.

Отец Андрей посмотрел журналистке в глаза и улыбнулся.

— Вы знаете, Марго, весь этот год я…

— Дьякон! — крикнула вдруг Марго.

Отец Андрей быстро обернулся и едва успел отклониться от сокрушительного удара, которым его собирался наградить здоровенный парень в надвинутой на глаза кепке. Второй раз верзила ударить не успел, потому что дьякон вдруг нырнул куда-то вниз, тотчас вынырнул прямо перед лицом незнакомца и ударил его кулаком в челюсть. Незнакомец повалился на кусты, ломая ветки.

— С вами все в порядке? — взволнованно спросила Марго, хватая дьякона за плечи и поворачивая его к фонарю. — Он вас не ушиб?

— Со мной все хорошо, — ответил отец Андрей, потирая кулак. — А вот он не скоро очухается.

Марго тщательно оглядела лицо дьякона.

— Слава богу, синяков нет. Надо вызвать милицию.

— Не надо. Сначала мы с ним поговорим.

— Думаете, это не просто хулиган?

— Не знаю. Но я…

— Смотрите — его нет! — воскликнула Марго и показала пальцем на кусты сирени.

Дьякон в одно мгновение подскочил к кустам.

— Видите? — крикнула Марго. — Он убежал!

— Да, смылся, — подтвердил дьякон. — Не думал, что он так быстро придет в себя. У этого парня железная голова.

— Надо было вмазать ему посильнее, — сказала Марго, потрясая кулаками.

Дьякон наклонился и тщательно исследовал сломанные ветки куста и траву.

— Никаких следов, — удивленно констатировал он. — И исчез он совершенно бесшумно. Словно испарился. Нет, Марго, это не простой хулиган.

— Я вижу, — неожиданно быстро смирилась Марго. — У меня для вас есть еще одна неприятная новость.

— Какая? — поднял голову отец Андрей.

— Ваша сумка, — грустно сказала Марго. — Она исчезла. А вместе с ней и все наши трофеи.

Отец Андрей растерянно огляделся вокруг.

— Ума не приложу, когда он успел ее украсть.

— Похоже, вся эта возня с дракой была лишь отвлекающим маневром, — сказала Марго. — Вы уверены, что вообще ударили его? Думаю, он упал еще до того, как вы его стукнули.

Отец Андрей нахмурился.

— Я попал туда, куда надо. У меня нокаутирующий удар.

— Да ну? Значит, он до сих пор в нокауте? Бедняжка. Ползет сейчас по клумбам, тащит за собой сумку… Как думаете, далеко он успел уползти?

— Смейтесь-смейтесь. Но я знаю, что я прав. Без специальной подготовки такого удара не выдержать никому. Впрочем, не будем отчаиваться. Сумку мы потеряли, зато сами целы. И теперь мы знаем, что за нами следят.

— Да, это здорово поможет нам в поисках, — с иронией заметила Марго. — Единственной нашей зацепкой была книга. А теперь ее нет.

— Но мы помним, что было на форзаце. Во-первых, автограф Родченко. Во-вторых, цифры 67–10, обведенные кружком. От этого и будем плясать.

— Ладно, как скажете, — согласилась Марго. — Но сперва давайте поужинаем. Я так голодна, что готова съесть дохлого носорога. Вы на машине?

— Нет. А вы?

Марго с усмешкой показала на черную «Мазду», припаркованную у соседнего подъезда.

— Видите вон тот сарай на колесах? Это мой.

— Прекрасная машина, — похвалил отец Андрей. — Будем надеяться, что она не развалится по дороге.

5

Марго набросилась на бифштекс с яростью. Не прошло и десяти минут, как с ним было покончено, и Марго нацелилась на греческий салат, приправленный оливковым маслом. Когда и салат был побежден, она отложила вилку и нож, взяла бокал с «Порто» и с удовлетворенным видом откинулась на спинку стула.

Отец Андрей все еще продолжал колупать вилкой свое карпаччо, о чем-то размышляя. Марго усмирила голод, и теперь в ней снова проснулось всегдашнее любопытство.

— Ну? — нетерпеливо спросила она.

— Что? — не понял отец Андрей, отрываясь от карпаччо.

— Может, перестанете шевелить челюстями и начнете шевелить мозгами? Давайте займемся книгой.

— Вы про подпись?

Марго насмешливо поморщилась.

— Про подпись я и сама могу порассуждать. Расскажите мне о цифрах. Шестьдесят семь — десять. Что они означают?

Отец Андрей отложил вилку.

— Начнем с того, что я никогда не увлекался фотографией, поэтому о Родченко знаю совсем немного, — с ходу заявил дьякон. — Знаю, что прославился он в двадцатых годах. Фотографировал в необычных ракурсах. Начинал как художник и делал вместе с Маяковским советскую рекламу. «Нигде, кроме как в «Моссельпроме» — это их совместный шедевр.

— Это все? — спросила Марго.

Отец Андрей забросил в рот оливку и кивнул:

— В целом да.

— Не густо. А теперь послушайте меня. Александр Родченко родился в 1891 году. Занимался он графикой, дизайном, был художником театра и кино. Один из зачинателей фотомонтажа. Дружил с поэтом Маяковским, работал с ним над рекламными плакатами. Фотографировать Родченко начал примерно в 1924 году, хотя первые эксперименты относятся к более ранним годам. У Родченко была жена — Варвара Степанова, которую он обожал и с которой прожил всю жизнь. На сегодняшний день Родченко — самый знаменитый русский фотограф. Его работы стали классикой и выставляются во многих музеях мира. Снимки Родченко на аукционах типа «Сотбис» продаются по пятьдесят тысяч баксов за штуку.

Выпалив все это, Марго взяла бокал, отсалютовала им дьякону и сделала большой глоток. Некоторое время дьякон сидел молча. Он был явно обескуражен. Затем сказал:

— Впечатляет. За тот год, что я вас не видел, вы стали самой образованной журналисткой Москвы.

— Я всегда такой была, только вы не замечали. — Марго небрежно пожала плечами и добавила: — Мужчины такие эгоисты.

— О Родченко вы знаете много. Но как нам это может помочь?

— А это уж вы решайте. Я снабдила вас информацией, то есть сделала самое главное. Пришло время и вам немного пошевелить мозгами. Если они у вас еще не засохли.

— Гм… Ну хорошо. Не думаю, что мне в голову придет что-то ценное, но попробую. Итак, Родченко был фотограф.

Марго легонько похлопала в ладоши и сказала:

— Браво.

— Он что-то сфотографировал, — продолжил дьякон, — что-то важное и необычное. Что-то, из-за чего людей убивают и в наше время.

— Опять в точку, — похвалила Марго. — Если вы будете продвигаться к разгадке такими темпами, то к утру мы точно до чего-нибудь додумаемся. Если не уснем по дороге.

— Родченко близко дружил с Маяковским, — невозмутимо продолжил дьякон. — Возможно, негативы как-то связаны с их дружбой. В жизни Маяковского было много тайн. Например…

— Например, его самоубийство, — сказала Марго. — Нынче это модная тема. Каждый месяц какой-нибудь журналист проводит «журналистское расследование» и приходит к ошеломляющему выводу, к которому до него приходили сто тысяч раз: Маяковского убили чекисты! Если и вы собираетесь пойти по той же дорожке, то мне с вами не по пути.

— Вы правы, — признал отец Андрей. — Не будем говорить о тривиальных вещах. Попробуем копнуть немного глубже и забудем на время о Маяковском. В конце концов, Маяковский был поэт, а не агент вражеской разведки. Он писал стихи и поэмы, а не…

Внезапно дьякон остановился. Он уставился на Марго и нахмурил лоб.

— Так-так, — насмешливо сказала Марго. — Похоже, вы до чего-то додумались.

— У меня появилась одна идея. Хотя… я не уверен. В любом случае надо проверить.

Дьякон достал из кармана пиджака смартфон и принялся жать на клавиши. Марго слегка наклонилась вперед, чтобы видеть дисплей, и поняла, что отец Андрей вошел в Интернет.

— Вижу, прогресс и вас не обошел стороной, — сказала Марго. — Что вы ищете, батюшка?

— Сейчас узнаете, — ответил дьякон.

Он еще несколько минут рылся в бездонных закромах Всемирной паутины. Затем поднял взгляд на Марго и прочел нараспев:

Смотрел осовело барышнин глаз —

Под праздник работай за двух.

Красная лампа опять зажглась.

Позвонила! Огонь потух.

И вдруг как по лампам пошло куролесить,

Вся сеть телефонная рвется на нити.

Шестьдесят семь — десять!

Соедините!

— Ну как? — поинтересовался с улыбкой отец Андрей. — Вот вам и ваши цифры. Шестьдесят семь — десять.

— Это что? — подозрительно прищурилась Марго.

— Стихи, — ответил дьякон.

— Это я поняла. Иначе бы вы так не завывали. Но чьи они и про что?

— Поэт в рождественскую ночь пытается дозвониться своей возлюбленной, — объяснил дьякон. — Снимает телефонную трубку и просит «барышню» соединить его с номером шестьдесят семь — десять.

— Вот как, — неопределенно проговорила Марго. — А поэта, надо полагать, зовут Маяковский?

— Именно так, — кивнул дьякон.

Марго была взволнована, но вида подавать не хотела. Она лениво отпила «Порто», поставила бокал на стол и задумчиво повертела его за ножку.

— Значит, все-таки Маяковский, — проговорила она. Подняла взгляд на дьякона и добавила с надеждой в голосе: — Но ведь не самоубийство?

Дьякон покачал головой:

— Нет. Маяковский застрелился в тридцатом году. А эти стихи написаны в двадцать втором.

— Слава богу, — вздохнула Марго. — А нам важна дата?

— Не знаю. Но тут, в сносках… — отец Андрей слегка качнул смартфоном, — написано, что эту поэму проиллюстрировал Александр Родченко. Сделал для нее фотомонтаж.

Марго обдумала эту информацию и сказала:

— Кому Маяковский пытался дозвониться в рождественскую ночь 1922 года? Как звали его возлюбленную?

— Ну, это известно. Он звонил Лиле Брик. Она была любовью всей его жизни. Он с ней жил. Ну, то есть… — дьякон слегка замялся, — жил в семье Лили и ее мужа — Осипа Брика. Он считал Бриков своей семьей.

— Да, я об этом слышала, — кивнула Марго. — Любовь втроем. Прямо шведская семья.

— Не опошляйте, — попросил дьякон.

Марго дернула острым плечиком:

— Да я и не опошляю. Знаете, что в этих стихах самое странное?

Дьякон уставился на нее с любопытством.

— Посмотрите, где была написана поэма? — попросила Марго. — Обычно это указывают после текста.

Дьякон отщелкнул клавишей несколько виртуальных страничек и сказал:

— В Москве.

— А где жила Лиля Брик? Тоже в Москве?

— Ну да. Маяковский указал в поэме не только ее телефон, но и адрес. Вот, послушайте…

В проулок! Скорей! Водопьяному в тишь!

Ух! А то с электричеством станется —

Под Рождество на воздух взлетишь

Со всей со своей телефонной станцией.

— Водопьяный переулок, — подытожил дьякон. — Там они и жили — Лиля Брик, Осип Брик и Маяковский.

Марго наставила вперед палец и назидательно произнесла:

— Вот в этом-то все и дело. Если Маяковский жил с Бриками одной семьей, то почему он в рождественскую ночь не был с ними? Ведь Рождество обычно празднуют всей семьей. Где он шлялся? И почему просто не приехал к Лиле, а тратил время и силы, пытаясь ей дозвониться?

— Вы просто гений! — восторженно произнес отец Андрей. — Не переставаю вам поражаться.

— Не «не переставаю», а «не перестаю», — поправила его Марго. — Вижу, за прошедший год вы поглупели ровно настолько же, насколько я поумнела. Слушайте, а может, я беременна? Говорят, что беременные женщины умнеют. — Марго прикинула что-то в уме и облегченно покачала головой. — Нет, беременность исключается. Сто процентов.

— Уверены?

— Да.

Отец Андрей усмехнулся.

— Что ж, теперь, когда мы узнали, что вы не беременны, можно вернуться к нашему делу. Значит, Родченко указал нам на поэму Маяковского. А Маяковский в поэме дал «наводку» на квартиру Лили Брик. И Родченко, и Маяковский указали на одну и ту же квартиру…

— Значит, клад находится именно в этой квартире! — воскликнула Марго. — Если, конечно, дом еще не снесли.

Дьякон прищурил карие глаза.

— А вы так уверены, что это клад?

— Ну, это я фигурально выражаюсь. Ведь кладом могут считаться не только деньги и драгоценности.

— А что еще? — насмешливо осведомился отец Андрей.

— Ну, там… рукописи, письма… — «И тому подобная чушь», — хотела добавить Марго, но сдержалась. — Давайте лучше подведем итоги нашего расследования, — сказала она. — Итак, коллекционер Шихтер нашел негативы Родченко. Если учесть, что негативов после Родченко осталось море, то, значит, эти — какие-то особенные. Например, Родченко никогда не делал с этих негативов снимки. Как вам такой вариант?

— Годится, — кивнул дьякон.

— Думаю, Родченко сфотографировал что-то такое, что его напугало или насторожило, — продолжила Марго, наслаждаясь собственной безупречной логикой. — Поэтому он и не стал делать с негативов отпечатки, а сами негативы надежно спрятал. Если бы не спрятал, они бы давно уже нашлись, — пояснила она, и отец Андрей кивнул, соглашаясь с ходом ее мысли.

— Идем дальше, — продолжила Марго. — Думаю, что для поисков негативов Шихтер нанял специального человека. Сам он был слишком ленив. Этот специальный человек отыскал негативы и отослал их Шихтеру. А вскоре явился за платой. Шихтер отказался платить… ну, или заплатил слишком мало. И тогда этот «специальный человек» решил, что Шихтеру самое время поплавать в лотке с проявителем.

Марго сделала глоток «Порто», облизнула губы и добавила:

— Интересно, он успел выбить из Шихтера всю сумму до того, как его утопить?

— Вы удивительная женщина, Марго, — мягко произнес дьякон. — С вашим умением связывать факты в цепочку вам нужно работать в милиции.

— Спасибо, нас и здесь неплохо кормят, — сказала Марго, усмехаясь. Она достала из сумочки сигарету, изящно вставила ее в губы и так же изящно прикурила от золотой зажигалки. Выпустила струйку дыма в сторону дьякона и поинтересовалась: — Лучше скажите, что мы будем делать дальше? У вас есть какие-нибудь планы?

— Было бы неплохо наведаться в квартиру Лили Брик, но…

— Что «но»?

— Водопьяного переулка давным-давно нет. На его месте сейчас Тургеневская площадь. Можно, конечно, поступить по-другому…

Отец Андрей задумался. Марго сгорала от нетерпения. Наконец она не выдержала.

— Долго еще вы будете играть у меня на нервах? — сердито спросила она.

— Что? — вскинул на нее взгляд дьякон. — Ах да. Простите. Просто я подумал: если тайник… а вы ведь не сомневаетесь в существовании тайника… Так вот, если тайник в двадцать втором году находился в квартире Лили Брик в Водопьяном переулке, то потом, после того как Брики оттуда съехали, он мог переместиться вместе с ними в их новую квартиру. А именно — в Гендриковский переулок. Брики и Маяковский поселились там четыре года спустя.

— А этот переулок до сих пор существует?

— Да, но называется по-другому.

— Как?

Дьякон улыбнулся.

— Угадайте.

— Неужели переулок Маяковского?

— В точку! А в бывшей квартире Бриков теперь Музей-квартира Маяковского. У вас завтра… часов, скажем, в двенадцать… есть дела?

— Есть, но ради похода в музей я готова их отложить. С детства обожала музеи, — с усмешкой прибавила Марго и передернула плечами. — А чем мне заняться сегодня вечером?

Дьякон, погруженный в свои мысли, не заметил лукавого огонька, засветившегося в глазах журналистки, когда она произносила эти слова.

— Нам нужно побольше разузнать о поэме, — сказал он. — И найти ответ на главный вопрос: почему Маяковский в рождественскую ночь был не с Лилей? Что заставило его уйти из дома? Вот этим вы и можете заняться сегодня вечером. Побродите по Интернету, поищите информацию.

Взгляд журналистки слегка похолодел.

— А что насчет таинственных негативов Родченко? — спросила она сухо.

— Я попробую про них что-нибудь разузнать, — ответил дьякон. — Я близко знаком с директором Дома фотографии Ольгой Орловой. Через месяц открывается выставка работ Родченко. Нанесу ей визит, побеседую. Нам надо спешить. Времени очень мало.

— Вы уже говорили, — сухо сказала Марго. — Это из-за вашей поездки в Париж.

Отец Андрей покачал головой:

— Не только. Нам нужно раскрыть это дело до того, как «специальный человек» убьет еще кого-нибудь.

— Думаете, он не остановится на одном убийстве?

— Уверен, что не остановится.

Марго нахмурила лоб.

— Вы так и не сказали, как называется поэма Маяковского, которую вы тут цитировали?

— «Про это», — ответил дьякон. — Она называется «Про это».

— Про что — «про это»?

Дьякон допил вино, поставил опустевший бокал на стол, вытер рот салфеткой и ответил:

— Это не совсем понятно. Кстати, первая глава поэмы так и называется — «Про что — Про это?».

— И как сам Маяковский отвечает на этот вопрос?

— Расплывчато. Хотите, прочитаю?

— Валяйте. Только без трагических завываний, пожалуйста.

Отец Андрей снова взял смартфон, прищурил карие глаза и прочел, на этот раз совершенно спокойным и прозаическим голосом:

Эта тема ко мне заявилась гневная,

Приказала: «Подать дней удила!»

Посмотрела, скривясь, в мое ежедневное

И грозой раскидала людей и дела.

Эта тема пришла, остальные оттерла

И одна безраздельно стала близка.

Эта тема ножом подступила к горлу.

Молотобоец! От сердца к вискам.

Эта тема день истемнила, в темень

Колотись — велела — строчками лбов!

Имя этой теме…

— Любовь, — выдохнула Марго вместе с дымом.

Отец Андрей оторвался от смартфона и внимательно на нее посмотрел.

— Возможно. Но в поэме на месте ключевого слова стоит лишь многоточие.

Марго небрежно пожала плечами.

— Ну и что? Дураку понятно, что это любовь. И рифма прекрасная. «Лбов — любовь»!

Дьякон поднял руку и потер лоб.

— Да, рифма оригинальная, — сказал он, усмехнувшись. — Лучше бы вы срифмовали с моим лбом «любовь», чем связку отмычек.

— Что, еще болит?

— Немного.

Марго небрежно пожала плечами:

— Сами виноваты. Скажите спасибо, что я не зашибла вас насмерть. — Она стряхнула с сигареты пепел, посмотрела дьякону в глаза и вдруг спросила: — Куда вы пропали год назад, Берсенев?

Отец Андрей отвел глаза.

— Это долгая история.

— Ничего, я готова послушать. Расскажите.

По-прежнему не глядя Марго в глаза, дьякон покачал головой.

— Нет, не сейчас.

Зрачки Марго сузились.

— А когда?

— Потом… когда-нибудь.

— Наверно, связались с какой-нибудь монашкой, — презрительно предположила Марго. — А потом изменили ей, и она дала вам кадилом по физиономии. Поэтому у вас и шрам на виске.

Лицо дьякона вспыхнуло.

— Я… — начал было он, но Марго не дала ему договорить.

— Ладно, — небрежно сказала она. — Мне не так уж это и интересно. К тому же — «кто старое помянет, тому глаз вон». Будем строить наши отношения на новой базе. Вы как — согласны?

— А вы? — прямо спросил отец Андрей.

— Я — да, — ответила Марго и вмяла окурок в пепельницу.

6

По дороге домой Марго купила себе еще одну бутылку португальского портвейна. Она решила сделать себе на ночь коктейль. Но потом — после душа, в мохнатом халате, перед включенным телевизором, забравшись с ногами в кресло — передумала и решила выпить бокал чистого.

На душе было погано. Встреча с дьяконом пробудила воспоминания, от которых Марго давно уже (так она, по крайней мере, думала) избавилась. Теперь эти воспоминания снова взяли ее измученную душу в оборот и не собирались отпускать. Год назад их отношения, вполне товарищеские, даже дружеские, чуть было не переросли во что-то большее. А потом дьякон пропал. Просто испарился, словно его никогда и не было. Его номера телефонов были заблокированы.

И вот прошел год. Марго сидела с ногами в кресле и, обхватив колени, смотрела, как на экране телевизора беззвучно шевелятся рты актеров. С выключенным звуком их игра выглядела еще бездарней. Они были похожи на детей из школьного драмкружка, которые пытаются разыграть на школьной сцене шекспировские страсти. Смешно и глупо.

Время от времени Марго подносила к губам бокал с темно-красным «Порто» и делала маленький глоток.

«Какие все-таки гады эти мужики, — думала Марго устало и беззлобно. — И зачем они выматывают нам душу? Говорят, что женщины непостоянны. Какие глупости. В сравнении с мужчинами мы просто незыблемые скалы. Говорят, что мы легкомысленны. Но ведь это они носятся по жизни, высунув язык, меняя увлечения, работу, женщин. А потом они пропадают. Казалось бы, навсегда. Но проходит год-два, и они снова появляются в нашей жизни, чтобы снова выматывать из нас душу. Какое скотство… Господи, и зачем ты только создал этих проклятых мужчин?»

Ей вдруг вспомнились строчки Маяковского, которые прочел ей в ресторане отец Андрей. И она зашептала, сжимая в руке бокал так сильно, что побелели пальцы:

Эта тема день истемнила, в темень

Колотись — велела — строчками лбов!

Имя этой теме —

Любовь!

Марго залпом допила портвейн. Затем протянула руку к бару, достала бутылку и налила себе еще. «Гулять так гулять», — с горьким отчаянием решила она.

Потом она пила еще. И еще. Затем ей позвонил бизнесмен Соболевский, с которым Марго рассталась полтора месяца назад, после того как он предложил ей руку и сердце, предупредив, что он приверженец «Домостроя» и Марго придется изменить свой образ жизни, ну, или хотя бы внести в него серьезные коррективы. Время от времени Соболевский звонил ей, снова и снова уговаривая выйти за него замуж. На этот раз повторилась та же история. Бизнесмен хвастался кольцом с бриллиантом в два карата, обещал измениться, подарить джип… Марго выслушала его тираду с угрюмым молчанием, а когда он прервался, чтобы перевести дух, сказала слегка заплетающимся языком:

— Соболевский, найди себе другую подопытную мышку.

— Что? — удивился тот. — Какую мышку? О чем ты, Марго?

— Иди к черту, — сказала Марго и брякнула трубку на рычаг.

Потом она допила «Порто» и уснула прямо в кресле, перед включенным, беззвучным телевизором. Телефон звонил еще несколько раз, но Марго его уже не слышала. Она спала тяжелым, похмельным сном. И всю ночь ее преследовали кошмары.

Примечания

1

О предыдущем расследовании Марго и отца Андрея читайте в романе Е. Грановской «Код Рублева», издательство «Эксмо».