Лес разбуженных снов

Антон Леонтьев, 2007

Неожиданно для себя доктор психологии Стелла Конвей поспособствовала развалу обвинительного процесса против маньяка-убийцы Вацлава Черта. Когда-то она сама едва не стала его жертвой и пыталась это скрыть. А в результате адвокат Черта представила дело так, словно Стелла была его любовницей! Выйдя на свободу, маньяк решил довести начатое до конца и снова начал преследовать девушку… Начальник доктора Конвей спрятал ее в глухой провинции. Но Стелла и там оказалась в опасности: в городке происходят загадочные убийства, которые приписывают мифическому существу – вулкодлаку. Конечно, девушка не верила ни в каких чудовищ. Пока во время приема в старинном замке во дворе не возник зловещий силуэт… Вулкодлак! Неужели этот монстр существует на самом деле?

Скоро ты станешь моей…

Вацлав Черт вел себя на удивление спокойно и уверенно. Стелла, наблюдая за ним через зеркальное стекло из небольшой комнатки, нашпигованной записывающей аппаратурой, видела перед собой скучающего человека. Одетый в черные джинсы и пеструю батиковую рубашку, закинув ногу на ногу, Черт восседал на металлическом стуле. Внезапно он посмотрел прямо в глаза Стелле, находившейся с противоположной стороны большого зеркала, и произнес:

— Добрый вечер, моя хорошая. Мне жаль, что вырвал вас из объятий ваших кошмаров. Но ничего, скоро вы вернетесь к ним!

По телу Стеллы пробежали мурашки. Откуда Черт может знать, что она находится в смежной комнатке? Он не в состоянии видеть ее!

Маньяк улыбнулся и приветливо помахал рукой. Что-то в его поведении настораживало Стеллу — он вел себя уж слишком самоуверенно. Она надеялась, что после убийства Амелии он предпочтет скрыться, а вместо этого… Ведь Черта задержали в одном из самых известных ночных заведений Экареста! Он и не пытался бежать! Был с полицейскими корректен, а прибыв в тюрьму, первым делом потребовал своего адвоката — Амелию Гольдман.

Дверь комнаты для допросов распахнулась, появился Теодор Готвальд в сопровождении своего заместителя. Черт расплылся в улыбке и произнес:

— Господин руководитель группы по моему задержанию, как же я рад видеть вас! Чему обязан подобной весьма сомнительной честью лицезреть вас в столь поздний час? Или я нарушил какое-то неведомое мне предписание, развлекаясь в ночном клубе?

Готвальд, подойдя к Черту, наотмашь ударил его по лицу. Стелла увидела, как из разбитой губы задержанного потекла тонкая струйка крови. Глаза Черта загадочно сверкнули, и на секунду Стелле показалось, что он чрезвычайно рад произошедшему.

— Мы знаем, что это ты убил ее, — произнес Готвальд, тяжело дыша. — И не пытайся юлить, мерзавец!

— О чем вы? — утирая тыльной стороной ладони кровь со рта, произнес Черт. Стелла отметила, что у него великолепно получается разыгрывать невиновного.

Вместо ответа Готвальд сильно толкнул его в грудь, стул, на котором сидел Черт, пошатнулся. Задержанный попытался встать, Готвальд нанес ему удар в живот.

— Ты отлично знаешь, о чем я веду речь, — произнес он.

— Я требую… требую предоставить мне свидание с адвокатом… — задыхаясь, прошептал Черт. — Вы не имеете права подвергать меня физическому насилию, это противозаконно…

— Физическое насилие? — делано удивился Готвальд. — О каком насилии ты ведешь речь, приятель?

— Вы избиваете меня, — прогнусавил Черт.

— Мы избиваем тебя? — ужаснулся Готвальд и со всей силы ударил Черта двумя ладонями по ушам. Тот с протяжным стоном повалился на пол. — Кажется, ты страдаешь галлюцинациями, — заявил Готвальд. — Никто тебя не избивает, а вот сам, наоборот, ты буйствуешь и наносишь себе увечья.

— Мой адвокат Амелия Гольдман… — простонал Черт.

Готвальд с размаху «поддел» задержанного ногой и заявил:

— Тебе лучше, чем кому бы то ни было, известно, что твоя адвокатша мертва: ты убил ее сегодня вечером. Ну что, хочешь сделать чистосердечное признание?

— Я не понимаю, о чем вы говорите… — услышала Стелла тихий голос Черта.

Готвальд, рывком подняв Черта с пола, бросил его на металлический стол и принялся избивать. Доктор Конвей отвернулась. Она знала, что ее вмешательство не избавит Черта от мер физического воздействия. Странно, однако она испытывала непонятное чувство по отношению к Вацлаву Черту — нечто похожее на жалость.

— У тебя есть возможность в любой момент остановить происходящее, — заявил Готвальд, нанося удар за ударом. — У моего заместителя имеется признание, от тебя требуется лишь подписать его. Как только поставишь свою закорючку, мы оставим тебя в покое. Ты меня понял, Черт?

— Стелла! — услышала доктор Конвей свое имя и вздрогнула. Черт обращался к ней. — Я ни в чем не виновен, клянусь вам! Помогите мне, прошу вас! Иначе ваш начальник убьет меня…

Готвальд продолжал истязать Вацлава Черта. Стелла слышала мерные удары и стоны задержанного. Наконец раздался хриплый шепот:

— Я согласен, я все подпишу… Только прекратите!

— Вот это мне нравится, — похвалил Готвальд и, схватив за волосы лежащую на столе голову Черта, приподнял ее. Заместитель шефа раскрыл папку и услужливо подал ее Черту. Готвальд вложил в пальцы задержанного ручку.

— Можешь не читать, — заметил он со смешком. — Здесь перечисляются твои деяния: все убийства, в том числе последнее, жертвой которого стала Амелия Гольдман. Можешь, впрочем, добавить и другие, совершенные тобой.

— Амелия мертва? — прошептал Черт.

— Не изображай из себя дебила! — ударив его по шее, воскликнул Готвальд. — Конечно, мертва, ты ведь сам убил ее всего несколько часов назад. Ну, я жду! Или ты хочешь, чтобы возобновились воспитательные меры?

Черт склонился над бумагами, задумался, поднес ручку к признанию и… энергичным жестом перечеркнул его крест-накрест.

— Я не собираюсь сознаваться в том, чего не совершал, — заявил он с вызовом и швырнул ручку под ноги Готвальду. — Повторяю, я невиновен!

— Значит, невиновен? — протянул зловеще Готвальд.

Лицо шефа налилось кровью. Стелла поняла, что тот находится на грани нервного срыва. Это может закончиться фатально как для Черта, так и для него самого. Он и так нарушил должностные инструкции, подняв на задержанного руку.

Доктор Конвей выбежала из комнатки и прошествовала в соседнее помещение.

— Шеф, остановитесь! — сказала она, появляясь в тот самый момент, когда Готвальд, повалив Черта на пол, занес ногу над его лицом.

— Что вы здесь делаете? — воскликнул Готвальд. — Убирайтесь прочь, Стелла!

— Побоями вы ничего не добьетесь, только усугубите ситуацию, — ответила доктор Конвей. — И кроме того, я не могу безучастно наблюдать за тем, как вы применяете силу в отношении задержанного. Мне чрезвычайно жаль, шеф, но я не могу допустить, чтобы вы избивали господина Черта…

* * *

Дверь комнаты для допросов раскрылась, на пороге возник солидный господин в дорогом темном костюме с лазурным галстуком, украшенным сверкающей булавкой. В появившемся субъекте Стелла узнала одного из самых знаменитых адвокатов столицы, коллегу покойной Амелии Гольдман, Вольдемара Канна.

— Немедленно отойдите от моего клиента! — с вызовом произнес он.

— Кто вы такой и что здесь делаете? — произнес, опешив, Теодор Готвальд. Он явно не ожидал увидеть в комнате для допросов постороннего.

— Кажется, я когда-то имел несчастие быть вам представленным, — процедил адвокат и подошел к лежащему на полу Вацлаву Черту. — Меня зовут Вольдемар Канн, я — защитник господина Черта. Как только мне стало известно о его аресте, я немедленно отправился сюда, чтобы представлять его интересы. Как я вижу, вы не теряли времени и попросту жесточайшим образом избили моего клиента. Учтите, это выйдет вам боком! Я потребую вашего отстранения от расследования. Или вам мало тех миллионов, которые господин Черт потребовал в качестве компенсации от государственных органов и частных лиц, причастных к возбуждению дела по ложным обвинениям?

Адвокат помог Черту подняться. Тот, издавая громкие стоны, изображал из себя тяжелораненого.

— Что, теперь твой защитник — мужчина? — процедил Готвальд. — Не боитесь, адвокат, что после того, как вызволите Черта из тюрьмы, он проникнет к вам в дом и вырежет всю вашу семью?

Вольдемар Канн, проигнорировав замечание Готвальда, усадил Черта на стул, затем раскрыл большой кожаный портфель и вытащил пачку документов, которые швырнул на стол.

— Сразу отвечу на ваш бестактный последний вопрос: я холостяк, семьи у меня нет. Теперь по делу: вы арестовали моего клиента по подозрению в убийстве Амелии Гольдман. Однако имеется свидетельница, которая готова под присягой подтвердить то, что весь прошедший вечер, с двадцати часов до момента своего задержания, господин Вацлав Черт находился вместе с ней в ночном клубе «Рай и ад». Насколько мне известно, примерное время убийства — двадцать три часа — двадцать три часа тридцать минут. Согласно показаниям свидетельницы, мой клиент был в это время с ней!

Готвальд хмыкнул:

— Не может быть! Ваша свидетельница ошибается или врет! Никаких сомнений нет, что Амелию Гольдман убил Вацлав Черт!

— Тогда докажите это! — заявил адвокат. — У вас имеется двадцать четыре часа, чтобы после задержания предъявить господину Черту официальное обвинение. И на сей раз, не сомневаюсь, прокуратура не будет спешить с этим — кому хочется снова попасть впросак и столкнуться с новым иском. А пока что требую перевода моего клиента в тюремный лазарет и регистрации всех его увечий и повреждений. В дальнейшем, господин Готвальд, вы ответите за избиение моего подопечного самым строгим образом!

Теодор Готвальд, крепко выругавшись, вышел из комнаты для допросов. Вацлав Черт, с трудом приоткрыв уже опухающий глаз, повернулся к Стелле:

— Спасибо, что попытались спасти меня, доктор! Я никогда этого не забуду! Мы ведь еще встретимся?

Стелла выбежала вслед за шефом. Она нагнала его в коридоре и сказала:

— Не сомневаюсь, что алиби Черта окажется бронебойным, иначе бы он не позволил задержать себя.

— Что вы хотите сказать? — произнес в раздражении Готвальд. — Что Амелию убил не он?

— Напротив, я уверена в том, что Гольдман стала его новой жертвой, однако Черт играет с нами в кошки-мышки, — возразила Стелла, подумав, что в первую очередь маньяк играет с ней. — Вам стоит приготовиться к тому, что его новый адвокат потребует отстранить вас от ведения дела, предъявит новый иск на огромную сумму и будет давать направо и налево интервью, живописуя кошмары, которые довелось пережить его клиенту. Он же элементарно спровоцировал вас, добившись, чтобы вы подняли на него руку. Теперь он — жертва полицейского произвола. Черт выйдет на свободу…

— Никуда он не выйдет! — вспыхнул Готвальд. — Он убил три десятка женщин! И это те жертвы, о которых нам известно, не исключено, что имеются и другие. Я готов отвечать за содеянное и не раскаиваюсь в том, что избил Черта. С еще большим удовольствием я бы отправил его на тот свет…

— Он добивается того, чтобы выглядеть мучеником, — убеждала доктор Конвей, — заставляет нас совершать ошибки и делать неправильные ходы. После того что вы совершили, шеф, нам будет крайне сложно убедить прокуратуру начать работу над новым процессом.

Свидетельницей, обеспечивавшей алиби Черта, была молодая девица, которая, как выяснилось, являлась внештатным корреспондентом «Королевского сплетника». Она твердо стояла на своем — с двадцати часов десяти минут до момента задержания она вместе с Чертом была в клубе «Рай и ад», и задержанный покидал ее всего два раза, чтобы наведаться в туалет, причем не дольше чем на пять минут. Нашлось и еще несколько человек — вышибалы, бармен, несколько гостей, стриптизерши, уверявшие, что Черт в самом деле находился в клубе.

Под утро Готвальд получил отчет патологоанатома: Амелия Гольдман умерла между одиннадцатью и половиной двенадцатого вечера. На месте преступления не было обнаружено ни единой улики, позволяющей изобличить Черта и доказать его причастность к убийству столичной адвокатши.

Стелла находилась в кабинете Готвальда, изучая отчет о вскрытии и протокол допроса свидетелей. Готвальд, мрачно пивший кофе, спросил:

— И что вы обо всем этом думаете? Он что, подобно доктор Джекиллу и мистеру Хайду, один в двух лицах? Или у него имеется подражатель или, что еще хуже, неведомый помощник?

Доктор Конвей, в очередной раз рассмотрев фотографии с места убийства Амелии Гольдман, ответила:

— У меня нет сомнений: и это преступление, и предыдущие совершены одним и тем же человеком — Вацлавом Чертом. Ничто не указывает на наличие сообщника. Да Черту никто и не требуется — он привык наслаждаться своими ужасными деяниями в одиночку. Он мнит себя гениальным убийцей и исключительной личностью, и все те, кто оказывают ему помощь, совершают это либо по незнанию, как Амелия Гольдман, либо по глупости, как свидетельница из ночного клуба.

— Так она лжет или нет? — взвился Готвальд.

— Частично, — ответила Стелла. — Прочие свидетели — гости, стриптизерши, бармен, охранники — готовы подтвердить, что видели Черта в клубе: как он вместе с девицей входил туда в начале девятого вечера, как танцевал, заказывал напитки, перебрасывался парой слов со случайными знакомыми и так далее. Но никто, за исключением свидетельницы, не может поклясться, что Черт был в клубе на протяжении всего времени.

— Значит, вы думаете, — сказал, ударяя кулаком по столу Готвальд, — что девчонка врет, выгораживая Черта?

Стелла пояснила:

— Черт, как мы знаем, умеет манипулировать людьми. Если ему удалось провести такую ушлую и хитрую особу, каковой была покойная Амелия Гольдман, то перетянуть на свою сторону глуповатую и жаждущую сенсационного репортажа молодую внештатную журналистку для него проще простого. Спрашивается, с чего вдруг он отправился в ночной клуб, если мы знаем, что раньше он никогда не посещал подобные заведения? Его увлечения — книги садистского содержания, которыми он наслаждается под музыку Вагнера в полном одиночестве, планируя очередное убийство. Так вот: в клуб он отправился, дабы создать себе алиби. Там его видело много народу, но его коронный свидетель — журналистка. Кстати, не находите, что в восемь вечера рановато отправляться в ночной клуб?

— Но как он заставил ее солгать? Запугал? — предположил Готвальд.

— Нет, скорей всего пообещал эксклюзивное интервью и сенсационные откровения, вот дурочка и клюнула, — пожала плечами Стелла. — Вы же ее видели: двадцать три года, недавно окончила университет, постоянного места в газете не нашла, поэтому работает внештатным корреспондентом, однако надеется на прорыв и головокружительную карьеру. Когда Черт предложил ей отправиться с ним в клуб, а затем, после его ареста, подтвердить его алиби, она наверняка была на седьмом небе от счастья. Я с ней говорила, она не задумывается о том, что покрывает безумного маньяка, все разговоры сводятся к одному: как здорово — написать душераздирающий репортаж и стать в мгновение ока знаменитой, тогда все известные «желтые» газеты столицы предложат ей долгожданное место. Ради сенсации она готова пойти на что угодно!

— Я заставлю ее сказать правду! — выкрикнул Готвальд. — Девчонку надо как следует потрясти, она живехонько выложит все, как на духу!

— Шеф, вам лучше держаться от нее подальше, — сказала Стелла. — Адвокат Черта уже оповестил общественность о том, что вы едва не убили его, выбивая признание. Если станет известно, что вы оказываете давление на свидетельницу… Разрешите мне еще раз переговорить с ней!

— Только неофициально, — ответил в раздражении Готвальд. — Не забывайте, что вы отстранены от работы.

* * *

Агнешка Липой, невысокая, с короткими рыжими волосами и мелкими чертами хитроватого личика, покрывала ногти серебристым лаком, когда Стелла Конвей вошла в комнату для допросов. Заметив ее, журналистка продемонстрировала ей пальцы и жеманно спросила:

— Вам нравится? В этом сезоне самый писк!

Девица производила впечатление недалекой особы, однако свои права она знала отлично. Не успела Стелла опуститься на стул, как Агнешка, спрятав пузырек с лаком в сумочку, спросила:

— Как долго вы намереваетесь мариновать меня здесь? Я сказала вам все, что знала.

— Агнешка, я хотела бы еще раз услышать вашу версию того, что произошло прошлым вечером, — произнесла доктор Конвей.

Журналистка надула губки.

— Да сколько можно рассказывать, у меня уже язык устал! Вы и ваши коллеги слышали это уже десять раз!

— И все же… — настаивала Стелла.

Агнешка вздохнула:

— Ну ладно, Вацлав забрал меня в половине восьмого, мы отправились в «Рай и ад». Я уже давно хотела там побывать, но туда ведь не так-то легко попасть. А у него связи, он же работает… работал в администрации президента! Обещал меня познакомить с влиятельными людьми, у которых я могла бы взять интервью. — Агнешка закатила глаза и всплеснула руками. — Он платил за меня, был таким галантным! Вы не представляете, Вацлав — отличный рассказчик!

— И что же он вам рассказывал? — спросила Стелла Конвей.

— Разное, — уклонилась от прямого ответа Агнешка, и в глазах промелькнули озорные огоньки.

— Рассказывал, например, о том, что в детстве был нелюдимым и жестоким? — спросила Стелла. — Что вырос в деревне, где его любимым занятием было сворачивать голову утятам и цыплятам да топить в колодце щенков и котят?

— Нет, но… — залепетала Агнешка.

— А поведал ли он, что не пользовался ни в школе, ни в институте популярностью у девушек, поэтому напал на одну из сокурсниц и попытался ее изнасиловать?

— Я не знала… — начала журналистка.

— А о том, что его подозревали в глумлении над трупами в ту пору, когда он учился на медицинском и подрабатывал сторожем в морге?

Агнешкина улыбка исчезла.

— Я же знаю, что вы пытаетесь его очернить, вы — та самая докторша, которую он бросил. Вацлав мне все о вас рассказал! Что вы глубоко фрустрированная особа с массой комплексов, у вас в течение последних трех лет не было мужика, а до того — всего пара случайных связей, что вы затащили его в постель, а потом, когда вы ему надоели и Вацлав с вами расстался, решили ему отомстить!

— Вот, значит, что он поведал вам обо мне? — медленно произнесла Стелла, стараясь сохранить спокойствие. — Взгляните сюда, Агнешка! — И она пододвинула к девушке папку.

— Что это? — спросила та и раскрыла папку. Глаза молодой журналистки распахнулись, она ойкнула и побледнела.

— Перед вами фотографии седьмой жертвы Вацлава Черта, — стала пояснять Стелла. — Она была убита самым жестоким образом — эксперты насчитали на ее теле восемьдесят три ножевых ранения. На следующей фотографии двадцатая жертва, молодая женщина была на третьем месяце беременности, вместе с ней погибла и ее дочка. А еще ниже — фотографии Амелии Гольдман, защитницы Черта, которую он использовал для своих целей. Она, как и вы, считала, что Черт не сможет обхитрить ее. Фатальная ошибка. Ибо именно Черт контролирует ситуацию, хотя у вас создается ложное впечатление, будто он у вас на крючке. Амелия, с моей невольной помощью, добилась признания процесса над Чертом недействительным, избавила его от тюрьмы. И чем он отплатил ей? Жестокой смертью: на ее теле насчитали пятьдесят четыре ножевых ранения. Он перерезал ей горло и изнасиловал, а затем срезал ткани лица и дождался, пока она истечет кровью. Так заслуживает ли этот субъект того, чтобы вы его спасали? Если он выйдет на свободу благодаря вашим ложным показаниям, то первым убьет вас, Агнешка. Вы чрезвычайно опасная свидетельница! Я знаю, что он покидал вас в клубе на некоторое время, но вы молчите об этом. Скажите правду, и тогда вы сможете написать грандиозный репортаж! Еще бы, вы станете знамениты на всю страну, нет, на весь мир! Вы поможете упечь Кровавого Дьявола за решетку, любое издание предложит вам высокооплачиваемую работу, вами заинтересуется телевидение!

Агнешка колебалась. Стелла знала, что если задействовать страх и тщеславие, то почти всегда можно добиться требуемых результатов. Не исключено, что молодая журналисточка считает, что влюблена в Вацлава Черта, он был для нее неким воплощением гламурного мира, ведь о нем писали газеты и сообщало телевидение. Поэтому требовалось донести до сознания падкой на сенсации и жаждущей славы девчонки, что Черт — не поп-певец или олимпийский чемпион, а убийца, отправивший на тот свет почти тридцать женщин. Тогда можно надеяться, что девица поймет свою ошибку и даст показания.

— Я… Вацлав… Он просил меня… — произнесла наконец Агнешка.

Стелла приободрила ее:

— Расскажите, как было на самом деле. Он ведь наверняка сказал, что вы ему нравитесь и что он поможет вам стать автором сенсации?

— О чем это вы? — вдруг выпалила журналистка. — Сенсация… Какая сенсация? Я сказала все, что знала! Или у вас имеются еще какие-то вопросы? Тогда задавайте их побыстрее, я хочу отправиться домой! Хотя… Хотя чего я жду? Я ведь свидетельница, следовательно, нахожусь здесь по собственной воле. И удерживать меня у вас нет никакого права! — Девица поднялась и направилась к двери.

— Агнешка, у вас пока еще имеется возможность спасти свою жизнь и жизнь других женщин! — крикнула Стелла Конвей.

Но та самоуверенно ответила:

— Я раскусила вас, доктор, вы хотите использовать меня в своей игре! Вы требуете от меня рассказать прав… я хотела сказать — требуете поддержать версию, которая вам выгодна. Тогда вы арестуете Вацлава, а сами сможете реабилитироваться. За мой счет хотите стать той, кто упек Кровавого Дьявола в тюрьму. Не получится! Если кто его в тюрьму и отправит, так только я! Но не когда вы мне прикажете, а когда я сама захочу!

— Значит, вам известно нечто такое, что может доказать вину Вацлава Черта… — начала Стелла, но журналистка перебила ее:

— Я не сказала «Вацлава Черта», я сказала Кровавого Дьявола». А Вацлав ни в чем не виновен. Он был все время со мной в клубе, с восьми вечера до того момента, когда его арестовали эти мужланы в масках и с автоматами наперевес. Еще вопросы? Нет? Тогда чао, доктор, мне надоело у вас в тюряге, я ужас как хочу принять душ и завалиться побыстрее спать!

Журналистка выскочила из комнаты для допросов и с силой хлопнула дверью. Стелла вышла в коридор, где к ней подошел Готвальд.

— Вам почти удалось склонить ее к тому, чтобы дать показания против Черта, — заметил он поощряюще. — И не ваша вина, что девчонка оказалась такой сумасбродной. Ничего, в ближайшие дни мы сумеем вытащить из нее правду.

— Как бы не опоздать, — ответила Стелла. — Черт приложит все силы, чтобы ликвидировать Агнешку. Кстати, где он?

Шеф помрачнел.

— Десять минут назад покинул следственный изолятор в сопровождении своего адвоката. Если Черт и его пришьет, то я буду только рад — такой беспардонный тип! Я распорядился установить за Чертом негласное наблюдение, и стоит ему сделать один неверный шаг, приблизиться к чужому жилищу или, не дай бог, наведаться на квартиру к юной журналисточке, как его тут же схватят с поличным.

— Приставьте охрану и к ней, — попросила Стелла.

— Еще чего! — заявил Готвальд. — Дала бы показания против него — стала бы участницей программы по защите свидетелей. Мы бы тогда охраняли ее на полную катушку, глаз бы с нее не спускали, дюжина человек ее стерегла бы. А пока не хочет с нами кооперироваться, так пусть и не рассчитывает на помощь с нашей стороны. Ничего, как только девчонка поймет, что Черт хочет ее кокнуть, она сразу выложит правду. Он ведь не сегодня завтра к ней заявится, чтобы убить, мы его там и возьмем. А если опоздаем и эта вертихвостка отдаст концы, сама будет виновата — у нее была великолепная возможность выдать нам Черта с потрохами, но она решила промолчать. Уверен, что на днях мы его арестуем, и прокуратура сумеет начать новый процесс!

Но доктор Стелла Конвей не разделяла беспочвенной эйфории шефа, хотя предпочла и не сообщать ему об этом.