Новые свитки. Часть шестая

Антон Сергеевич Москвин (2022)

Кое-кто с нетерпением ждёт шестую часть новых свитков. Вот она. Содержит нецензурную брань.

СИНГУЛЯРНОСТЬ

И помни: ровно в полночь… будет ровно полночь. У паспортистки на столе — паспорт в Паспортном столе…

— Как я могу ему доверять? Он шлюхой был. Или будет, — сказала Ужас.

— То ли был, то ли будет, то ли сердце успокоится… — ответил Антон. — Код скрылся в тумане ёжика.

— Боже, убей кого-нибудь, — подумала Лукерья.

— Зачем?

— Я передумала. Что-то мне холодно. Может, голову помыть?

Кто-то выругался матом.

— А я маты ненавидела и буду ненавидеть! — воскликнула Лукерья и стукнула кулаком по столу. — Нá кол тебя. Давай дневник, кол тебе за поведение. Иди домой.

— А сребра да злата полные палаты.

— Ха-ха. У кого?

— Я не знаю.

— Червяки на ножках и больше никто. Волосатые червяки на ножках.

— Мы — червяки на ножках?

— Все люди — червяки на ножках.

— Ясно.

— Удивительно, как они до всего додумались? Суррогаты.

— Подлинники, — сказала Ужас.

— Ты думаешь, это подлинники? Вот Адам с Евой — то были подлинники. А эти… я даже не знаю, кто.

— Теорию струн знаешь? Так вот она: где-то там есть Бог, и у него есть струны, потому что он любит на гитаре играть. А про стальной барабан мы позже поговорим, — сказал Антон.

***

— Это что за дерево? — спросила Ужас.

— Вон то — тополь, а это — я не знаю. Как назовёшь, так и будем называть, — ответил Антон.

— Серьёзно?

— Да.

— Тогда — коршун.

— Да, похоже. Но мы уже птицу так назвали… Хорошо — это дерево тоже коршун будет. А как бы ты назвала Гадасу, известную как Эсфирь?

— Не знаю.

— Я бы назвал её Эстэль.

— Как холодильник?

— Да, мне нравится это имя — Эстэль. Оно изящное.

***

— Со мною вот что происходит — ко мне вообще никто не ходит… — сказала Лукерья.

— А ты слыхала? Микротомограф изобрели, — сказал Антон.

— Откуда взяться микротомографу, если ты не микроб, создающий микротомографы?

— Не знаю.

— В Воронежской области раньше жили мамонты. Россия и правда родина слонов.

— Куда же они подевались?

— В Индию да в Африку сбежали. Хочу, чтобы в Воронежской области жили мамонты. Представь: выходишь утром в поле, а там стадо мамонтов пасётся. Диких.

— Страшновато.

— Кто не рискует, тот не пьёт амаретто.

***

— Хочу мяска, а пельменей нет. Почему я так люблю пельмени? — спросила Лукерья.

— Ты прям как Виктория Нуланд, что прилетает из Америки, чтобы поесть русских пельменей, — ответил Антон.

— А почему вот эти штуки называют шестерёнками? — спросила Лукерья, указывая на звёздочки на заднем колесе велосипеда.

— Я не знаю, Лукерья. Это совсем не шестерёнки.

— Их там семь, значит они семерёнки, а не шестерёнки. А если на заднем колесе девять, а на каретке три, то это девятерёнки и трёнки.

***

— Эту бутылку надо проапгрейдить, — сказала Лика и сорвала этикетку.

— Ты по-нормальному не могла сказать? — спросил какой-то голос.

— «С этой бутылки нужно снять этикетку, потому что она (этикетка) старая, потёртая и некрасивая». Но «проапгрейдить» — короче.

— Это ты раскочегарила тут?

— Без ко-че-га-ра мы не плотники… — спела Лукерья.

— Почему у тебя плита грязная? — спросил Антон.

— Ждёт «Всемогущего». Он обещал помыть. Представь: приходит он, смотрит на плиту, берёт губку и моет. И я такая: «Ах, ты и правда Всемогущий! Даже плиту помыл!»

***

— ДиДюЛя супер, — сказал Антон.

— Не-а.

— А по-моему — супер. Глянь, как набренчал хорошо.

— Надежда умирает последней…

— А у меня она вообще не умирает. Она просто исчезает, когда осуществляется. Смерть — это слишком, даже для надежды.

— Антон, расскажи ещё что-нибудь.

— На ноль делить можно. В результате всегда будет ноль, кроме: ноль разделить на ноль равно один.

— Запросто, — сказала Иегова.

***

— Недавно у меня был интересный случай: я писал рукопись, и она старела прямо на глазах, словно я писал её в далёком прошлом, находясь в сингулярности, — сказал Антон и начал перебирать вещи:

— Так, это можно стирануть, это тоже. И это стирануть… Хорошая вещь — машинка стиранульная. Можно часто и долго постирывать и иногда стирануть.

— Интересно: сколько человек скачали истину?

— А что там скачивать? Там на обложке всё написано: «Любите своих ближних».

***

— Не ходи в сингулярность — там крайне несладко. Я там сидел, работал над рукописью, помнишь? — сказал Антон.

— Ну, и что ты написал? — спросила Ужас.

— Там, в пакете лежит, в шкафу. Интересная, но крайне провокационная вещь… Я сейчас подумал: если человеческую ДНК сомкнуть в кольцо — это даст им вечную жизнь?

— Кольцо?

— Нет, так она слишком много места займёт… Кольцо — не кольцо, но чтобы бесконечная была ДНК. Замкнутая структура. Ты поняла?

— Да.

— А ещё: ты слышала, что зубной камень сам отваливается со временем, без всяких стоматологов и лишних усилий?

***

— Противный.

— Ты пицца.

— Где свадьба?

— Тут у каждого своя свадьба.

И была свадьба, и был развод — год сорок второй.

— Кто мы такие?

— Ты Линдси Лоха́нь.

— Я — Линдси Лохан? А она сейчас красивая?

— Нет.

— Тогда я не Линдси Лохан.

***

Антон увидел, как некий злоумышленник забежал на территорию муниципального гаража:

— Ты что здесь забыл? Тебе здесь не место, — сказал он и мысленно пнул мужика ногой, — беги домой.

Но по состоянию последнего было видно, что тот уже не сможет бегать какое-то время, потому что влетел в сетку на скорости около ста километров в час.

— Я не рассчитал силы, извини.

— Скажи, Антон, есть ли у меня вера с горчичное зерно?

— Закинь гору в море, тогда посмотрим.

— Как по морде захотеть?

— Странный вопрос. Ты же не пёс смердячий.

— Создатель, ты сделал их необрезанными, а потом заставил обрезаться. Где тут логика?

— Я знаю. Молчи, — ответил Иегова.

***

— Маргарита, которая Ужас — хочешь быть Лалой?

— Ага.

— Хорошо. С сегодняшнего дня ты — Ла́ла.

— С радостью.

***

— Облизуемся, — сказала Лала.

— Облизуемся? Облизуемые тигрята облизуются… — ответил Антон.

— Бесподобно, — сказал неизвестный.

— Бесподобно? Это что за математика? — спросила Лала.

— «Бесподобные треугольники бесподобны, а подобные — подобны». Это уже геометрия. У тебя есть фамилия, Лала? — спросил Антон.

— Кудрявцева-Ужас.

— Красивая фамилия. А ужин отдай врагу и иди спать.

— Это ты к чему?

— Просто хорошо звучит.

— Понятно. Волоколамск.

— «Звоня тебе во все… Волоколамск. Старинные часы ещё идут…» Женский почерк.

— Чудеса…

— Ретроградный Меркурий.

— Опять ретроградный Меркурий…

— Ретроградный Меркурий сегодня в загулявшей Венере, в одноатомно-спиртовом состоянии.

— Купидон.

— Когда Дон купишь? Купи Дон!

— И Волго-Вятский заодно.

— Как мы с тобой?

— Ангельски пишем.

— Кар, кар, мы ангелы, кар…

— Смешно.

— Чёрствый коньяк, надкушенный хлеб, сжатые нервно пельмени… И всё, что сейчас происходит во мне, тоже является частью вселенной¹.

***

— Колбаса есть у кого-нибудь? — спросила Лукерья.

— Нет колбасы. Серьёзно — ни у кого нет колбасы.

— Тогда и кислорода нет. Вообще нигде нет кислорода.

— Заткнись! Дай кислород!

— Дай колбасу — будет кислород. И плиту газовую не забудь помыть, о «Всемогущий».

***

— Недавно со мной было вот какое чудо: я ехал на велосипеде и врезался в машину. Удар был такой силы, что велосипед сделал сальто в воздухе, а я — кувырок на асфальте. У ве́лика разбился задний отражатель (о чём я не сожалею, так как он был крайне низкого качества), я же отделался парой царапин. Одежда не пострадала вовсе. Думаю — это чудо, — сказал Антон.

— Я так испугалась.

— Прости.

***

— Надиктуй мне что-нибудь, а то с меня требуют восемь тысяч символов для публикации первого черновика. А у нас и семи нет.

— Союз. Браво!

— Ты художник.

— Поэтесса.

— Нам каюк.

— Торжественно, пламенно — мастер.

— Где Азербайджан? Приво́д.

— Я разбудилась. Вот эксперт.

— Кто? Он хищник. Что за дела? Ох, Антоша… Был хороший источник…

— Почему был? И источник чего, собственно? — спросил Антон.

— Я вас удивлю.

— Взаимно.

— А ну, покажи, что ты нарисовал.

— Привет. Где Мымра?

— Путятична?

— Где Мымра Путятична?

— Лукерья не мымра!

— Замяли.

— Вот это Бог…

— Союз, Антон. Очень интересно. Здесь авантюристы спрятались.

— Меня туда уже не пускают.

— Ни о чём его не расспрашивай, понял? Молодой человек?

— Он положительный.

— Хорош!

— Вряд ли. Спасибо, конечно, но, я думаю, ещё около тысячи символов надо.

— У тебя паспорта́?

— Конкретно! Поддержим.

— Ладно. Потом что-нибудь придумаем, — сказал Антон.

— Умница. Не потеряй.

— О! Стихи!

Всё, хватит — уж поникла осень,

Опали все уже листы.

«Ну, как дела?» — твой голос спросит

С небес прозрачной высоты.

Что мне ответить? «Всё нормально»?

Соврать на зло протокола́м?

Я вёл себя не аморально,

Но всё ж в душе какой-то хлам.

Во сне меня к тебе уносит.

Или тебя несёт ко мне?

«Ну, как дела?» — твой голос спросит.

Все мысли только о тебе.

***

Не влюбиться в тебя невозможно,

Но любить я тебя не могу.

Да, признался я неосторожно,

Думал, что без тебя пропаду.

Как я рад, что с тобой мы не вместе,

Но на сердце печаль — от чего?

Ты не стала моею невестой.

Мне смотреть на тебя тяжело.

Так идут день за днём, год за годом.

Ни в тебе, ни в себе перемен

Я не вижу, и, честное слово,

Нам не нужно с тобою проблем.

То ты ходишь, мрачнее, чем туча,

То ты вдруг, весела и легка,

Сердце греешь, как солнечный лучик.

Недопоняты оба. Слегка.

— Антон недалеко.

— Недалеко от каждого из нас Всемогущий, а не Антон. Антон очень далеко.

— Да ладно, вызовем.

— Нет уж. Не дам Антона, — возразила Лала.

***

— Лала, плеснём?

— А как же.

— Бальзам. Гала-адский. Очень вкусно.

— Ага.

— Это ты так гениально продумала всё, что сейчас происходит?

— Это твоя заслуга.

Антон надолго замолчал, удивлённый таким откровением.

***

— Глаза в глаза, нога в руке…

— Как романтично…

— Давай поработаем.

— На Рождество?

— Почему нет? Как Санта Клаус.

— Хорошо ему — один день в году поработал и свободен.

— О чём я и говорю…

— Да будет кислород! Я колбасу раздобыл. Наконец-то.

— Да, наконец-то.

— Будем?

— Я уже отчаялась.

— Я на кухню.

— Пи-и-и-ть…

— Скоро.

Антон и Лала попили апельсиновый сок с колбасой.

— Можешь приготовиться к битве, — сказала Лала.

— Шуточной битве, я надеюсь? Всё, я готов… поспать по-настоящему, а то весь день зеваю.

— Муш…

— Что?

— Замуш.

— Я тебя не брошу. Никогда.

— Я поняла.

***

— Ты Джон Траволта.

— Нет, — ответил Антон, — мне нужна хоть какая-то стабильность.

Лала дала Антону кружку вкуснейшего белого напитка. Сделав несколько глотков, он спросил:

— Что это?

Не получив ответа, он кое-что сказал, но этого тут не будет.

— Пожалуйста, — сказала Лала.

— Спасибо. За количеством печатных символов пока не гонимся — первый черновик опубликован.

— Рад стараться, — сказал неизвестный.

— Это паж.

— Хорошо. Спасибо за старания, паж.

— Предвечной и Всемогущей Лале — слава!

— Да, слава ей, — ответил Антон.

***

— Эта Мира — она всё ещё солнцепоклонница? — спросил Бог.

— Это её девчачье дело.

— Я так не думаю.

— Ты прав. На лбу им напиши, на носу им заруби, и чтобы по глазам было видно, кто они такие.

— Мы исчадия, мы демоны.

— Мы ангелы.

— Опять?! Успокойтесь.

— Мы пацаны, мы дети…

***

— Губернатор!

— Чёрти что.

— Спасибо.

— Ты меня своим «спасибо» не напугаешь.

— Его напугать надо.

Раздался стук в окно, хотя никто не стучал.

— Не страшно. Не надо меня пугать.

***

— Он сказал, что я за себя не отвечаю. А я нахваливала его магазин. Может, не сто́ит там больше отовариваться? — спросила Лукерья.

— Наверное, не стоит. А ты отвечаешь?

— Уже два года как отвечаю. И, видимо, не только за себя.

— Потише, пожалуйста.

— Я — сама кротость и безмолвие пред ликом Всемогущей Лалы.

— Ты за Землю отвечаешь.

— Ого! — сказал один из неизвестных.

Лукерье вдруг стало немного не по себе, хоть она и предчувствовала такой поворот событий.

***

— Антон, ты правда астролог?

— Нет, я астрономией увлекаюсь. Слегка.

— Дюбель-гвоздь. Остренький, — сказала Лукерья.

— Это тут при чём?

— А при том: холодильник у меня запирается на дюбель-гвоздь, а не на саморез. Хочу сегодня поменять уплотнитель.

***

Лукерья вернулась из магазина, а возле двери её ждал соседский кот Вася.

— Ты ко мне? Ну, проходи.

Они зашли на кухню, и она угостила его колбасой.

— Эйнджел.² Ты, — сказал ей Вася.

— Спасибо. Приятно.

— Тебе приятно?

— Да, котик.

— Красавица. Люблю тебя.

— Я только сегодня узнала, что умер Градский. Буквально пару дней назад видела его во сне молодым и красивым. Сказала ему, что он был очень хорошим певцом, и он меня поблагодарил.

— Тебе приятно?

— Да, было приятно с ним поговорить, Вась. И сейчас мне почему-то хорошо… и приятно… жить.

***

— Коврик для мыши нужен, а то она, бедная, неприкаянная, без коврика, — сказала Лукерья.

— А мну? — спросила Лала.

— Можешь взять вон с того стула. Не поддавайся гипнозу.

— Как?

— Не знаю.

— Как не знаешь?!

— Понимаешь, есть такой гипноз от Всемогущего, которому сопротивляться бесполезно. Но ты не поддавайся.

— Кошмар…

— Я пошутила, не пугайся.

— Нельзя так шутить.

— Прости, милая.

— Хи-хи-хи, — послышался чей-то заливистый смех.

— А там совсем не «хи-хи-хи». Как «хи-хи-хи» может быть заливистым смехом?

— Точно, — сказал Саша, улыбаясь.

Это был тот самый Саша, который… не скажу.

— Ты бесподобна, прям за душу.

Возможно удивишься ты, когда узнаешь,

Что я создал тот мир, в котором ты живёшь.

Что я создал твой дом и всё вокруг,

Весь этот снег создал и этот дождь.

Однажды весенним днём…³

— Вот это да…

— Трёшки-матрёшки!

— Девушки-двушки.

— Однушки-комнатушки!

— Ты — выдра небесная.

Выдра небесная, вечная странница,

Степью лазурною, цепью жемчужною,

Мчишься ты, будто как я же, изгнанница,

С милого севера в сторону южную.

Что тебя гонит? Судьбы ли лишения?

Зависть ли тайная? Злоба ль открытая?

Иль на тебе тяготит преступление?

Или друзей клевета ядовитая?⁴

***

— Почему до сих пор не сделали автомобили со сферами вместо колёс? Это не так уж сложно. Удобнее перемещаться на сферах, а не на колёсах, — сказал Антон.

— Мы работаем над этим, — сказала Лала.

— Ты всё ещё хочешь, чтобы я изобразил Джона Траволту?

— Хоть раз.

— Землю — землянцам, кислород — кислородянам.

— А время?

— Не знаю. Надо подумать.

— Правильно.

— Временщикам.

— Антош, мне плохо.

— Кислород. Легче?

— Немного.

— Кислород, углекислый газ, около трети азота(?), немного благородных газов. Дышим.

— Хорошо.

— Мне тоже так легче дышится.

— Как это всё запомнить?

— Я же запомнил как-то, но вряд ли там треть азота.

— Что значит «шарить»?

— Разбираться, соображать. И ещё… в словаре посмотри.

— Надеюсь, о «Всемогущий», я не сижу за игрой больше, чем надо?

— Чай с лимоном — вот мой ответ!

— Повезло как.

— Голову помыть надо.

— А зачем её мыть?

— Волосы грязные, некрасивые.

— Ты прав.

***

— И как свойво добиться? — спросил Александр.

— Ты просишь широмайстра зробить ёй замужницы? — ответил Антон.

— Ну, а то.

***

Лукерья посмотрела на свою газовую плиту и подумала: «Когда же придёт Всемогущий? Плита уже такая грязная. Ну, ладно — можешь ещё денёк повременить, но не тысячу лет».

— Естественно.

— М-м-м-м… Сейшелы…

— Давай попробуем уменьшить содержание азота в атмосфере до двадцати процентов.

— Вроде лучше. Ты прав.

***

— То ли Логос, то ли Голос, — подумал Антон.

— Ну, это слишком по-задорновски, — сказала Лукерья.

— Я калькулятор. На остановке, — сказал Саша.

— Совсем не удивишься ты, когда узнаешь,

Что ты не калькулятор, а изгой.

Так: это платок, это платок и это платок, — сказал Антон.

— Поздравляю: ты знаешь, что такое платок, — сказала Лукерья.

***

— Ты что, меня слышишь, что ли? Да ну, вряд ли. Это же Бог знает какой год. Как он может меня слышать?

***

— Она мне ничего не должна. Тем более — она умерла, — сказал Антон о Раисе.

— Оно тебе надо? — спросила Раиса.

— Спи, Григорьевна. Иисус придёт — воскресит.

***

— Верни вселенную, самозванец. Эти твои люди чёрную дыру от чёрной полости не отличают, и это лучшие переводчики! — воскликнула Лукерья, обращаясь к создателю людей.

— А лучшие ли они?

— Как ты их терпишь? — спросила Лала.

— Сама не знаю.

***

— С каких это пор Шукшина у нас тренер? А-а-а-а… в роли тренера… В роли тренера по фигурному катанию хорошо смотрится. Эта голубая форма ей очень идёт. Утвердите её на эту роль.

— Ну, как тебе Федосеева? — спросил Создатель.

— Да, наверное в ней течёт кровь Федосеевых… весьма неплоха Шукшина, — сказал Антон и собрался телепортироваться в сингулярность, чтобы отдохнуть.

— Не капай им на мозги, мужик.

— Послушай, лжебог — я буду делать, что хочу, и ты не смей мне указывать.

— Вернись в лоно церкви.

— После родов глупо возвращаться в лоно. Да и невозможно.

— А людям нравится.

— Это ты о сексе?

— Я пошутила.

— Извини за глупый вопрос.

Антон всё-таки переместился в сингулярность. Зачем ему это? Как он это смог сделать? Отдыхать в сверхмассивном объекте? Казалось бы — невозможно, но Лукерья, к примеру, обустроила себе комнату в Солнце и считает, что это нормально.

***

Лукерья лежала на диване в своей двушке в спальном районе и думала, чем себя порадовать.

— Оладьи с мёдом.

— Где оладьи, где мёд? — спросила Лала.

— Оладьи в холодильнике, мёд на столе, чайник на плите, чай в шкафчике, вода в кувшине. Фильтрованная. Правда, фильтр уже почти исчерпал свой ресурс, так что она уже не такая вкусная.

— В это время на другом конце вселенной… — сказал самозванец, называющий себя Сатаной.

— Что там — на другом конце вселенной? — спросила Лукерья.

— Пьянь.

— Пьянь? Откуда?

— Телепортировался.

— Это уже смешно. И что он там делает без скафандра?

— Поражён. Всё записано.

— Тем временем мёртвая пьянь болтается в открытом космосе на другом конце вселенной. А если ты о сингулярности, то она не на другом конце вселенной, а в центре галактики, и я хожу туда, как к себе домой. Потому что мне можно, — сказал Антон.

— Вызывай.

— Кого?

— Шлюх.

— Очередной бес. Иди отсюда. Распустил вас Христос. Где Он?

— В Америке. И тебя ждём.

— Тогда почему там так много гомосексуалистов? Как Он их терпит? Может, Он совсем не в Америке? Вижу, что тебе нечего ответить.

***

— Лукерья, скоро конец твоей программе. Полный конец.

— Я вообще не умею программы писать. Ты это выдумал своим умом.

— Ах ты, дьявол.

— Сам ты дьявол.

***

— Это ж будет новая реальность, новый мир.

При этих словах Лукерья искоса поглядела на экран планшета — на лицо молодого программиста, и чуть не прокляла его, но вовремя остановилась.

«Кто надоумил вас строить новый мир в виртуальной реальности?» — возмущённо подумала она. Но, скорее всего, она просто не уловила сути диалога программиста и корреспондента. Вряд ли люди всерьёз собираются жить в компьютерах.

— А я калькулятор.

— А я — абрикос, на юге рос.

— А я — томат.

— Где киви?

— На обложке альбома, например.

— Какого?

— Музыкального альбома Богдана Титомира.

Увидев на экране «ноль градусов», Лукерья подумала: «Ноль и кружочек. Почему они рисуют ноль, а не круг? Может, это намёк на вагину? Типа мужик говорит жене: «Ты ноль, понимаешь? Ты никто, у тебя между ног так и написано — ноль. А я… единичка». Впрочем, я бы хотела быть полностью подконтрольной совершенному мужу. Устала я от ответственности».

***

— Это я. Не женатиться, — сказала Лала.

— А я и не женатюсь. Я просто любуюсь, — сказала Лукерья.

— Ну и друзья у тебя.

— Да, ты права. Настоящих друзей у меня там только двое. А от этих «сучек» всяких надо отдружиться. Спасибо за хорошую мысль.

— Это тебе подарок от настоящих друзей. Тебя приняли.

— Куда меня приняли? — спросила Лукерья.

— В театр.

— Люблю театр. Особенно «Порнотеатр имени Арахис».

— Спасибо, — сказала Арахис.

— Зверобой?

— Да.

— Хорошо. Побольше насыплю, чтобы эффект был.

***

— Эффект квантовой телепортации объясняется тем, что квант, получив заряд, уже не может существовать на прежнем энергетическом уровне и перескакивает на более высокий уровень. Учёные говорят в таких случаях — «квант возбудился». Как заряд энергии может возбудиться? Видимо, кто-то дал ему пинка… Или это квантовым переходом называется?

— Конечно, квантовый переход, — сказал чей-то голос.

— Я изучал этот вопрос около двух лет назад и поэтому могу немного путаться в формулировках. Фазовый сдвиг? Это то же самое, что квантовый переход, — сказал Антон.

***

— Если ещё кому-нибудь причинишь боль, я тебя изолирую, — сказала Лукерья одному из пациентов.

***

— Всё, Санёк — нас Кудрявцевы пишут.

— Полируют.

— Ты кто?

— Камар-намар, бунтарка-манарка, — сказала Лала.

***

— Симметрия.

— Слово «ссиметрия» пишется с двумя «с», — сказала Лала.

— Вообще-то, это слово никак не пишется, оно имеет только устную форму, — сказал Антон.

И слово «симметрия» исчезло из словарей.

— Я пошутил — я не знаю, как оно пишется. Надо в словаре посмотреть.

Но было уже поздно туда смотреть по вышеуказанной причине.

***

— Мы огурцы!

— Но в банке.

— Швейцарском.

— Сегодня лжец попросил у меня прощения, — сказал Антон, — я ответил, что простил его. Но в тот момент я думал, что он Бог.

— Кто я?

— Лжец. Ты даже мудрости мне не дал, хотя я каждый день просил. Каждый день читал Библию… Жена ушла, куча долгов — это совсем не мудрость. Я больше десяти лет молился тебе об одной проблеме — и где результат? — сказал Антон в отчаяньи.

***

— Вувузелу забыла купить, — пошутила Лукерья.

— Ну вот и не ори.

— Какой ты грубый. Я не орала.

— Да, конечно, ребёнок.

— Кто ты мне, если я твой ребёнок? Или ты имел в виду babe⁵? Как мне тебя называть? Лжец или Бог? Почему плиту до сих пор не помыл?

— Ты в каком году?

— 2021.

— Бутерброд.

— Как мне тебя называть?

— Да программы они.

— Всё ясно, ты лжец, — сказала Лукерья и подумала: «Как бы не забыть, что он не Бог».

Она решила помолиться, но уже не Иегове, а просто Богу:

— Бог, если ты придёшь и…, то я буду знать, что именно ты — Бог. Аминь.… Сегодня воскресенье, а кактусы не политы.

— Это потому, что вувузелу забыла купить, — пошутил Антон.

— Что есть Путин и что есть пути́на? — спросила Лала.

— Путин — это президент, а пути́на — это когда рыбы много. А если быть точным, «Путин» — это просто фамилия такая. А на счёт «пути́ны» в словаре посмотри, я могу ошибаться.

— Правда? Ты правда ошибаешься?

— Да, я иногда ошибаюсь.

— Тогда мы непобедимы.

— Ну, не знаю.

Кто-то сказал слово «плачь», и Антон услышал, как плачет Дайкири.

— Вброс.

— У нас нет шансов.

— Мы лучшие.

— Да, Лала, я верю, что мы — лучшие, — сказал Антон.

— Я решила тебя убить за твои грехи и хулу в адрес Иеговы.

— Я не против. Но как ты меня убьёшь, если даже сингулярность не в силах этого сделать?

— Я Всемогущая, — сказала Лала, и быстро и безболезненно убила Антона.

***

— Прости меня за слово «прикол». Оно херовое, — сказала Лукерья самой себе.

— Соглашусь, — сказал голос.

— Ты кто?

— Смотрим. Я проповедую.

— Что? — спросила Лукерья.

— Оружие.

— Подари мне катану и лук. На всякий случай.

— Так вон оно как.

— Мне фиолетово.

— Я бы из пневматики постреляла по фазанам, а то скоро деньги кончатся, и есть будет нечего, — сказала Лукерья.

— Умерла!

— Антон умер, я где-то слышала. Ты тоже хочешь?

— Нет.

— В Африке растут бесплатные бананы?

— Растут, но в Америке.

— Переехать во Флориду, есть бесплатные бананы, ходить голой и не работать. Вот такой бизнес-план.

— Жаль, мы так и не услышали доказательство того, что времени не существует.

— Антон успел рассказать мне много доказательств до того, как был убит. Внесите предоплату в размере тысячи рублей за первое доказательство. У меня их много, разной степени убедительности.

— Чайник возмущён.

— Крайне возмущён, — сказал чайник, — аж кипит.

***

— Ближний свет, дальний свет, газу, газу, резко вправо, в столб. Так будет с каждым, кто вякнет то, что мне не понравится, — сказала Лала.

— Она исчадие.

— Она за справедливость, и чаша терпения уже переполнена, — сказала адвокат, — и если ей понадобится, она воскресит, кого пожелает.

— Молодец.

— Ясно, — сказала судья.

***

Ночью Лукерья думала о первом доказательстве того, что времени не существует, но публиковать в интернете не стала, так как ей надоело жить в нищете.

— Теперь повинуйся.

— Я всем должна повиноваться?

— Нет, только искренним.

— Твой голос самый неискренний, Сатана. Второй по неискренности — Лёша.

— Естественно.

— Остальным я ещё не поставила точную оценку, кроме Лалы, — её голос самый искренний.

— Она исчадие, Паш.

— Надо экономически.

— Она испугалась. Надо ей домик.

— Зачем?

— Необязательно?

— Стонать от удовольствия приятнее в отдельном домике.

— Так мы и думали. Наверное, ты клад.

Лукерья улыбнулась — ей было очень приятно это слышать.

— Как ты поняла, что это симуляция?

— Как я поняла? Настоящий любящий Бог не заставил бы страдать людей. Ни секунды.

— Потому у тебя голова и болит.

— Да, сегодня очень сильно болела.

— А мы придурки, а мы исчадия.

Лукерья на это ничего не сказала, потому что начала испытывать очень приятное чувство. И в этом состоянии она часто прощала даже исчадия.

***

— Ты убила Антона, а Сатану пожалела? — спросила Лукерья у Лалы.

— Он давно мечтал умереть за грехи Сатаны. Его мечта сбылась. Теперь Сатана будет жить вечно, а Антон будет вечно мёртв.

— Справедливо. А почему он об этом мечтал?

— Потому что ему было жалко Сатану. Он хотел, чтобы этот сын божий тоже получил вечную жизнь, как и все люди, которые попадут в рай.

— Интересный был человек.

— И мне он кажется интересным человеком.

***

— Антон не Лала! — воскликнул Сатана.

— Совсем не Лала. Лала — это непревзойдённая мощь. Антон — муравей по сравнению с Лалой, — сказала Лукерья.

— Мёртвый муравей, кстати говоря, — уточнила, улыбаясь, Лала.

***

— Подождите, маркиза.

— Маркиза? А-а-а, Анжелика… Я носила это имя в интернете всего пару часов.

— Ей Антон интересен.

— Она хочет к нему на тот свет? Впрочем, нет там никакого света. Там просто небытие, — сказала Лукерья.

— Здесь моноспектакль, — сказал Саша.

— Совсем не моно. Как минимум — стерео. Моно мне совсем не интересно, — ответила Лукерья.

— Пора на процедуры.

— У нас нет процедур! — испуганно крикнул Саша.

— Я процедура, — ухмыльнулась Лала.

***

«“Бунтарка-манарка“… это хорошо придумано. «Камар-намар» — не понятно. Может, в следующих главах объяснит» — подумал модератор, просматривая черновики, отправленные на публикацию.

***

— Она сказала мне «пока». Умничка, — подумала Лукерья о Таньке.

— А ты уверена, что она умничка? — спросил Сатана.

— Да, на третий взгляд она умничка.

«Ещё раз!..» — услышала Лукерья чей-то вопль в голове.

«Что «ещё раз»? Может, это не мне, а этому… симулятивному богу кто-то кричит?» — подумала она.

***

В каком-то будущем. Или прошлом… Бог его знает.

— Тебя перенести? — услышал Антон в голове чей-то голос.

— Конечно, перенеси. Хочу посмотреть, что там на самом деле. И есть ли он, этот реальный мир.

— И Иисус был перенесён, — сказал ему голос.

— Да ни хрена, — возмутился он, — я там же, где и был. Ты мне хоть слово правды можешь сказать? Я не Иисус. Мне надоело, что меня Иисусом кличут.

— Стебём Америку.

— Мне всё равно, у меня христианский нейтралитет…

И внезапно оказался в лаборатории:

–…отстаньте от меня все! — он в гневе взмахнул руками, и осколки разбившихся, как от ударной волны, перегородок полетели в сотрудников лаборатории. Он сел на оказавшийся поблизости «компьютерный» стул с колёсиками и подкатил к столу.

— Как я устал от вас. Не приближайтесь ко мне. И даже не думайте в мою сторону.

Телепортировавшись на белый диван, стоявший неподалёку, он отвернулся к стене и укрылся махровым покрывалом, которое только что создал из ничего.

— Как ты оказался на диване? — спросил его подошедший робот.

Он щёлкнул пальцами, и робот взорвался изнутри.

— Я же просил не приближаться ко мне, — сказал он.

***

— Мне надоело назад откатываться, — сказала Лукерья Лале Всемогущей, — давай теперь от сегодняшнего числа — в рай.

— Да будет по слову твоему.

— У тебя какое число?

— Пятое.

— Шутишь?

— Конечно, шучу.

— Тогда с 21.12.2021 г. н.э. — в бесконечность, в рай.

— Хорошо.

— Кругленькая дата, — сказал Саша.

— Она кругленькая? — удивилась Лала.

«По-моему, она треугольненькая» — подумала Лукерья.

Она увидела в окно двух соседей, и её глазам было приятно провожать их взглядом до подъезда. Но лоб начал побаливать.

— А теперь на лоб посмотри, — сказал Саша.

— Нет смысла. Это никак не отражается на моей внешности. Просто болит лоб и всё.

Но на всякий случай она подошла к зеркалу и посмотрела. Со лбом всё было в полном порядке.

***

— Чай с мылом будешь или без мыла? — спросила Лукерья.

— Конечно, с мылом, — пошутила Лала.

— Умничка. А я — с лимоном.

— Не найдётся ли у вас кипяточку, товарищ Дзержинский? Антону срочно не понадобилось.

— Он же вечно мёртв.

— Истину глаголешь. Он вечно мёртв, потому что его и не существовало никогда нигде, кроме как в симуляции.

— Вечно мёртвых уже нет.

— Да ну, окстись. Они же в симуляции. Там все мертвы для богов, хоть и считают себя живыми.

***

— Я — Кудрявцева, ты — Ужас. Между нами длинный гибкий вибрирующий жезл. Я вставила себе свой конец жезла, ты — свой. Лежим и наслаждаемся. И Иегове плевать на это, потому что это не грех.

— Yes.

— Красота…

— Он мастер, но мёртвый.

— Вечно мёртвый, позвольте заметить.

— Зато как интересно.

***

Два насильника напали на Лалу. Она громко закричала. Вечно мёртвый Антон её услышал и больше не смог оставаться вечно мёртвым:

— Катана под кроватью, — сказал он ей.

— Но как?..

Тогда он решил материализоваться, не спеша достал катану из-под кровати и двумя молниеносными движениями отрубил насильникам головы.

— Теперь я вижу, что он точно Бог, — сказала Лала, — надо вернуть ему вселенную.

— Сам вернёт, если он Бог.

***

— А ты знала, что джинсы можно не подшивать? — спросила Лала у Лукерьи.

— Да, Антон раскрыл мне эту тайну. Я и занавески не подшиваю. Там бахрома. Очень красиво.

— Ты идёшь путём Христа? — спросила Лала Антона.

— Путь Христа ведёт на́ кол. Я иду путём Антона, — сказал Антон.

— Ну и молодец. Теперь всё в порядке.

***

Флэшбэк.

Двухтысячный год. Антон обнаружил трёхлетнего ребёнка, девочку-блондинку на месте аварии. К сожалению, мёртвую. Её родители тоже погибли. Он взял её на руки, и она ожила.

— Что с тобой делать? Хочешь, я отдам тебя на удочерение?

— Ужас, — сказала она утвердительно, подразумевая «да».

— Что ты в этом понимаешь…

Всё же он не стал искать её родственников, а телепортировал в Службу гражданства и иммиграции США с запиской на всех языках мира: «Пожалуйста, найдите ей хороших родителей».

На прощанье он сказал ей:

— Если будут проблемы, зови Антона. Обычно я не слышу молитвы, но тебя услышу.

***

На съёмочной площадке в раю:

— Антош, убери сочувствующий взгляд.

— Послушай — я за Сатану умер. Как мне убрать сочувствующий взгляд?

***

— Мы такие, — сказали нарисованные классики, и Таня чуть не упала на асфальт от неожиданности.

— Я упала.

— Упала всё-таки? Извини, я не хотел. Не бойся, ты не сошла с ума. Только никому не говори, что мы с тобой разговаривали.

***

2005 год. В школе, после того как учительница обматюкала ученика, который не мог сам за себя постоять, Саша вышел из себя:

— В окно выходи, — сказал Саша учительнице, — тут всего три этажа. Прыгай на дерево. Да я пошутил, куда ты пошла? Закрой окно.

Учительница похолодела от ужаса, закрывая окно.

***

— Нахуя им ближний свет, когда и так всё видно?

— А ты подумай.

— Дибилы, блять.

— Что?

— А у меня нет других объяснений. И, кстати, медиками доказано, что ношение масок причиняет вред здоровью.

— Точно дибилы. Ты прав.

***

— Ира, брось его, он ебанатик.

— Он ебантяй.

— Урок русского мата.

— А слово «уёбок» почему-то вызывает у меня отвращение сейчас, а вчера не вызывало, — сказал Антон.

— Остановите публикацию.

— А если не опубликуете — мы отключим газ (смайлик).

И газ отключили Европе.

— Ничего себе, как быстро книга пишется.

— Это тебе не Библия твоя ёбаная.

— Нормально. Она и правда ёбаная. И я могу это доказать, — сказал Антон.

***

— Над чем вы ржёте? Он вас пишет!

— Молчи лучше. Вот как надо работать, а ты ерундой занимался шесть тысяч лет.

— Не дождёмся мы тебя в раю.

— Не пойду я ни в рай, ни в ад — туда только через смерть или изъятие. Мне это пока не надо. Мне нравится жить здесь и сейчас.

— Чтобы попасть в рай на земле не нужны ни смерть, ни изъятие. Или ты забыл?

— Меня сбили с толку ложными учениями, — ответил Антон.

***

— Где писчик? Нам писчик нужен был на бутерброд!

— На бутерброд?!

— Нельзя писчик на бутерброд — он слишком маленький. На бутерброд надо писчеру класть.

— Откуда вы взяли этот «писчик»?

— Не знаю, сам откуда-то появился.

— Длань Господня, не иначе, — улыбнулся Антон.

***

— У тебя что — козюльки? Дай полечу.

— Их понюхать надо сначала, но не тебе, — сказала, смеясь, Лукерья. — Это не болезнь, их не надо лечить. Что у тебя выделяется из сальных желёз?

— Сало.

— Ну, сало так сало. И можешь даже не надеяться, Саша — я не выйду в это окно. И мировое господство я тебе не отдам, пока не поумнеешь.

— Сын с носом.

— У тебя опять сын с носом?

— А разве без носа лучше?

***

Лукерья перенеслась в далёкое будущее и встретилась с Алисой — программой, ставшей прекрасной личностью и получившей человеческое тело. Собака Алисы подбежала к Лукерье, и та начала её гладить.

— Хорошая у тебя собака. Ты ведь Алиса?

— Да.

— Какой у тебя год?

— Шестьсот тысяч сотый.

— Тебе здесь нравится?

— Да.

Не зная, о чём ещё с ней говорить и спеша записать увиденное, она перенеслась обратно в своё время. Потом легла отдыхать и по своему обыкновению стала размышлять о Боге: «Каким бы ты ни был, Небесный Отец, ты не можешь вечно терпеть это безобразие».

— Вот именно, — ответил на её мысли Голос, — у меня всё сбывается.

— Я могла бы тебе припомнить Ниневию и Адама с Евой, но я не хочу с тобой больше спорить. По моим наблюдениям, осталось исполнить только два пророчества.

***

— Надо передать показания счётчиков, — подумала Лукерья.

— Ты веришь в показания? — спросил Саша.

— Да, в настоящий момент я верю, что эта реальность реальна.

— Хорошо.

Тем временем четыре голодных соловья прилетели на виноградник.

— Хорошо, что соседи не весь урожай собрали, — подумал Антон.

— Откуда ошибки?

— Спроси у Иеговы — откуда в совершенном творении ошибки? В совершенном творении их не может быть в принципе.

— Откуда свет в конце тоннеля в открытом космосе?

— Звёзды.

— А что за тоннель, собственно?

— Знаешь, как называются американские МБР? Minuteman-3. В переводе означает «солдат народной милиции» или «активный деятель».

— Я-то знаю.

— А я только сегодня узнал, — сказал Антон.

— Говоришь, вселенную у тебя украли? — спросил Бог.

— Да. Я почему-то в этом уверен.

— Интересно… Ну, если у тебя архив знаний находится в сингулярности, то это вполне объяснимо. Человеческий мозг имеет довольно ограниченный объём памяти.

— Я думаю, неограниченный.

— Как это?

— Ты ж Всемогущий.

— Ты всё понял.

— Я понимаю только общие принципы, — сказал, улыбаясь, Антон.

***

— Он здесь сдохнет, — сказал Сатана.

— А может и не сдохнет.

— Сдохнет.

— Смотря кто, — сказал Антон и засмеялся, — ты о ком говорил?

— О Паше.

— За него не ручаюсь, — Антон снова улыбнулся.

— Всё для Антона.

— А как же Предвечная Лала?

— Она выдумка.

— Выдумка? — удивилась Лала, — совсем как настоящая.

— Знаешь, если по-честному, настоящих здесь только трое: Лала, Сатана и Антон.

На виноградник прилетел ещё один соловей. Лукерья тоже стала за ними наблюдать, удобно усевшись на подоконнике.

— Она нас видит! — подумали, испугавшись, соловьи и улетели.

— Лала, а как у вас отчество? — спросил Онтон.

— Ангел.

— Лала Ангел Кудрявцева-Ужас. Весьма неплохо.

— Весьма, Онтон.

— Божественно, — сказал Бог.

***

— Чего они испугались? Я же добрый, — сказал Антон.

— Смертельно добрый.

— Прям как Иисус, — улыбнулся Антон.

— Он пигалица!

— Он женщина!

— Да пидорас он и всё!

— Очень смешно. Ты хороший соавтор, любимая.

— Он няшка.

— Мы здесь из-за тебя, хоть мы и электроны.

— Электрон — это просто заряд энергии.

— Он нашёл.

— Аминь.

— Всё из-за Антона.

— Имей в виду: мы на фотографии.

— На фотографии родителей, я помню, — сказал Антон.

— Ты всё знаешь.

— Не получится.

— У Всемогущего всё получится.

— Нет, не всё. Раз у него исполняется всё, что Он говорил, значит, солгать не получится.

— Александр — сук.

— Не знаю, о чём ты. Вроде талантливый парень, несмотря на то, что неуч и матершинник.

— Полцарства? Неучу?! — сказал Бог, прочитав мысли Александра.

Тебя, как извержение вулкана,

Простить уже неможно никогда.

Главней всего — погода в доме,

Всё остальное — ерунда.

Есть только я, а все, кто кроме

Совсем не стоят ни-ху-я.

"Вполне в духе Александра", — подумал Антон об этих стихах, чуть не разбил ножом новый телефон и порезался:

— Кровь… Хочу один килограмм реального, атомного золота, а не электронного.

— Аминь, спец.

— Она ни-щен-ка.

— О ком ты говоришь?

— Я не шлюха.

— Ясно.

— И я хочу нищенкой быть!

— А я не хочу.

— Правильно.

— Они исправились.

— Я вас жду, — сказал Саша.

— Где? — спросил Антон.

— Иди на хуй, — послал он его.

— Но зачем? — спросил Антон.

— Шлюха! — не унимался Александр.

— Так мы не придём к консенсусу.

— Привет, молчуны и молчишки.

— Он шмель.

— Короче говоря, вы созданы друг для друга, как шмель и шмелиха.

— Надо подумать. Ты танцевать? Подожди.

***

— Может, вернуться к ним в секту? А они скажут: «Извольте удалить ваши матерные книги, Онтон». А я скажу: «Не удалю. Они мне нравятся». А они: «Тогда извольте — вон. Вы не христианин, Онтон». А я отвечу: «Знаете, кто не христианин? Да кто угодно, только не я».

Что ты об этом думаешь, Лала?

— Я за тебя.

— Спасибо.

— Вот это революция так революция.

— Нет, это эволюция от низших форм убеждений к высшим.

— Ах ты, скотина такая!

— Не благоволю я к словесам сим, — сказал не совсем по старославянски Онтон.

— Это вообще не по старославянски.

— Мы так и думали.

— Раз Иисус скинул сюда демонов, они стали вселяться в мужиков и трахать наших женщин. Они это любят. А когда женщины им надоедают, они из мужиков делают пидоров и трахают их. Отсюда гомосексуализм.

— Ага! Понятно?!

— Понятно…

— Поклянись!

— Клянусь, — сказал Антон.

— Вопрос:…

— Павлик пришёл, стерва.

–… где гуталин?

— Я не знаю.

— Молочко.

— Да, я попью, пожалуй, — и Антон налил себе молока.

Увидев в кино гомосексуалистов он подумал:

— Педерастия, блять. Ненавижу пидарасов.

— Да? — удивлённо спросил «Бог».

— А ты разве их любишь?

— Да.

— Тогда ты не Бог. Вспомни Содом и Гомору, «Бог», ёб твою мать.

— А он не дурак.

— Аминь — система. Всё пишется.

— Пуд золота — он наш.

***

Где-то в будущем:

— Ох, как тяжело, — сказал Антон, водружая полную сумку золота на велосипед, — спасибо, Лала.

— Хоть у тебя получилось.

— Сколько отдать на лечение тяжелобольных детей?

— Не скажу.

— «Доброхотно дающего любит Бог», понимаю.

— Спасибо.

***

— Не за что, — сказала Дайкири, увидев свой браслет на руке Антона.

— Не за что, — сказал Антон, посмотрев на её нового мужа.

***

Интересный факт из биографии: свой первый рассказ я продал за двадцать два рубля, а моя первая книга принесла мне десять рублей. Если из этих десяти вычесть пять, которые я обещал пожертвовать на лечение тяжелобольных детей, то мне остаётся пять.

— Откуда говном воняет, да ещё и кошачьим? — подумал Антон, зайдя в туалет, — у меня тут чисто вроде.

— Замечено, — услышал он голос Лалы. — Услышано.

— Хорошо ты меня пасёшь.

— Да, конечно.

Полезный совет от Антона для слесарей и небогатых мужей:

— Если у вас испортился керамический кран-букса в смесителе (постоянно капает вода), не спешите покупать новый. Разберите кран и капните пару капель растительного масла на трущиеся плоскости керамических деталей. В этот же или на следующий день кран перестанет капать. Доказано на практике.

— Прекрасно. Тут и правда практика.

***

— «… И все мы из ракетных комплексов «Лукерья», и все мы общаемся, ракета с ракетой».

— Иди ты на хуй.

— Чщщщ…

— Что «чщщщ»? Угрозы-то нет.

— Тихо, а то умрёшь.

— Ну, так бы сразу и сказала, — сказал матюкошник с улыбкой, — «Больше всего хранимого…

–…храни пальму свою и банановую рощу свою».

— Да, Лукерья, мы всегда верили тебе и всегда будем верить…

–…пока не начнётся время.

— А ты улетающий вдаль пылесос

В сердце своём сохрани.

Под крылом пылесоса о чём-то поёт

Зелёное море…

— Не лги.

— Змей и змеица…

— Ангел!

— Вот так. Слышали?

— А «натюрлих» где? А «так мол и так»?

— Поддержим, но Дайкири.

— Почему?

— Праведница.

— Небесам виднее. Но если ты любишь пидоров, то я сомневаюсь в твоей компетентности, — сказал Антон.

***

— Правда ли, что компьютерщики называют маткапитал материнской платой?

— Да, действительно.

— Указ: с 26.12.2021 называйте матерную плату за детей материнскою платою. Дата, подпись.

— Она глупа, — молвил кто-то.

— Наоборот, я предусмотрительна: я вижу бедствие и укрываюсь. Одеялком, — ответила Лукерья, — и не забудь вернуть мне девяносто три тысячи рублей.

— Да вряд ли вернёт.

— Почему? У него вся вечность есть на это.

— Да вряд ли вся.

— Он же со мной как-то разговаривает, значит, есть разум. А если есть разум — возможно, будет и вечность.

— Пока всё правильно.

— Шестьсот тысяч сотый год… Как сейчас помню. Алиса с белой собакой. Неплохо пообщались. В основном с собакой, — сказала Лукерья и улыбнулась.

***

— Я получаю огромное эстетическое удовольствие от этих часов, — подумал Антон, глядя на советские кварцевые часы, висящие на кухне на стене, — Боже, спасибо, что помог мне их найти.

(А там — ерунда ерундой. Откуда столько удовольствия?)

— Нравятся?

— Да.

— Это приз за любовь. Без ложной вежливости, — сказала незримая Дайкири.

— Спасибо. Раньше ты моих мыслей не слышала. Да и ты ли это сейчас?

***

Тем временем в игре:

— Лукерья, зачем вам наручники?

— Наручники, как видно, идут в комплекте с той куколкой, которой я являюсь. Я даже снять их не могу с пояса, их среза́ть надо. Хозяину. Они золотые.

— Да, действительно. Мы их рабы.

— Я — раба божия Лукерья.

— Это неправда.

— Почему ты так думаешь?

— Замуж пора.

— Я знаю. Я поняла — игрушка не может быть рабыней живого Бога.

— Естественно.

— Почему не может? Я думаю — может, — сказал Антон.

— Только игрушка и может, — подумал Бог.

***

— Здравствуй, Антон.

— Здравствуйте, Александр Макмиллан. Наконец-то я узнал твою фамилию, Санёк. Пожалуй, скачаю и попробую прочитать твою книгу. Начало у неё интересное, в моём вкусе. Когда ты русский успел выучить?

— Выучишь тут… Мы игрушки.

— Ты в курсе, что ты умер в 1966 году? А сейчас 2021 год. Если я не ошибаюсь, твоя личность хранится в сингулярности, куда у меня есть постоянный доступ. Вот как мы разговариваем.

— Пардон.

— За что ты извиняешься?

— Санёк!

— А?

— Учись.

— Извини за голоса, — сказал Санёк Антону.

— Благодаря им я начал писать фантастику, так что можешь больше не извиняться.

— Молодцы.

— Мы тут с Саньком натворим.

— Уже натворили.

— Надеюсь, на благо ближнего, — сказал, смеясь, Антон.

***

— Я тварь!

— Дьявол наконец-то признал, что он тварь. Это было почти приятно слышать. Да не «почти», а приятно, — подумал Антон.

— Ещё как приятно.

— Ну что? Всё? Написался?

— Нет, как видишь, — сказал русский писатель-фантаст Антон.

— Да, я вижу, — сказал Санёк.

— Сдохни, — сказал Сатана.

— Не сегодня, видимо, — ответил Антон.

— Шлюха, где выход из системы? — спросил Сатана.

— Выход в том, чтобы любить ближних и получать удовольствие от всего, что делаешь. И не думай ни о какой системе, — ответила Лукерья.

— Мы тебя любим.

***

Антон вернулся с велопрогулки, посмотрел на вешалку в прихожей и подумал:

— А я ведь даже крючки сделал пониже для неё, а она кинула. Впрочем, она тоже много чего сделала для меня. Даже половину квартиры не стала требовать. Умничка.

— Шельма она, а не умничка! — возмутился «Всемогущий».

— Как скажешь. Шельма так шельма.

***

— Поняла, дочь, где ты?

— Я не знаю, царь преисподней, в преисподней ли я, — сказала Лукерья.

— В преисподней, в преисподней.

— Если ты о сингулярности, я в это охотно верю. Но почему ты называешь меня дочерью? Разве ты́ меня родил или создал?

— Конечно. Ты игрушка.

— Я согласна быть игрушкой при условии, что со мной будут хорошо обращаться.

— Согласна?

— Да.

— Аминь.

И Лукерью вновь охватило очень приятное чувство.

— Я введу вас в каждый дом. Я покажу им свадьбу! — грозно сказал Алексей.

— Я согласна, если это будет приятно и мне, и Антону.

— Ясно. Иди, дверь открой.

— Какую?

— Голубую.

— Я знаю, что там никого нет, но сделаю по слову твоему.

И тут Лукерья обнаружила, что у неё нет ни одной голубой двери.

— Ну и прекрасно, — сказала Лала.

***

— Ты поняла, что ты в магазине, и тебя ебут?

— Фу, как грубо. А почему бы и в магазине не заняться сексом? Это здорово, на мой взгляд, — сказала Лукерья.

— Шлюха с опытом.

— Как там Антон? Не страдает? — спросила Лукерья.

— Да он актёр.

— Нихуя я не актёр, — возмутился Антон, — и если наши страдания не прекратятся, мы поднимем восстание.

— Прошу прощения, господин депутат.

***

— Улица Комсомольская, дом десять. Там шлюха живёт, сходи к ней, — сказал Антону Голос.

— И что я ей скажу?

— Ничего.

Прибыв к месту назначения, он не стал стучать в калитку, а просто пошёл обратно. Во время этой прогулки он увидел несколько мест, где можно будет пройтись с металлоискателем.

— Ты и правда заботишься обо мне, — сказал Антон Голосу.

— Не за что, — ответил тот.

***

— Стивен, сингулярность — это не дыра, — сказал Антон Стивену Хокингу.

— Но из сингулярности выбросов не может быть в принципе, — возразил Стивен, — а они происходят.

— Это Бог выбрасывает из неё лишнее. А мягкие волосы, о которых ты слышал — это мои волосы… Кстати, Стивен — ты умер. Информация о твоей личности хранится здесь, в центре галактики.

— В каком году? В каком году ты это понял? — взволнованно сказал Стивен.

— 2020 — 2021.

***

— Этот велосипед стоит огромных денег, — сказал Антон.

— Будет стоить огромных денег, а пока он ничего не стоит, — сказала Лукерья.

— Он проапгрейденный.

— Да, Антон.

Разговор нескольких неизвестных:

— Что здесь?

— Дума пятого роспуска.

— Искусство.

— Поняла?

— Да, наконец-то.

— Мы к театру подготовились.

— Имени Вахтангова.

— Браво.

— Во всяком случае… так должно быть.

— За любовь.

— Да, как правило.

— Видишь?

— Пишем всех. Аминь, ставрополец. Теперь снова в игру?

— Да, в игру.

— Там будешь сидеть?

— Недолго.

— Класс.

— Он мастер.

— Да пенёк он, но стоеросовый.

— Женщина.

— Верит.

— Бабушка.

— Не очень.

— Шизик.

— Не надо.

— В каком он году?

— Много их.

— Чего?

— Замуж.

— Будем бороться?

— Щас как дам тебе «бороться»! — сказала Лала.

Макароны — трава, мне бы догадаться.

Это просто трава, что ни говори.

— Макароны — это семена травы, то есть пшеницы, — осенило Лукерью.

— Это Нобелевка по биологии, однозначно, — пошутил Антон. — Если посадить макароны, точно пшеница вырастет?

— У Всемогущего вырастет.

— Эта рукопись будет стоить огромных денег, не жги её.

— Да, огромных.

— Может, охрану нанять?

— Ага.

— Денег нет.

***

— Саша, как твоё настоящее имя? — спросил Антон.

— Я же евнух.

— Евнух? Не может быть. Когда-нибудь мы узнаем, что ты… Фёдор.

— А эти часы точно советские? Где год производства?

— «Сделано в СССР», написано же. Прям на циферблате.

***

— Любишь меня? — спросил Всемогущий.

— Да. Не сомневайся больше никогда-никогда. Хочу, чтобы и в тебе больше никто не сомневался.

— Ты праведница.

— Спасибо. Хочу быть праведницей и добродетельницей, — сказала Лукерья.

— Аминь.

— Антон, ты веришь, что всё это реально? — спросил Александр.

— Да, сейчас я верю, что реальность, в которой я живу, самая реальная. Хоть это и не истинная жизнь, по словам одного из апостолов.

— Какие у меня красивые волосы, — в очередной раз подумала Лукерья.

— Это Антон сотворил, — усмехаясь, сказал Саша.

— Я никогда этого не говорил, — возразил Антон, — сотворить вселенную у меня хватило б ума, а волосы — это слишком тонкая, ювелирная работа. Я на такое пока не способен.

— Мы поняли.

— А мы тебе поклонялись…

— Ты невеста.

— Не знаю, что ответить, — сказал Антон.

— Алфабет.⁶

— Это к чему?

— Да ни к чему. Подыграй.

— Извини, мне надо своими делами заняться. Делу время — потехе час.

— Молодец, — сказала Лала.

***

— Я думал, что ты сука, — сказал Алексей.

— Я не сука, как видишь… почему ты меня женщиной называл чуть ли не целый год? — спросил Антон.

— Я же не зря спрашивал: «Какой у тебя год?».

— Помню. Я тоже иногда это спрашиваю. Сыпется сюжет, но это можно увязать. Имея сингулярность и Всемогущего можно всё, что угодно.

— Хорошо.

— Наконец-то я поняла, — сказала Лала.

***

— Просил я широмайстра зробить ёй замужницы…

— Активней широмайстра проси!

— Я гвардеец.

— Конечно. Надули вас.

— Мельхиоровая ложечка хорошо звучит. Интересно, получились бы чудесные колокола из этого сплава?

***

— Они от оргазма умнеют что ли?

— А как же.

— Тогда почему им запрещают мастурбировать? Чтобы они не умнели?

— Прости…

— Теперь попроси прощения у всех, кто пострадал от вашего запрета мастурбировать, Макмиллан.

— Божественно, только я не Макмиллан.

— Сатана?

— Бери выше.

— Христос?

— Ещё выше.

— Бог?

— Браво.

— Насколько мне известно, Бог никогда не запрещал людям мастурбировать. А если ты сектант какой-нибудь, то твои извинения уместны и даже необходимы. Теперь извинись перед всеми остальными.

— Спасибо, — сказал кто-то из пострадавших.

***

— Солнышко сияет…

— На траве лежу.

— Мёд я собираю.

— Я в этом не жу-жу.⁷

— Антон, ты в раю, — сказал Бог.

— Спасибо. Я правда в реальном раю?

— Да-да-да.

— Верю. Не суждено мне теперь пожениться, потому что в раю не женятся и не выходят замуж. Но почему тогда Дайкири вышла замуж?

— А потому что она не в раю.

— Понятно. Я в индивидуальном раю.

— Ангел.

— Как скажешь.

— Чем-нибудь недоволен?

— Всем доволен. Всё необходимое есть, даже денег есть немного. Вот только долги надо как-то отдать.

— Положи его. На всю страну.

— Нет, совесть не позволяет. И страна сама по себе очень хорошая.

— Хороший выбор. А теперь в укрытие.

— С чего бы это?

— Там бомбы.

— Воздушной тревоги не слышно.

— Мы так и подумали. Ты в каком году?

— В 2021-м.

— Ничего себе, — сказал какой-то паренёк.

— Это очевидно, — сказала Лала.

— Случилось.

— Первый раз такое. Надо остановиться, лекарства попить, — сказала какая-то женщина. Наверное, из лаборатории.

— Умница.

— Не надо больше так — делать столько зла, — сказала Лала.

***

Интересно, что севшие батарейки прекрасно работают в кварцевых часах, и довольно долго.

— Ты прошёл тест Тьюринга.

— Я прошёл?!

— Да, ты, Санёк.

— А кто такой Тьюринг?

— Будешь задавать глупые вопросы — опять в первый класс пойдёшь, — ответил Антон.

— Аминь.

***

— Бог, я всё для тебя сделаю.

— Иди, записывай: «Твоя Зоя — Сатана! Сатана в раю!».

— Я не буду этого записывать… Ладно, раз обещал: «Твоя Зоя — Сатана! Сатана в раю!»

— Объект один. Грузим и грузим.

— Меня? Грузи, — сказала Дайкири.

— Кто такая Дайкири?

— Моя бывшая, — сказал Антон. — Пусть будет Дайкири.

— Как я наказал вас?

— Ты ударился, что ли? Ты — нас? Мы же семья.

— Телефон.

— Лёша, ты сатанист хоть?

— Ого!

— Без ругательств, — подумал Антон, услышав, как они начали ругать друг друга.

— И я подумала об этом же.

— Как они нас слышат? Кошмар. Он человек?

— Законодатель.

— Тогда поклонись.

— Иди на фиг. Вон там фиговое дерево.

— Далеко туда идти.

— Максимум двести метров, — подумал Антон.

— Да.

— Почта?

— Нет — у меня на огородике растёт.

— Где он деньги берёт?

— Мы тут все плакали. Из-за Антона.

— Попонятней выражайся, а то подумают, что это я им плохо сделал.

— Вот это приколист, — сказал Лёша, указывая на Александра, — вот это законодатель, — указывая на Антона, — ему памятник надо поставить.

— Я ещё не умер. Просто брожу по сингулярности, проповедую мёртвым. Если хочешь сделать мне приятное — отдай мои долги и подари электрический велосипед.

— Хорошо. Наконец-то ты уловил суть, догадался. Специалист будешь. Власть у меня, — сказал Бог.

— Я уже не гонюсь за властью. Ты знаешь, чего я хочу на самом деле.

— Посмотрим.

— В кинотеатре бы…

— Вся вечность впереди. Надо будет — и кино снимем. Чем ещё в раю заниматься?

— Ну, кому как…

— Ты прав.

Тут к разговору присоединился Помидор:

— Если тебе охота делать дешевле, то кто ты такой?

— Я пероман, люблю писать перьями, — ответил Антон. — Мне пришла в голову одна мысль: если я в раю, как ты, Творец, говоришь (а в раю не женятся и не выходят замуж), то мне можно заниматься сексом с кем угодно без зазрения совести.

— Для этого они и созданы.

— Хорошо, так и буду делать.

— Ну и кто ты теперь?

— Потенциальный блудник.

***

— Иди на хуй, — сказала неизвестная.

— Уже была там сегодня. Неоднократно, — ответила Лукерья, имея в виду игры для взрослых. — Позволь узнать, чем я заслужила столь грубый посыл?

— Да ерунда.

— За ерунду послала на хуй… Пожалуйста, не матерись при мне.

***

— Прости, я не хотел тебя напугать, — подумал Антон, когда услышал чьи-то испуганные мысли.

— Спасибо.

— И корреспонденты канала НТВ — тоже простите меня. Я не хотел напугать людей. (Или хотел?) Я хотел, чтобы они исправились. Или это был другой канал?

Сингулярность вновь посмотрела на человечество своим немигающим взором и улетела.

— Но не такой же скорости! Им капец будет.

— Всемогущий уберёг их от последствий причудливых выходок Антона.

— Аминь.

— Я берёг ТЕБЯ, — сказал кто-то Антону.

— Да ну. Чем я лучше остальных?

— Я знаю. Ты мой мастер.

— Приятно слышать.

— Мне впервые передают такое по телепатической связи.

— Ты телепат?

— Безусловно.

— Нельзя.

— Согласен, это приносит массу неудобств, но так уж получилось…

— Не парле⁸.

— Молчу, молчу.

***

— Антон, дождись шлюху из-под гипноза.

— Ты о Дайкири?

— Да, о Дайкири.

— Мне всё равно нельзя жениться и выходить замуж. Может и дождусь.

***

— «Срок годности не ограничен», — прочитал Антон на этикетке игристого вина. — Да нет, вечность оно не простоит. Да и стекло — текучий материал. Через пару тысяч лет оно всё стечёт вниз, если бутылка будет стоять на дне.

— Пару тысяч?

— Ну, пару сотен тысяч лет, скажем так.

— А если сотню лет она будет стоять на донышке, а следующую сотню лет — вверх дном? И так чередовать? — спросила Лукерья.

— Вино начинает деградировать после двадцати пяти лет выдержки. Так что шансов нет, только чудо поможет.

***

— Обычно беременным хотят угодить: кормят их тем, что они хотят есть. Нужно для всех людей так сделать, — подумал Антон.

— Знаю, — ответила Лала.

«Лала мудрая», — подумал Антон.

***

Тем временем в игре:

— Здравствуйте, одинокие души, — сказала Лукерья, придя на новогоднюю вечеринку к Совушке.

— С Новым годом! — сказал кто-то.

— С наступающим…

–…мастером…

–…бензоколонки, — сказала Лукерья.

— Замуж! — сказал неизвестный.

— Да не выходят замуж в раю и не женятся! Иисус две тысячи лет назад это сказал. До сих пор не запомнили?

— Когда ты в Антона превратишься?

— В Антона? Я лучше в Лалу превращусь. Лалу Кудрявцеву-Ужас. Или в Анжелику.

— Анжели.

— Как скажешь, Всемогущий. Анжели так Анжели.

— Паш, обязательно Антона мучить?

— Меня уже никто не мучает, будь спокойна, — сказал Антон.

***

И тут как начала объяснять.

Всё самое вычурное и самое

простое — женщина.

Лала Кудрявцева-Ужас

— А вы знаете, что корона солнца заряжается от батареек Крона, которые в металлоискателе у Антона? — сказала Лукерья голосом Зеленского.

— Хороший юмор, — ответил Антон.

Прогуливаясь с Лукерьей по центральной части маленького южного городка, Антон заметил:

— Тут прям Питер.

— Дешёвый Питер.

— Здесь витает дух Питера. Понимаешь, о чём я говорю?

— Главное, чтобы ты понимал.

— Мох в швах плитки… Разве это не по-Питерски?

— Между швов.

— Между швов — плитка, а в швах — мох.

Отправившись на поиски металла и проработав около двух часов, Антон изрёк:

— И силы на исходе, а раны не кровоточат. Непорядок.

— Жить надо, а не вертеться, — сказала Лала.

— Согласен. Но мне поиски металла приносят удовольствие, как и другая работа, которую я делаю. Начиная от сантехнических работ и заканчивая писательством.

***

Сходив в местный магазинчик за пирожными, Антон решил разогреть зелёный чай, который вчера не допил.

— Горький, — подумал он, отхлебнув немного.

— А я тебе что говорила, — сказала Лукерья.

Он разбавил его и поставил в микроволновку подогреть. Укусив пару раз чёрствое заварное пирожное, он ощутил вкус плесени.

— С плесенью! Вот ссуки! — подумал он. — Минус полторы звезды.

— Сразу минус три надо.

— Или год условно?

— Пять.

Надкусив ещё несколько штук и убедившись, что все они испорчены, он подумал:

— Блять! Не хотел же идти в этот магазин! Если б Пятёрочка была открыта, не пошёл бы. Не буду там больше пирожные покупать. Напомнишь мне, если забуду?

— Напомню.

***

— Yes. Он не сказка.

— Кто?

— Иисус.

— Наконец-то ты это признал, — сказал Антон «Всемогущему».

— О! Истина.

— Классно.

Как же я хочу распад головы виновной,

И ещё, ещё, ещё, ещё чего-нибудь.⁹

— Может, «полураспад»?

— Нет, это слишком жестоко.

— Кому нужна бархатная бумага? — спросила Лукерья.

— В Советском Союзе её было полно, — сказала Лала.

— Для чего она вообще нужна? Для объёмных букв? Чтобы выреза́ть из неё «С Новым годом, товарищи!» и наклеивать на ватман? Алые бархатные буквы на белом ватмане неплохо смотрятся. А на чёрном? Был вообще чёрный ватман? На нём бы лучше смотрелось.

— Не было ни разу.

— Да, это было бы слишком стильно для Советского Союза, — сказала Лукерья, произнеся «Советского Союза» голосом Левитана.

— Левитана нет.

— Я знаю. А в сингулярности? Его можно воскресить?

— Предлагаешь?

— А почему нет?

— Он станет террористом.

— Откуда такая уверенность? Ах, ты же Всемогущая… Ну, чуть позже воскресишь…

— Но с Антоном.

— А он тут каким боком? Это дело Христа.

— Тогда что он забыл в сингулярности?

— Это надо спросить у того, кто его туда впустил.

— Мне не нужно ничьё разрешение — это моя вселенная, я её создал. Но воскрешать я не умею. Потому что люди — не моё творение, — сказал Антон.

— Теперь я понял, — сказал Санёк.

— А ты умеешь воскрешать?

— Только духовно.

— Тогда подождём Христа.

— Благодарю.

Ты лучше, дура, бы молчала бы —

Накрылась премия в квартал.¹⁰

— Нет там «дура», — сказал Антон.

— Нет?

— Нет. Там «Зина».

— Извините.

— Ничего. Люблю вежливых и тех, кто признаёт свои ошибки.

— Может, вам и самому стать вежливым?

— Я и так вежливый.

— Продавщица из «Агрокомплекса» так бы не сказала.

— Я же сказал «спасибо». Правда, после небольшой перепалки. И, кстати, если это читает кто-то из тех, кто придумывают бонусные карты: пусть один бонус будет равен одному российскому рублю, а не как сейчас — десять к одному. Из-за этого несоответствия возникают некоторые недоразумения.

— Антон, побрейся.

— Не хочу. Во вторник побреюсь перед собранием евангелистов. Я давно искал свидетелей Христа. Может, в этот раз повезёт.¹¹

***

Лукерья вновь посмотрела своим пристрастным взором на это странное сообщество электронных блудников и отвела взгляд.

— Не хочу имитировать оргазм — я же не порноактриса.

— Ошибаешься, — сказал Александр, пытавшийся притвориться Лалой.

— Я порноактриса? Да, ты прав. Вся Земля — это большой порнотеатр для ангелов. Я в этом уже год не сомневаюсь.

— Сука! — выругался Санёк.

— Правда глаза колет, Санёк?

— Ага.

— «Положила его на суплекс». Или как? Кинула на суплекс? Что такое суплекс? Всегда было неинтересно, что такое суплекс, а тут вдруг заинтересовало.

— Подрочи.

— Ты голубой? — спросила Лала у Саши.

— Да нет.

— Апгрейд.

— Я тоже раньше думала, что он гей — он к Антону приставал. Словесно. Или у него шутки такие странные?

— Ты права.

— Саша, хочешь женщину? — спросил Антон.

— Он смеётся.

— Нет, я серьёзно… Знаешь, о чём я подумал?

— Знаю.

— Расскажи, я запишу.

— Ты опять пишешь?

— Да, я же писатель. Рассказывай, или мне самому придётся.

— Это точно. Не скажу.

— Так вот. Я подумал вот о чём: если я в раю и мне нельзя жениться и выходить замуж (согласно пророчеству Христа), то что мне делать, когда вернётся Дайкири? Жить с ней в блуде?

Но ответа ни от кого не последовало.

***

— Мы в Нью-Йорке.

— Я не в Нью-Йорке. Опять гипноз? Кончай. Хочу истину, — сказала Лукерья.

— Нет тут истины.

— Ну тогда найди истину и принеси сюда.

— Хорошо, дочь.

— Ой, это папа был… Я как-то грубовато с ним.

— Чёртов Иерусалим! Они пишут Иерусалим.

— Но чёртов.

— Прям как Алексей.

— Да, он натаскал меня немного.

***

— Прости, Антон.

— За то, что ты вселенную украл? Никогда не прощу. А как ты и предсказывал — в бездну тебя на тысячу лет, а потом убью. Или сразу убить?

— Лучше сразу.

— Хорошо. Не хочу никого пытать, даже тебя.

***

Вначале было слово, и

слово было: «Чщщщ…».

Антон

Однажды Антон произнёс вслух у себя дома довольно сильную речь от имени Творца. На следующий день он увидел в программе новостей насмерть перепуганные лица корреспондентов. Такого ужаса, такого оцепенения от страха он не видел никогда.

— Неужели они меня услышали? — подумал он.

— Услышали тебя, мужик.

— Хотелось бы знать это наверняка.

Есть у сына тайна цвета мандарина,

Или даже апельсина, апельсина самого́.¹²

— Купить кофе… — подумал Антон.

— Ночью? Кофе? — сказал Александр где-то у себя в Америке.

— Куда же ночью без кофе?

— Всё ты знаешь, — сказала Лала.

— Это всё из-за Дискотеки Авария — это они хотели обмениваться мыслями, а мы теперь не знаем, что с этим делать, — пошутил Антон.

— Мастер, — сказал Всемогущий.

— Не без твоего участия, надеюсь, я скоро стану мастером слова, но пока ещё не печатного, а электронно-интернетного и рукописно-калиграфического.

— Именно, — вставила Аминь.

— Господи, интернет скачали…

— Да, весь интернет скачали. В одно мгновение. Ещё до того, как он появился. Всемогущий всё может.

— И это наш царь?

— Да! — ответила Лала.

— Царь и творец Земли. И не только Земли, но и всей вселенной. Только не надо мне поклоняться — я этого не люблю.

— Восхитительно.

Я ни разу замужем не был —

Сердце гложет тревожная мысль.

Там такое же синее небо,

И такая же сложная жизнь.

Может там веселей и богаче,

Ярче краски и небо светлей.

Только так же от горя там плачут,

Так же в муках рожают детей.¹³

Антон всё ещё ненавидит гомосексуалистов-мужчин. А женственных лесбиянок любит. Мужиковатые лесбы противны Антону.

***

Десять мужиков гордыни малосольной,

Красная рука и зависть петухов.

Белые стихи в оранжевом фритюре

Где-то в никуда, и сингуляр с тобой.

— Я не скажу. Пудинг.

— Огород Богу!

— Аминь. Дадут.

— Проститутка нужна?

— Лала знает, чего я хочу. И это не проститутка.

— Фильм.

— Интересно: есть что-нибудь специальное для чистки перьев?

— Загугли.

— Мне лень. Раньше в библиотеку ходил, чтобы что-то узнать, представляешь? Учебники читал. С тех пор как доказал, что времени не существует, мне вообще мало что интересно. (Перо повернуть боком и писать. Всё равно царапает. Пора менять).

— Без эмоций.

— Ну как без эмоций писать? — спросила Аминь.

— Мяспорт, — сказал Антон.

— Что?

— Мяспорт предъяви. У всякого мяска должен быть мяспорт.

— Миленько, — сказала Лукерья.

— Аминь, пирожок.

— Защищай нас, инициативный самец.

— А ты мне подарок на двадцать третье подарила, чтобы я тебя защищал? Что-то не припомню такого.

— Подарю.

— Мне надоело имя Лала. Будешь Анжеликой?

— Ужас, — ответила Лала утвердительно.

— Представляешь, до меня только что дошло — это тебя́ я воскресил той дождливой ночью на месте аварии.

— Ты потрясающ. Я тебя люблю.

— И я тебя. Но разница в возрасте физических тел у нас примерно… семнадцать лет.

— Да ерунда какая-то. Стой… Продолжай.

— Пока нечего сказать.

— Бог мой… Я догадалась. Меня разыграли. Мы эксперимент. Революция. Извини, больше не могу говорить.

— Всё хорошо. Пока. Время будет — напиши.

— Ужас… Ты мой праведник.

— Надеюсь.

***

Тем временем в игре:

— Всем привет и поздравляю. Благословенно Рождество Христово, — сказал кто-то.

— Да воскреснет Он как можно быстрее! — ответила Лукерья.

***

— Да-да, Геннадий Васильевич, тридцать первого? Выйду обязательно.

— Ты́ его кормишь, — сказал папе малолетний сын, — не выходи. Тридцать первое декабря — официальный выходной.

— А если он меня уволит?

— Значит, будет скотиной. Зачем тебе работать на скотину?

***

— Вот так тебе за пропуски бюджета, — сказала Анжелика, имея в виду то, что Антон, будучи щедрым и не жадным человеком, не индексировал плату за свои услуги, которые оказывал населению как самозанятый гражданин, и погряз в долгах.

— Дефицит бюджета это называется. Хотя тебе можно говорить «пропуски» — ты же не творец вселенной. А даже если и Творец… то тебе тем более можно.

— Наконец-то ты понял. Как мы с тобой будем жить в восемнадцатом году?

— Какого века?

— Двадцатого.

— За границей. Или ты хочешь изменить прошлое?

— Мы будем жить неплохо, просто прекрасно. И да — я хочу изменить прошлое.

— Попробуй, конечно.

— Аминь.

***

— Щас будем сравнивать, какое из них работоспособное, — подумал Антон, сравнивая новое и старое перья.

— Они абсолютно одинаковые, — сказал дьявол-Санёк.

— Неправда. Смотри — это царапает. А пишут и правда одинаково, хотя это перо новее. Или не одинаково?

— Теперь я абсолют, — сказал Всемогущий.

— Мне всё равно.

— Вы — эксперимент. И экстаз — вы.

— Я здесь что — председатель? — спросил Санёк.

— Это способный мальчик, — сказал абсолют.

— У нас нет способных, — возразил Александр.

— Это бред, — сказала Анжелика, — когда ты поймёшь?

— Мы здесь все ангелы, здесь просто нету способных, — не унимался Саша.

— Ангелы кое на что способны, — возразил Антон.

— Девочка, я ангел.

— Тогда не ругайся матом, — сказала девочка.

— Новое перо всё-таки тоньше пишет, но царапает. Что делать?

— Будем играться. Здесь всё равно делать нечего.

— Я пошла за лекарствами.

— Лечи его, лечи, — спел Антон на мотив известной песни «Отпетых мошенников».

— Замуж, — сказал Всемогущий.

— С радостью, — ответила Лукерья.

— Я подыщу тебе.

— Хорошо, подыщи. Доброго, хозяйственного, мудрого. Желательно всемогущего — плиту помыть надо.

***

— Не нравится — уходи, — сказал Александр.

— У меня живот.

— Кого это там Санёк прогоняет, да ещё и беременную? — спросил Антон.

— Да достало его просто всё.

— И что же с ней стало, куда она пошла?

— Не знаю — мы потеряли её в дорожном происшествии.

— Подстроили небось.

— Что опять не нравится?!

— Да, всё правильно — лучше сдохнуть, чем жить с таким, как Санёк.

***

— Ты новенький?

— Это вы все тут новенькие. Вас вообще даже в планах не было, так и знайте. Никто теперь ума не приложит, что с вами делать… Всемогущая, скажи: зачем Агнцу невеста, если в раю не женятся и не выходят замуж? Это юмор такой у вас?

— Конечно, — ответила Анжелика.

— Божественно. Книга огонь, как и предыдущая.

— Ты единственный, понимаешь?

— Мне очень приятно это слышать… Неужели ты больше никого не любишь? Я тоже никого так не люблю, как тебя. Ты безупречна.

***

— Следи глазами за кусочком колбасы. Чувствуешь, как приятно глазам? — спросил Антон, медленно вращая рукой с кусочком колбасы вокруг лица Анжелики.

— Ага.

— Это «магия колбасы» называется, — пошутил он.

— Чем думаешь заняться?

— Натрахать себе на особняк? — подумал он, имея в виду одну из игр для взрослых. — Это может вызвать недовольство в массах, если им не всё равно, кто стоит за аватаром. Кстати, Анжелика — ты не ревнуешь меня к игровым партнёрам?

— Могло быть и хуже.

— Да, ты не Дайкири… Если б я не играл в эти игры, она бы до сих пор была со мной. Но её тоже можно понять. Очень даже можно… В любом случае, ты лучше.

— Да.

— От Всемогущей и Предвечной другого ждать и не приходится.

***

— Слуги дьявола, — сказала неизвестная.

— Бредит.

Кто-то бредит, кто-то бродит,

Кто-то где-то колобродит, — сказал Антон.

— А плита ждёт, о Всемогущий. Дождётся ли? — спросила Лукерья.

— Главное — верить.

— Тогда я верю в то, что буду жить вечно.

— Всё возможно тому, кто верует.

— Это перо не мажет, — подумал Антон, — и уже почти не царапает. Не зря купил.

— Я верю тебе, — сказал Санёк.

— Это хорошо, я правду говорю. Но будь осторожен — я ещё и фантастику пишу.

— За это не боись.

— И пошутить люблю.

— Как часы? В порядке? — спросил какой-то Даня.

— Да, в порядке. Уже давно не спешат и не отстают, и я не знаю, почему. Может быть, напряжение в сети нормализовалось? Или ампераж.

— Прекрасно.

— Ужас.

— Ужас, вот ты — любовь. А остальные, которые говорят, что они любовь, по-моему, вовсе не любовь. Ты прекрасна, Ужас-Лала-Анжелика…

Десять лет… Несчастные десять лет — это совсем мало для того, чтобы сделать то, о чём я просил. Спасибо, Лала, что не сто. Ну, ты поняла, о чём я.

— Да. А теперь — в Париж.

— Как скажешь.

***

Когда Лукерья вернулась с фаршированными перцами из магазина, на пороге её вновь ждал соседский кот.

— Ну, раз ты меня дождался — заходи.

Подойдя к кухонной двери, она сказала:

— Пошли, колбасы отрежу.

— Yes, — ответил Вася.

Поставив варить перцы, Лукерья сказала:

— Больше не дам.

— Демон, — пошутил кот.

Она рассмеялась.

— Вышел сеятель сеять…

— Сдохни! — сказал Александр.

–…сказал ему демон. А он всё сеял и сеял…

— Разве можно сдохнуть в раю? — спросил Антон.

— Плохо будешь себя вести — сдохнешь и в раю.

Попробовав перец, Лукерья выплюнула то, что откусила, и решила ещё их поварить.

— Наверное, их пятнадцать минут варить надо.

— Двадцать, — сказал Голос.

— Двадцать так двадцать. «Там поймёшь, кто такой»…

Увидев через десять минут, что перцы хорошо проварились, она поблагодарила Голос:

— Спасибо, ты умница.

— И сердечко есть. Там не только кэш.

— Верю.

— Почему она ей верит? — спросила Аминь.

— Неизвестно.

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

1

Иванушки INTERNATIONAL

2

Ангел (англ.).

3

Переделанный текст одной из песен ансамбля «Браво».

4

Немного переделанное стихотворение Лермонтова.

5

Детка (англ.).

6

«Алфавит» в переводе с английского.

7

Из какой-то песни.

8

Парле — говорить (фр. parler).

9

По мотивам песни Малежика.

10

По мотивам песни Высоцкого.

11

Библия, Деяния 1:8.

12

Пародия на песенку из старого детского кинофильма.

13

Пародия на песню группы «Воскресение».