Дом на берегу океана, где мы были счастливы

Аньес Мартен-Люган, 2022

Она вычеркнула из памяти прошлое. Он отказывается забывать и ждет ее каждый день. Вместе они на два голоса рассказывают красивую и грустную историю боли, страха и невероятной любви – вдохновляющей и спасающей, разрушительной и разлучающей. Правда ли, что любовь сильнее всего? Как она становится настолько безумной, что в ней впору потеряться? Можно ли вернуть прошлое? Об этом размышляет в своем новом романе Аньес Мартен-Люган, автор бестселлера “Счастливые люди читают книжки и пьют кофе” и других пронзительных историй любви, предлагая читателю прожить вместе с героями яркие эмоции и новые оттенки вечного чувства. В формате PDF A4 сохранен издательский макет книги.

Глава седьмая

Где-то, неизвестно где

Натан приехал и сразу отвлек меня от размышлений. Он оккупировал мое пространство, нарушил привычки. Подмечал мои причуды, указывал на них и расставлял ловушки, которые должны были помочь мне от них избавиться. Я не мог убедить его в том, что эти привычки помогают мне сохранять равновесие. Сын пытался пригасить кипящее во мне раздражение, которое несомненно замечал, и для этого заставлял меня совершать вместе с ним пробежки или увлекал в долгие прогулки по прибрежной тропе. Он затеял в доме весеннюю генеральную уборку, настояв на том, чтобы я в ней участвовал. Решил разобрать коробки, так и оставшиеся не распакованными после переезда, и при этом задавал вопросы, как если бы ему было пять лет: “А это что?” Если я ругал его, он смеялся. Он готовил нам еду. И все время болтал без умолку. Рассказывал о плавании на кораблях — ему удавалось наниматься на научно-исследовательские суда, поддавшись зову сирен из организаций по защите планеты. Этот мир был для меня чужим, а он им восхищался. В том-то и суть. К большому разочарованию своей матери, учебой он не интересовался. Он сам выбирал свой путь, а я ему позволял идти по нему. Я давал ему свободу, которой сам был лишен. Самое малое, что я мог для него сделать. Теперь он считал себя зрелым человеком и ровней своему отцу. Поэтому он взял на себя обязанность следить за моим лечением и давал таблетки строго по времени в соответствии с рекомендованной схемой. Я подозревал, что он проконсультировался с моим психиатром, чтобы уточнить дозы. Мой крутой нрав был ему известен.

Только что Натан ушел на пляж. Согласился оставить меня одного. Наконец-то… Он обернулся, наверняка догадавшись, что я наблюдаю за ним с террасы. Помахал мне рукой, широко улыбнулся и двинулся дальше. Меня захлестнул гнев. Почему он так за меня цепляется? Зачем он все дополнительно усложняет? Я не мог больше смотреть на него и вернулся в дом. Бар был заперт на ключ, аптечка тоже. Он забыл о своем разгильдяйстве. Что само по себе неплохо, но только если не распространяется на меня. Даже спустя девятнадцать лет мне казалось совершенно нереальным, что мой сын любит меня.

Будь я другим человеком, я бы радовался возможности наверстать с ним упущенное время. Если задуматься, я совсем мало видел его в детстве.

Я не воспитывал сына. Его мать тоже. Им занималась вереница нянек. Они не так уж плохо справились со своей задачей. Он был гораздо более уравновешенным, чем я, — что не так уж трудно, скажете вы, — и он как будто был счастлив.

Это чувство было мне незнакомо.

За единственным исключением.