Блеск дождя

Аня Ома (2021)

Рядом, но не вместе… Студентка факультета искусств Алиса совмещает учебу с работой в тату-салоне. Она мечтает о карьере художницы, и для этого у нее есть все данные: талант, страсть и, что немаловажно, яркая внешность. Она — лучшая в своем деле. Но веру в себя разрушает чувство вины за трагедию, случившуюся с ее семьей… Студент спортивного вуза Симон едва успевает отбиваться от девчонок: высокий, мускулистый, надежный… И одна ярая поклонница — его сумасшедшая бывшая, разбившая ему сердце, — не намерена так просто отпустить парня. Он верил, что у них будет ребенок, но ее ложь разрушила его мир… Симон и Алиса сталкиваются в тату-салоне: он хочет избавиться от татуировки, связанной с болезненными воспоминаниями. Так могла бы начаться история любви. Но будет ли у нее счастливый конец? Любовь или семья? Страсть или долг? Выбор может оказаться не так очевиден…

5

Алиса

Господи, что я делаю?

Мотая головой, я стояла перед зеркалом шкафа и оценивала свой пятый лук. Как будто перед свиданием. А ведь Симон  — самый что ни на есть обычный клиент, пусть и красавчик. И все равно это не повод, чтобы устраивать ристалище из тряпок, в результате которого моя комната выглядит так, будто взорвался шкаф с одеждой.

Сама не знаю почему, но я казалась себе глупой. В выходные я совершенно не думала о сегодняшней встрече с Симоном. И уж точно не представляла, что надену. Но с утра вдруг разнервничалась. Чтобы доказать этому парню, что я действительно профессионал?

Вот только не могу решить, который из нарядов лучше всего продемонстрирует мой профессионализм. Остановиться на прозрачном верхе, из-под которого выглядывают мои собственные тату и черный топ, или скомбинировать джинсы-бойфренды с чем-нибудь незатейливым, непрозрачным? Сопя, смотрю на свою кровать, где сложены четыре других варианта. Среди прочего пуловер оверсайз, который я всегда ношу с черными колготками и ботинками. Или… Нет. Я не буду переодеваться в шестой раз. Хотя бы из принципа. Баста. И пока не передумала, быстро запихиваю все шмотки обратно в шкаф, хватаю с пола сумку и выхожу из комнаты.

Мне навстречу из ванной выходит Лео, тоже готовая к выходу, на ней джинсы и свитер, в отличие от меня она идет в универ. Красные волосы забраны в небрежный пучок. Взглянув на меня, она остановилась как вкопанная, собрав губы в трубочку, чтобы одобрительно свистнуть.

— Оба-на… секси! Этот топ я еще не видела. Свидание после работы?

— Ну приехали,  — пробормотала я и растерянно посмотрела на себя сверху вниз. Мне совсем не хотелось выглядеть так, будто я специально прихорашивалась. А если Лео так подумала  — что при ближайшем рассмотрении в принципе понятно,  — то и Симон подумает то же самое.

— Что такое?  — Лео посмотрела вопросительно.

— Ничего… все хорошо. Пойду-ка переоденусь.

— Да зачем?  — Наморщив лоб, она оглядела меня, начиная с черных кроссовок и до пробора на волосах.  — Ты очень сексапильная, Лиса.

— Спасибо. В этом-то и проблема.

— Понимаю. Ты сознательно не хочешь выглядеть секси?

Я кивнула, мысленно покачав головой. Веду себя как ребенок. Не все ли равно, что подумает Симон? Нет, не все равно, и это бесит. Еще и потому, что о нас, женщинах, чаще, чем о мужчинах, судят по внешности. Вот бы научиться одеваться без оглядки на возможную неверную интерпретацию.

— Надень то, в чем тебе удобно, Лиса. Но этот топ я как-нибудь попрошу у тебя поносить.

— Ты знаешь, где мой шкаф,  — кивнула я и вернулась к себе в комнату.

Около половины девятого я, не сложив зонт, распахнула дверь INKnovation. Басти уже пришел, но на дверях по-прежнему висела табличка «закрыто», потому что девяти еще не было.

— Привет, Алиса!

— Приветик, Басти!

Я сунула зонт в подставку и поплелась в своих мокрых ботинках к стойке, где Басти попивал эспрессо, изучая график на сегодня. Мы обнялись, затем я сняла свое черное плюшевое пальто.

— Это и есть скорая-кавер-ап-помощь? Тип с придурочной татухой?  — Басти показал на экран iMac. Точнее, на запись на девять часов.

Скорая помощь? Придурочная тату? Что-то новенькое, но поскольку у меня всего один клиент с кавер-апом, думаю, именно его шеф и имел в виду.

— Да.  — Я произнесла это ровным голосом, при этом сердце колотилось как сумасшедшее. Ненавижу так нервничать. Во всяком случае, когда для этого нет настоящей причины.

— Следующие сеансы вы еще не запланировали?  — спросил Басти, пролистывая расписание до декабря.

— Нет. Это пока что консультация.

— Я на всякий случай зарезервирую два.

— Хорошая идея, спасибо, Басти.  — Я прошла в комнату отдыха, повесила пальто и с сумкой на плече и чашкой кофе в руке вернулась на ресепшен, застав Басти за поеданием булочки.

— Приятного.

Он благодарно кивнул, а я отпила кофе. Господи, как же хорошо. Все-таки кофеин  — отличная штука.

— Мне сейчас надо на часок отойти. Возьми телефон с собой на сеанс.

— Ладно, возьму,  — ответила я, не отнимая губ от чашки.

— Можешь прикинуть, сколько продлится ваша консультация?

Я пожала плечами.

— Нет, не могу.  — Некоторые приходят и сразу знают, чего хотят. Другие понятия не имеют, но с благодарностью принимают предложения. А еще есть нерешительные. Не знаю, к какой категории принадлежит Симон.

Симон уже ждал под дверью.

Во всяком случае, я узнала его кудряшки, остальное мне было не видно. Это должно навести меня на мысли? Или у меня просто чертовски хорошая память на прически?

— О… думаю, он уже здесь,  — сказала я, отметив участившееся сердцебиение. Наверняка от кофеина. Во всяком случае, я попыталась себя в этом убедить.

— Который на девять часов?

Я не была до конца уверена, поэтому, поставив чашку, пошла к двери. Когда парень повернул голову и мне через стекло стал виден его профиль, сомнений не осталось.

— Да, он здесь.  — Я посмотрела на большие часы над дверью. Симон пришел на тринадцать минут раньше, это хорошо. Люблю пунктуальных, потому что сама всегда прихожу заранее, и время ожидания сокращается, если мой визави тоже появляется раньше назначенного.  — Впустить его?  — Я вопросительно посмотрела через плечо на Басти.

— Ты готова? Тогда впускай.

Поскольку все мои принадлежности  — блокнот и простой карандаш  — были у меня в сумке, держать клиента на улице не имело смысла. К тому же дождь все еще моросил. Даже если входная дверь под крышей, а Симон, видимо, из морозостойких. Потому что он опять пришел без куртки, но на этот раз надел лонгслив.

Я остановилась перед дверью и постучала в стекло. Симон обернулся и, увидев меня, улыбнулся. Я сразу обратила внимание на синяк у него на щеке. Но этот парень был красив даже с кровоподтеком. Интересно, он налетел на дверь или подрался? Последнее как-то не соответствовало впечатлению, которое у меня создалось. Хотя какое-то время я думала, что он идиот.

— Привет. Я немного рано.  — Он изобразил на лице извинение, когда я открыла ему дверь.

— Лучше раньше, чем позже. Просто начнем поскорее.

В комнате, которую мы используем для консультаций, я предложила Симону стул возле письменного стола. Там еще стоит диванчик, но за столом мне было комфортнее.

— Я тебе предлагаю для начала показать тату, которую ты хочешь закрыть,  — начала я, водрузив свой шоппер на темную деревянную столешницу. Пока я рылась в его глубинах в поисках блокнота, Симон уже снял лонгслив. Я увидела это, когда, вытащив блокнот, подняла взгляд. Однако он закрывал грудь тканью, словно защитной броней. Эта стеснительность меня развеселила. И умилила. Но я не выказала ни того, ни другого  — я просто выжидала, подняв бровь.

— У тебя в глазах случайно не рентгеновские лучи?  — спросил он, состроив гримасу.

Я помотала головой.

— Иначе я не просила бы тебя раздеться.  — Я указала на его кулак, которым он прижимал к груди темную ткань, словно от этого зависела его жизнь.  — Рентген или не рентген  — разница небольшая, а?

Он почесал свободной рукой затылок.

— Блин… Должен признать, в этом есть смысл.  — Его губы тронула усмешка.

— На счет три?  — спросила я, пряча улыбку.

— Окей. Раз…  — начал он.

— Два…

— Два с четвертью?..  — продолжил он, и мы оба захохотали.

— Ну ладно,  — кивнула я, приняв на его игру.  — Два с половиной…

Так и не начав обратного отсчета, Симон без предупреждения уронил лонгслив на пол, обнажив, наверное, самую идиотскую тату, которую когда-либо доводилось видеть в INKnovation. Оно и к лучшему. Иначе мне было бы чертовски трудно оторвать взгляд от его рельефной груди и кубиков на животе. Теперь я поняла, почему Басти упоминал скорую помощь и называл тату придурочным.

— Все так плохо?  — Вопрос Симона заставил меня предположить, что мои мысли отражались у меня на лице.

Откашливаясь, я быстро собралась и слегка наклонила голову набок. Может быть, с другого ракурса вид не будет таким ужасным.

— М-м-м… ну-у…  — Черт, врать не получалось. Эта татуировка выглядит почти как рана. К тому же Симон не пришел бы к нам набивать кавер-ап, если бы сам не понимал этого. То есть я могла сказать правду.  — Честно говоря  — да. Неудавшийся единорог?  — Я еще больше склонила голову.  — По имени Кики, или что там наколото в сердечке сверху?

Господи. Я подавила возглас ужаса, когда до меня дошло, что это, собственно, такое. Это любовное тату, а Кики, вероятно, его бывшая девушка. Не то чтобы я была против любовных татуировок. Но вот это  — просто надругательство. И над искусством тату, и над женщиной, имя которой Симон увековечил у себя на груди.

— Что? Нет.  — Он энергично затряс головой и посмотрел на свою грудь, ткнув пальцем в единорога.  — Это не единорог. Это… э-э-э… памятник. Да. Памятник типу, который, будучи в изрядном подпитии на одной вечеринке, согласился, пожалуй, на самый тупой спор в его жизни.  — Он ухмыльнулся, а лицо залила краска стыда.

— М-м-м… ну ясно.  — Качая головой, я наткнулась на его сконфуженный взгляд. И до меня дошло, почему в пятницу он так себя вел: мужчине ему легче было бы открыться. Что ж, где-то я могу это понять.  — Ага, и теперь я должна снести этот исторический памятник единорогости?

— Да уж, пожалуйста,  — тихо смеясь, ответил Симон, и я кивнула.  — Хотя я бы его лучше не сносил, а перестроил.

— Понимаю.  — Я достала из-за уха карандаш, придвинула стул на колесиках и подняла сиденье так, чтобы быть с Симоном на одном уровне. Или примерно на одном. Он действительно высокий.  — И какие у тебя есть идеи насчет изображения?  — спросила я.

Он не успел ничего сказать, потому что в кармане его штанов зазвучала акустическая версия трека «Fix you» от Coldplay.

Симон тихонько застонал.

— Сорри, это мама. Я отвечу,  — и вытащил телефон. Это означало лишь, что мелодию одной из самых красивых из известных мне песен он привязал к номеру матери. Я эту вещь знаю наизусть. Слушала ее несколько лет подряд на повторе, мечтая, чтобы кто-нибудь был в этот момент рядом. Кто-то, кто просто меня обнимает. Будет держать возле себя крепко и долго, пока все разбитое во мне снова не станет целым. Со временем я поняла, что со всем должна справиться сама, хотя и не представляла как. И смогу ли я вообще когда-нибудь почувствовать себя целой. Возможно, все раны и шрамы, оставленные жизнью, нужно принять и сделать частью себя.

— Привет, мам, что такое?  — ответил Симон, из трубки до меня донесся голос его мамы. Поскольку подслушивать мне не хотелось, я отвернулась, раскрыла блокнот и стала набрасывать рисунок, прокручивая варианты покрытия старой татуировки.

— Нет, мы это больше не обсуждали. Я тогда завтра пойду в университет, помогу папе.  — Потом снова говорила мама, а он слушал.  — Нет, я не прогуливаю. Последняя лекция до трех.

Хотя я и старалась концентрироваться на рисунке, но не слышать не могла. Мать спросила его, что приготовить.

— Я могу себе просто бутерброд сделать, не надо ничего специально готовить и ждать меня.

Меня охватило сложное чувство  — смесь боли и зависти, потому что в моей жизни таких разговоров больше нет. Уже десять лет как. Меня подмывало посоветовать Симону как можно чаще заглядывать к маме. Потому что никогда не знаешь, который раз будет последним.

— До завтра. Я тебя тоже, мам,  — промолвил он чуть тише, и моя ревность усилилась, а боль стала еще острее.

Я длинно выдохнула, даже не заметив, что последние секунды сидела, задержав дыхание.

— Сорри, я снова здесь.  — Симон нажал «отбой» и положил телефон в карман.  — Так на чем мы остановились?

Я попыталась заставить свой рот произносить слова, но от воспоминаний о маме у меня перехватило горло. Господи, что со мной творится? И Симон, похоже, думает то же самое.

— Эй… ты в порядке, Алиса?