Записки на дежурствах

Арина Юрьева (2024)

Здравствуйте! Меня зовут Инна и я — акушерка :) (Арина Юрьева-творческий псевдоним). Знаю, что это звучит как приветствие на собрании анонимных алкоголиков, но вынуждена признать: я действительно больна своей работой! Уже больше двадцати лет я погружена в тему рождения и за это время успела посмотреть на процесс с самых разных сторон: как акушерка родильных домов и женских консультаций, как психолог курсов подготовки к родам, как мама. За эти годы изменилась страна, медицина и, конечно, я сама. Но одно остается, как прежде: восторг от сопричастности к появлению нового человека на свет. Безусловно, бывали тяжелые дни и я думала, что больше-никогда. Подводило здоровье, разочаровывала система. А вот магия все равно оставалась и побеждала. Поэтому я здесь. Наверное, уже навсегда.

Глава 11

История Анечки.

Аня, Анечка, Анютка — только так и хотелось называть эту женщину, даже при первой встрече.

Ни Анна, ни тем более, Анна-и-отчество внешне ей никак не подходили: миниатюрная блондинка с нежным личиком, где казалось были только одни голубые глаза с выражением новорожденного олененка и лучезарная улыбка. Одним своим видом она вызывала желание баловать ее и опекать, причем желание это обнаруживалось во всех, кто с ней общался, независимо от пола и возраста. Сама Анечка была вовсе не против такого подхода, наслаждалась ролью всеобщей любимицы вполне открыто, но никогда ею не пользовалась.

Приятная такая девочка.

Анечка пришла ко мне на курсы подготовки к родам.

Срок ее беременности на тот момент был 22 недели. Лет ей было около двадцати пяти и детей у нее еще не было.

Лекции Аня слушала с интересом, задавала довольно много вопросов. С удовольствием посещала тренинги по дыханию и пеленала пупсов на практиках по деткам.

В перерывах пила чай в компании других мам и ведущих, часто смеялась и никогда не жаловалась.

Это сейчас я знаю, что никогда не жалуются люди в двух случаях: когда у них действительно все в жизни хорошо, или когда в ней все настолько безнадежно, что лучше даже и не думать об этом. Причем как раз, если все хорошо, то человек бывает разным: и грустным, и веселым. Иногда он всем доволен, а иногда ворчит по пустякам вроде погоды. И дни у него бывают хорошие и не очень, на то он и живой, и настоящий.

А вот когда внутри поселился мрачный ужас, некоторые люди превращаются в «неунывающий смайлик». Смех и юмор в этом случае становятся своего рода аутотренингом. Не приподнятое настроение заставляет человека улыбаться, а наоборот-он старательно растягивает губы в нужную гримасу в надежде, что эта мышечная комбинация на его лице как-то сможет изменить его внутреннее состояние.

А нарочитый позитив, свойственный таким людям-это иногда гипс для сломанной психики.

С годами я научилась видеть таких женщин.

Если пообщаться с ними чуть подольше, чуть внимательнее посмотреть им в глаза, то сквозь тонкое стекло мнимого благополучия можно разглядеть крик о помощи, спрятанный за улыбкой.

Но тогда такого опыта у меня еще не было, да и работали мы только с конкретными запросами клиентов.

В запросах же у Анечки ничего необычного не было, стандартный набор: научиться правильно дышать, собрать сумку в роддом, да пара лекций про грудное вскармливание.

Анечка всегда улыбалась. И даже когда на лекциях затрагивали эмоционально-сложные темы вроде послеродовой депрессии, и многие очень живо включались, переживали, кто-то плакал…Анечка тоже улыбалась. В таких обстоятельствах это выглядело немного странно и неуместно, но в конце — концов, улыбаться законом не запрещено при любых обстоятельствах.

Когда срок Аниной беременности перевалил за 35 недель, она обратилась ко мне с вопросом о родах. Тогда я брала в сопровождение женщин и Аню тоже с удовольствием взяла, на ее срок место у меня как раз было.

Мы заключили договор, сходили познакомиться с врачом, собрали сумку в роддом и стали ожидать начала родов.

Параллельно, в процессе ожидания, Аня продолжала ходить в бассейн и иногда на тренинги дыхания. Я познакомилась с ее мужем Михаилом, он оказался приятным парнем Аниного возраста, искренне включенным в беременность своей супруги.

В положенный срок у Ани начались схватки.

Спустя пару часов, когда они стали более регулярными, мы встретились в приемном отделении родильного дома. Аня улыбалась.

Старательно дышала на каждую (пока что не сильную) схватку, подписывала нужные бумажки, переодевалась.

Муж на родах присутствовать не планировал, поэтому поцеловал Аню, пожелал нам обеим удачи и уехал.

А мы с Анечкой поднялись в родблок.

Родильный зал у нас был отдельный, со всеми удобствами: мяч, кровать-трансформер, душ, огромная видео-панель на стене, где умиротворяюще сменяли друг друга картинки красивой природы в сопровождении музыки для релаксации. Анечка ответственно дышала на каждую схватку, расслаблялась в правильных позах, освоенных на курсах, применяла приемы самомассажа и в целом вела себя образцово-показательно. Все бы так рожали!

В какой-то момент ей вдруг до слез захотелось шоколада, «ну хоть маленький кусочек!» и я выклянчила у кого-то из акушерок половинку плитки «молочного с клубникой». Еще посмеялись с Аней, что это замечательный способ повысить уровень эндорфинов и в родах, безусловно, полезно!

А потом с ней внезапно что-то случилось.

Сначала Аня перестала реагировать на вопросы. Физические показатели все в норме, а мысли где-то совсем не здесь. Приходилось ее немного тормошить, чтобы получить обратную связь. Но так с некоторыми женщинами бывает, благодаря определенным гормонам в родах они впадают в состояние, напоминающее неглубокий транс. Это не опасно и даже полезно, так природа уберегает маму от излишнего стресса. Но у Ани транс постепенно стал глубже, чем хотелось бы, и мы активно возвращали ее обратно разговорами и действиями. Роды-это ведь не только расслабление, это еще и физическая работа. И в каждый конкретный момент времени делать нужно вполне определенные вещи, так что совсем выпадать из реальности не стоит. А вот Аня явно из нее выпадала.

И чем сильнее становились схватки, тем более странным было Анино поведение. На схватку она все еще старалась дышать, а вот в паузе — закрывала глаза и выла. На одной ноте, на выдохе. Жутко и пугающе, как может выть разве что раненый зверь. На вопросы она уже не реагировала, слышала только некоторые команды, сказанные жестким приказным тоном.

Бригада все больше напрягалась. Физические показатели и мамы, и плода по-прежнему были в норме, но вот это поведение…

В момент очередной паузы между схватками к лежащей на боку в кровати Ане решили подключить монитор сердцебиения плода, чтобы следить за показателями нон-стоп. И в тот момент, когда я подошла к ее кровати с датчиком, Аня вдруг резко выгнулась, оттолкнула мою руку и… спрыгнув на пол, попыталась спрятаться под кроватью. Продолжая выть, не открывая глаз. Страшно. Подбежала наша врач, на помощь прилетела дежурная бригада. Аня дралась и кусалась, не давая к себе подойти. В какой-то момент Аню все же удалось из-под кровати извлечь, анестезиолог тут же вколол ей что-то из своего чемоданчика и на некоторое время она успокоилась. Легла, выть перестала, дышала почти как нужно и даже не дралась, когда ей ставили внутривенный катетер. Мы расслабились-ну бывает, по-разному на стресс и боль женщины реагируют! Но, тьфу-тьфу, вроде бы справились. Несколько часов было тихо, и несмотря на то, что роды шли активно физически, эмоционально все было спокойно. Аня уже не улыбалась, но простые указания выполняла и в перерывах между схватками просто дремала.

Но оказалось, что расслабились мы зря.

К моменту потужного периода действие успокоительного препарата закончилось. Тужилась Аня, никого не слушая, организм сам делал свою работу, благо роды-это все же инстинкт. Аня орала, Аня хрипела, Аня металась по кровати. На каждой Аниной коленке висело по сотруднику, потому что ноги ей непременно хотелось свести вместе, зажав таким образом головку идущего плода. Еще несколько человек держали, где надо, Анины руки, а в вене-ее капельницу, приподнимали ее плечи, создавая примерно-правильное для потуг положение и хоть как-то пытались уберечь Аню и ее ребенка от травм.

С горем пополам, наконец малышку мы все же вытужили и положили тут же маме на живот, как полагается.

Но едва ребенок коснулся Аниного тела, как она сделала резкое движение рукой и только чудо в лице стоящих вокруг Ани помощников спасло новорожденную от падения на пол!

–Уберите ее!!! Не хочу ее видеть!!! — крикнула Аня в истерике.

Малышку убрали, к Ане для послеродового осмотра вызвали анестезиолога, а к ее пробуждению пригласили психиатра.

Прошло несколько часов, Аня проснулась.

Снова милая и нежная, с любопытством щупает опустевший живот и спрашивает, кто у нее родился. Последнее, что она помнит о родах, это как я ей шоколадку принесла. А дальше, с ее слов-темнота.

Кто у нее родился-не помнит. Но при этом и посмотреть не рвется, осторожно так расспрашивает и только.

А тут и психиатр как раз подошел.

Ничего хорошего в Аниной истории, к сожалению, не было.

Молодая, любящая друг друга пара, вместе учились в школе и в институте. О том, что поженятся, знали класса с пятого и к моменту окончания института не передумали.

Почти всегда и всюду вместе, но в тот роковой день-по одиночке.

Аня пошла на день рождения к институтской знакомой, а Миша был занят чем-то другим и пойти не смог.

А вечеринка, к сожалению, вышла из-под контроля.

Аню в тот вечер изнасиловали.

Уже потом, придя домой, в ужасе и в слезах она рассказала все Мише.

Каялась, что вообще туда пошла. Чувствовала себя виноватой. На эмоциях пыталась наглотаться каких-то таблеток, но так как никаких серьезных препаратов в квартире, к счастью, не было, то ничего кроме рвоты она не получила.

И после нескольких дней мучительных раздумий, вместе они решили: нужно просто все забыть, как будто ничего и не случалось. Живем дальше.

Никаких заявлений, никаких психологов.

Но, к большому сожалению, забыть не вышло.

Оказалось, что Аня беременна.

От этой новости ребята были в шоке, но… «ребенок не виноват и Аня ведь тоже не виновата», рассудили они.

И оставили малыша, решив, что со всем смогут справиться.

Расписались.

Знали о своей тайне только вдвоем, никому и никогда не говорили об этом. Ни родителям, ни друзьям, ни специалистам. Просто старались делать вид (в первую очередь-между собой), что все у них замечательно.

А вот уже в родах психика Анечки и дала мощный, но ожидаемый в этой ситуации сбой.

Пока ощущения были ей подконтрольны, она справлялась.

А вот когда боль стала значительно сильнее, она и послужила катализатором всех последующих событий.

И Анино тело, и Анин разум начали действовать по своим природным законам. Тело продолжило рожать, а вот разум-просто отключил Анино сознание от происходящего.

В качестве защитной реакции.

И когда ей на живот положили малышку, то это было квинтэссенцией всего того ужаса, который она переживала внутри себя все эти месяцы, старательно пряча трагедию за улыбкой.

К счастью или к сожалению, от девочки они написали отказ.

Почему к сожалению — очевидно, нет ничего хорошего в отказе родителей от ребенка.

А почему к счастью? Да тоже, на самом деле, очевидно. Кто может сказать, как бы сложилась судьба этой малышки в родной семье, если бы самим фактом своего существования она постоянно напоминала бы родителям об обстоятельствах своего рождения?

Нет на эти сложные вопросы правильных ответов. Поэтому, пишу именно так: к счастью или, к сожалению.

Хотелось бы мне сказать, что ребенок быстро нашел новых родителей, но достоверно я этого не знаю, могу только лишь предполагать. Здоровая славянская девчушка миловидной внешности по законам логики в «системе» задержаться не должна была, на таких детей обычно очередь стоит. Надеюсь, что и в этом случае законы логики не подвели.

А уж что Аня и Миша сказали семье и друзьям, и как жили потом — тем более, не знаю.

Знаю только, что прямо из роддома Аню перевели в психиатрический стационар, а вот после общаться они уже не захотели и следы их семьи потерялись.

Очень хочется верить, что они все же справились.