На пути к мировой войне

Арсен Мартиросян, 2008

Помог ли Сталин приходу Гитлера к власти? Готовился ли Советский Союз к нападению на Европу? Означало ли подписание пакта Молотова – Риббентропа не только вступление Сталина в тайный сговор с Гитлером, но и превращение СССР в союзника Германии? Ответы на эти и другие вопросы читатель найдет в первой книге нового проекта А. Мартиросяна «200 мифов о Великой Отечественной». Автор известных книг «22 июня. Правда генералиссимуса», «Заговор маршалов. Британская разведка против СССР» развенчивает многочисленные мифы, созданные западными писателями, журналистами и историками о Великой Отечественной войне.

Миф № 5. Несмотря ни на что, Сталин все-таки планировал устроить мировую революцию за счет развязывания мировой бойни

Ну вот и настало время показать также и принципиальную суть того, почему Сталин ни при каких обстоятельствах не мог планировать ни Второй мировой войны, ни тем более чертовой «мировой революции». А для начала позвольте напомнить, что еще при обсуждении вопроса о мирном соглашении с немцами Сталин откровенно заявил: «…Принимая лозунг революционной войны, мы играем на руку империализму. Революционного движения на Западе нет, нет фактов, есть только потенция, а с потенцией мы не можем считаться». Аналогичный скепсис Сталин сохранил и во время похода на Польшу. Только он один во всем Политбюро был против похода на Варшаву, считая необходимым ограничиться выкидыванием поляков за пределы границ, потому как дальнейшее наступление приведет к тому, что из жертвы агрессии Советская Россия превратится в противоположность, против которой поднимется весь польский народ. И точно так же он был единственным во всем Политбюро, кто не верил в возможность пролетарской революции в Германии в 1923 г. В письме к Зиновьеву он отмечал: «Если сейчас в Германии власть, так сказать, упадет, а коммунисты подхватят, они провалятся с треском. Это в “лучшем” случае. А в худшем — их разобьют вдребезги и отбросят назад… По-моему, немцев надо удерживать, а не поощрять». И вовсе не случайно, что именно Сталин в 20-е годы возглавил разгром зациклившейся на мировой революции левой оппозиции. Но все дело в том, что Сталин и в дальнейшем придерживался такой же позиции, то есть не слишком-то и доверял революционным тенденциям на Западе. В дневнике известного деятеля Коминтерна Г. Димитрова зафиксированы сведения об очень интересной встрече со Сталиным 17 апреля 1934 г. Димитров тогда поделился со Сталиным своими мыслями следующего характера: «Я много думал в тюрьме, почему, если наше учение правильно, в решающий момент миллионы рабочих не идут за нами, а остаются с социал-демократией, которая действовала столь предательски, или, как в Германии, даже идут за национал-социалистами?»

А в ответ услышал точнейшее знание самых потаенных глубин исторического развития Европы, которое высказал Сталин: «Главная причина — в историческом развитии — исторические связи европейских масс с буржуазной демократией. Затем в особенном положении Европы — европейские страны не имеют достаточно своего сырья, угля, шерсти и т. д. Они рассчитывают на колонии. Рабочие знают это и боятся потерять колонии. И в этом отношении они склонны идти вместе с собственной буржуазией. Они внутренне не согласны с нашей антиимпериалистической политикой».

Ну, а теперь самое время вспомнить, что писала в своих мемуарах предательница Э. Порецки. Помните, со ссылкой на такого же предателя, как и она сама, В. Кривицкого (С. Г. Гинзбурга), Э. Порецки привела его слова: «Они нам не доверяют… мы нужны им, но они не могут доверять коммунистам-интернационалистам. Они заменят нас русскими, для которых революционное движение в Европе ничего не значит»^[52].

Так вот в том-то все и дело, что по-иному и быть не могло. Но чтобы это понять, для начала приведем весьма любопытную оценку ленинской партии, которую дал Сергей Дмитриевский — бывший советский дипломат, практически одновременно с изгнанием Троцкого из СССР добровольно оставшийся на Западе. За это он «удостоился» весьма нелестных эпитетов со стороны Сталина в его «Политическом отчете ЦК XVI съезду ВКП (б)» 27 июня 1930 г. В 1931 г. С. Дмитриевский издал книгу «Сталин», на страницах которой, переосмыслив пройденный им путь в революции, а также самой русской революции, блестяще показал положение в партии. «Партия Ленина, — писал С. Дмитриевский, — никогда не была вполне единой ни по своему человеческому материалу, ни по идеям и интересам, движущим ее людьми. Единство ее выступлений вовне, ее “генеральной линии”, охранялось сильной рукой и непререкаемым авторитетом ее создателя и вождя. В процессе революции партия выросла. Она вобрала в себя и почти все активные революционные элементы населения, вобрала в себя и многие тысячи случайных, пристраивавшихся к власти людей. Наличие в руках партии власти меняло подход к идейным разногласиям. Идеи получили в революции жизненное значение, за идеями стояла власть и возможность через эту власть многое осуществлять. Наметилась неизбежность жестокой борьбы… Троцкому на Россию как таковую было наплевать. Его бог на небе был Маркс, на земле — западный пролетариат, его священной целью была западная пролетарская революция. Троцкий был и есть западный империалист наизнанку. Взамен культурного западного капитализма, взорвав его, он хотел иметь культурный западный пролетарский социализм. Взамен гегемонии над миром западной буржуазии — гегемония западного пролетариата. Лицо мира должно было измениться только в том отношении, что у власти вместо буржуазии становился пролетариат. Прочая механика должна была остаться примерно прежней — то же угнетение крестьянства, та же эксплуатация колониальных народов. Словом, это была идеология западных социалистов, и разница была одна: те не имели мужества дерзать, Троцкий дерзал; те хотели только разделять власть над миром, Троцкий хотел иметь ее целиком в руках своих и избранного класса. Россия для Троцкого была отсталой страной с преобладанием “подлого” земледельческого населения, поэтому сама по себе на пролетарскую революцию она не была способна. Роль хвороста, разжигающего западный костер, роль пушечного мяса западной пролетарской революции — вот роль России и ее народов. Гегемоном мирового революционного движения Россия не могла быть. Как только огонь революции перебросится на “передовые”, “цивилизованные” страны, к ним перейдет и руководство. Россия вернется в свое прежнее положение отсталой страны, на задворки цивилизованной жизни, из полуколонии культурного капитала превратится в полуколонию культурного социализма, в поставщика сырья и пушечного мяса для него, в один из объектов западной пролетарской эксплуатации, которая неизбежно должна быть, ибо иначе нет возможности сохранить для западного рабочего его привилегированное положение. В самой России Троцкий стремился утвердить безраздельное господство рабочего класса, вернее привилегированных верхушек его. Только таким образом удастся погнать на чуждую им борьбу тупую массу деревенских рабов. Только таким образом организовав из русского рабочего класса касту надсмотрщиков-управителей, удастся в дальнейшем подчинить русскую деревню западному паразитическому пролетариату. Отсюда враждебное отношение Троцкого к идее “рабоче-крестьянского” государства и союза, ставка на “рабочее” государство, на полное порабощение — как политическое, так и экономическое — городом деревни. Отсюда же, в дальнейшем, идея “сверхиндустриализации” России: опять не в интересах России как таковой, но во имя быстрого создания в ней мощного рабочего класса-властителя. Жизнь разбивала все идеи и все планы Троцкого. Революции на Западе не происходило. Наоборот, капитализм на Западе все больше “стабилизовался”. В то же самое время от русской революции все крепче начинало пахнуть мужицким, сермяжным духом. Под давлением разбившей их жизни Троцкий и его группа пришли, в конце концов, к “ликвидаторству”: русская революция потеряла для них смысл»^[53]. С. Дмитриевский абсолютно прав в своем анализе. Если обобщенно, то инспирированная Западом «русская революция», особенно же “октябрьский переворот”, с самого начала пошла не тем путем, который был изначально согласован, с одной стороны, между Лениным и К° и тевтонами, Лениным и К° и англосаксонским Западом, с другой — между Троцким и К° и Западом (в первую очередь англосаксонским), и, наконец, между Лениным и К° и Троцким и К°. Неосознанно произведенные Лениным мощнейшие геополитические прививки (он ведь еще и по вопросу земли такую же прививку сделал) всей России против его же разрушительных планов в результате инициировали процесс зарождения и быстрой, едва ли не молниеносной выкристаллизации в ближайшем же тогда будущем острейшего, абсолютно непримиримого, глобального противоречия между «коммунистами» и «большевиками». А уже в горниле самой «революции» и спровоцированной при прямом соучастии Запада братоубийственной Гражданской войны, как исторически само собой разумеющееся, это противоречие объективно перековалось в фатально неизбежные две мощнейшие одноименные политические силы, объективно же предрешив тем самым и их мощнейшее столкновение «стенка на стенку» в будущем!

А чтобы понять, почему все произошло именно так, рекомендую ознакомиться с очень интересной мыслью одного из самых выдающихся светочей русской политической мысли, фактического основоположника русской школы геополитики Н. Я. Данилевского. Еще в XIX веке он указывал: «Но как ни внешне наше русское просвещение, как ни оторвана наша интеллигенция (в большинстве своем) от народной жизни, она не встречает, однако же, в русском народе и в России “TABULAM RASAM”^[54] для своих цивилизаторских опытов, а должна, волею или неволею, сообразовываться с веками установившимся и окрепшим народным бытом и порядком вещей. Для самого изменения этого порядка интеллигенция принуждена опираться, часто сама того не замечая, на народные же начала, когда же забывает об этом (что нередко случается), то народ, составивший долгим историческим опытом общественный организм, извергает из себя чуждое, хотя бы то было посредством гнойных ран, или как бы облегает его хрящеватую оболочкою и обособляет его от всякого живого общения с народным организмом. И чуждое насаждение, в своей мертвенной формальности, хотя и мешает, конечно, правильному ходу народной жизни, но не преграждает его, и она обтекает и обходит его мимо».

Так вот, с помощью именно большевиков народ и стал постепенно извергать из себя чуждое, хотя бы то, говоря словами Данилевского, и посредством различных «гнойных ран», особенно на первых порах. А если оно еще не было возможным в полной мере, то как бы облегал хрящеватую оболочкою и обособлял чуждое от всякого живого общения с народным организмом. И чуждое насаждение, в своей мертвенной формальности, хотя и мешало, конечно, правильному ходу народной жизни, но не преграждало его, и она обтекала и обходила его мимо. Этим «чуждым насаждением» и были так называемые «интернационалисты-космополиты» в лице присланных с Запада «марксиствующих доктринеров» — коммунистов, основной костяк которых составляли прибывшие вместе с Лениным и Троцким эмигрантские «шайки подонков больших городов Европы и Америки». Для этих не было ничего святого, и ничто для них не имело значения, кроме разрушения России и мировой революции, в которой России они отводили роль «вязанки хвороста». На Россию им было откровенно наплевать, что, к слову сказать, они и не скрывали. Лидером этой группы был Троцкий. «Большевики» же открыто ассоциировались, особенно на первых порах, с квази-, но именно имперски ориентированным патриотическим, великодержавным крылом в партии, которое выступало за территориальную целостность России едва ли не полностью в рамках границ прежней империи и ее возрождение на новых началах и принципах. Эту группу объективно возглавил Сталин.

* * *

Естественно, возникает вопрос о взаимоотношениях эти групп, особенно если учесть, что некоторое время они соседствовали на политической сцене. Так вот в том-то все и дело, что сколь бы враждебны по отношению к России ни были Троцкий и К°, а также подавляющая часть шайки Ленина и К° — за вычетом, естественно, группы Сталина, принципиальные разногласия которого с Лениным во взглядах на будущее России начались еще до октября 1917 г., а с 1918 г. так и вовсе нарастали в своем накале, — но ситуация объективно сложилась так, да и не могла она по иному сложиться, что друг без друга, особенно на первом этапе, они не могли ни существовать, ни тем более действовать. Чтобы «интернационалисты-коммунисты» смогли решить в России возложенные на них Западом задачи, а затем еще и разжечь, как тогда им грезилось, пожар мировой революции, Ленин, как уже указывалось, даже изобрел химеру так называемой полевой революции — им необходимо было оставаться в России. Пускай даже и в бушевавшем тогда океане всевозможных кровавых страстей, которые они же в основной массе и спровоцировали.

Однако и выступавшему за территориальную целостность России и ее возрождение на новых началах и принципах квазиимперски ориентированному, патриотическому, великодержавному крылу в лице большевиков тоже было необходимо удержаться у власти, иначе и их планы рухнули бы. Проще говоря, не имея хотя бы элементарной опоры, невозможно было даже мечтать о реализации каких-либо амбициозных планов. Однако же, оставаясь в России, первые вынуждены были — ради спасения собственных эмигрантских шкур, — действовать, причем вопреки своему же заданию, рука об руку с большевиками. Потому и получилось, что изначально абсолютно безучастные к идее единой России, ее возрождению на новых принципах, направленные только разрушать и грабить, вопреки всей ожидавшейся от них логике действий, они, напротив, совместно с большевиками воссоздали практически то же самое, что и разрушили. Принужденные, сами того не замечая, опираться на народные же начала для изменения самого порядка вещей, Ленин и К°, пускай и случайно, но осуществили мощные геополитические прививки. После таких прививок победить такой народ невозможно. Тем более было невозможно навязать, особенно в абсолюте, волю к геополитическому разрушению. И иного не могло быть по определению! Белое движение, к слову сказать, поскользнулось именно на вопросе о земле и, конечно же, на сотрудничестве с Антантой, откровенно не желавшей восстановления единой и неделимой России. Дело, кстати говоря, еще и в том, что после таких прививок на политическом и геополитическом уровнях в действие автоматически вступил давно описанный теми же К. Марксом и Ф. Энгельсом закон монополии — помните, «вместе с возможностью удерживать товар как меновую стоимость или меновую стоимость как товар, пробуждается алчность». В данном случае знаменитое LIBIDO DOMINANDI, то есть СТРАСТЬ К ВЛАСТВОВАНИЮ. Ведь в порядке спасения от сепаратного раздела России империалистами обеих коалиций руками обретшего землю крестьянина-солдата была установлена политическая «монополия заселения» большевиков (как общего в тот момент названия движения) со всеми автоматически же вытекающими отсюда последствиями для их же политической «монополии пути сообщения». А это в соответствии с логикой Высшего Закона Высшей Мировой Геополитики и Политики неминуемо вело к восстановлению национального суверенитета, независимости и территориальной целостности России^[55]. Проще говоря, к восстановлению столь ненавистной Западу единой и неделимой России! Что в итоге и было сделано, хотя бы и в лице СССР!

К слову сказать, легендарный гуру англосаксонской геополитики Маккиндер еще в самом начале ХХ века откровенно предупреждал правящую элиту Великобритании и всего Запада о том, что никакая социальная революция не сможет изменить отношение России к великим географическим границам ее существования. Потому как они тождественны понятию ее Безопасности, Безопасности ее бытия вообще, то есть прежде всего как страны, а не только как государства.

Увы, пророков и на Западе не слушают и не слышат. Впрочем, это не всегда так. Уж если начистоту, то именно Маккиндер был подлинным идейным вдохновителем-провокатором нападения Польши на Советскую Россию. Дело в том, что именно он, будучи влиятельным экспертом в британской разведке, в 1919 году разработал настойчивые рекомендации правительству Великобритании о необходимости как можно дальше сугубо в географическом смысле развести Россию и Германию. Великобритания, что называется, испокон веку опасается сближения России и Германии. Потому и были выдвинуты такие рекомендации. Тем более что они точно ложились на положения по сию пору секретного меморандума британского правительства от декабря 1916 года, в котором было прямо сказано, что воссоздание польского государства должно преследовать цель создания барьера против русского господства в Европе!? С чего бритты взяли тезис о русском господстве в Европе — хрен их знает! Впрочем, не будем ломать голову. Англия — она и есть Англия, не к ночи будь она помянута. Но как бы там ни было, однако же, развести как можно дальше сугубо географически было возможно только войной. Потому-то Польше и «смазали» одно место антантовским «скипидаром» и отправили воевать на Восток, против России.

* * *

В подтверждение вышесказанного, очевидно, было бы вполне уместно процитировать мнение монархиста Василия Витальевича Шульгина. В своей знаменитой книге «1920 год» он указывал, что «сила событий сильнее самой сильной воли, Ленин предполагает, а объективные условия, созданные Богом, как территория и душевный склад народа, “располагают”»! Раскрывая свое видение «объективных условий, которые располагают», Шульгин сознательно акцентировал внимание на следующем: «Большевики: 1. Восстанавливают военное могущество России. 2. Восстанавливают границы Российской державы до ее естественных пределов. 3. Подготавливают пришествие самодержца всероссийского», так как «взяли принцип единоличной власти».

Но самое поразительное далее. Продолжая свой анализ, Шульгин отметил: «На этих господах (то есть на Ленине и Троцком. — А. М.) висят несбрасываемые гири, их багаж, их вериги — социализм, они не смогут отказаться от социализма, они ведь при помощи социализма перевернули старое и схватили власть. Они должны нести этот мешок на спине до конца, и он их раздавит. И тогда придет Некто, кто возьмет от них их “декретность”, их решимость — принимать на свою ответственность, принимать невероятные решения… Но он не возьмет от них их мешка. Он будет истинно красным по волевой силе и истинной белым по задачам, им преследуемым. Он будет большевик по энергии и националист по убеждениям»! Шульгин явно подразумевал, что это будет именно «русский националист» — в смысле ярый сторонник идеи Великой России именно же как Великой Державы! Причем Шульгин явно сознательно не учитывал ставший крайне модным в то время этнический фактор, подчеркнув при этом, что кто сидит в Москве — безразлично! Не случайно, что без обиняков и оговорок Шульгин прямо указал также и на то, что «под оболочкой советской власти совершаются стихийные процессы огромной важности, ничего общего с ней не имеющие». В наибольшей степени таким «объективным условиям, которые располагают» отвечал именно Сталин, потому как сознательно придерживался той политики, суть которой столь красочно описал Шульгин.

* * *

В этом не было ничего удивительного. Сталин неизменно адекватно соответствовал этой подспудно всегда существовавшей прорусской тенденции, которая со временем превратилась в стратегическую данность. Посмотрите, что он говорил еще в марте 1917 года в статье «О Советах рабочих и солдатских депутатов»: «Солдаты! Организуйтесь и собирайтесь вокруг русского народа, единственного верного союзника русской революционной армии». Это был призыв к созданию русской военной организации, связанной с рабочими и крестьянами и их революционной партией. Любопытно, что Сталин имел в виду не одних только беднейших крестьян, к которым тогда было модно апеллировать, а все крестьянство как единое целое.

* * *

Именно потому Сталин очень органично, потому как действительно сознательно, интегрировался в эту «силу событий», был востребован и соответственно был интегрирован той же «силой событий» как ее органически неотъемлемый компонент. Прежде всего, в силу того, что уже тогда был очень сильным политиком и государственным деятелем державного типа. Но тем самым он до бескрайности увеличил свою политическую силу. Вот почему в свое время Сталин откровенно отринул и ленинско-троцкистский курс на мировую революцию, и НЭП, но провозгласил курс на строительство социализма в отдельно взятой стране. Это было единственным, что на тот момент в точности соответствовало как сущности России, так и ее коренным интересам после октябрьского катаклизма. Потому что суть тех «объективных условий, которые располагают» в том и состояла, что вопреки всем намерениям и действиям Ленина, Троцкого и их эмигрантских шаек верх взяла исконная сущность и базовая ценность России — Безопасность! Она яростно была востребована откровенно уставшей, обессиленной от революции, Гражданской войны и интервенций Россией! Вот ее-то, Безопасность, Сталин и исповедовал едва ли не в прямом смысле неистово! Потому и победил во всем и всех! Потому что именно поэтому на его стороне было подавляющее, если не абсолютное большинство населения СССР! Но потому-то на него и нападают даже спустя более полувека после его убийства! Потому что он стал органически неотъемлемой составной частью сущности и базовой ценности России — Безопасности! Одно имя Сталина уже означало и поныне означает Безопасность! Вот почему его и охаивают столь неистово!

В то же время нет никакого смысла отрицать тот факт, что Сталин прекрасно знал о таком опаснейшем «оружии массового поражения», как тандем войны и революции. Да и как он мог не знать об этом, если к власти большевики пришли именно так. Тем более нет никакого смысла отрицать и то, что достаточно длительное время он использовал жупел мировой революции дабы удерживать Запад от постоянно одолевавшего его, особенно на протяжении 1920-х — начала 1930-х гг., искуса нападения на СССР, тем более консолидированными силами. Но именно же за счет создания угрозы тылу Запада, как стратегической угрозы в целях обеспечения собственной безопасности. Ведь ядерного-то оружия тогда не было, и стращать окаянных империалистов было нечем. Ну и что из всего этого должно следовать? Разве на Западе не понимали, что и зачем делает Сталин? Прекрасно понимали. Прекрасно видели. Потому и стремились удавить СССР, пока он был слаб во всех отношениях. Но именно потому Сталин и держал кинжал-жупел мировой революции у спины Запада. Потому и подмял под себя Коминтерн, чтобы эта бандитская организация не натворила чего-нибудь лишнего, а опасность этого была большая. Лидеры Коминтерна вели себя весьма независимо, а порою и нагло, отчего руководство советской дипломатии приходило в неописуемое бешенство. А ведь за все фокусы Коминтерна отвечать приходилось именно государству — Союзу Советских Социалистических Республик. Если почитать письменные жалобы наркома иностранных дел Чичерина на действия Коминтерна, то ужаснешься, что творил Коминтерн, не считаясь с интересами СССР. К слову сказать, при всей своей подлинной интеллигентности и образованности, Чичерин, характеризуя действия Коминтерна, даже не считал нужным выбирать дипломатичные выражения — рубил правду-матку самыми простыми, хлесткими, но оттого очень вескими словами. И Политбюро и Сталин неизменно вставали на его сторону.

Более того. Какой мог быть смысл для Сталина мечтать и готовить Вторую мировую войну как пролог к мировой революции, если сама суть Сталина — Безопасность? Что, надо опуститься до мысли о том, что ему не было дела до всех невиданных достижений народного хозяйства СССР, чтобы спалить их в мировом пожарище?

Война нужна была силам Запада. Потому они и привели Гитлера к власти в Германии. Потому что до его привода к власти приставленный к спине Запада всего лишь как жупел мировой революции кинжал срабатывал, и, несмотря ни на какие потуги, Западу не удавалось организовать нападение на СССР. Только привод к власти такой бандитской партии, как нацистская, мог решить дотоле неразрешимую проблему ликвидации угрозы тылу Запада, а, главное, проблему организации войны против СССР.

А когда война отгремела, и особенно когда Сталина не стало, главной задачей Запада явилось перебрасывание всей ответственности за развязывание всемирной бойни на Советский Союз и Сталина. Тем более что коммунистические режимы в ряде стран Восточной Европы уже были созданы. Значит, можно обвинить в том, что Сталин специально это делал и специально спланировал Вторую мировую. Однако еще в «Тартюфе» Ж.-Б. Мольер писал:

Так ничего гнусней и мерзостнее нет,

Чем рвенья ложного поддельно яркий цвет,

Чем люди, полные своекорыстным жаром,

Которые кормясь молитвой как товаром,

И славу, и почет купить себе хотят

Ценой умильных глаз

И вздохов напрокат.

Ответ на все эти западные и прозападные «вздохи напрокат» был дан еще в самом начале анализа череды мифов на указанные темы.

Примечания

52

Небезынтересно заметить, что в 1935 году Сталин прекратил финансирование зарубежных компартий. С этого года на жалованье сидел только аппарат Исполкома Коминтерна. Это было нужно для того, чтобы руководить самими компартиями, используя их в интересах СССР.

53

Цит. по: Сталин: в воспоминаниях современников и документах эпохи / Составитель М. Лобанов. М., 1995. С. 73–74.

54

Чистую доску (лат.).

55

Даже невзирая на все зверства, творившиеся в те времена. И это притом, что задача Ленина и его шайки (за вычетом группы Сталина) была совсем в ином — раздолбать Россию до основания и сдать ее, как он сам же говорил, «в экономическую утилизацию» Западу. А чтобы это стало возможным, необходимо было ликвидировать вторую из трех («самодержавие, православие, народность») главнейших составляющих русской государственности до октября 1917 г. — православие. Ведь первое — самодержавие — уже было ликвидировано так называемой февральской революцией. И одним из важнейших секретных шагов Ленина явилось протащенное им еще в конце 1917 г. «Решение В.Ц.И.К. и Сов. Нар. Комиссаров» по физическому уничтожению Русской православной церкви — как храмов, так и самих священнослужителей. В отличие от иных документов Ленина по вопросу о церкви упомянутое выше не рассекречено до сих пор, в связи с чем, как полагают наиболее авторитетные исследователи, уместно подозревать слишком шокирующее его содержание. Крайне преступное по любым меркам отношение «вождя мирового пролетариата» к религии и церкви, особенно к РПЦ, возможно объяснить лишь одним. Поскольку готовилось тотальное уничтожение России по всем направлениям, то единственной, кто мог, опираясь на свой богатейший исторический опыт духовного окормления нации, возглавить сопротивление народа злобному чужебесию, была именно Русская православная церковь. Потому-то Ленин еще в конце 1917 г. инициировал свирепую борьбу с РПЦ. Ни Сталин, ни его группа, несмотря на весь свой атеизм, в этом бандитизме не участвовали. В свой личной библиотеке Сталин не держал атеистическую литературу, называя ее макулатурой. Едва только Ленина не стало, а советская власть добилась первых экономических успехов, как уже в начале 1930-х гг. Сталин осуществил первый этап коренного пересмотра отношения к религии и церкви. А в 1939 г. даже на бумаге ленинскому бандитизму в отношении церкви был положен конец. Совершенно секретным Постановлением Политбюро ЦК ВКП(б) от 11 ноября 1939 г. № 22 (протокол № 88) все инструкции мумифицированного вождя по борьбе с религией и церковью были полностью отменены. А в ходе войны даже начался своего рода ренессанс Русской православной церкви. По данному вопросу см.: Алексеев В. А. Тернистый путь к живому диалогу. Из истории государственно-церковных отношений в СССР в 30–50-е гг. ХХ столетия. М., 1999. С. 10; Нарочницкая Н. А. Россия и русские в современном мире. М., 2004. С. 242–243.