Мой чужой папа

Артелина Грудина, 2022

«Мой чужой папа» – роман Ольги Коротаевой и Артелины Грудиной, жанр современный любовный роман, эротика. Всего сутки назад у Аси было все, а сейчас она раздавлена и сбита с толку. Новорождённый малыш абсолютно не похож внешне на нее и мужа, у него даже другая группа крови. Если бы молодая женщина сама не видела сына во время родов, подумала бы, что детей перепутали. А тут еще и свекровь уверяет, что муж бесплоден. Борис грозится разводом, а Ася не знает, как доказать, что он ее первый и единственный мужчина? И можно ли вернуть назад былое счастье и забыть о едких упреках супруга?

Глава 8

Лео

— Миша, где договор? — рычал я в трубку. — Что значит «на столе»? Думаешь, я ослеп?! Тащи сюда свой… — Покосился на посетителя и закончил ледяным тоном: — Портфель.

Чертыхаясь про себя, вежливо пообещал:

— Скоро поедем, Дмитрий Деомарович. Как только мне принесут один документ.

— Я никуда не спешу, Леванид, — отмахнулся наш семейный доктор, — да и тебе стоит снизить темп жизни. Так и до гастрита недалеко…

— Он мне не грозит, — искренне улыбнулся я. Дядя Дима так забавно произносил «Леванид», что невозможно было остаться равнодушным. Полагаю, когда я был маленьким, он делал так специально, а потом вошло в привычку. — Ирина этого не допустит.

— Дочка жалуется, что ты часто пропускаешь трапезу, — неодобрительно покачал седой головой доктор.

Дверь распахнулась, и в кабинет ворвался взмыленный Миша. Он вихрем пролетел к окну, по пути проверяя каждый листочек. Замерев, вздохнул и, выудив из портфеля договор, положил передо мной.

Я не сдержал смешка:

— Действительно портфель! И где ты откопал такой раритет?

— А мне нравится, — важно покивал Дмитрий Деомарович. — В наши дни…

— Простите, — поклонился в пояс Миша и обратился ко мне: — Повелитель ещё что-нибудь желает?

— Твою душу, — хищно ухмыльнулся я. И пояснил: — Со мной едешь.

— Леонид Григорьевич! — взвыл Миша. — У меня стол завален…

— Знаю, — просматривая договор, отмахнулся я. — И это лишь десятая часть от моего стола. Думаешь, у меня есть свободное время? Чтобы через пять минут в машине!

— Слушаюсь, — снова поклонился адвокат и, пятясь к двери, добавил: — Только не отгрызайте мне голову.

— Не обещаю, — буркнул я и, когда дверь закрылась, тихо рассмеялся. — Шут гороховый. Но умный, подлец. Вундеркинд, выпускник с отличием. Любого прокурора за пояс заткнёт. Пользуется тем, что никто худого прыщавого парня ни во что не ставит…

— Всё это интересно, — ворчливо перебил меня дядя Дима, — но мне бы хотелось посмотреть на ребёночка.

— А мне на его маму, — складывая листы договора в папку, едва слышно ответил я. — Как она подпишет это. Потом можно и не видеть. Смотреть там особо не на что. — Набрал водителя: — Шолов, мы спускаемся. — Поднял глаза на доктора: — Спасибо за терпение, Дмитрий Деомарович. Сожалею, что пришлось ждать.

— Это было очень занимательно, — поднимаясь с кожаного диванчика, ответил врач. — Столько интересного о тебе услышал! Только вот загадка, почему тебя подчинённые прозвали «Горыныч»? Ни трёх голов, ни огненной пасти. Хвоста и того нет. Как же так?

— Это как в школе. — Я вышел из кабинета и многозначительно посмотрел на зардевшуюся секретаршу. — Прозвище созвучно с именем или фамилией… Кстати, а кто вам сообщил эту интересную информацию? Мне как раз завтра премиальный фонд распределять…

Дина умоляюще посмотрела на седого доктора, едва ладошки вместе не сложила. Словно я и так не догадаюсь, с кем дядя Дима мог вести задушевные беседы, пока мне пришлось сорваться с места, чтобы выгрызть в администрации уплывающий из рук тендер.

Спустившись к выходу, я полной грудью вдохнул прохладный воздух вечера и пробормотал:

— Как быстро стемнело…

— Немудрено, ведь уже почти девять, — отозвался дядя Дима. — Ох, Леванид, совсем ты себя не бережёшь. Твоя мама смотрит с небес и грустит…

— Садитесь, Дмитрий Деомарович, — перебил я врача. Открыл дверцу и предупредил: — По пути заедем в магазин.

Днём я приказал Дине выбрать какие-нибудь подарки для Аси, оплатить, но оставить для самовывоза. Не хватало мне в офисе женского бума из-за детских игрушек! Соберутся, будут обсуждать, и дела встанут.

Пока Шолов втискивал на переднее сиденье огромный хрустящий пакет с логотипом, я чертыхнулся и набрал жену. С кем-то болтает. Ну, значит, не скучает и не обижается, что снова опоздал на ужин. Проверил сообщения: снова забыла мне скинуть адрес мастерской. Завтра надо вместе с ней заехать туда и забрать мои «Ланги». На переговорах я должен быть в них.

Дверь я открыл своим ключом и, поднявшись на большом просторном лифте с новеньким диванчиком, показал дорогу Дмитрию Деомаровичу.

— Добрый вечер! — пророкотал доктор и заглянул на кухоньку, что отдельным блоком выделялась в просторной комнате. Я же, не теряя времени, прошёл к лестнице и посмотрел наверх.

— Зинаида!

Тишина была ответом. И вмиг грудь сковало льдом, стало трудно дышать. Сожаления прошлого атаковали каждый раз, когда я переступал порог квартиры, которую купил, чтобы растить здесь с Валей наших детей.

Почему не продал? Давно пора избавиться от недвижимости, что давила несбывшимися надеждами. Но… Я вложил так много сил и энергии. Выбрал новый дом недалеко от офиса, рядом с которым были и школа, и садик, и яркая огороженная игровая площадка. Идеальное место для городской семьи.

Мечты начинающего бизнесмена жестоко разбились о реальность. Сначала выяснилось, что у меня не может быть детей, и тщательно оборудованная детская стала лишь угнетать. Я вцепился в страстное желание жены реализовать дизайнерские идеи и купил домик в другой части города.

Бывать здесь я не любил, но квартиру держал в порядке. Зачем? Может, как напоминание о том, что любой человек может быть счастлив, пока находится в блаженном неведении, пока не знает, что мечты останутся лишь пеплом на окаменевшем сердце. И нарисованная мною картина большой и дружной семьи сузилась до селфи вдвоём.

Сам не заметил, как поднялся на второй этаж, и ладонь уже легла на витую ручку из латуни. Осталось толкнуть и заглянуть в невозможное для меня будущее и чужое счастливое настоящее.

Дверь детской открылась без скрипа, и я увидел свет. Приглушённый ночник в углу за детской кроваткой уже вышедшей из моды коллекции. Настольная лампа сейчас стояла на полу и отбрасывала золотистые круги на пушистый, никем не тронутый коврик в виде забавной коровы. До сегодняшнего дня не тронутый, потому что сейчас на нём спала Ася. В окружении бумаг, положив щёку на давно разрядившийся ноутбук, она безмятежно посапывала и мило улыбалась во сне. И вдруг её лицо болезненно исказилось, даже губы задрожали.

Я, будто притянутый за невидимый канат, шагнул внутрь комнаты, как заворожённый, присел на корточки и протянул руку. Кончиком пальца провёл по мокрой щеке женщины. Ася вздрогнула, и по бархатной коже покатилась новая слеза. Я услышал шёпот:

— Он твой…

Я застыл, будто примороженный к месту. Сердце бухнулось о рёбра, дыхание перехватило. Что, чёрт побери, это было?

В кроватке заворочался малыш, и Ася, будто ощутив это седьмым чувством под названием «материнский инстинкт», подскочила и, заметив меня, вздрогнула. Рука её потянулась к вороту халата, сжимая ткань, губы приоткрылись.

— Я привёл доктора, чтобы он осмотрел ребёнка, — сообщил я прежде, чем она что-то сказала. — А ещё нам необходимо поговорить. Жду внизу.

Поднялся и, не оглядываясь, быстро покинул чужую реальность, мою невозможную мечту.