Восемь лепестков розы

Артур Байрунас, 2007

В этой маленькой книжице вас встретят четыре пьесы, наполненные трогательной и страстной любовью, приключениями, поиском смысла и своего пути. Герои – напряженно ищущие правду, и злодеи – замышляющие преступления; разочарованные, отчаявшиеся и испугавшиеся, как и смельчаки, – все они нашли здесь своё место. Все они рассказали свою историю.

Восемь лепестков розы

Драматический калейдоскоп

Пролог

Появляется очень изысканный господин с детским калейдоскопом в руке и весьма похожий на Мольера. По-видимому, он самый и есть.

Господин, похожий на Мольера. Встряхнешь калейдоскоп, и его стёклышки каждый раз лягут новым узором. А стёклышки ведь подсчитаны, и краски известны, но каждый раз всё новое и новое… Так и с любовью. Всё вроде про неё понятно, но придёт она, и сквозь всё это известное совсем неожиданная картинка проглянет. Да… Любовь… Цветок красивый и желанный, но опасный: можно и пораниться…

И эта затея родилась по любви. По большой любви к цветку, имя которого — Театр. С ним возможно многое, даже чудо — убитые поднимаются, расставшиеся встречаются и злодеи в конце улыбаются простодушно…

ИСПАНСКАЯ ИСТОРИЯ

Очень испанская средневековая улочка. Появляются двое. Дерутся на шпагах, закалывают друг друга и умирают. Следом — другая пара. Происходит то же самое. И ещё одна. Всё повторяется. И, наконец, кавалер и дама.

Кавалер (стремительно). Это надо остановить. Как подло! Как подло!!

Дама. Негодный, ты не ценишь, что достаётся тебе даром! Видишь теперь, как дорого стоит моя благосклонность!

Кавалер. О, как же ты коварна и бессердечна! Хорошо, что ты сама же и открыла мне глаза. Я заблуждался бы и дальше!

Дама. Если ты не перестанешь ныть, то и сам останешься с носом. Ты начинаешь меня разочаровывать.

Кавалер. Замолчи! Я больше не вынесу твоего голоса. Иначе я проткну тебя, как пустой мешок!

Дама. Полегче, хлюпик. Боюсь, твой мягкий клинок уже ничто не проткнёт! (Кавалер зеленеет, цепенеет и застывает как статуя.) Посмотрите, люди, на это жалкое подобие обезьяны!

Отовсюду появляются какие-то люди, наверняка сеньоры и сеньориты, проживающие в ближайших домах. С ними, похоже, явился полюбопытствовать и муж Дамы.

Внезапно возникает снова пара дуэлянтов.

Пара (чинно кланяясь Даме, со вздохом). О, донна Релея! (И, почтительно, её супругу.) О, донн Бальтазар!

Донн Бальтазар. Да, да, сеньоры, конечно. Только, если можно, быстрее. У нас тут неотложное дело.

Пара ожесточённо дерётся и, истекая кровью, быстро умирает. Собравшиеся господа весьма незаинтересованно следят за поединком, как бы пережидая неизбежное и скучное зрелище.

Донна Релея. Сеньоры и сеньориты, и вы, дорогой супруг! Спасибо, что пришли на мой зов, оставив свои важные дела, и не поскупились толикой времени для столь незначительной особы, как я.

Первая сеньора. Что вы, дорогая! Милая, вы здесь лучшая из лучших, самая благородная кровь. Спасибо, что вы, возвышенная донна Релея, не забыли недостойных нас за своими великими делами. Я думаю, все согласятся со мной.

Все. Да!

Донна Релея. Но оставим, благородные сеньоры и сеньориты, наши любезности, как бы ни были они сладостны, и перейдём к горьким земным и прозаическим делам.

Все. Да! Да! Дорогая соседка, мы слушаем.

Донна Релея (указывая на застывшего кавалера). Все вы видите перед собой выродившуюся личину некогда мужской особи. Это мерзкий и ничтожный, как бы выразиться точнее, шут и макака, соизволил высказаться.

Первый сеньор. Прекрасная соседка! Если вам трудно всё случившееся пересказывать и так мучить себя из-за безродного и глупого ничтожества, позвольте я вмиг избавлю вас и всех присутствующих от этого знойного гнойника.

Донна Релея. Я благодарна вам, дорогой сеньор! Я всегда знала, что есть у меня верные и сочувствующие мне друзья, на которых в любой тяжёлый час не страшно положиться. Но устранить так просто это нельзя, иначе его зараза и дальше будет распространяться, как чума. Я пригласила вас, мои — и я в это верю — единомышленники, для суда!

Второй Сеньор. Уважаемая благородная донна Релея! Даже и этому, позорящему дело рук Божьих, нужен защитник, так как я смутно различаю, что и он был когда-то из дворян. Иначе, боюсь, нас могут неправильно понять.

Донна Релея. Я хочу, чтобы суд был справедливым, праведным и беспристрастным. Ни в коем случае я не собираюсь вершить неправое дело. Я принимаю ваше предложение, любезный сосед, и назначаю адвокатом своего мудрого и рассудительного супруга. Которого, я думаю, знают все присутствующие как честного и опытного человека, коему нечего скрывать от посторонних глаз. Ни одной пылинки не прилипло к его чести.

Все. Да, мы согласны, милейшая соседушка! Начинай!

Донна Релея. Встань, уважаемый мой супруг, около обвиняемого и защищай его в силу всей своей страсти и всего своего разумения.

Дон Бальтазар. Как угодно вам, моя дорогая!

Донна Релея. Итак, этот негодный и несчастный, да, и в то же время несчастный…

Вторая Сеньора. О да! Он так несчастен, так несчастен! У него такие грустные глазки. Они такие красненькие и припухшие. Ему, наверное, очень неудобно стоять. Лучше б его положить.

Донна Релея. Нет, моя дорогая, это исключено. Лежать в суде?! Это будет последней каплей в океане его мерзостей. И тогда никакой надежды ему уже не ждать на хоть какое-то оправдание.

Вторая Сеньора. Вы правы, ваша честь. Я глубоко заблуждалась. Так будет лучше. Продолжайте и извините меня.

Донна Релея. Повторяюсь: итак, этот негодный и несчастный. Несчастный…

Первая сеньора. Ох, и вправду он несчастный! Как-то страшно даже… Может, отнести его куда подальше? А то детки из окон увидят — хлопот не оберёшься. А самые малые перепугаются ещё до смерти. А ну его, если… а? Куда-нибудь… а? На соседнюю улицу если? Как?

Все. А что, неплохо! Да! Да! Да! Точно! Точно!

Донна Релея. Подождите… Подождите! Что же вы! Дайте же…

Дон Бальтазар. Я думаю так…

Кавалер (внезапно вываливаясь из столбняка). О-о-о-о-а-а-а… Я всё слышал! Всё слышал!!! Всё слышал!!! Всё слышал!!! Месть! Месть! Месть! (Закалывает всех врозь и пачками и, оживлённо жестикулируя, удаляется.)

Снова возникает «пара» — дерётся и умирает.

ВОСТОЧНАЯ ИСТОРИЯ

Очень восточный вид. Уютно расположились: Шах Сулейман Шехерезад (тощий) и Султан Ислам Ибрагим (тучный), и заедают верблюжье молоко сыром.

Шах. Хороший был день, да?

Султан. Красиво очень говоришь. Очень хороший был день. Мудрый ты.

Шах. Я продал весь свой товар и ещё завтра продам. Всё продам! Завтра тоже будет хороший день!

Султан. Словно мёдом льёшь! Благословен будь твой вдох и выдох, святой и мудрый человек! Да ниспошлют тебе небеса благоденствие и здоровье!

Шах. Ты тоже всё продал. Всё будет хорошо. Завтра тоже продашь.

Султан. В истину смотришь, многомудрый! Ароматом слов и дыхания испускаешь радость вокруг. Ты словно благовонная и лечебная амфора, наполненная травами, исцеляешь уныние и тоску сердца, возрождаешь, как пророк. Успокаиваешь на ночь, даёшь силы на завтра. Непоколебим твой путь!

Шах. Завтра… Завтра всё будет. Аллах нас не забудет…

Султан. Запечатлею твои слова в сердце навечно. Не закрывай драгоценных уст своих, пусть освежающий ключ льёт из них и услаждает слух мой и далее. Не лишай меня небесного блаженства, о мой великий друг! Да будет вечен Аллах, как я сейчас правдив!

Пауза

Шах. Ты видишь этот закат? Он хорош и спокоен. И так же тихо, как вчера и позавчера. Так же тихо будет на закате и завтра. Дела Аллаха неизменны!

Султан. Всё, что видит твоё око, сразу видит и моё, путеводитель и указатель! Трижды благодарю и бью поклон тебе, что вывел ты меня как странника из пустыни, как затерявшегося из тьмы к свету, что открыл глаза мои красоте мира и дел Аллаха. Закат необычен, прозорливый из прозорливейших!

Шах. Он похож на огурец из лавки Саида, политый томатом Ориша и поперченный моим перцем. Он похож на золотую яичницу, какую делает моя Зухра. Он похож на соус Зарима, смешанный с пловом, который готовит моя Зурема. Он похож на руки моей средней жены Зульфии. Аллах помнит о нас!

Султан. Мудры, велики, благочестивы, святы и неприкосновенны жены твои, Шах Сулейман! Я шестижды преклоняюсь перед тобой! О, позволь и мне, счастливейшему твоему рабу, вознести хвалу Аллаху! Теперь и я, слепец, вижу совершенство дел Его! Похож закат на арбуз, разрезанный на дольки в твоей обильной лавке. И на оранжевые груши, что лежат у тебя в левом углу. И сладостнейший твой инжир, не сравнимый ни с чьим. И на твои изнывающие соком абрикосы, на твою медовую, тающую во рту халву, на дурманящий, бодрящий твой мёд. Аллах помнит о нас!

Шах. Ты умный, надёжный и верный друг, Султан Ислам. Я благодарен тебе всем сердцем! Но скажи мне, если это не Аллахова тайна, кто сейчас вышел из твоих дверей?

Султан. О честнейший и внимательнейший Шах Сулейман Шехерезад! Нет у меня от тебя никаких тайн. То вышла и зашла жена Суфима.

Шах. А кто теперь вышел, Султан Ибрагим, любимейший мой друг?

Султан. То жена Сулимана, любезнейший Шах Сулейман Шехерезад.

Шах. Они приходили к твоим гостеприимным жёнам, достопочтеннейший друг Султан Ибрагим?

Султан. Нет, высочайший мой покровитель, Шах Сулейман Шехерезад, они приходили ко мне.

Шах. А зачем они приходили к тебе? Может, больны их мужья, и они просили прийти и стоять в их лавке?

Султан. Нет, мужья их здоровы, благословен Аллах. Они приходили ко мне как к мужчине.

Пауза

Шах. Почему ты смотришь так на мой дом, Султан?

Султан. Я радуюсь твоему счастью, Шах.

Шах. Какому? Дому?

Султан. И дому.

Шах. И всему, что в доме?

Султан. И всему, что в доме.

Пауза

Шах выхватывает кривую саблю и бросается на Султана. Погоня. Шах бегает вокруг Султана и машет саблей. Султан еле передвигается, с одышкой, периодически останавливаясь и переводя дыхание.

Шах. Предатель! Мерзавец! Прах! Я тебе отрежу твои свинячьи уши! Я отрежу твою поросячью пустую голову! Я вырежу твоё бесстыдное сердце! Я изрублю твои нечестивые, измазанные жиром пальцы! Я разделаю твою смрадную, забытую Аллахом тушу и скормлю собакам! Я выброшу тебя на съедение в пустыню! Я выжму из тебя жир и измажу твои ворота, и подожгу их! Я буду три дня громить твою лавку! Весь твой ворованный никчёмный хлам я раздам последним нищим! Я буду пинать твой немытый зад до самого Багдада! Я привяжу тебя за твои ослиные уши к лучшему скакуну и буду гнать тебя по всем улочкам Анкары! Ничтожная, глупая твоя ослица будет плевать на твою безобразную лысину! Мартышки и мыши будут кусать тебя и мочиться на тебя в самом тёмном подвале Пекина! Весь базар будет обкидывать тебя камнями и обливать помоями! Неразумные дети и сумасшедшие загонят тебя палками на крышу минарета и сбросят, и восхвалят за это великого Аллаха! Никто не возьмётся убрать твой поганый смрад! Так и будешь валяться и гнить до скончания веков, о неисчислимый и справедливый Аллах!

Султан. Уф… Ух… Ах… Хо-хо-хо… Всё! Казни, больше не могу, отваливаются ноги и руки. Всё приемлю, мой благонадёжный друг и учитель! Тому быть, если хочет вечный Аллах! Но я пошутил. Я хотел развеселить твоё благородное сердце и соврал — то были мои сестры Ахма и Сура. Режь и закалывай меня! Я согрешил языком перед тобой, мой всевидящий друг. Но только по благородному намерению, в радость для тебя. Да будет справедлив и мудр твой суд!

Пауза

Шах. Если ты хотел моих жён, зачем не сказал об этом мне прямо, несчастный? Ведь я же твой друг! Зачем обманом и скрытно, милостивый Султан Ибрахим? Я не скрываю жён от друзей. Я не стесняюсь их. В них всё хорошо. И я рад, значит, ты и вправду ценишь меня. Бери! Все моё пусть будет твоим.

Султан. Шах Сулейман Шехерезад, дорогой и высокочтимый, я сказал это ради шутки. Пусть вырежут мой язык, заберут мои незрячие глаза и сделают всё, что ты говорил, если я хоть помышлял о жёнах твоих и добре твоём. О Аллах свидетель!

Шах. Нет, любимейший и любезнейший, я дарю тебе их! Забирай! Справим свадьбу в этот добрый вечер. Позовём округу и базар наш. Я отдаю тебе всех своих жён (Уходит в дом, наверное, за жёнами.)

Султан (один). О Аллах, помоги безмозглому! Чтоб я хоть улыбнулся когда-нибудь на всём моём пути к тебе. О мудрый, дай совет неразумному!

Микропауза

Аллах, вечно должен тебе! Эй, вседобрейший Шах Сулейман Шехерезад!

Шах (выглядывая). Что, дорогой?

Султан. Я так не могу, я должен тебе тоже что-нибудь подарить. Аллах меня не простит иначе.

Шах. Хорошо, подари, Султан Ислам Ибрахим.

Султан. Возьми и ты моих жён, дорогой!

Пауза

Шах. Я тут подумал, уважаемый, зачем бедных пугливых женщин путать. Пусть будут там, где есть. Ты захочешь — иди ко мне. Я рад. Я захочу — пойду к тебе. Ты рад. Пусть себе сидят спокойно там, где сидят.

Султан. Как хорошо и красиво ты говоришь. Мудрый ты.

Шах. Всё продали. Товар продали. Зачем спешить?

Султан. Словно мёдом льёшь, святой и мудрый человек. Да ниспошлют тебе небеса благоденствие и здоровье!

Снова кушают сыр и запивают его верблюжьим молоком.

АНГЛИЙСКАЯ ИСТОРИЯ

Очень английская обстановка.

Пожилая леди и юная леди греются у камина.

Пауза

Юная леди. Какой старинный и величественный замок! Как тут почтительно. Сколько имён в прошлом. Надо быть достойным всего этого.

Пожилая леди. Рухлядь. Пора бы всё снести и поставить хороший отель для влюблённых, детка.

Юная леди. Я временами не понимаю вас, тётя. Кажется, вам, наоборот, необходимо придерживаться порядка и правил. Кому как не вам хранить и передавать их. Если не вы, то как же быть нам, совсем ещё слабым и неопытным?

Пожилая леди. Уж больно вы суровы, моя дорогая. Наставления не уйдут, а муж может. Вы его не забывайте. Сидите со мной уже два часа, а он один наверху. Посидит-посидит и наскучит ему — через чёрный ход и в бордель.

Юная леди. Тётушка!

Пожилая леди. Извини, голубка, ты и слов таких, наверное, не знаешь.

Юная леди. Леди должна подчинять джентльмена, не распускать его, приучать к достоинству. Леди не гулящая девка и должна держать себя в чести и пресекать раз и навсегда недостойные выходки мужа.

Пожилая леди. Может случиться так, что вообще выходок не будет. Вот как.

Юная леди. Тётушка!

Пожилая леди. Жаль мне паренька-то, пусть бы хоть спустился к нам.

Юная леди. Нет! Он будет смущать нас, тётушка. Ему здесь делать нечего. У джентльменов должны быть дела, а не разговоры.

Пауза

Пожилая леди. Сейчас бы мужчин, милая, и закрутить бы этакое.

Юная леди. Прошу вас!

Пожилая леди. Давай, что ли, сыграем. (Достаёт карты.)

Юная леди. Нехорошо, тётушка! Некрасиво.

Пожилая леди. Пожалей старую и больную, услади. А потом и бай-бай.

Юная леди. Если сразу бай-бай, то ладно. Только на что играть будем? Просто неинтересно, заскучаем быстро.

Пожилая леди. На что? А на что интересней? Не знаю. Давай на усатых.

Юная леди. На каких усатых?

Пожилая леди. На твоего и моего. Так, ради веселья. Я ставлю своего мужа, ты — своего. Как?

Юная леди. Это благочинно, тётушка?

Пожилая леди. Ещё как, хорошая моя.

Юная леди. Я согласна.

Пантомима. Раскладывают карты и сосредоточенно играют с переменным успехом. Но вот по всему видно, что тётя выигрывает и заканчивает игру с полным успехом.

Пожилая леди. М-да… Вот и поиграли.

Юная леди. Как вы полагаете поступить?

Пожилая леди. Пойду спать, дорогая, всё, устала…

Юная леди. К моему мужу?

Пожилая леди. Э-э-э… Как глазки горят… Вот точно, возьму и не пожалею тебя. Возьму и проучу, чтоб не мучила впредь и не обижала парня.

Юная леди. Ваше право, тётушка. Я слово держу. Слово леди! Но наши отношения с вами будут кончены, я надеюсь, вы понимаете.

Пожилая леди. Не робейте, кроха. Если бы я и решила, то он — наверняка ни в какую. На что ему я, старая, когда такой абрикосик, как вы, рядом. Хоть не знаю, удаётся ли ему вкушать от этого плода.

Юная леди. Я в делах чести не шучу, тётя!

Пожилая леди (в сторону). Ты и вовсе не шутишь никогда.

Юная леди. Если дело только в нём, прошу вас, он зависит от меня полностью. Все деньги мои, он не посмеет отказаться. Что же?

Пожилая леди. Только потому, что вы настаиваете, я…

Юная леди. Я не сводница. Выбирайте выражения! Это дело принципа. Я не бываю должна. Я сразу расплачиваюсь!

Пожилая леди. Хорошо, идём. Потом не жалей…

Уходят.

Появляется растерянный Пожилой джентльмен.

Пожилой джентльмен. М-да…

Пауза

Возвращается Юная леди.

Пожилой джентльмен. Наконец-то ушла, старая карга…

Юная леди. Дорогой дядюшка, милый. Я так соскучилась! Идём быстрее! Я думаю, у нас есть немного времени!

АМЕРИКАНСКАЯ ИСТОРИЯ

Широкая американская панорама. Двое очень американцев на крыше небоскрёба. Один низенький и пухленький, другой атлетически большой.

Один (ставя огромный чемодан). Вот всё. До цента.

Другой. До цента, значит…

Один. Угу…

Другой. Так…

Пауза

Один. Ну, забирай. Брачный контракт давай. И всё…

Другой. Всё-таки решился…

Один. Сомнений не было… Для меня сразу и только — да!

Другой. Так…

Пауза

Один. Долго ещё будем «так»?

Другой. Угу… Если я не возьму?

Микропауза

Один. Это не по-американски! Договор есть договор!

Другой. Да, точно! Я не беру!

Один. Не понял? Это ещё почему? Что за выкрутасы ты здесь крутишь? Я перелетал часовые пояса, парился, сходил с ума, доставал деньги, всё продавал, а ты не берёшь?!

Другой. Мне ничего не надо! Мне нужна она! Я люблю её…

Один. Когда же ты её полюбил? Мелкий совратитель, грязный… Грязное ничтожество… Ты её мучитель, погубитель её! Ты сделал из неё истеричку, проклятую феминистку. Ты сделал из неё гомосексуалистскую су…. Неизвестно что! Бери!

Другой (становится на колени). Убей меня. Я люблю ее! Люблю! Вечно буду любить! Я придумал такую сумму, будучи уверен, что её не собрать, тем более ради женщины… Я вижу, ты разгневан, раздосадован. Она тебе дорога, но ты её сделаешь несчастной. Она не любит тебя! Её бедное, больное сердце принадлежит мне. Она сама призналась в этом в одну из наших страстных, головосшибательно-нежных ночей. О, прости, я забываюсь, как видишь, в какие подробности и скрытые интимности впускаю тебя… И только потому, что больше ничего не соображаю от этой мучительной и прекрасной любви! А ты говоришь деньги… Что деньги? Песок. Тлен. Никчёмность. Но любовь!

Один. Заткнись, аризонская шавка. Ты мне говоришь о любви? Ты? Жаба с пузырём вместо сердца. Любовь! Да ты и не знаешь, ты и не нюхал близко настоящей любви. Два года бессонных ночей, шёпоты и воркованья, километры слёз, океаны иллюзий, тонны погубленных надежд и только ради одной даже не улыбки, а полуулыбки, я бы сказал, небольшой растяжки губ. Плюс девять попыток самоубийства. Вот в общих чертах малая толика крупномасштабной любви!

Микропауза

Другой (поднимается с колен). Прекрасно… Стало быть, нам никак не договориться?

Один. Ты становишься неожиданно проницательным.

Другой. Она же нищая. На что ты надеешься? У тебя же ничего не осталось!

Один. Моё богатство — она!

Другой. Прекрасно, прекрасно… Даже замечательно! Деньги я не возьму! Всё! Окончательно! Она не вернётся к тебе! Мы друг друга любим! Потому нам суждено жить вместе!

Один. Ну ты и мерзавец… Отлично…Что тебе надо?

Другой. Она!

Один. Так… Молодец… Молодец… Молодчик! Последняя сволочь даже близко к этому не поступает со своим врагом!

Другой. Правильно. Я заслужил всё это. Но я люблю её. Мне можно простить. Мы любим друг друга!

Один. Молодец… Молодец… Так…

Другой. Мы не враги. Мы несчастные с разбитыми сердцами. Нам нужно смириться. Даже необходимо. Пусть всё будет так, как будет, так, как есть. У тебя деньги. У меня страдания и любовь. Ты счастливчик. Я так не могу. Я устроен глупо, безнадёжно. Я неудачник. Не забирай у меня последнего прибежища, чуточку отдохновения в моей холодной, ничем не согреваемой жизни. Если ты уберёшь и этот малый лучик, жизнь меня подкосит и уничтожит, я погибну. Не убивай меня! Не становись пусть и невольно, но убийцей. Хоть ты и не веришь, но знай: за дела свои придётся отвечать! А за добро вознаградится, это точно! Знай: окупится твоё добро! Мы тебя не забудем! (Рыдает.)

Один. Стоп! Почему я должен жалеть тебя, а не ты меня?

Другой (рыдает и хнычет). Ты сильный и богатый, я нищий и слабый. Так жизнь рассудила. Ты высоко, я низко. Тебе всё в руки. Ты и решай. Жить мне или не жить? Рвануть вниз с этого небоскрёба или нет? Так да или нет?

Один. Что ты ко мне пристал? Да, нет, нет, да! Сам решай. Не ребёнок уже. Как соблазнять чужую жену — да, как что-то решать — нет! Меня уволь!

Другой (хнычет). Да или нет? И потом я не соблазнял её, она сама дала знать, что я ей по сердцу. А муж я ей такой же, как и ты. Когда я женился, я не знал, что она уже замужем за тобой в другом штате… Просто у неё такое широкое сердце, я её понял и простил… Может, за это она меня и любит…

Один. Это всё софизмы и разглагольствования… Я в этом не очень, поэтому спорить и рассуждать не буду. Но все-таки…

Другой. Да или нет?

Один. Я совсем запутался… Я ничего не понимаю… Чем мы занимаемся? Я же…

Другой. Да или нет?

Один. Хорошо, как хочешь ты?

Другой. Да или нет?

Один. Пусть будет так, как есть! Ладно, ко всем этим… Как их? Ну как же их?

Другой. Значит, нет?

Один. Да! Да! Нет! Нет! Значит, нет! Всё!

Другой. Я тебя обниму!

Один. Не надо! Я не хочу!

Другой. Я хочу! Так надо! Спасибо!

Другой обнимает Одного, хоть последний вяло пытается сопротивляться. Из Другого неожиданно выпадает газета. Первый её поднимает и остолбенело замирает, уставившись на страницу c крупной фотографией женщины.

Пауза

Один. Так ты знал?!

Другой. И ты знал.

Один. Знал?!

Другой. Знал!!!

Один. Вот, значит, что?! Ты знал!! Знал!! Всё знал!!! Га-ди-на. И ты мне?! А я тебе!!! Га-ди-на!!! Он знал!!!

Другой. Ты хуже! Я хоть сразу не знал, только внизу купил газету, а здесь прочёл. И не прочёл бы, если бы ты не опоздал. А ты знал сразу! Вот это гадость! Я только перенял твой метод. Так что прости за плагиат. Вот тут я грешен.

Один. Я не сразу! Не ври! Не надо! Я неделю назад лишь и то совершенно случайно услышал, что дед её миллиардер и что он отдал концы! А что она сама кокнулась — только вчера!

Другой. За неделю-то чемоданчик собрал! Браво! Восхищён! А я, невинный, мыслю и мыслю, куда же он спешит вдруг? Куда торопится?

Один. Чемоданчику завидуешь, пёс приблудный аризонский! Твоему отцу, деду и прадедам с тобой замухрышкой вместе и за сто лет такого не собрать!

Объявляется некто третий и спокойно прохаживается, присматриваясь ко всему с каким-то чересчур любопытством. Двое первых подозрительно поглядывают на него и молчат.

Третий. Неожиданная высота… Высоко, правда?

Один. Смотря что вы имеете в виду.

Третий. О, всё легко разъясняется…

Другой. Пока что нет…

Третий. Вам привет от жены…

Пауза

Другой. Спасибо…

Один. Где эта су…?

Третий. О, не торопитесь делать заключение о человеке, тем более о женщине… Она там… Внизу… Стоит и машет рукой вам… Отсюда видно, я уже смотрел.

Другой. Что делает? Где?

Один. Машет?!

Третий. Угу, там внизу стоит и машет…

Все втроём, они неспешно направляются к краю крыши. Один и Другой, оба раздражённые, со страхом заглядывают за край. Третий слегка дует им в спину, и те, сорвавшись, исчезают…

АФРИКАНСКАЯ ИСТОРИЯ

Очень африканская ночь. И очень тёмные юноша Ка с копьём и шкурой какого-то зверя и девушка Ло.

Ло. Ты пришёл.

Ка. Я пришёл.

Ло. Уходи. Ты не должен быть здесь.

Ка. Я не уйду. Я пришёл. Я не уйду.

Ло. Уходи. Скоро придёт сильный и гордый Манасупа.

Ка. Манасупа не придёт.

Ло. Придёт. Я жду.

Ка. Манасупа не придёт. Я знаю.

Ло. Манасупа тебе сказал это сам?

Ка. Манасупа не говорил мне ничего. Манасупа с Ка не говорит. Манасупа большой воин. Ка должен три полных луны быть на страшной горе Аруна. Тогда он станет воином и придёт за Ло. Ло не сможет отказать Ка. Все будут говорить с Ка и слушать Ка.

Ло. Почему Манасупа не придёт?

Ка.…Я стоял у бамбукового бога Арада и говорил ему, что никто не жалеет Ка, никто его не любит, все хотят только его смерти. И злая Ло не хочет смотреть на Ка, пока он не был на горе Аруна.

Ло. Почему Манасупа не придёт?

Ка.…Молчаливый бог Арада тоже не хотел говорить с Ка. Тогда я увидел Манасупу. Я думал, он скажет мне. И я пошёл за Манасупой. Он ушёл по узкой тропе грозного лесного человека Шаша.

Ло. Ты путаешь, Ка, Манасупа там не пошёл бы. Это запрет нашего друга богов Таланы. Кто пойдёт туда, никогда не вернётся, а сгорит в огненном озере Тусу. Манасупа умный.

Ка. Я сказал, что видел, Ло. Манасупа не вернётся, его сжёг огонь Тусу.

Ло. Я всё знаю, Ка. Я всё видела. Я видела, как ты пошёл за Манасупой. Ты скользил и крался, как незаметный и коварный маленький зверёк усу. Как блестел в твоей руке острый слоновый клык. Я слышала, как ты метнул его в спину Манасупы и как падал он, ломая широкие листья зарузы, обманутый и честный Манасупа. Я смотрела, как тяжело и неловко ты сбросил его в быстрые воды холодной и чистой Мараны, как упал ты, Ка, на песок, молился, качался и плакал, как прятал осквернённые пальцы в подмышки и скрывал, отворачивал от светлой луны своё лицо и глаза. Бесстыдный и трусливый Ка!

Пауза

Ка. Зачем ты убила его? Манасупа сказал, что не любит тебя и через пол-луны возьмёт к себе простую и ясную, мою сестру Малалу. Но её уже три света и ночи никто не видел. Все думают, что жестокому зверю Маранге снова понадобилась нежная и робкая плоть. Но я знаю, Ло, куда исчезла Малала.

Ло. Зачем ты лжёшь, Ка? Никто тебя не слышит. Кого ты хочешь обмануть? Себя? Меня?

Ка. Я должен тебя убить, Ло.

Пауза

Ка. Если б ты не была такой красивой, то друг богов Талана не выгнал бы тебя из селения. Все мужчины сошли с ума, больше не шли на охоту, а боязливо следили, чтобы ты не стала ни чьей. Один лишь Манасупа, мудрый и гордый, не испугался твоей красоты. Поэтому ты и толкнула его в огненное озеро Тусу. Но сначала ты столкнула туда его любимую Малалу. Плачь, злое и страшное сердце, я буду танцевать танец твоей смерти.

Конец ознакомительного фрагмента.