Автобиография реалиста

Артур Валенкевич

Брюс Нортон – успешный писатель, известный жестокостью и мрачностью своих произведений. Без книг он не может представить себя, они для него – смысл жизни… Теперь же его карьера находится под угрозой.Группа подростков совершает массовое самоубийство, вдохновившись произведениями Нортона. Из-за случившегося он может навсегда потерять возможность публиковать свои произведения.Находясь на грани отчаяния, Брюс анализирует свою трудную жизнь в попытке понять, остались ли у него силы всё исправить…

6

Писать книги Брюс начал довольно рано, лет с семи, хотя его мать и ни раз замечала, что способности у него проявлялись чуть ли не с рождения. Пару раз она шутила, что он вылез из неё с ручкой и бумажкой в руках, чем изрядно удивил врачей. Нортон искренне хотел верить, что это было не так.

Его писательская карьера началась с маленького рассказа, где толпа милых зайчиков сначала загнали в угол, а потом забили насмерть морковками тётушку Мэй, а потом съели своё лакомство. Морковку, разумеется, а не тётушку, хотя сейчас, имея на плечах весь свой писательский опыт, Брюс скорее бы написал, что сожрали именно её.

Тётушка Мэй не имела ничего общего с милым созданием из комиксов и фильмов о Человеке-пауке. Это противное существо считало, что весь мир проклял её ещё до того, как она сделала свой первый шаг. Посвятив всю жизнь карьере, она имела достаточное количество денег, чтобы всё свободное время тратить на себя и свои развлечения. Иногда она заезжала в гости к Норме и тогда делала хоть одно доброе дело: делилась деньгами со своей сестрой и племянником, у которых с этим было туговато. Тем не менее, она это не делала бескорыстно, ведь не было ни одного семейного ужина, чтобы она не припоминала это. Тётушка искренне верила, что за те несколько сотен, что она предоставляла, ей должны быть все обязаны.

Кроме того, Мэй невзлюбила Брюса ещё до его появления на свет, поскольку, видите ли, она считала, что его матери Норме следовало сделать аборт, а не рожать на свет отродье Билла Стейнбейка. Не потомка — отродье. Она считала Билла кретином, и поэтому была уверена, что её священная миссия — остановить производство кретинов в мир. Мэй радовало лишь то, что её сестра не успела выскочить замуж за Стейнбека.

Частично она была права, Билл Стейнбек и правда был кретином. По словам Нормы, не найдя время лучше, чем месяц спустя после рождения сына Брюса, он торжественно объявил ей, что уже как три месяца трахается с Дженнифер, работавшей неподалёку в магазине фруктов. Поскольку он вряд ли это делал только ради того, чтобы купить бананы подешевле и таскать их для новорожденного ребёнка, Норма сделала то, чего Билл и сам хотел: выставила его за дверь, вручив ему зубную щётку и пиццу, которую он не доел.

Для безработного Билла слово «алименты» было понятием из романов Айзека Азимова или Рэя Брэдбери и вполне могло быть названием для планеты, населённой пришельцами, но уж никак не могло быть выплатами для собственного сына. Воспользовавшись возможностью, он полностью повис на шее Дженнифер и в жизни Брюса появился только спустя тридцать с лишним лет. Но об этом позже.

Если бы жизнь Брюса Нортона можно было описать как финишную прямую, то стартовал он не очень уверенно. Тем не менее, нельзя сказать, что он хоть в чём-нибудь нуждался. Мать всегда находила возможность достать деньги, им периодически помогали дальние и близкие родственники, поэтому Брюса нельзя было назвать несчастным ребёнком.

По крайней мере, так было до того, как он нашёл любимое дело, которое в итоге стало призванием его жизни. Вот тут-то и начались проблемы. Когда окружающие люди видят, что что-то, даже неважно что, у кого-то выходит просто из рук вон замечательно, а они сами ни черта этого не умеют, они себя чувствуют не очень хорошо.

А если говорить по правде, то они себя ощущают ущербными мудаками. Они сидят, слушают как соседский пацанёнок исполняет на пианино какую-нибудь сороковую симфонию Моцарта, которая вообще до этого игралась на скрипках, и исполняет так, что захватывает дух. Они подходят к нему и говорят: «Ну ты не расстраивайся, всё у тебя в итоге получится». А он и не расстраивался. Он охеренно сыграл. А после таких «прекрасных» мыслей, казалось бы, близких людей, он разочаровывается в себе. К сорока годам вы уже не узнаёте в типичном менеджере среднего звена когда-то талантливого и перспективного ребёнка.

Нельзя сказать, что Нортон никогда не завидовал или же не думал о том, что вот, у него всё классно, а у меня так не выходит. Поэтому он не мог ходить в оперу или на художественные выставки — по возвращению домой Брюс то пытался петь в душе, что выходило не очень, то пытался нарисовать «шедевр на уровне Леонардо Да Винчи», а по факту выходил «шедевр на уровне фигового сюрреализма в стиле «глаз в ухе, ухо в спине», ибо руки из задницы никто не отменял. Тем не менее, по злому он никогда не завидовал и не пытался пресечь чьи-либо попытки добиться успеха. Даже если эти попытки были заведомо провальными.

Как, скажем, были бесполезны потуги его мамы Нормы, которая желала найти для сына нового папу. Ему вполне хватало и того, что он и старого периодически видел в окно неподалёку от дома, ведь фруктовый магазин так никуда и не исчез. Кстати, периодически в руках отца он видел бананы, так что мысль об экономии перестала казаться совсем уж безумной. Потом, правда, магазин закрыли, и отец с Дженнифер куда-то переехали. Нортону не было дела, куда они конкретно делись — он с ними никогда не общался и начинать не планировал.

Не суть. Если не считать каляки-маляки, которые Брюс искренне лет до семи считал своими первыми книгами, что-то по-настоящему оригинальное (сразу же после рассказа о зайчиках-убийцах) он написал в девять лет. Это была повесть о мальчике-детективе, и Нортон был искренне ею доволен, ведь на тот момент он воспользовался всем своим обширным безграмотным языком и мозгом, и описал в этой книге всё то, о чём сам мог только мечтать.

И больше всего его удивило то, что несмотря на «долгую» работу в полтора дня (а ведь в детстве кажется, что время тянется намного медленнее), в школе никто по достоинству не оценил его первое творение. Понятное дело, мама похвалила. Но мамы они на то и мамы, чтобы всегда и во всём поддерживать своё дитя. Не считая убийств, изнасилований, воровства и просмотра тупых и бессмысленных комедий, разумеется.

Нет, тогда в школе он впервые столкнулся с тем, что многие люди склонны считать вселенской несправедливостью, трудным испытанием от бога или же человеческой завистью. Сам Брюс мог всё творившееся в тот конкретный момент описать одним только словом, если бы знал это слово в свои тогдашние девять лет.

Это был пипец.