Родственный психопат. Часть 1

Артур Владиславович Бобров, 2023

Не всегда понимаешь, что может происходить вокруг тебя, сон ли это или жизнь. Иногда наступает момент, когда ты можешь узнать о том, о чём не знал…Смити Робертсон вернулся с войны и приступает к осуществлению своей давнишней мечты – стать старшим детективом.На его пути ему кажется постоянный силуэт и также оставляют ему черно-белых кукол.Смити сталкивается с рядом странных извращенных убийств.Готов ли Смити к тому, что жизнь оставила ему сюрприз?

* * *

Приведённый ознакомительный фрагмент книги Родственный психопат. Часть 1 предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.

Купить и скачать полную версию книги в форматах FB2, ePub, MOBI, TXT, HTML, RTF и других

← Пролог

Глава вторая. Дела не ждут →

Глава первая

Начало

Война спустя год как закончилась. С тех пор в жизни Смити все изменилось. После войны благополучно вернулся домой к своей маме. Мама — его поддержка, самый лучший родитель, воспитывала она его одна. Они были лишь только друг у друга. Отец погиб, когда ему был год, по крайней мере так говорила мама. Дедушки и бабушки тоже не было, они погибли. На протяжении всей жизни Смити всегда старался быть лучшим сыном для своей мамы и быть настоящим мужчиной в доме, но, как в жизни бывает, были такие дни, когда у него было все не очень хорошо, где не получалось вообще ничего. Но несмотря на это, Смити хорошо справлялся с ролью сына и вроде бы продолжает справляться. После войны Смити долго думал и размышлял над вопросом: чем бы заняться в этой жизни? После стольких трупов, крови и мрака у него не было никаких особо целей и желаний. Война размывает границы о плохом и о хорошем, война извращает ум. Он не понимал: что делать? И как быть? Как и куда двигаться? А главное, для чего двигаться? Кем он хочет быть? На минуту он почувствовал, что словно вернулся в детство, когда ничего совсем не понимал и, что странно, на эти вопросы никогда не было ответов. У Смити есть лучший и, пожалуй, единственный друг. Еще до войны они дружили, и в садик вместе ходили, и в школе учились, и вместе прошли эту поганую войну. Желание стать полицейским у Смити появилось еще в школе, и желание это росло на войне. Аркелл узнал, что убили его отца, и для того, чтобы найти человека, нужно было открыть бар на мафиозной территории — для того, чтобы были связи. Смити не мог не поддержать друга, и он согласился помочь, став партнером.

Аркелл Джексон родился в 1921 году. Он всегда отличался от всех, был умным, никогда не проявлял слабость при посторонних. Всегда старался быть полезным. Носил кожаную куртку, очки, джинсы и туфли. Очень хорошо знал медицину и все то, что с ней связано. Он уже в возрасте 12 лет стал подрабатывать. Аркелл состоял в криминальных группировках, где они грабили, воровали, но с криминалом дальше не стал иметь дело, и его это не привлекало. Учился он отлично, но к концу заключительного учебного года скатился до отметки «три» из-за работы, но все же поступил в университет на хирурга. В возрасте 18 лет был отправлен воевать. Был капралом. Получил медали «За безупречную службу», «За службу по обороне Америки», «Победы во Второй мировой войне». Общие характеристики: черные короткие волосы, резкая лобная пазуха, объемные скулы, хорошо развитые клыки, внешность американская, глаза зеленые, активный, волевой, внимательный, смелый, уверенный, вежливый, наглый, азартный. Имеет два шрама в левом боку, также шрам на щеке.

Как-то одним вечером Смити и Аркелл сидели за столом, и начали продумывать уже подробный план их совместного будущего бизнеса. Спустя некоторое время они решали вопросы по бизнесу, и наконец-то их план вскоре был готов. В ближайшее время они должны были уже открыть бар. Они нашли деньги, чтобы арендовать помещение под их бар, но проблемы были с названием. Пожалуй, они не думали, что это будет так тяжело. Они думали и выписывали на листок сгенерированные головой названия. И многие задаются вопросом: как они нашли деньги на бизнес? Все просто: Аркелл взял в банке кредит, и, естественно, Смити тоже. Их бар находился на территории мафиозной семьи «Элист Буффало». Когда мафиозная семья узнала, что они арендовали место на их территории, то Смити с Аркеллом решили договориться. К ним приехали несколько человек на автомобиле под названием «Дюзенберг Модель А»¹. Это был очень дорогой и элитный автомобиль, выпускавшийся в 1921—1927 годах. Поначалу они думали, что их убьют, но Смити и Аркелл решили проблему и договорились отдавать некоторую прибыль с бара им, на что семья «Элист Буффало» согласилась.

Семья «Элист Буффало» состояла из четырех значимых людей, которые держали весь Лос-Анджелес. Все лидеры были родом из Италии. Роберто Риччи (босс боссов), Элена Риччи (Дон), Марио Коста (советник), Паоло Граво (младший босс). Мафиозная семья, которая обосновалась в Лос-Анджелесе в 1931 году. Занимается преступной деятельностью в Лос-Анджелесе. Они занимаются отмыванием денег, грабежами, разбои, заказные убийства, азартные игры, вымогательство, мошенничество, ограбления, наркотрафик и «крышевание». Имеют множество отношений с семьями «Джоанно», «Карабино». В 1934 году семья начала конфликт с бандой «Ла Терми». В 1935 году ограбили самый крупный банк и убили 34 человека. В 1936 году открыли три казино под названием «Триворо».

После того как аренда помещения прошла успешно, они закупили необходимую мебель. Заказали грузчиков, и те все разгрузили, но пока что расставлять мебель не стали, потому что нужно было еще помыть помещение полностью, и далее они вернулись к тому, чтобы снова генерировать название для бара. Проблема с названием была последней деталью. Они сели за стойку бара вдвоем и повернулись друг к другу лицом. Смити правым локтем облокотился на стойку бара, взял ручку и стал грызть колпачок в размышлениях. Привычка грызть колпачок осталась у него еще в школе, не знаю, почему так, но говорят, что колпачки грызут творческие люди, но это лишь всего факт. Спустя некоторое время Смити спрашивает Аркелла:

— Что-нибудь придумал?

Примерно тридцать минут спустя без каких-либо идей, в полном молчании, словно они находились в морге, Аркелл внезапно соскакивает со стула и говорит с яркими выраженными зрачками, словно глазные яблоки загорелись как ясный камин или будто что-то принял из запрещенных веществ:

— Слушай, слушай, а давай назовем бар «АНДиЛОР»? Первые три буквы имени моей мамы, первые три буквы твоей мамы. Как тебе?

Смити правой рукой начал чесать свой лоб и устремил взгляд к черной точке на стене. Он ничего пока ему не отвечал, потому что обдумывал его идею, и спустя время ответил улыбаясь:

— Хм-м-м… интересно… интересно… Интересная идея, я бы сказал, и к тому же странное название. Давай еще подумаем немного.

— Да чего же оно странное? Зато смотри, название особенное, в честь наших мам.

— Мы и так потратили много времени на размышления, и знаешь что?

— Что?

— А черт с тобой. Оставляем так.

— Отлично.

Когда они определились с названием, то, можно сказать, вышли на финишную прямую. Смити и Аркелл подняли свои пятые точки и приступили к уборке в баре, так как там было очень грязно и ужасно, словно после многолетней бомбежки, и такое чувство складывается, что они находились в притоне, где каждый творил грязь, кому не лень. Далее им нужно было придумать шрифт для названия бара. Параллельно с уборкой Смити начал думать о том, какой шрифт будет иметь название, каким стилем оно будет. Смити отлично разбирался в дизайне. Если честно, он интересовался дизайном давно, еще в школе умел рисовать картины и различные шрифты для газетных типографий, а также рисунки для книг, и ему даже в школьные годы предлагали работу в одной компании иллюстраторов, но почему-то он испугался работать. Сложный вопрос: почему? Наверное, имел какой-то барьер внутри себя. Смити не заметил, как мгновенно прошло около четырех часов в раздумьях и уборке в тишине. Они подметали так, словно музыкант бренчит на гитаре. А позже стали расставлять всю мебель сами, так, как им нужно было, как они планировали расстановку заранее. Позже Смити присел на стул, чтобы немного отдохнуть, перевести дух и свое дыхание, он взглянул на свою правую руку для того, чтобы посмотреть на время. Часы у него были с кожаным ремнём с темно-белым циферблатом, когда-то командир подарил ему их, а на часах время-то уже было пол-одиннадцатого ночи. И тогда он подумал: «Хм-м-м… как же быстро… все-таки летит время очень быстро, как немецкий истребитель “Мессершмитт”». Затем стал говорить.

— Аркелл? Аркелл? — кричит Смити.

— Что тебе? — отвечает Аркелл из дальнего коридора.

— На часах уже пол-одиннадцатого, пора заканчивать с работой, нужно двигаться домой и отдохнуть. Устал, — говорит, зевая, Смити и продолжил: Мы уже здесь четыре часа примерно. Так что давай собираться. Время у нас еще есть.

— Хорошо, хорошо, иду, — говорил Аркелл и продолжал далее: — Помнишь на войне парня по имени Мерфи, такого смуглого чувачка?

— Да, помню.

— Такой интересный парень был. Как с ним ни заведешь разговор, сразу стихи рассказывает, иногда бормотал что-то про себя, понять было невозможно, но зато какие стихи писал парень, ух, сердце любой девушки мог покорить… эх, было время — то ли прекрасное, то ли ужасное. Знаешь, Смити, каждый вечер прихожу домой и перечитываю его стихи. Стараюсь писать, как он же, его стилем, но пока не очень получается. Хочу научиться так же покорять стихами сердце любой дамы, но когда читаю его стихи, то прихожу к тому, что начинаю вспоминать моменты с ним, и так становится на душе серо и грустно как-то… в общем, неважно.

— Я тоже пишу стихи, как-нибудь дам тебе почитать. И да, точно, он был хорошим человеком.

— Это точно.

— И ты знаешь, что погиб хорошим человеком, но были моменты, где он тупил прямо очень сильно, — отвечал Смити смеясь и продолжил: — А этот момент? Когда он еще пританцовывал этот свой придуманный непонятный танец, помнишь?

— Конечно помню.

— Тогда было очень красиво и романтично даже.

— Танец был незабываемым, это точно, — опустив глаза ответил Аркелл.

— Ты тоже не можешь забыть о войне?

— Нет… — с тяжелым дыханием ответил Аркелл.

И на момент они просто задумались… Вдруг внезапно наступила минута молчания, полная гробовая тишина. Аркелл устремил взгляд в окно, а Смити лишь просто смотрел в потолок. Рассматривал его, и ему казалось, что потолок словно опускается вниз, а потом поднимается как лифт, довольно странное чувство ему показалось. У него такое иногда бывает. Иногда пространство искажается в его глазах. В детстве он болел воспалением головного мозга, после этого ему кажутся странные вещи, да и с ним иногда происходят странные вещи, он видит разные черные силуэты, похожие на тени, которые очень быстро перемещаются. Он надеялся, что это просто несуществующие моменты. Бывали дни, когда Смити мог спутать сон с реальностью, и для этого он всегда смотрел на часы и перед сном записывал время. Потому что во сне время останавливалось или вовсе менялось на пять часов больше или десять часов больше от основного времени. Далее проходит несколько минут, и Смити говорит:

— Давай уже собираться! Мы что-то задержались. Понимаю, работы много, но она никуда не денется. Поэтому нужно отдыхать, и нужно отдохнуть от этих мыслей, которые приходят каждый раз в наши головы. Понятно?

— Да, друг, пожалуй, начну одеваться. Кстати, мы можем зайти куда-нибудь и отметить это дело, если ты хочешь, конечно. Просто недолго посидим, — предложил Аркелл.

— Но мы же собирались только что домой, разве нет?

— Да, понимаю. Собирались домой, а в итоге пойдем пить, ты со мной или как?

Смити лишь ухмыльнулся и начал протирать правой рукой глаза, оттого что ему будто что-то попало, и сказал:

— Ладно, давай. Конечно, выпьем, пожалуй, немного для повышения радости, так сказать, заслужили, как-никак. А может, за «Во имя любви и радости» выпить? — смеясь и не останавливаясь, Смити говорит: — Наша коронная фраза. Не забыл еще ты ее?

— Ой, уж нет, последний раз эти слова прозвучали почти в полусмертном-полупьяном бреду, — посмеялся Аркелл и продолжает говорить: — Пошли уже, хватит на сегодня воспоминаний. Просто мирно посидим и выпьем, как хорошие и лучшие друзья.

Они собрались в местный бар под названием «Круэно», который находился не так уж и далеко от них. Это бар их конкурентов, но бар хороший, перед войной Смити и Аркелл ходили туда. Они сели в старенький «Форд Модель Б»² серого цвета. Машина являлась собственностью Аркелла, она досталась ему еще от его отца. Ехали они без музыки, тихо и спокойно, с важным видом, словно поэты девятнадцатого века или поэты во времена античности. Было такое чувство, словно погрузился каждый сам в себя, примерно минут на сорок. За время поездки Смити вспоминал, и думал о войне, помнил те хмурые года, и в какой-то степени даже веселые, а в этот момент Аркелл курил задумчиво, дымил как чертов паровоз, что аж его едва было видно в этом сигаретном тумане, и улыбался сам с собой. Наверное, хорошую или добрую историю вспомнил. Смити не стал мешать Аркеллу. Аркелл часто так делал, курил, улыбался сам с собой.

Смити всегда было интересно спросить его: а о чем же он там думает? Но, понимаете, мысли дело личное, хоть они и друзья, у каждого должно быть личное пространство и физическое, и психологическое. К тому времени они подъехали к бару и припарковались. Аркелл медленно поворачивает ключ зажигания, и наконец-то заглушил «Форд», и они не торопясь вышли из машины и прошли шагом молча до бара, который находился метрах в двадцати от них. Они зашли туда, и Смити немного удивился от увиденного. Все какие-то странные: одни смеются, другие грустят, одни танцуют, дерутся, и вытворяют какие-то свои выдуманные, скажем так, действия, подобно психиатрической больнице, как из фильма «Бедлам»³. «Нащупав» глазами свободные места у барной стойки, они быстрым шагом направились туда и сели. Смити лишь улыбался Аркеллу, а он ему.

— Бармен! Нам виски, пожалуйста, — сказал Смити.

Они заказали очень вкусный виски и пропустили три или даже пять прекраснейших рюмок. Когда алкоголь начал внезапно действовать, как успокоительное с запрещенными веществами, и в тот же миг в их глазах стало более красочнее, чем было. Барные стойки, столы, одежда на людях стала такой красивой, красочной, все стало живым, будто они попали в другую вселенную, и знаете? Бар стал словно самый элитный и дорогой в мире, и они заказали еще по паре рюмок виски, чтобы усилить эффект. Они разговаривали о войне, о жизни и о дальнейших планах. На последней рюмке Смити созрел для тоста, который хотел уже сказать в начале, но как-то потом и забыл об этом, он взял и поднял рюмку и начал говорить:

— Давай выпьем за наш бизнес и его бесконечное процветание только к лучшему. Выпьем за наших мам, за наших пап, дедушек и бабушек, за тех, кого с нами нет.

Смити поднес рюмку к рюмке Аркелла, чокнулись и одновременно с Аркеллом хряпнули рюмку.

— Уххххх… — закричал Аркелл и продолжил: — Как же хорошо пошла по глотке, так горячо, так приятно, прямо родиться захотелось заново и повторять этот момент снова и снова, — и заел лимоном.

— Не то слово, виски отличный. Как по маслу идет. На войне этого нам точно не хватало.

— Это точно, этого нам и не хватало.

У Смити с Аркеллом вкусы в еде и алкоголе были всегда одинаковые. Аркелл любит виски пить, и Смити любит пригубить, иногда, конечно, но бывают дни, когда он пьет часто, больше, чем Аркелл.

Остальные алкогольные напитки они пили очень редко. Они посидели, вспомнили войну, хотя говорили — никаких больше воспоминаний, ну как после алкоголя не вспомнить эти тяжелые времена? — подумал Смити. Конечно же, никак. Хотя Смити всегда ждет, когда алкоголь начнет разрушать его память, для того, чтобы забыть все плохие воспоминания, но алкоголь действует совершенно наоборот, заставляя их вспоминать плохие моменты, вспоминать вплоть до всех точных деталей. Кто и как умирал и многое другое… Позже они просто говорили и смеялись, рассказывая друг другу смешные истории, и примерно спустя час они начали собираться домой и обнявшись друг с другом вышли из бара.

— Смити, подвезти тебя? — говорит Аркелл заплетающимся языком.

— Ты с ума сошел? Ты пьяный, и я пьяный. За руль нельзя ни тебе, ни мне.

— Но ездить-то я могу, и как моя машина тут одна останется, и без меня? Моя хорошая, мне нельзя ее бросать, Смити.

— Давай без этого. Просто поймаем такси поблизости. С машиной все будет хорошо. Сейчас предупрежу бармена, чтобы приглядел.

Оставив Аркелла постоять у входа в бар, Смити быстренько забежал обратно и сказал бармену:

— Бармен, там стоит машина «Форд Модель Б» серого цвета. Пусть она постоит до завтра. Приглядите, пожалуйста. Мы выпили, друг пьяный, уехать не сможет.

— Да, хорошо. У нас тут оставляют часто машины, — ответил бармен.

— Спасибо, — сказал Смити и сует бармену пару центов в левый карман его рубашки.

Смити вышел из бара, Аркелл стоял у мусорного ведра, облокотившись о стену рукой. Подошел он к нему и начал говорить:

— Аркелл, ты как?

— Все хорошо, я просто стою и дышу свежим воздухом. Я завтра еще за тобой заеду утром. В шесть утра, — говорит тяжело Аркелл.

— Заедешь, заедешь, ты завтра не встанешь даже.

— Вот увидишь, Смити.

На их удачу, такси стояло недалеко от бара, напротив них, на той стороне дороги. Смити взял друга под руку, они пошли словно родные братья, пьяные, через дорогу, не думая о том, что их могли сбить на машине или автобусе. Смити просто говорил у себя в голове: «Если собьют уж, то собьют нас обоих». Аркелл был пьян очень сильно, если Смити мог еще как-то контролировать себя, то Аркелл просто упал в нокдаун от алкоголя. Подойдя к машине, Смити постучался в окно таксисту и спросил:

— Уважаемый, вы свободны?

— Да, конечно, присаживайтесь.

Таксист вышел и помог усадить Аркелла в машину. Смити подкинул ему пару центов на первое сиденье и сказал:

— Давайте довезем моего друга до дома, а потом меня, и… — икота сбила все мысли, затем снова продолжил Смити говорить: — и… знаете, забыл, что хотел сказать.

— Адрес не подскажете, куда везти?

— Точно, адрес Роунс-стрит, 389, подъезд 5 вроде… Аркелл, правильный адрес? — трясет за плечо и продолжил говорить: — Аркелл? Аркелл? Походу, он отрубился.

— Да, вроде Роунс-стрит, 389, подъезд 5.

— Хорошо, — ответил таксист.

Аркелл просто лежал и ничего не отвечал. Он положил свою голову на плечо Смити и стал сопеть. Когда таксист поехал, то, посмотрев окно, Смити заметил черный силуэт. Снова привиделось, снова они, подумал Смити. Таксист повез их домой. Закрыв глаза, Смити не заметил, как они уже прибывали по месту назначения. Это было мгновение. Просто внезапность. И вот Смити стал будить Аркелла, но он был прямо в очень тяжелом пьяном состоянии. Таксист, повернувший голову на Смити, задал вопрос:

— Вам помочь вашего друга донести до квартиры и уложить его?

— Да, конечно. Я доплачу вам.

— Нет, что вы. Меня это даже успокаивает в какой-то степени. Раньше своего отца так таскал постоянно. Поэтому у меня воспоминания с этим.

— Ваш отец тоже пил?

— Да, уходил в запои сильные.

— Это грустно.

— Да, все хорошо. Не переживайте.

Смити взял Аркелла под левую руку, таксист под правую. Аркелл что-то бормотал и говорил непонятные слова. Почувствовав тяжесть его веса, мгновенно Смити протрезвел и даже сказал — не вслух, очень тихо пробормотал «Какой же ты тяжелый, мой друг, словно немецкий танк “Тигр”»… Дотащив до второго этажа, Смити начал обыскивать Аркелла по карманам и кончиком пальца нащупал ключи в его пальто. Пока таксист держал Аркелла, Смити быстро открыл квартиру, и они уложили его на постель. Смити оставил ключи на тумбе, затем закрыл дверь без ключа, и они вышли из подъезда.

— Спасибо, теперь поехали по адресу Аламедa-стрит, второй переулок, дом 1, подъезд 3, — сказал Смити и подкинул еще пару центов на переднее сиденье.

— Спасибо, — ответил таксист.

Приехав на место назначения, Смити пожал руку таксисту и вышел из машины. Маленькими шагами дошел до своего подъезда, присел на скамейку немного подышать свежим воздухом. Поднял голову к своему окну на четвертом этаже, чтобы взглянуть, есть ли свет, но света уже не было, а это означало, что мама-то спит уже. Смити, прищурив глаза и чуть подтянув свой рукав, рассматривал, сколько времени было на часах, и сказал про себя: «Ой, дурак, время-то уже позднее». Спустя десять минут Смити собрался с мыслями и поднялся до своей квартиры, мама уже действительно спала, как и предполагал. Он старался сильно не шуметь, не очень-то хотелось будить маму. Смити начал рассуждать: «Сегодня очень устал, как ни странно, и думаю о том, что мыться сегодня не буду, от одного дня же ничего не будет, просто пропущу. На войне вон месяцами не мылись и ничего страшного не было… ключевое слово — война, конечно. Жизнь и война — разные вещи, но пока нет времени разбираться». Смити разделся, и сопротивлявшись своим мыслям о том, мыться или нет, все-таки пошел в ванную. В ванной сполоснул лицо, принял душ и быстро завалился на постель, словно падающий метеорит, и, закрыв глаза, началось все вертеться и крутиться в глазах, оттого что он был пьян. Затем он вспомнил, что нужно записать время, которое было на часах. Он встал и, быстро нащупав блокнот, открыл его, взглянул на свой циферблат и затем зафиксировал время. Позже он попытался уснуть и долго не мог. Он расслабил тело и все-таки уснул. Смити проснулся примерно около пяти утра, он встал и подошел к подоконнику, взглянул на улицу, за окном было очень пасмурно, шел дождь. Он очень любил дождь, потому что успокаивал его мысли, и только единственная проблема, которая мешала ему, — это то, что голова очень сильно болела. И Смити начал рассуждать: «И да, настроение такое, вроде бы хочется жить и двигаться, но ты не можешь, будто сил вовсе и нет, в общем, смешанные чувства между плохим и хорошим настроением, сказал бы середина, но называть это серединой к тому же сложно». Он прошел на кухню, поставил себе чайник на плиту и греться суп, который мама приготовила вчера. Мама варит еду очень вкусно, особенно томатный, который он любит. Смити присел на свой старенький родной деревянный стул. Когда он был маленьким, на этом стуле всегда сидел он, так говорила мама. Этому стулу уже больше чем лет тридцать, а может быть, и целых сорок, едва ножки еще держали его вес, но, несмотря на это, стул его терпел как мог. Смити хотел пойти умываться, но засмотрелся на эти хмурые серые облака, и так незаметно прошло минут двадцать в своем мире, уже и забыл про суп и чайник, все выкипело уже давно, и мама подошла возмущенно и сказала ему:

— Почему ничего не выключаешь? Разбогател, что ли? Платить за электричество много надо. Или есть деньги купить новую плиту к тому же?

— Доброе утро, мама. Да, задумался что-то, вот и забыл выключить.

— Во сколько вчера приехал? Я ждала, ждала тебя, потом и уснула.

— Часа в три ночи примерно пришел.

— Что делали?

— В баре убирались, потом выпили немного в другом баре.

— Давай, иди умывайся, пока тут все приготовлю.

Смити пошёл умываться, в это время мама налила ему стакан горячего чая и преподнесла горячий суп с хлебом. Когда Смити пришел на кухню, то устроился поудобнее на стуле, локти положил на стол, как обычно он любил делать, повернулся взглянуть еще раз в окно и на эти серые тучи и начал кушать, и случайно от горячего супа Смити обжег язык, как в старые добрые времена, и начал теперь дуть на суп, чтобы быстрее он остыл, и стал одновременно вспоминать о войне.

Воспоминание с войны

— Робертсон! Робертсон, смирно! Я смотрю, в казарме никого, кроме тебя. Значит, могу кое-что тебе высказать. Ты думаешь, ты такой крутой здесь? Думаешь, все так просто, да? Думаешь, что все это игрушки?

— Никак нет, сэр! Все понимаю. Мы на войне. Это не шутки!

Сержант подходит к Смити и бьет в солнечное сплетение.

— Теперь слушай меня, никто не сможет мне перечить, здесь и вообще. Ты понял меня? Ты понял? Отвечай.

— Так точно, сэр, — ответил Смити, задыхаясь и держась за грудь, продолжил: — Он погиб из-за тебя, сержант… не нужно скидывать вину на других и срываться. То, что было, не исправить. Нужно отвечать за свои поступки.

— Что ты сказал? ЧТО ТЫ СКАЗАЛ, СКОТИНА?

Заходит сержант-майор с криком:

— Что тут происходит?

— Все хорошо, сэр — ответил сержант.

— А ты, боец, чего полусогнутый?

— Споткнулся, сэр, вот вставал как раз.

— Споткнулся, значит, ну, больше не падай.

— Так точно, — ответил Смити.

Затем, когда сержант-майор стал уходить, то сержант прошептал:

— Мы еще не закончили, Робертсон… мы еще не закончили…

Смити просто посмотрел на него и ничего больше не ответил.

Смити доел свой любимый суп и выпил горячий чай с овсяными печеньями. Мама была в другой комнате и начала говорить:

— Смити, Смити.

— Что?

— Это же машина Аркелла? Вроде он приехал. Посмотри в окно.

Смити встал со стула, подошел к окну и действительно увидел, что Аркелл приехал.

— Да, это Аркелл приехал.

Смити начал размышлять: «Ладно, это хорошо, что он сдержал слово, и нас ждет сегодня много дел, нужно убраться, договориться с дизайнером и оформить документы». Смити резко встал и пошел одеваться, схватил свою кожаную куртку, надел черные брюки, надевал свои ботинки и параллельно разговаривал с мамой:

— Я поехал, мам, буду поздно сегодня, так что ложись спать, не нужно ждать меня.

— Давай, иди, сынок. Аккуратно там. Надеюсь, вы ничего там противозаконного не делаете? Не убиваете? Не грабите? Или что там у вас, я не знаю, что.

— Нет, что ты. Конечно же, нет. Ты же знаешь, мы нормальные.

— Да, конечно… будто бы ты сказал правду мне.

— Всегда говорю правду. Все, ушел.

— Давай, с Богом. Аккуратно.

— Хорошо.

Смити быстро вышел из подъезда и подошел к машине Аркелла. Аркелл сидел за рулем, и Смити начал говорить:

— Здравствуй, дружище. Смотрю, ты сдержал свое обещание. Как ты утром встал-то? Я думал, ты вообще в такое время не проснешься.

— Конечно, сдержал, еле-еле встал, но все хорошо.

— А чего не позвонил перед тем, как выехать?

— Не знаю, забыл.

— Как ты после вчерашнего? Как ты машину успел забрать, она же осталась возле бара?

— Мой давний товарищ привез машину к дому, я попросил его с утра. Когда проснулся, пошел к окну, потом смотрю, машины нет, началась немного паника, ну а потом вспомнил, что машину вечером оставил у бара, и все.

— А, понятно, оперативно ты, однако.

— Ну, а ты как думал. Кстати, вечером, думаю, съезжу поиграть в карты. Не хочешь?

— Какие карты? Ты знаешь, я не очень люблю азартные игры, это по твоей части все-таки. Уже проиграл все что мог.

— Не хочешь играть, как хочешь, мое дело предложить. Сам знаешь, навязываться не особо люблю.

— Как мама у тебя? Все хорошо?

— Все отлично, нашла себе мужчину, вроде нормальный, а вроде странный даже. Не против, конечно, ее любви, но да ладно. Да и давно я к ним не заезжал. Ладно, давай прыгай, чего стоишь-то на улице, как неродной?

— Мало ли, мне нельзя к тебе в машину, ты не приглашал меня.

— Какие мы деловые… еще тебя приглашать надо, давай прыгай уже.

Смити открыл дверцу и присел на пассажирское переднее сиденье. Аркелл завел автомобиль, и они поехали в свой бар. Смити включил их любимое радио. В этот миг играла такая веселая песня, что даже им потанцевать захотелось. Время на часах было около полвосьмого утра. Это хорошее начало утра, а может, и прекрасное даже, подумал Смити. За это время дождь уже закончился, и начало выходить солнце, поэтому было тепло. Они остановились у светофора, был красный свет. Со своей стороны, Смити отпустил окно и видит, как идет одна милая дама.

В розовой шляпе, бежевом пальто, на каблуках. Такой важный и стремительный взгляд был у нее, просто ух…

— Девушка, девушка, вы отлично выглядите, просто шедевр, ясного дня вам, — кричит Смити.

— Спасибо большое! Доброго утра вам, — ответила дама.

— Спасибо.

— Смити, у тебя сегодня, смотрю, отличное настроение? — сказал Аркелл, повернув голову к Смити.

— Да, это точно. Настроение у меня хорошее сегодня.

— Такое настроение у тебя, конечно же, редко. У меня тоже сразу поднялось, глядя на тебя.

— А что, у тебя до этого настроения не было?

— Да, не особо.

— Из-за чего?

— Да, да так. Смити, а что тебе сегодня снилось?

— Очень крепко спал, что ничего не видел. Может, что-то снилось, но я не помню. А тебе? Есть какой-то сон, да? Судя по твоему выражению лица, видимо, да.

— Да. Мне приснился странный сон. Появился около старого деревянного едва стоявшего дома. Забор был чуть повален вперед к дому, на маленьком деревянном столбе сидела черная кошка, вход был заросшим гнилой растительностью. Проломав все, наконец-то добрался до двери. Внутри было ужасно, все гнилое, запах гнили и трупный запах. Темнота, тишина, все скрипит. Издалека слышу голос такой хриплый: ступай сюда, не задерживай людей. Впереди себя вижу небольшой свет и падающую тень от свечки. Медленно пробираюсь к нему, вижу, сидит бабушка, вся в черном, и перед ней стол, на столе была только пустая банка. Она предложила присесть на стул, который стоял справа от стола. Когда я сел, она сразу сказала: «Плюй в стакан, и ты увидишь все, что хочешь знать». Подумав примерно секунд пятнадцать, плюю в стакан и попадаю то ли в будущее, то ли в прошлое. Я был в каком-то непонятно грязном переулке, были и машины, и лошади, и люди с оружием, и с луками, и спустя сотни лет снова нахожу ее и прихожу к ней. Она с порога говорит: «Все-таки пришел, молодец». Не думая, подхожу к ней, беру банку и плюю. Она сказала: «Ты больше не можешь, потому что не сильно хочешь туда»… И я ей задаю вопрос: «Что мне нужно сделать, чтоб попасть туда?» — «Изменить будущее…» — ответила она. И, Смити, понимаешь, резко проснулся в холодном поту и со смутным рассудком. Вообще будто потерялся во всем, так страшно стало, аж мурашки пошли.

— Аркелл, может, это из-за того, что ты вчера много выпил?

— Не знаю.

— Зеленый, поехали, — сказал Смити.

— Может быть, из-за алкоголя, конечно, мне в основном-то ничего не снится, но в этот раз, когда я еще пьяный был. Странно все, конечно.

— Не бери в голову, это только лишь сон, не более.

— Уверен, что только сон? Бабушка раньше говорила, что сны что-то да значат в этой жизни.

— Мне интересно, а когда это ты в сны начал верить, Аркелл? Ты же никогда не верил.

— Я всегда верил, просто тебе не говорил и другим, чтобы не смеялись.

— Не смеялись? Что за бред?

— Да, чтобы не смеялись.

— Кому какая разница, кто во что верит?

— Ну, вот у меня так.

— Все новое и новое о тебе узнаю, Аркелл. Чего мне еще ждать?

— Не знаю, я вроде ничего такого и не скрываю же.

— Ну, хорошо, верю.

Они продолжали ехать дальше к их бару. Аркелл почти никогда за рулем не разговаривал особо, но сегодня у него рот просто не закрывался, поэтому Смити не привык слушать его в таком темпе, и его уши тоже не привыкли к этому точно. На войне обычно все то ли молчат, веселятся, дерутся и т. д. Иногда Аркелл болтал без остановки, но на войне он был не очень разговорчивый, иногда задумается так, что вокруг себя никого замечать не будет, словно вот он начал разговор с самим собой, в своей голове. В этот миг, пока Аркелл болтал о чем-то, к Смити пришли внезапные воспоминания о том, как Аркелл лежал тогда в казарме, Смити взял набрал ведро холодной воды и облил его. Зачем он это сделал? Сам не знает, но тогда много нового о Смити узнал из уст Аркелла, потому что, грубо говоря, ругался матом. Смити громко засмеялся в машине от воспоминаний, и Аркелл повернул голову к нему и сказал:

— Ты чего смеешься?

— Ты на дорогу смотри. Да вспомнил, как тебя облил холодной водой, ты тогда был очень зол на меня, почти со мной не разговаривал, а может, был готов даже убить меня, точно не знаю, что ты там было задумал.

— Да, это было не очень весело, и это был поступок жалкого ребенка, будто я попал в детский сад, — засмеялся Аркелл.

— Ну, ну, конечно. У самого поступки бывали такие или хуже. Я-то все помню, Аркелл, все помню.

— И что ты помнишь?

— О том, что ты в школе сделал с тем парнем, который был в параллельном классе.

— Так, плохие поступки бывают у каждого подростка, взрослого человека, так что давай не будем. Вот и приехали уже.

Смити с Аркеллом выходят из машины, и Смити медленно и не сильно хлопает дверью машины, и они пошли в бар. Переоделись в старые вещи, на часах было примерно полдевятого, и начали делать уборку. Каждый из них начал убираться в своем месте, они распределили территорию. Смити двигал стулья, столы, протирал полки. Аркелл поначалу убирался, а затем стал заниматься бумагами. Спустя некоторое время к ним уже подошел дизайнер, которого звали Драп Милоч. Аркелл с Драпом что-то обсуждали и в какой-то момент позвали Смити.

— Смити, иди сюда, — кричит Аркелл.

Смити в тот же момент подошел к ним и ответил:

— Да, что?

— Как тебе логотип? — говорит Аркелл.

— Знаете, интересная задумка, мне нравится.

— Мне тоже нравится, — ответил Аркелл.

На часах было уже без пятнадцати три. Смити даже удивился тому, как же быстро все-таки идет время.

— Аркелл, не хочешь выпить кофе через дорогу? Здесь кафе недавно открылось, — говорит Смити.

— Сейчас, отпущу человека, и пойдем.

— Хорошо.

Аркелл на тот момент уже начал прощаться с дизайнером, они обменялись рукопожатием, и Смити с Аркеллом пошли в кофейню. Когда они вышли из бара, их внезапно на улице остановил старенький мужичок. На вид ему было около шестидесяти лет, одет он был в серое пальто, штаны были серыми и чуть порванными. Было много у него разных дыр на одежде. Выглядел он больным, словно разлагался изнутри и снаружи. Волос на голове почти не было. Он предложил им купить у него сахар, конечно, Смити ожидал, что он предложит что-нибудь из запрещенных веществ, потому что такое часто предлагали. Они стояли и думали о том, а в чем же подвох? И почему он вообще торгует сахаром?

— Дед, а для чего ты продаешь сахар? И почему достаешь его из пальто так скрытно, а не в пакете? — сказал Смити.

— Если полицейские меня поймают, меня оштрафуют. Нельзя продавать без лицензии никакой продукт.

— Хорошо, давай я куплю тогда все у тебя. Аркелл, не отнесешь сахар в бар, пусть там лежит. Нам пригодится еще.

— Хорошо, давай.

Пока Аркелл относил сахар, Смити начал спрашивать старика:

— Почему вы так плохо выглядите? Вам нужна помощь? Вы умираете? Что нужно?

— Сынок, мне уже скоро умирать. Есть у меня одна болезнь, которая убивает меня. Добрый и к тому же и злой рак. У меня есть доченька, кроме меня, никого нет, хочу заработать денег немного, чтобы ей оставить хотя бы какую-нибудь часть, а то совсем одна останется. Этот сахар я украл с завода, вот и продаю быстро, и знаете, вижу вас насквозь, чувствую вас…

— В каком смысле?

— Моя жена была необычной и загадочной женщиной. Она научила меня многому, что сама умела. У вас есть ручка?

Поискав несколько секунд в карманах ручку, все-таки Смити ее нащупал во внутреннем кармане пальто.

— Вот, держите, — передает ручку Смити деду.

Дед взял ручку и начал что-то писать на бумажке, и позже говорит:

— Написал вам свой адрес. У вас доброе сердце. Навестите мою дочь, пожалуйста, и приглядывайте за ней. Очень прошу вас.

— А если вы ошиблись? Может быть, я маньяк-убийца?

— Не смешите меня, я знаю вас с шести лет.

— Что? Откуда? Дед?

Дед начал уходить, и Смити схватил его за рукав и спросил:

— Откуда вы меня знаете?

Но дед промолчал, просто посмотрел на Смити и пошел дальше. Когда Аркелл подошел, старик уже ушел на другую сторону дороги. Минут пять стоял, задумавшись о его словах.

— Смити! Смити. Что с тобой? — говорит и трясет за левое плечо Аркелл.

— Все хорошо, просто задумался о войне снова.

Смити с Аркеллом продолжили путь к кафе, которое было, напротив. Когда они подошли в кафе, зашли в него и моментально стали выбирать столик, но через несколько минут они заметили свободное место у окна, и сели за это место. Позвав официанта, они сразу же заказали горячий кофе с молоком.

— Смити, где мы будем брать продукты в наш бар? Где будем нанимать персонал? На все нам нужны деньги, — говорит Аркелл.

— Аркелл, у нас нет пока что денег нанимать персонал, да и вообще ни для чего их пока что нет. Я и так взял кредит. Наш первый кредит нам помог взять в аренду место, купить мебель и т. д., а кредит нам второй точно не дадут. Ты уверен, что этот план сработает?

— Нам надо, чтобы мы были бизнесменами, чтобы иметь связи, иначе мне убийцу не найти. А для этого нужны деньги, чтобы быть на плаву.

— Понял. Я понимаю это, Аркелл.

Аркелл подумал минут десять. Сидел он нервно, явно чем-то озабочен, и позже предложил некую идею:

— Есть сын одного богатого бизнесмена, он любит выпить и любит очень деньги. Так получилось, что этот парень не очень дружит со своим отцом, вот он и хочет ограбить самого отца. С людьми, с которыми мы будем работать, очень опасные люди, поднимем связи и разбогатеем, и бизнес будет, и сможем найти этого убийцу.

— Ваше кофе, пожалуйста, — сказала девушка-официант.

— Спасибо, — ответили Смити и Аркелл.

Смити чуть тянется к Аркеллу вперед и начинает говорить шепотом:

— Я не хочу вообще связываться с какими-либо людьми и бандами, это еще и ограбление, ты знаешь, что с нами будет, если поймают? Какого черта, Аркелл? Ограбление, ты что, совсем? Ты же сам не хотел этого никогда. Что за бред подружиться с ним? Когда это мы искали друзей? Мы что, в детском садике? Ты не забывай, что я еще и хотел в полицию поступать. Если нас поймают, дорога в полицию будет закрыта, все будет зря. Ты понимаешь меня?

— Смити, не будь сейчас трусом, ладно? Вроде воевал ты, а ссышь как мальчик, послушай, это единственный шанс наш выжить в этом мире, больше мы никак не заработаем, таких денег нам не достать мирным путем, и будем жить как все… среди бродяг и дворняг, делать вид, что все хорошо, постоянно надевать эту мнимую улыбку. Ты такой хочешь жизни? Тебе это надо? Разве ты не хочешь порадовать свою маму, например, не хочешь жить красиво? Или что? Я не понимаю, Смити.

— Думаешь убивать и грабить банки это самое классное что есть в жизни? Думаешь, если будешь убивать людей, мама станет счастливой? Ты что несешь вообще такое? Войны тебе не хватило, что ли? Хочется продолжать убивать? Иди убивай, но только без меня, и обещание свое помнишь? Или напомнить тебе? Не понимаю тебя вообще. То твоя цель найти убийцу, то у тебя цель не жить как бродяги.

— Черт возьми, какие банки? Ты знаешь, кто это вообще? Богатый парень, денег у него много, не переживай. И мы грабим лишь его отца, под присмотром этого парня. У меня несколько целей на этот счет. Тебе, Смити, не стоит принимать все близко к сердцу.

— Не знаю…

— Вот именно, и давай войну трогать не будем, другое время было. За войну денег не давали, и мы никого убивать не будем, кроме охранников, конечно. Только охранников и все, Смити. Охранники — это же военные, что в этом такого?

— Всего лишь ограбление. Ты с ума сошел, совсем уже крыша едет у тебя. Не знаю, что тебе сказать… у меня нет слов, Аркелл, просто нет слов.

Они молча пили кофе, Аркелл и Смити размышляли над этой ситуацией в своих «черепных коробках». Смити ловил поток своих мыслей: «Не хочу быть бандитом, но и деньги нам нужны; в принципе, никто не хочет быть бродягой и быть малообеспеченным в этой жизни, и ведь я обещал ему помочь. Всегда хотел помогать людям в жизни, и кто буду после этого? Совесть начнет грызть меня, словно бобер грызет дерево. Снова начинается внутренняя война, внутренний конфликт. Хотя какое дело всем до меня, в этом же нет ничего зазорного. Просто ограбление, деньги на бизнес, маму счастливой сделать, тем более она больна, и нужны деньги на это. Пожалуй, может быть, это и отличная идея, снова ломаюсь у себя в голове, почему я хочу сделать это? Добрая моя сторона и злая сторона начали войну за мое сознание. Снова повторяться начал. Хм-хм-хм… думаю, можно попробовать, следует попробовать. Пусть пока посидит подумает, ему ничего не буду говорить о том, что я согласен. Пусть пройдет еще немного времени».

Они допили кофе, деньги оставили на столе и пошли обратно в их еще не открывшийся бар. Когда они пришли туда, то снова начали делать свои дела, но уже не разговаривая друг с другом. Смити снова начал рассуждать: «Почему в жизни так непросто все? Времена, конечно, еще такие тяжелые, войны бессмысленные, кажется, что жизнь иногда бессмысленная. Если у каждого человека свой путь? Если в жизни у человека есть книга, где прописаны все его поступки и дела, которые он сделал и будет делать, тогда, конечно, и суть жизни теряется вся. Все границы «размываются» о прекрасной жизни, о счастье. Получается, что мы не выбираем. Если мы не выбираем, кем родиться и где, то частично решаем не мы. А кто? Главный вопрос всей эпохи, всего мира. Какой-то человек или сущность, которая решает за нас? Как понять это? Неизвестно и непонятно. Так много вопросов, но так мало ответов, как всегда, ничего не меняется». Смити взглянул в окно, солнце начало садиться уже, и он сказал: «Вот он, славный закат, лишь бы жизнь закатом не стала». Смити протирал свои глаза и поворачивается в сторону Аркелла.

— Аркелл? Хорошо, я согласен. Когда будем действовать? Что нужно для этого?

— У моего знакомого есть люди, они подскажут, что делать, когда делать и зачем делать, — ответил Аркелл.

— Понял. Давай будем собираться.

— Давай.

— Я сегодня пройдусь пешком, подвозить меня не надо, хочу прогуляться, подышать свежим воздухом. Посмотреть на дома, людей, машины, да и подумать надо еще.

— Ладно, хорошо. Удачи тебе, Смити. Береги себя, — ответил Аркелл.

— И ты себя береги.

Смити не спеша оделся и вышел из бара. Он устремил взгляд на облака и сделал глубокий выдох. Далее он пошел в сторону своего дома, который находился по адресу Аламедa-стрит, а бар их находился по адресу Вэст Тэмпли-стрит, 19. Пешком он шел примерно час двадцать минут. Шел средним шагом, не быстро и не медленно, смотрел на эти темные пустые улицы, машины, дома, людей, анализируя их, как обычно. В голове Смити промелькнула мысль: «Может, все-таки зря согласился? Можно в любой момент отказаться, конечно. Если меня поймают, не смогу служить в полиции, да и есть вероятность, что посадят. Я собирался поступать в академию полиции следующим летом. Если не поймают меня, но как буду с этим жить и работать в полиции? Ведь буду считать себя преступником, лжецом, в конце концов. Хотя если буду в полиции, то все равно буду добросовестно служить своей стране, несмотря на то, что было в прошлом. Не знаю даже, как поступить, одни сомнения, думаю, лучше отказаться. Прикрою друга своим телом всегда, но заниматься такими вещами — это не мой путь и не моя прихоть. Как мне быть? Не понимаю, что нужно делать… Помоги мне, тот, к кому я обращаюсь… а к кому я обращаюсь? Не знаю, галлюцинации реже стали приходить». Смити в какой-то момент снова увидел черный силуэт, но он лишь посмотрел на него и не придал значения.

Тем временем Аркелл остановился у телефонной будки, зашел туда и набрал номер:

— Алло! Это Аркелл. Мне нужен Сальдаво Морена.

— Слушаю?

— Мы с другом согласны на ограбление, Смити в деле, и доля наша. Как договаривались?

Сальдаво Морена родился 2 октября 1890 года в городе Бергамо. Мамы у него не было, умерла при родах. Отец часто пил и избивал Сальдаво, работал на стройке. В семье денег не хватало. Сальдаво изначально занимался воровством, грабежом, но в будущем хотел поступить на политика. В 1908 году поступает в Милане в Боккониский университет на факультет политики. После смерти отца в 1913 году бросает университет и создает свою политическую организацию. В 1926 году выпускает четыре книги под названием «Тьма политики», «Порез словами», «Кричащий из толпы», «Моя биография». В 1928 году переехал в Лос-Анджелес. Создал криминальный союз под названием «КБТО», где происходила торговля оружием, контрабанда сигарет, сутенерство, ограбления.

Общие характеристики: седые волосы, карие глаза, добрый взгляд, имеет кривой нос, уши чуть больше стандарта. Носит черные очки, черное пальто и черные ботинки. Шрамов не имеет. Жадный, нервный, трудолюбивый, беспощадный, честный, эгоист, может предать. Вредных привычек не имеет.

— Да, как договорились.

— Хорошо.

— Жди. Тебя найдут мои люди, — ответил Сальдаво Морена и положил трубку.

Аркелл повесил трубку, вышел из будки и прошел до машины, чтобы сесть за руль. На часах было пол двенадцатого ночи. Затем Аркелл поехал домой, а Смити к тому времени уже почти подошел к своему подъезду, и он начал думать: «Интересно, что сейчас Аркелл делает? Вдруг он вообще ездит убивает или грабит кого-нибудь? Нет, нет, Смити, бред не неси, быть такого не может». Смити присел на скамейку своего дома, посидел еще минут десять. Комары уже надоели, и он поднялся до квартиры. Зашел, как обычно, очень тихо, словно разведчик, чтобы не будить маму, аккуратно и медленно разделся. Он решил сходить в теплый душ, прошел в комнату мамы, чтобы убедиться, что она спит. И действительно, он был прав, все верно, она спит, и он закрыл дверь. После душа Смити прошел на кухню и сел на свой любимый стул. Поставил чай и давай снова смотреть в окно. Он снова начал думать и размышлять. Спать ему совсем не хотелось. Он услышал, как вскипел чайник, выключил, налил себе половину стакана и разбавил все молоком. Потом, медленно попивая чай, он все размышлял об этом ограблении, о его последствиях и о том, что нужно будет снова убивать… а у них семьи, дети… и думает, что нужно ложиться, утром снова вставать ему. Так что он не стал особо задерживаться. Встал со стула и прошел в свою комнату. Перед сном он открыл блокнот и зафиксировал время, в которое он ложится. На часах было около двенадцати ночи.

Глава вторая. Дела не ждут →

← Пролог