90 минус 1. Самодостаточность —борьба?

Артур Хугаев

90—1. Это драма про человека, по воле судьбы, оказавшегося в особом положении. Произведение душераздирающее своей искренностью, история об инвалиде, чья жизнь это борьба за самодостаточность. Вечный поиск справедливости и истин. Данное произведение откроет читателю совершенно новое видение на вопросы о вечном противоборстве духовного с материальным. Книга содержит нецензурную брань.

День 3

Время 7:30. Утро выдалось прохладным. Моросил легкий дождь. Комната наполнена теплом и искусственным светом. Завтрак греется в микроволновке. Особый уют.

11:30, я сижу у речки, наблюдая за тем, как солнце пробирается сквозь влажные деревья, создавая при этом приятную духоту.

Дождь закончился пару часов назад. Отец привез меня сюда, в локацию№3 и поехал на работу.

— Сынок, вернусь утором, как ты и просил. Если что, звони!

Я сижу в тени навеса, сделанного из плотной авизентовой ткани. Навес укреплен меж двух деревьев. Рядом со мной небольшой, аккуратно сколоченный столик для чтения.

Подстраиваясь под погоду, мне приходится постепенно раздеваться. В конечном итоге на мне осталась одна футболка. Испарину на спине приятно обдувает все еще прохладный ветерок, а теплый воздух насыщенный влагой, греет изнутри при каждом вдохе.

Как ни банально, но меня понимают птицы, обобщая оное блаженство своим звонким пением. Они чирикают о том, как им хорошо, ведь их перья совсем сухие.

Выбросив все лишнее из головы, я приступил к чтению.

К 14:30 мозг заметно устал и успел израсходовать завтрак. Я включил газовую горелку и разогрел банку говяжьей тушенки, употребив ее вприкуску с серым хлебом и удачно намазанным на него плавленым сыром. После, освежил процесс хрустящим яблоком. Идеально.

Солнце в зените. Я в теньке. Можно и вздремнуть часок, ведь ночь обещает быть длинной.

Я проснулся, когда солнце, почти ушло за горизонт, а от него осталась меньшая часть багрового диска.

Свежая голова, никаких лишних мыслей и образов, засоряющих сознание.

Спустя несколько минут, после пробуждения, мое сердце забилось, чуть энергичнее, чем это бывает обычно. Ко мне постепенно, пришло отчетливое понимание той цели, преследуя которую я сюда и приехал…

Напоминанием об этой цели, мне послужил всего лишь один короткий, спонтанно брошенный взгляд вправо — назад.

Ветхий кирпичный дом с заваленной, искаженной крышей, но как, ни странно, с целыми при этом стеклами на окнах. В этом доме никто уже не живет, порядка пятидесяти лет. Подходы к единственной двери обросли сорняком, а наваленная куча хозяйственного хлама, превратилась в пристанище для змей и крыс.

Двухэтажный дом стоит почти посередине улицы, частного сектора. Но при этом, он на метров двадцать уходит вглубь от основной линии жилых домов. Слева от заброшенного дома протоптана тропинка к речке, где я сейчас и нахожусь, а перед ним стоит старинный кран с питьевой водой, ничуть не тронутый временем.

Этот дом я приметил еще в раннем детстве, во время того, как проезжал с родителями мимо него, на соседнюю улицу. Там жила семья моего Кузена. Дом, в котором я гостил у Кузена, уже давно продан, а сам Кузен переехал в другой город, вместе со своей семьей.

Истории вокруг заброшенного дома и те кошмарные сны, что мне сняться о нем, так или иначе заставляют меня сюда приезжать.

Третье лето, я все никак не решаюсь войти внутрь этого дома.

В чем же истинный корень наших страхов? И почему же то, чего мы так сильно боимся, притягивает и отталкивает нас, одновременно?

Дух былых времен и брошенных изготовлений для труда и быта, пропитались в стены этого дома и въелись в паутину тысяч пауков, что тут были и умирали, передавая друг другу эстафету по цементированию времени в этом месте.

Помню, как кто-то из местных мне рассказывал:

«Сюда боялись заходить и дети, и бомжи, и наркоманы. Собаки, пробегая мимо, начинают скулить и выть, а кошки дыбиться и шипеть».

История гласит, о том, что когда-то, в этом месте жила несчастная женщина, которая потеряла двух сыновей. Они пошли собирать грибы в лес и исчезли. После этого обстоятельства, женщина выжила из ума и всю оставшуюся жизнь, продолжала искать их в лесу. Не было ни дня, чтобы ее крик не доносился сквозь деревья в уши жителей окраины деревни.

Позже, поползли слухи, что якобы, ей являлись сущности в этом лесу, и по этой причине она освоила черную магию, которой, довольно успешно, занималась последующие годы.

К ней начали обращаться люди для совершения проклятий, сглаза, порч, приворотов и прочей нечестии.

Дурная слава быстро окутала этот дом.

Некоторые утверждают, что женщина сама убила своих детей, а их тела лежат в комнате на втором этаже и гниют уже много лет.

Кто-то рассказывает, что сыновья просто сбежали от нее, так как эта женщина имела садистские наклонности.

В общем и целом, этот дом окутан тайной и мраком.

Чего же опасается мое существо, своего собственного воображения или объективной реальности?

Быть может, это одно и то же.

Страх — есть наша неготовность умирать. Подсознательно, я чувствую, что в тот момент, когда смерть явится мне, у меня должен быть припрятан козырь в рукаве. Как лекарство от боли и страха. Выглядит этот козырь, как по мне, не совсем в виде полного раскаяния, а больше представляет собой, некую форму полной Правоты перед Общим законом Бытия.

Бессмертие, есть полная готовность умереть и наоборот…

Вот, уже третий год, как я провожу ментальную работу над собой, но все никак не могу решиться сделать первый шаг к порогу заброшенного дома.

«Не быть тому монахом, кто не совершит ритуал Чод», — говорит современная тибетская практика.

Уважаемый Читатель, у меня здесь свой Чод! Да, не на кладбище и не в пещере, но его совершаюсь провести, в не менее жутком для себя месте. Разве что, нет у меня набедренной кости девственницы, в которую следует насвистывать, выполняя данный ритуал. Но все же, у меня имеется пять органов чувств, которые свистят куда громче и мелодичнее, при одной только мысли о том, что я собираюсь сделать…

Мой план таков:

«В 2:30 я захожу в дом. До 3:00 медитирую, не открывая при этом глаз. А с 3:00 до рассвета принимаю абсолютно всех и вся, что непременно явиться мне».